Глава 20
Я не подарок – я сюрприз

– Я просто не могу поверить! – воскликнула Алина, глядя на меня с таким искренним изумлением, что мне даже стало смешно. – Владимир? Не может быть!

– Больше того, выяснилось, что так называемая банда Владимира замешана как минимум еще в пяти подобных ограблениях в элитных поселках. Он одновременно жил в нескольких местах, представляешь, – поделилась я с подругой информацией, которую Николаю под грифом абсолютной секретности передал его знакомый следователь из Юго-Восточного округа.

– Бывает же! – покачала головой Алина.

Она была какой-то странно рассеянной сегодня. Мы сидели в моей гостиной, по которой я так скучала в последние недели. Лето закончилось, пришел сентябрь, но этого еще не чувствовалось, и разноцветные краски на моих клумбах еще даже не начали угасать. Листья деревьев стали немного светлее и запылились, зелень пожухла… Но мир все еще оставался совершенно прекрасным, и до дождливой ветреной осени было очень далеко. Бальзаковский возраст бывает и у природы.

– И не говори. А с виду такой приличный человек. Вот и верь после этого приличным с виду людям. Прямо сразу надо брать отпечатки пальцев и нести в полицию на проверку, – рассмеялась я.

– А знаешь, как он был прекрасен, когда приехал за тобой? О, это была картина! Ты уже была совершенно никакая, то есть не просто выпившая, а уже утратила способность ходить на своих четырех.

– На своих двоих? – поправила я ее, чувствуя себя немного оскорбленной в лучших чувствах.

– На своих двоих ты перестала ходить уже за час до этого, – как ни в чем не бывало отмахнулась от меня Алина. – Он позвонил тебе, а ты принялась кричать, что достали тебя демоны, а потом швырнула телефоном в музыкантов. Я еле уговорила их не выводить нас, ужас.

– Я не помню! – нахмурилась я.

– Не удивлена нисколько, – хмыкнула подруга. – Он звонил и звонил, и звонил снова, так что я решила ответить за тебя и объяснить человеку, что ты, так сказать, вне зоны действия сетей. А он как начал волноваться, кричать, требовать, чтобы я сказала, где ты и что с тобой. Стал спрашивать, не сделал ли с тобой чего твой ужасный муж.

– Даже так? – улыбнулась я. – Вошел в образ, да так, что прямо не смог выйти! Лицедей чертов!

– Я поверила. Он был такой искренний, такой напуганный…

– И такой красивый, да?

– А ты, моя дорогая Олечка, мне ведь ни словом не обмолвилась, что у тебя роман с соседом. Нет, какая ты все-таки скрытная – мама дорогая! В общем, он приехал – красивый, как бог, в костюме, в белоснежной рубашке, не застегнутой…

– На три верхние пуговицы, что даже немного видна его грудь, да? – перебила ее я. Мы переглянулись и расхохотались.

– Его накачанная грудь! Черт, даже теперь, когда я знаю, кто он на самом деле, не могу ничего поделать – так бы и съела. М-м-м, какие мужики пропадают, а? Он влетел и бросился к тебе. Между прочим, он был просто идеален. Заплатил за ужин, а он у нас с тобой был, как ты помнишь, не маленький. Прощупал твой пульс.

– Даже так? Испугался, что его будущая жертва помрет? Смерть от коньяка! – хмыкнула я. – Непорядочек, не по плану.

– Он вынес тебя на руках. Оставил мне свою визитку, попросил звонить, если что. Сказал, что не простит себе никогда, что проспал и дал тебе уехать. Я буквально была в истерике. Такая любовь! Он так благодарил меня, что я тебя забрала. Сказал, что обязательно позаботится о тебе.

– Какой мужчина! – причмокнула я. – А какой трудолюбивый. Помнишь, он вечно в командировки уезжал. То в Мюнхен, то еще черт-те куда. В общем, оказалось, что, когда он для нас тут уезжал в командировку, на самом деле он переезжал в Княжеское Озеро и куда-то еще, попеременно. Я забыла название второго поселка. Что-то вроде «Бенилюкс».

