Глава 11
Ясное дело

Прошла неделя, а Николай так ничего и не заметил. Первые дни я нервничала. Мучительно сдерживала порыв запрыгнуть в машину и немедленно доехать до ближайшей ювелирной лавки – купить кольцо, и гори оно огнем. Но что-то в глазах Николая удерживало меня от этого. Потом я перестала нервничать и начала злиться.

Как-то вечером я приехала домой позднее обычного. Задержала меня, как всегда, Алина – таскала по «Крокусу», пытаясь поднять себе настроение. Результат был прямо противоположный – настроение упало еще глубже, в пучину. От цен преимущественно. Ну, и оттого, что она снова, по ее словам, набрала пару лишних килограммов. На мой взгляд, ее лишний вес – это фикция, миф. Она говорит о нем, только чтобы не думать о Сашеньке. Стоило Сашеньке уехать в Таиланд в «командировку», Алина тут же снова погрустнела и принялась говорить о своих килограммах.

– Хорошо тебе, ничего тебя не беспокоит. Ты – как Спящая красавица. Даже морщин у тебя нет, потому что ничто тебя не волнует.

– Спящая красавица, между прочим, жила в гробу! – фыркнула я.

– Может, я поеду к тебе? Я не хочу домой.

– Ко мне? Не знаю. Если ты хочешь, чтобы тебя просветили рентгеном, обыскали, а потом заставили сдать все металлические предметы, – поехали, ради бога.

– Что, все до сих пор так плохо? – Алина покачала головой.

– Еще хуже, – добавила я.

Мы пошли посидеть в каком-нибудь кафе, терраса которого выходила бы на залив Москвы-реки. Реки уже почти не было видно – темнота потихоньку сползла на город и закрыла от нас воду, но было тепло не по-июньски, и огни жилых домов на другом берегу гипнотизировали не хуже мерцающих лепестков живого огня. Это было почти как сидеть у меня дома перед камином зимой. Алина не хотела уходить, и я позвонила домой, Николаю. Он не ответил, не взял трубку. Я пожала плечами и просидела с Алиной до двенадцати ночи.

– Если что – скажешь, что пережидала пробки. Новорига-то стоит. – Она потихоньку уже набралась, хотя и пила только вино.

– Как ты машину-то поведешь? Может, вызвать тебе трезвого водителя? – спросила я, всерьез переживая.

Алина потерла виски и замотала головой:

– Только если красивого. Как твой сосед. Как он, кстати, поживает?

– Я не знаю, – сказала я, и не соврала. Он не звонил мне уже неделю, с тех самых пор, как я уехала из Германии.

– А ты бы узнала! – Алина становилась шумной. – Может, он уже развелся? А?

– Ш-ш-ш. Давай-ка я тебя отвезу. Завтра заберешь машину.

– Ты такая идеальная, аж противно! Знаешь, я бы не хотела быть тобой. Я все вру, когда говорю, что хочу быть тобой. Ты живешь такой правильной, такой скучной жизнью. Ничего-то у тебя не происходит. Только вот ограбили тебя – и это все, что ты сможешь вспомнить за всю жизнь. Самой-то не страшно? Жизнь-то проходит!

– Проходит, да, – кивнула я, пытаясь удержать Алину в вертикальном положении, что было не так-то просто из-за ее вечных шпилек. – Садись-ка и постарайся не заблевать мне машину, ладно?

– Фи! – Она скривилась, надулась и затихла на заднем сиденье. Я снова набрала номер Николая. Снова никакой реакции.

Приехав домой, я поняла, почему он не берет трубку. Не может. Не в состоянии. Николай лежал на нашем подогреваемом полу в гостиной и шумно спал. Рядом с ним валялась опрокинутая бутылка пива – не допил, не смог, и растекалась большая пивная лужа. На кухне творился еще больший беспорядок. На кухонном столе валялись какие-то черно-белые фотографии, сделанные, скорее всего, уличными камерами наблюдения.

