Глава двадцать шестая
— Я думаю, тебе надо домой, — сказала мама. — Отдохнуть.
Я осторожно коснулась пальцами бинта на голове:
— Я и так отдыхаю.
— Я тоже, — отозвался Перри из своего кресла. У него была такая же повязка.
Мы были похожи на двух идиотов, которые на спор бились головами.
В больнице мы находились уже несколько часов. Моя рана была не слишком серьезной — потребовались лишь перевязка и обезболивающее. На лоб Перри наложили три шва и обнаружили небольшое сотрясение. Но и с ним все обошлось.
Джастин… Мы ждали.
В приемной появился Габриэль с грудой бутылок холодной воды. Мы расхватали их и принялись жадно пить.
— Габриэль, — начала мама, — как твой отец узнал, что с ними что-то произошло?
Габриэль сделал большой глоток:
— Позвонила какая-то чокнутая и страшным голосом сообщила, что мы должны немедленно ехать к вам.
— А-а, — протянула мама, собирая свои длинные волосы в конский хвост. — Милли, наверное, услышала шум.
— Не знаю, кто это был, но она говорила с сильным русским акцентом. Это все, что мы знаем.
Я вздрогнула. Мадам Маслова! Видимо, у нее было видение, и она успела позвонить в полицию. Я тяжело вздохнула. К ее дару я отнеслась так же, как другие относились к моему. Как я была не права! Она не была мошенницей, как и я не была ею.
Я вышла, чтобы выбросить в урну пустую бутылку. За мной двинулся Габриэль. Когда мы оказались одни, он привлек меня к себе и прижал к груди, моя голова оказалась под его подбородком.
— Прости меня, — сказал он тихо. — Ты была права насчет Клэйвортов.
— Наполовину права, — заметила я, отодвигаясь. Если бы мой пазл вовремя сложился, с Джастином все было бы в порядке.
— Я тебе даже наполовину не доверял.
— Но в конце концов ты поверил мне. Поэтому сказал отцу о Сесил.
— Прости, что подозревал твоего брата.
Прощу, потому что я и сама делала выводы поспешно и неверно.
— Я хочу кое о чем спросить… — Габриэль перевел дыхание. — Мы могли бы начать все сначала? Ты дашь мне шанс?
Пока я собиралась с ответом, в коридоре появился Спеллмен-старший, он почти бежал. Мама и Перри вышли из комнаты.
— Как он? — спросила мама.
— Операция прошла успешно, мой мальчик пришел в себя. Он уже разговаривает. Он поправится!
У меня застучало сердце, как будто выпущенное на свободу. Все разом заговорили, и в коридоре сделалось шумно.
— Жена согласилась выйти ненадолго в кафетерий. — Спеллмен выразительно посмотрел на меня, и я поспешно кивнула.
Я вошла в палату, стараясь не хлопнуть дверью. Джастин лежал на кровати с закрытыми глазами. Лицо его было серым. Он был без рубашки, левая часть живота прикрыта большой марлевой повязкой. Я глубоко вздохнула, убедившись, в том, что он жив.
— Клэр, — позвал Джастин.
Я подошла к кровати:
— Ты не спишь…
— Нет, просто глаза устали. Я так рад тебя видеть, так рад, что с тобой все в порядке.
— Как ты себя чувствуешь?
Джастин чуть пошевелился и поморщился от боли:
— Ужасно, скажу честно. Но пусть так, ведь ты жива. — И он слабо улыбнулся.
— Не знаю, что бы я делала, если бы потеряла тебя…
— Ты так говоришь потому, что я чуть не умер, защищая твою задницу.
Я засмеялась:
— Неправда. Я поняла это, еще когда целовала тебя на променаде.
Он удивленно поднял брови.
— Но это не значит, что я хочу все вернуть, — поспешила добавить я.
— Мы все начнем сначала, — сказал он, скрестив руки. — Теперь это только вопрос времени.
— Ты так уверен?..
— Может, я читаю будущее. — Он подмигнул.
— Для нас двоих найдется местечко в этом приюте влюбленных? — спросил Перри просовывая голову в дверь.
— А как же! — отозвался Джастин.
В палату вошли Перри и Габриэль.
Разглядев Перри, Джастин засмеялся:
— Отличная бандана! — Затем он обратился к Габриэлю: — Мне нужно благодарить твоего отца. Доктор сказал, что, если бы я пролежал там чуть дольше, я бы истек кровью.
Они разговаривали, а во мне боролись чувства, и я решила дать себе время. Слишком много бабочек в одной комнате.
Я вышла в коридор и обошла каталку, которую кто-то оставил прямо за дверью.
— Клэрити!
Обернувшись, я увидела мадам Маслову.
— Твоя мать объяснила, где найти тебя. Мне надо было кое-что сказать ей, и я хочу повторить это для тебя.