– Умеют у нас назвать поселок, да? – улыбнулась Алина.

– А ты в курсе, кто у них оказался самым главным? – спросила я, подливая себе чаю с корицей. Алина пила вино.

– Кто же? Серая Мышь? – ляпнула наугад Алина.

Я огорчилась.

– Ну, вот!

– Что? Угадала? – вытаращилась на меня Алина.

Я кивнула.

– Вот ведь дрянь какая. Недаром она мне сразу не понравилась!

– Прямо новая Ванга, – рассмеялась я. – В общем, она ему никакая не жена была, и ее уже давно днем с огнем разыскивают.

– Ну что ж, значит, ей не повезло.

– Проблема только в том, что она скрылась из Мюнхена, а Европа настолько большая, что пойди найди ту Серую Мышь, – вздохнула я.

– Кто бы мог подумать, что женщины способны на такое! – всплеснула руками Алина. – Надеюсь, ее поймают и повесят.

– У нас сейчас даже серийных убийц не вешают, а ты хочешь, чтобы ее повесили? – усмехнулась я. – Думаю, это перебор. Но хорошо бы, чтобы ее нашли и посадили надолго.

– И чтобы ей «повезло» с соседками по камере. Чтобы это были женщины, которые знают, чего и кого хотят.

– Фу, Алина! – поморщилась я. Впрочем, она высказала здравую идею. Было бы неплохо.

– Ну а как вы с Николаем, помирились? Что же получается, вы ни денег не вернули, ни ружей? Удивляюсь только, как он этого Владимира не убил. – Она пожала плечами.

Я вспомнила тот день, когда Владимир стоял перед Николаем на коленях. Коля мог его убить. Легко. Мужчины способны на самые страшные вещи, когда на них нападают. Наверное, у мужчин были все поводы для того, чтобы эволюционировать именно таким образом, а не каким-то другим. Но теперь другое время.

– Главное – все живы, здоровы. Мы вроде как помирились, но… – Я задумчиво посмотрела в окно.

– Что – но? – уставилась на меня Алина.

Я покачала головой. Этого не объяснить словами. Я вернулась домой. Николай ни словом больше не припомнил мне истории с Владимиром. Он оставался вежливым и обходительным, прислал домой своего шофера с кучей каких-то продуктов, чтобы, значит, я не голодала. Сам поехал и вывез мой автомобиль с парковки в аэропорту и вообще был удивительно деятелен и мил. Но молчал, и это меня пугало. Я надеялась на более яркие эмоции, а так возникало ощущение, что он меня все-таки не до конца простил.

– Он пока был занят со всем этим расследованием, нам толком и поговорить не удалось. Мы живем вроде вместе, но, признаться честно, я не очень-то понимаю, что там делается у него в голове.

– Да что там может делаться! – возмутилась Алина. – Он должен покаяться и попросить у тебя прощения.

– Ты забываешь, что я ему изменила.

– Потому что он был таким невыносимым козлом, что…

– Алина! – остановила я ее. – Он всегда был именно таким невыносимым козлом, всю нашу жизнь. Я выбрала в мужья невыносимого козла и знала, отлично знала, на что иду. Все эти годы имела возможность убедиться, что с моим мужем я буду жить именно как в нашей любимой пословице…

– Как кошка с собакой? – прыснула Алина.

Я тоже усмехнулась.

– Не-а. Как за каменной стеной. Это, между прочим, самое точное описание, которое можно дать моему Коле. Он – каменная стена, непробиваемая, прочная, глухая к любым мольбам. Отчего все мечтают за ней жить? За ней одиноко и пусто, за ней тихо, как в погребе. Ты когда-нибудь была в погребе, а?

– У бабки моей в деревне всегда хранились банки в погребе, я у нее варенье воровала, – хихикнула Алина.