Фотографий было много. На них какие-то люди садились в машину, кто-то с кем-то разговаривал. Я не узнала никого на фотографиях. Но мне было неинтересно. Рядом, на том же столе, лежали фотографии утраченной коллекции, какие-то ружья и пистолеты. Николай снова оплакивал свою потерю, поэтому и напивался. Ему было совершенно неважно, где я и с кем. Куда я денусь?

А действительно, куда я денусь? Чего я вообще хочу, почему не покупаю кольцо? Чего я добиваюсь? Я сама-то понимаю? Я живу с мужчиной, способным оплатить мое праздное безделье до конца жизни. Я катаюсь, как сыр в масле. Живу словно у Христа за пазухой. Я вытащила из сумки мобильный телефон. Секунду смотрела на него, потом перевела взгляд на бардак на столе и нажала кнопку вызова. Ответили почти мгновенно. Я услышала щелчок, а после него тишина в трубке.

– Алло! – пробормотала я, не уверенная, что соединение установлено верно.

– Это ты? – ответил мужской голос. – Я не думал, что ты позвонишь.

– Я тоже не думала, что позвоню, – честно ответила я. – После того, что ты сделал…

– Я сделал? Что я сделал? – Его голос звучал удивленно.

Я вздохнула.

– Зачем ты его взял?

– Кого я взял? Что ты имеешь в виду? – Теперь он стал обеспокоенным. – У тебя что-то пропало?

– Мое обручальное кольцо. Оно пропало. Ты снял его с моей руки, пока я спала. Не стоит и пытаться отрицать. Не нужно. Я все равно это знаю.

– Что? Что ты такое говоришь?! – Возмущенный, надо же! – Ты думаешь, что я?.. Ты думаешь, я такой человек? Зачем мне это надо?

– Значит, это был не ты?

– Конечно, это был не я. Зачем мне твое обручальное кольцо? Я ненавижу твоего мужа, твой брак и твое кольцо – зачем мне его снимать? Я что, фетишист? Ты считаешь, я решил себе оставить такую вот странную память о тебе? – Он говорил и говорил, и сами слова звучали вполне убедительно – текст был написан верно, но чем больше он говорил, тем яснее становилось, что я была права. Именно он и взял. Никаких сомнений.

– Возможно, ты хотел, чтобы мой муж заметил отсутствие кольца и устроил мне скандал. Такая вот маленькая месть.

– Я бы не стал тебе мстить. Я тут еле выживаю без тебя. Всю неделю я был занят только тем, чтобы не звонить тебе. Я решил оставить тебя в покое. Зачем ты позвонила? Из-за кольца? Тебя так волнует его пропажа? Я знаю, я знаю, что ты любишь его. Я только не понимаю, за что? Он что, такой уж хороший муж?

– Это сложно.

– Что сложно? Ты либо любишь человека, либо нет.

– Ты любишь свою жену? – спросила я после долгой паузы. – Это ведь тоже простой вопрос.

– Я люблю тебя. А ее… я ей предан. Я не хочу, чтобы она страдала. Но одно твое слово, и…

– И ты пойдешь и разобьешь ей сердце.

– Я не уверен, что она настолько меня любит. Возможно, она даже будет рада.

Я замолчала. Мне ужасно захотелось оказаться в эту минуту снова там, в Мюнхене, в его объятиях. Как наркоман, я хотела еще немножко его любви, больше этого чувства, больше того, что сводит с ума и заставляет быть нерациональной. Алина права, Спящая красавица – это не вариант.

– Значит, это не ты взял кольцо? Если это был ты – пожалуйста, просто скажи. Это ничего не изменит между нами.

– Потому что между нами все кончено? Ты это хочешь сказать? – В его голосе прозвучал страх.

– Нет. Ничего не кончено. Я хотела бы, чтобы было кончено, честно.

– Это обнадеживает.

– Определенно, я скучаю по тебе и хочу тебя увидеть. Я хочу тебя. – Я оглянулась на темнеющий проем коридора, ведущего в гостиную.

