Глава 9

После того как Ли не разбился насмерть в своем безумном техно-прыжке, он отвез нас обратно в клуб «Руна». Радж остался в машине: Ли даже не выключал двигателя. Брайони вышла со мной, чтобы попрощаться. Я пригладила свои растрепанные ветром волосы.

– Не пропадай, Кэлли, держи связь. Мы могли бы так славно проводить время. Ты в бридж играешь? Ох, ты только меня послушай: опять я об играх для старых дев! Ладно, не будем. Мы могли бы сходить за покупками. Или на танцы. Или на каток.

Она крепко меня обняла. Когда она меня отпустила, я сделала шаг назад и открыла сумочку, чтобы достать для нее визитку. Вместо этого я с изумлением увидела пачку денег. Вчера я выгребла из сумочки все деньги, чтобы Блейк смог передать их Майклу.

– Ты что делаешь? – спросила Брайони.

– Ищу карточку, чтобы тебе дать.

– Глупышка, нам это зачем? Это для старичков!

Она мне подмигнула.

Я никогда не слышала, чтобы старички так себя называли… Но, с другой стороны, она же притворялась подростком!

Она продемонстрировала мне мобильник.

– Я перехватила твой номер. И тебе свой скинула. Если соберешься делать что-то забавное…

– Или опасное, – вмешался Ли, опираясь на спинку автомобильного сиденья.

– …позвони мне, – продолжила Брайони. – И вообще, просто звони. Мне и правда хочется с тобой видеться. У меня уже такое чувство, будто мы старые друзья.

«Старые – это как раз то слово», – подумала я.

Она забралась обратно в машину и, пока они отъезжали, махала мне своей чудесной, украшенной драгоценностями рукой.

А я могла думать только про деньги из своей сумочки. Оказавшись в машине, я заперла дверцы и, задержавшись на безопасной парковке, пересчитала купюры. Это была именно та сумма, которую я дала Блейку.

На следующее утро я отъехала от дома на несколько кварталов и остановилась у тротуара. Я позвонила Блейку, но попала на автоответчик.

– Привет, это Блейк. Вы знаете, что надо делать.

– Привет, Блейк. Это Кэлли. Позвони мне, пожалуйста.

Уже отключившись, я пожалела, что больше ничего не добавила. Тем не менее я решила снова не звонить. Он не связывался со мной после нашей встречи.

Я и вообще бы не стала ему звонить, если бы не брат.

Я встретилась с Лорин в тайском ресторанчике, который выбрала она. Он был в Вэлли, в уголке мини-супермаркета со слишком большим количеством вывесок. Не особо подходящее место для богатой старушки вроде Лорин. Однако я понимала: она выбрала этот ресторан потому, что шансы встретить там кого-то, кто нас знает, были практически нулевыми. Не то чтобы мы были узнаваемыми, но нам ни к чему, чтобы нас кто-то услышал.

Мы уселись за одним из отгороженных столиков в задней части ресторанчика. Официант-старичок принес нам воды и меню. Работающие старички понятия не имели о существовании эксклюзивного банка тел. Они не подозревали, что юная красотка Рис – на самом деле сто-с-лишним-летняя Лорин, или что моя потрясающая внешность – не дар природы, а результат новейших технологий. Все это не было частью их мира. Они просто были рады иметь работу, чтобы обеспечивать себя в дальнейшей старости.

После хаоса, вызванного Вирусными войнами, переходный период прошел легче благодаря тому, что из-за продления жизни старички и так уже составляли немалую часть рабочей силы.

Когда мы сделали заказ, Лорин осмотрелась, заставив свои роскошные рыжие пряди мерцать и раскачиваться. От ближайших клиентов нас отделяли два столика, а записи тайской музыки заглушали наш разговор. Кажется, она убедилась, что нас никто не услышит.

– Хелена, ты не передумала?

Она устремила на меня гипнотический взор своих зеленых глаз.

Я отпила немного воды. Мне нужно было сказать что-то такое, что не выдало бы моего полного незнакомства с Хелениным планом. Решившись, я ответила:

– Не знаю.

Она села прямее, и ее глаза заблестели. Мои слова подарили ей надежду.

– Это же неправильно, – сказала она. – Ты и сама понимаешь, что неправильно.

– Наверное.

– Не «наверное», а точно! – Она понизила голос до шепота. – Убивать всегда неправильно.