– Такой мужчина, как Коля, стремится отгородить тебя от всего, включая все то, что только может быть интересным в жизни. Ты не принимаешь никаких решений, ты не имеешь мнения, ты ни за что не отвечаешь, ты ни на что не способна. Ты – растение в горшке, и если тебя забывают поливать, ты хиреешь и теряешь листья. За каменной стеной темно и страшно. Выбраться из-за нее еще страшней. Я не знаю, помирились ли мы с моей «стеной». Он не очень-то со мной разговаривает. Возможно, что он меня даже не простил. Я не знаю. – Я закрыла лицо ладонями. Мне не очень-то хотелось говорить о нас с Колей. Как можно сказать, что мы помирились, если за несколько прошедших недель он ни разу не прикоснулся ко мне?

– А мы с Сашенькой поженились, – вдруг брякнула Алина.

С минуту я сидела молча, абсорбируя информацию. Алина молчала и смотрела на меня с некоторой растерянностью.

– Как? Когда? – переспросила я, наконец обретя способность говорить. – Столько лет…

– Не говори, – вздохнула Алина. – Черт его поймет, да? Взял и женился.

– То есть как… Как это произошло? А чего вы нас не позвали? Когда вы успели? Даже как-то обидно! – покачала я головой.

Алина подошла к большой картонной коробке с вином и долила свой бокал до самого верха.

– Он не захотел ничего устраивать. Знаешь, я тоже не знаю, как на это реагировать. Правда. Он сказал, что не собирается тратить деньги на свадьбу, довез меня до загса, дал взятку тамошней регистраторше, и нас поженили. Потом он спросил, довольна ли я.

– Жуть какая, – поежилась я. – Но все равно. Поздравляю!

– Спасибо, – растерянно кивнула она. – Я даже не знаю, зачем он это сделал.

– Решил исполнить долг честного человека? – предположила я, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.

Алина много лет мечтала о том, чтобы стать Миссис Сашенька, но я-то знаю, что вместе с этим почетным титулом она надеялась на многое другое. На то, что все Сашенькины друзья посмотрят на нее другими глазами. Что Сашенька перестанет уезжать в Швейцарию и США без нее. Что она, как красотка из всем известной кинокартины, пойдет по московским бутикам с Сашенькиной кредиткой и никто никогда больше ее не остановит. Что он станет относиться к ней с уважением. Что наймет домработницу и повара.

– Мне кажется, он просто испугался, что я уйду. Я думала об этом.

– Ты всегда думала об этом, – заметила я. – Все последние десять лет ты только и делала, что думала об этом. Но не ушла же?

– В последнее время я думала об этом намного сильнее, – улыбнулась Алина. – Может, он почувствовал?

– Он просто всегда тебя любил, но не знал, как это показать, – сказала я, искренне надеясь, что Сашенька действительно способен любить. В конце концов, то, что он кобель, еще не значит, что он чурбан бесчувственный. В противном случае, действительно, становится непонятным его затея с женитьбой.

– Главное, я теперь замужем, прикинь?! – воскликнула Алина и всплеснула руками.

– Знаешь что? А налей-ка мне тоже вина. – Я махнула рукой и протянула ей бокал. Почему мужчины такие, какие они есть, – о, это богатая тема, которую просто не хочется обсуждать на трезвую голову. Выкладывать всю правду – так уж под анестезией.

– А у тебя коньяку-то нет? – моментально отреагировала Алина.

– О, нет. Коньяку мне больше не надо, у меня на него теперь стойкая аллергия – после того вечера.

– Нет, ну сколько нам пришлось пережить из-за мужиков? Знаешь, что было самое обидное в нашей свадьбе? – спросила Алина, протягивая мне полный бокал.

Мы чокнулись и выпили молча, до дна. Я поморщилась.

– Что? Что вы обратно домой ехали на метро? – предположила я.

– Он не подарил мне никакого кольца! Я его спросила, а он сказал знаешь что? Иди, говорит, и купи какое захочешь. Бюджет – до трех штук. Я чуть не упала. Романтика, да?

– Кошмар, – согласилась я. – Жуть. Ну, и что ты купила?