— Так это были вы, — улыбнулась я.
Она остановилась как вкопанная:
— О чем ты говоришь?
— Сначала вы прокололи шину, чтобы мы не поехали в дом Клэйвортов. Затем вы позвонили маме, чтобы назначить сеанс, который не состоялся. Почему вы просто не сказали, что мне что-то угрожает?
Она укоризненно взглянула на меня и покачала головой.
— Ой, — смутилась я, — вы же говорили…
— Да, и я говорила тебе, что ты плохо слушаешь.
— Но вы не сказали ничего конкретного.
— Я и не знала, кто или почему. Я просто почувствовала, что ты попадешь в беду. И я сделала, что смогла.
— Спасибо вам за это! — Я взяла ее за руку. — Ужасно жаль, что наша семья была так недружелюбна. Теперь все изменится.
Она засмеялась:
— Теперь? Когда я уеду?
— Вы уезжаете из города? Почему?
— Цель, с которой меня позвали сюда, не очень хорошая… — Она неодобрительно подняла палец.
— Что вы имеете в виду?
— Я была… как это по-английски… принята на работу. Кое-кто заплатил за аренду, за мою рекламу, и все, что я должна была делать, — это развлекать посетителей. Вначале мне показалось это неплохой сделкой. Прекрасная страна — Америка. Но теперь я вижу, что была частью плана мести вашей семье. А я не хочу в этом участвовать.
И опять все встало на свои места. Вот почему Стивен оказался в доме Масловой в тот день. Вот почему я встретила Сесил, которая направлялась туда перед нашим столкновением.
— Вам платила Сесил Клэйворт!
— Да, — подтвердила мадам Маслова.
Так это была расплата за то, что я выдала Стивена на экзамене? Черт побери, похоже, вендетта — семейное увлечение этой семейки.
— Извините за все неприятности, к которым я приложила руку. — Маслова дотронулась до моей щеки и повернулась, чтобы уйти.
— Подождите, — попросила я. — Пока вы не ушли… не скажете, какие номера выпадут завтра в лотерею?
Она закинула голову и рассмеялась:
— Нет уж. Никаких номеров. Но так и быть, я проведу для тебя сеанс.
Она подвинулась ко мне, как будто собираясь поделиться каким-то секретом, и крепко зажала мою руку в своей, потом недовольно фыркнула:
— Я вижу в твоем будущем два события. Одно будет раньше, другое позже. Очень скоро твой брат повредит колено. А позже… чья-то любовь к тебе — ненастоящая… Чувства порождены не страстью, а слабостью… — Она резко открыла глаза и выпустила мою руку. — Будь осмотрительна.
— Хорошо… спасибо.
Я невольно поежилась. Конечно, Маслова заранее знала, что я попаду в переплет, но то, что она сказала сейчас, ничего не значит. Ведь правда? Вероятность пятьдесят на пятьдесят, я так думаю.
— Еще один вопрос… — Я огляделась, чтобы убедиться, нет ли в коридоре моей матери. — Тот человек, с которым вы встречались… на которого похож мой брат. Он взрослый… то есть он мог быть моим отцом?
Маслова прищурилась:
— Зачем ты об этом спрашиваешь?
— Я не видела отца и ничего не слышала о нем.
Она нахмурилась, плотно сжав губы, потом сказала:
— Мог бы. Сходство поразительное. Но…
— Что?
— Если он — твой отец, радуйся, что его здесь нет.
Я еще не успела переварить эту информацию, как из палаты, прощаясь с Джастином, боком стал выходить Перри. Маслову, которая уходила все дальше по коридору, он не заметил.
— Ерунда, — произнесла я вслух.
— А-а!
Перри, зацепившись за каталку, неловко повернулся и рухнул на пол. Кое-как встав, он схватился за колено.
Когда мама наконец отпустила меня, я спустилась на пляж, чтобы посидеть на теплом песке. Зачерпнув горсть, я смотрела, как песок струится между пальцев, раздуваемый ветром. На берег, к радости ребятишек, накатывали пенистые волны. Хорошо малышам — у них нет никаких проблем.
Я размышляла о Джастине и Габриэле, о моих странных чувствах к ним обоим.
Я думала о том человеке, который мог быть моим отцом, и о мрачном предупреждении Масловой о ненастоящих чувствах.
И наконец, я думала о Стивене, который столько натворил. Мне не трудно было понять его мотивы. Я знаю, что такое преданность, и понимаю, что интересы семьи превыше всего. Защищая семью, я кое-чему научилась сама: скрывать информацию от полиции, использовать людей в своих интересах… лгать…
Если бы стало еще труднее, кто знает, как далеко я могла бы зайти. Стивен сделал свой выбор.
Надеюсь, мне никогда не доведется узнать, на что я способна.