Убивать?

Я постаралась ничем не выдать потрясения, которое подействовало на меня, словно удар кулака под дых. Я поставила локти на край стола и спрятала лоб в ладонях, стараясь, чтобы мое изумление было похоже на стариковские метания.

У меня кружилась голова.

Мне необходимо было узнать подробности. Однако в то же время мне нельзя было спрашивать ее напрямую. Я прихватила зубами внутреннюю сторону щеки. И тут мне вспомнилось то, что Лорин говорила накануне.

– Но делать жертвами новичков… – я поспешно поправилась: – подростков… тоже неправильно. Разве ты не согласна? – спросила я.

– Конечно, согласна! Каждое утро я просыпаюсь с мыслями о моем Кевине. После смерти моей дочери и зятя он был единственным, что у меня оставалось.

– Как и у меня.

– Но ты отчаялась. А у меня все еще остается надежда на то, что мой внук находится где-то живым. Вот в чем огромное различие между нами.

Если бы только она знала!

Было странно слушать, как эти пухленькие губки юной девушки произносят такие сложные фразы.

– Это какая-то ужасающая загадка. Разыскивать тех, кто его видел, выцарапывать обрывки и кусочки информации!

– Тебе вчера что-нибудь удалось узнать?

Она покачала головой.

– Нет, след оборвался. Они даже не встречались с Кевином.

Нам принесли еду, но у нас обеих аппетита не было.

– Он всегда был симпатичным мальчишкой. – Она уставилась на свою тарелку с лапшой по-тайски. – Уж ему-то совершенно не нужны были те процедуры.

Я посмотрела на нее, отчаянно пытаясь сложить все куски этой странной мозаики. Она прижала ладонь к губам.

– Ой, Хелена, извини! Ты же знаешь, я не хотела сказать, будто Эмме…

Я еще не сложила картинку целиком, но один уголок для меня начал проясняться.

– Эмма никогда не была хорошенькой в общепринятом смысле этого слова, – сказала я, решив рискнуть. – Я это отлично знаю.

– Пока не прошла изменение внешности, – тихо отозвалась Лорин.

Так вот зачем она это сделала! Чтобы изменить внешность?

– Наверное… наверное, ей это было по-настоящему важно, – проговорила я, ища подтверждения своей догадки.

Лорин потянулась через стол и похлопала меня по руке.

– Тут нет твоей вины. Сколько всего просили у нас внуки, получая от нас отказ? Точно так же, как и наши дети. Опекуны должны иметь возможность говорить «нет».

Я оперлась подбородком на руку и чуть наклонила голову, приглашая ее продолжать.

– Мы обе считали, что поступаем правильно, – добавила она. – Хирургическая пластика с титаном, обработка зеленым лазером – и это в шестнадцать лет? Как мы могли на такое согласиться?

– Вот только Эмма нашла способ все это получить.

– Как и мой Кевин. – Она убрала руку и села прямее. – Кто мог подумать, что у мальчишек тщеславия может оказаться не меньше, чем у девочек?

Она пожала плечами.

Значит, я ошибалась. Пусть Эмма и Кевин жили в роскоши, но у них не было всего, о чем они мечтали. Им хотелось иметь безупречную внешность. И единственный способ ее получить предоставил банк тел.

– Значит, они солгали, – сказала я.

– Конечно. «Цели» не взяли бы их, если бы было известно, что у них есть родственники. Им нужны ничем не связанные, необремененные, бесправные. Дети без родни, которая начала бы выяснять, в чем дело, если они не вернутся домой. «Цели» отпускают часть детей, чтобы привлечь новые тела, но наши в число таких везунчиков не попали.

Я была совершенно уверена, что в этих зеленых глазах отразилась старческая усталость.

Итак, загадочная картинка сложилась. Несколько богатеньких балованных детишек наврали в банке тел и использовали фальшивые фамилии, притворяясь бедными сиротками. Им не нужны были деньги. Им нужны были бесплатные лазерные процедуры, в которых им отказали бабушки и дедушки. А потом они не вернулись домой.

– Лорин…

Она прервала меня:

– Привыкай называть меня Рис, договорились?

– Рис, насчет убийства. Это меня и правда беспокоит. – Я опустила взгляд. Мне больше не надо было изображать смятение. – Я тут задумалась… Это неправильно.