Алина застенчиво улыбнулась и полезла в сумку. А что, мы женщины простые. Да, обидно, конечно, что не встал на одно колено, ни руки не попросил, ни сердца, а пришел, как слон в огород, натоптал и даже кольца не выбрал. Но не пропадать же бюджету в три штуки. Алина достала из сумки коробочку с тонким, изящным, усыпанным бриллиантами кольцом от Tiffany.

– Классное, – прошептала она, с наслаждением разглядывая его на своей руке. – Только сегодня купила.

– Между прочим, если бы он тебе даже и купил кольцо, то точно не такое. Купил бы какую-нибудь дешевую ерунду, а? Может, так даже и лучше? – утешала я ее.

Алина утешилась быстро. Вино изрядно помогло нам в этом, и к тому моменту, когда Николай вернулся домой, как всегда хмурый и усталый (прямо как в старые добрые времена), мы уже были весьма подогретые. Мы призвали Колю к ответу. Мы потребовали, чтобы он объяснил нам, почему мужчины так странно устроены, почему они такие – твердолобые и непробиваемые гады… бывают порой. И как так можно было пожениться, словно зайти в «Макдоналдс» перекусить, а?

– Без кольца, а? Скажи мне, Коля! – пьяно кричала Алина.

Коля упорно хранил свою страшную мужскую тайну, а на нас с ней смотрел с сожалением. Мы обиделись и ушли сидеть в сауну на третьем этаже, а Коля ушел спать. Он теперь ночевал на диване в гостиной перед камином. Как-то так получилось, что в первые дни, когда я только вернулась, он почти не ночевал дома, бегая между следователями, банкирами, охраной и кучей других людей. Он возвращался поздно, иногда даже под утро, и засыпал на диване, не хотел будить меня, как он говорил.

Через какое-то время я поняла, что за этим «не хотел будить» стоит нечто большее. Я не стала спрашивать, не стала ничего предлагать. В первые недели после всего случившегося я и сама не могла до конца определиться, что чувствую и чего хочу от нашего будущего. Было страшно, так как не верилось, что после такого вообще возможно хотя бы какое-то будущее. Мы ходили мимо друг друга так, будто оба – хрустальные и можем легко рассыпаться на осколки, стоит только подуть ветру не в ту сторону. Один неверный шаг. Потом мне стало страшно, что мы никогда уж не сделаем этого шага друг к другу.

Алина уехала после завтрака, пообещав в ближайшие же дни устроить обед в честь их с Сашенькой свадьбы («пусть только он попробует мне слово теперь сказать – законной жене») и пригласить нас с Колей к ним в гости. Николая уже не было, когда мы проснулись, и только небрежно брошенный на диване плед подтверждал то, что он тут был. На столе в кухне я обнаружила кувшин со свежевыжатым апельсиновым соком и записку. «Если будет совсем худо – выпей адвил, мне всегда помогает».

Я улыбнулась и провела пальцем по записке. Может быть, все-таки не все потеряно? Я проводила Алину, а потом вернулась на кухню, открыла холодильник и принялась прикидывать, что бы такое приготовить на обед, если он вдруг приедет домой обедать. Сегодня, ясное дело, Николая можно было ждать только к ужину. Что ж, подождем.

Я остановила свой выбор на пасте с морепродуктами. В последнее время я постоянно готовила Николаю еду с высоким уровнем афродизиаков. Жалкая ты женщина, Ольга, надеешься, что такие уловки сработают? Ну а на что мне еще было надеяться? Я достала из холодильника креветки, гребешки, кольца кальмаров – хорошо, что у меня еще имелись запасы продуктов, повышающих сексуальную активность. Жаль, не было улиток. Зато был имбирь. Все разморозить и дать стечь лишней влаге. На огороде еще осталась зелень. Мне даже удалось найти неувядший базилик, он спрятался среди бархоток – я уже давно высаживала кухонную зелень вместе с цветами, так как не люблю вида классических грядок. Укроп, между прочим, может удивительным образом украсить альпийскую горку, если его посадить в правильных местах и вовремя срезать его длинные «парашюты».

Я копалась на почти совсем увядших клумбах, пытаясь раздобыть еще и мелиссу, когда вдруг услышала звук открывающихся ворот. Черная машина Николая медленно заехала во двор. Черт, он все-таки решил приехать к обеду! А у меня еще, так сказать, конь не валялся. Я выпрямилась. На мне были короткие резиновые сапоги, старый халат. В грязных от земли руках – ножницы-секатор. Николай вышел из машины и остановился в дверях. Он стоял и смотрел на меня взглядом, от которого я вдруг похолодела. Он сделал шаг в мою сторону и улыбнулся. В его руках был большой кожаный портфель.

– Что это ты такое делаешь? Решила начать покос? – насмешливо поинтересовался он.

– Практически! – хмыкнула я. – Давно пора тут все привести в порядок.

– Похвально.

– Слушай, я не знала, что ты приедешь. Обед будет минут через двадцать. Подождешь?

– Оля, нам надо поговорить, – сказал он, и лицо его посерьезнело еще больше. – Пойдем.

– Поговорить? О чем? Я… я еще не принимала душ.

– Потом примешь, ладно? У меня не очень много времени, мне надо во второй половине дня еще ехать в Мытищи на встречу, а Мытищи теперь для нас, знаешь ли, как другой конец планеты. Жаль, туда не летают чартеры.

– Да уж, – кивнула я и покорно последовала за ним, по дороге вытирая руки о полы халата. Господи, почему именно сейчас? Я выгляжу ужасно, я грязная, халат старый, сапоги эти в желтый горох. Я не хочу его терять. Я люблю его. – А о чем ты хочешь поговорить, Коля?

– О нас, – коротко бросил он, и сердце мое совсем ушло в пятки.

Мы молча зашли в дом, прошли на кухню, где размораживались мои афродизиаки. Он молча помог мне сесть, отодвинул стул (кошмар, катастрофа, это не может означать ничего хорошего!). После чего спросил, не хочу ли я кофе.

– Я… пожалуй, – пробормотала я, чувствуя, что собственный голос предательски дрожит.

– С молоком?

– Да.

Николай включил кофемашину. Он был таким сосредоточенным и погруженным в себя. Подал мне кофе, потом положил на стол свой портфель, открыл его и достал какие-то бумаги, какие-то пакеты.

– Что это? – спросила я еле слышно.

Он вздохнул и посмотрел мне в глаза. Взгляд был грустным и каким-то немного отстраненным, отрешенным. Такими глазами смотрят люди, которые приняли решение покинуть этот суетный мир и уйти в монастырь.

– Я хочу сначала сказать тебе, Оля, что я искренне сожалею обо всем, что пошло не так в нашей жизни. Я знаю, что…

– Я тоже сожалею. Я тоже ужасно сожалею о том, что я сделала. Я не должна была. Ты только пойми, я бы никогда снова не стала делать этого, если бы у меня был шанс прожить этот год заново.

– Правда? – спросил он, оживившись, но тут же снова нацепил свою ужасную маску серьезного, сосредоточенного, невыносимо вежливого мужчины. Вежливость ему была не к лицу. Лучше бы уж матерился.

– Правда.

– В любом случае я хочу, чтобы ты знала – я искренне раскаиваюсь. Во многом. Прости меня, Оля, если сможешь. Я был не самым лучшим мужем для тебя, но я всегда искренне тебя любил.

– И я всегда тебя любила. И сейчас люблю! – Я почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.

– Прежде чем продолжить, я хочу, чтобы ты прочитала кое-какие бумаги! – сказал он и протянул мне какие-то белые листы.

Нет уж, ничего я не собираюсь читать. Ну почему все так плохо? Почему жизнь несправедлива – ведь я ужасно, ужасно хотела, чтобы все кончилось хорошо! Я почувствовала, что силы покидают меня. Я закрыла лицо руками и принялась делать то, что всегда помогало мне преодолеть самые сложные моменты в моей жизни, – я принялась рыдать.