– Правда?

– Но «Лучшие цели»… – Мне нужно было выудить у нее информацию о том, кого именно я собиралась убить. Насколько я могла догадаться, это был кто-то из банка тел. – Я все-таки их виню…

– И ты в этом не одинока.

– Да. Ты, я… – я оборвала фразу, надеясь, что она подхватит перечень.

– …И еще Коулмены, Мессианы и Посты. – Она перечислила их, загибая пальцы. – Те бабушки и дедушки, которых мы нашли и которые обвиняют «Цели». Но никто из них не заикается о том, чтобы в кого-то стрелять.

Теперь пришла моя очередь озираться. Я заметила, что официантка, остановившаяся через два столика от нас, с любопытством на нас смотрит.

– Не беспокойся, я свое слово сдержала, – сказала Лорин. – Никому не рассказывала. Пока.

– Глава «Лучших целей»…

Скорее всего это он.

– Не начинай заново. Старика найти невозможно.

– Он высокий. И носит шляпу, – проговорила я, вспомнив, что видела его в тот день в «Целях». – И длинный плащ…

– Да, мы слышали. Но я его никогда не видела.

А я видела. Когда он спорил с Тинненбомом в «Целых». Но, похоже, Лорин уверена, что Хелена наметила в качестве цели не его. Если она собиралась убить не главу «Целей», то тогда кого же?

Лорин придвинулась ко мне и заглянула в глаза.

– Ответь мне, Хелена, кто это? Кого ты хочешь убить?

Она не знает!

– Не могу сказать.

Я отвела взгляд. Кажется, это были мои единственные совершенно правдивые слова.

– Человек, которого ты выбрала целью, ведь он будет не единственным, кто погибнет. Эта бедная девочка, внутри которой ты находишься, это чудесное юное тело… – Лорин подняла руку и поддела пальцами прядь моих волос. – Ее пристрелят на месте!

На меня упала тишина.

«Это же я! – хотелось мне закричать. – Мое тело! Я!» Но все слова застряли где-то глубоко в моем горле. От резких запахов лимонного сорго и рыбного соуса меня тошнило. Я могла только смотреть на плошку с желтым карри – и впервые за год не чувствовала ни малейшего желания есть.

Отличный способ отбить аппетит: выяснить, что твоя арендатор – убийца. И что тебя скорее всего тоже убьют.

Я вела машину на максимально разрешенной на этой трассе скорости. Значит, Хелена не имела желания заниматься серфингом или прыгать с мостов: она решила использовать меня для того, чтобы кого-то убить. Убить – и быть убитой. Видимо, именно поэтому одним из ее требований стало умение метко стрелять.

Я увидела, что на моем телефоне мигает сигнал. Пока я была в ресторане, Блейк прислал мне сообщение.

На экране высветились слова: «А о чем еще говорить?»

Это было странно. Я нажала кнопку вызова на панели машины и связалась с ним.

– Блейк, встреться со мной в Глен-парке через тридцать минут, и я все объясню.

– Хорошо, через тридцать минут буду, – ответил он очень сухим тоном.

Я шла по парку мимо старичков, устроившихся в шезлонгах и на залитых солнцем скамейках. Двое сидели на качелях и плавно раскачивались. После войны детей на улицах почти не видно было. Многие старички, не имевшие внуков, не желали находиться рядом с маленькими детьми: возможно, потому что все они лишились собственных взрослых детей. И к тому же люди параноидально боялись оставшихся в воздухе вирусных спор, несмотря на прививки.

Служащая частной вооруженной охраны в темных очках дежурила на посту, уперев руки в бока. Я вздрогнула, заметив ее пистолет, мне вспомнился Хеленин «глок». Я заметила пару старичков с седыми волосами до плеч у обоих: они ссорились под деревом. Женщина все время тыкала пальцем мужчине в грудь.

Эта сцена напомнила мне моих родителей: дело было полтора года назад. Было лето. Мы все только что поужинали, и мы с Тайлером смотрели на экран. Передачу прервало сообщение о войне. Диктор с мрачным лицом сказал, что эскалация военных действий дошла до применения противником ракет с вирусными боеголовками, о которых уже шли слухи. Они были сосредоточены на северо-западе. Я побежала на кухню, чтобы рассказать об этом родителям, но, похоже, они уже все знали. Услышав, что они ссорятся, я остановилась у двери.

Моя мать стояла у кухонной мойки с кухонным полотенцем в руке.

– Почему ты не можешь ее нам достать? При твоих-то связях в правительстве!

Отец вытер лицо ладонью.

– Ты знаешь почему. Есть правила применения.

– Нам нужна эта вакцина, Рэй. Мы твоя семья. Это твои дети!

Он оперся на стол.

– Правила составлены для того, чтобы защитить всех.

– Знаменитости ее получают. И политики получают.

– И от этого их действие не становится правильным.

Она швырнула полотенце на стол с такой силой, что он вздрогнул.

– А что правильного в том, чтобы оставить своих детей сиротами, которых некому будет защищать? Обречь их на голод, убийство или нечто еще худшее?

Она несколько раз ткнула его пальцем в грудь в такт своим вопросам. У нее на глаза навернулись гневные слезы.

Отец схватил ее за плечи и секунду удерживал так, успокаивая. А потом он притянул ее к себе. Она прижалась к нему и положила голову ему на плечо. И в этот момент она меня увидела.

У нее был такой испуганный вид!

Я постаралась прогнать воспоминание об ее полном страха лице и снова поискала взглядом ту парочку старичков. Они уже шли прочь.

Где же Блейк? И тут я увидела его: он сидел на бетонном столе для пикников. Я подошла к нему и села рядом.

На нем были темные очки – такие же, как у охранницы: барьер между нами.

– В чем дело? – его голос был полон льда.

– Ты виделся с моим другом?

Мне было неловко спрашивать его про Майкла, но мне необходимо было знать, что случилось.

– Нет, – ответил он с досадой, как будто я и так должна была это знать. – Ты сказала этого не делать.

Мне стало зябко.

– Правда?

– Ага. Забыла? Как ты разозлилась и потребовала вернуть тебе деньги?

Этого я и боялась. Хелена!

– И что еще было?

Он тряхнул головой.

– Не заставляй мне все это снова повторять. Ты же знаешь, что говорила.

– По правде говоря, нет. Знаю, что это звучит странно. Расскажи мне, пожалуйста.

Он сунул руки в карманы.

– Не приезжать, не звонить. Ты не желаешь больше меня видеть.

Я вздохнула. Это говорила Хелена.

– Мне очень жаль. – Я прикоснулась к его руке. Она была теплая. – Это была ошибка. Честно!

– Я думал… я думал, мы хорошо провели время.

Он не ответил на мой жест, но и не отстранился.

– День был чудесный! – У меня заныло сердце. – Один из самых лучших в моей жизни.

Он посмотрел на качающихся старичков.

– Тогда почему же…

– Я была не в себе. Со мной такое бывает. – Я полезла в сумку и вытащила деньги. – У тебя не бывало таких дней, которые тебе хотелось бы прожить по-другому? Можно мне повторить попытку? Пожалуйста!

Я протянула ему деньги. Он колебался.

– Уверена, что на этот раз захочешь, чтобы я отдал их твоему другу?

– Да. Совершенно уверена.

– И ты правда не хочешь сделать это сама? Или поехать со мной?

И показать банку тел, что я вернулась домой?

– Мне бы очень хотелось, но мне действительно нельзя туда ехать. А они нужны ему прямо сейчас. – Я придвинула деньги к нему, так что они касались его рубашки. – Блейк, ну пожалуйста! – сказала я.

Он взял деньги и смял их в кулаке. Впервые за эту встречу он посмотрел мне в глаза:

– Наверное, у всех бывают плохие дни.

И тут я вспомнила про рисунок. В отличие от денег, он ко мне в сумку не вернулся.

– Ты помнишь тот листок, который я тебе дала? – спросила я.

– Ты вот про это?

Он вытащил его из кармана – по-прежнему в сложенном виде.

Мне не хотелось, чтобы он сейчас его разворачивал. Мне не нужны были лишние вопросы.

– Да. Просто отдай его ему. Вместе с деньгами.

Он засунул деньги и листок к себе в бумажник. Я пыталась не выказать облегчения.

– У него настоящий талант, – заметил он. – У твоего друга.

Значит, он его смотрел. Я подметила чуть заметную нотку ревности в том, как он произнес слово «друг». И должна признаться, что мне это доставило удовольствие.