Мой голос звучал так громко в пустом доме. Николай вполне мог меня услышать. Вполне мог случайно прийти в себя, выйти из своего омерзительного состояния и подслушать мои слова. Вероломная жена! Какая прелесть. Он мог бы узнать, что теперь у меня есть какая-то своя часть жизни, никак не связанная с ним. Всегда мы жили только его жизнью. Только его цели, его мечты, его проблемы. Всегда его решения.

– Хочешь, я сейчас приеду?

– Ты что, в Москве?

– Нет. Ну и что!

– Скажи, ты взял кольцо или нет?

Владимир замолчал.

– Ну, так что?

– Нет, – выдавил он после долгой паузы. – Это не я. Ты его, наверное, потеряла. Может, когда мы были на горе? – предположил он.

Я засмеялась. Мой смех звучал так ненормально в пустом темном доме.

– Почему ты смеешься? Что такое? Оля, ты меня пугаешь!

– Наконец-то ты стал похож на живого человека, – пробормотала я сквозь смех. – Хоть какой-то недостаток. Знаешь, как мне этого не хватало.

– О чем это ты? – посерьезнел Владимир.

Я отдышалась, но улыбка так и осталась на моих губах.

– Теперь я знаю, что ты умеешь врать и умеешь манипулировать людьми.

– Оля!

– Ты снял кольцо. И ты, оказывается, врешь почти гениально. Как все интересно! – Я отсоединилась и выключила звук на телефоне. Я знала, что сейчас он будет мне звонить. Что он оставит мне море СМС с компрометирующим содержанием. Вот и отлично! И не подумаю их стирать.

Утром у Николая болела голова. Он страдал и каялся. Кому понравится проснуться на полу в луже пива? Он позвал меня, его голос был слабым и жалостливым. Я знала, что нужно делать. Мокрое полотенце на голову, активированный уголь и таблетка от давления. Он будет капризничать и спрашивать меня, зачем я уехала и позволила ему напиться. Как будто я хоть раз его смогла остановить!

– Я ничего такого не натворил? – спросил он, и я помотала головой.

По сценарию дальше я должна была начать его упрекать, говорить о том, что он ведет себя как свинья, что не жалеет своего же собственного здоровья, и до каких пор, и сколько можно… А он бы отвечал, что я целиком права и он кругом виноват. С другой стороны, не так уж и часто он напивается. Это все из-за ограбления. Он никак не может успокоиться. Не может быть один в этом доме. И вообще, если бы я осталась и не поехала к своей дурацкой Алине…

– Мне нужно отъехать, – бросила я и пошла к выходу. Никуда мне, конечно, было не нужно. Я просто не хотела снова проходить все это – всю эту разборку. Я вдруг почувствовала, что задыхаюсь, а от запаха перегара меня буквально тошнит. Я больше не могу! НЕ МОГУ!

– Ты куда? – обиженно пробормотал Николай.

– Мне… надо.

– Останься, Оля!

– Я приеду. Скоро. – Я искала сумочку, ключи, телефон. Восемь неотвеченных вызовов, четыре сообщения. Я старалась не смотреть на Николая.

– Что с тобой происходит, Оля?

– Ничего. Ничего со мной не происходит. Все хорошо. – Я бормотала что-то, не задумываясь.

– Это все тоже посттравматический синдром. Я знаю. То, что случилось. Это не так-то легко забыть. Но знаешь что? Я знаю, кто это сделал. Ты можешь больше не волноваться. Я нашел их.

– Их? – Я замерла посреди прихожей и обернулась. – И кто они?

– Иди сюда. Сядь, поговорим.

– Только не говори, что это моя Алинка или еще кто-то. – Я бросила сумку и сапоги на пол и вернулась в гостиную.

– Это был один из наших начальников охраны. Это было не так-то и легко его вычислить. Он никогда не был здесь, в этом поселке. Ему, видимо, кто-то сливал информацию. – Коля говорил быстро, словно боялся, что я перестану его слушать и все-таки уйду.

Я нахмурилась.

– Ты уверен, что это он? Он что, признался?

– Нет, ни черта он не признается. Оля, ты в своем уме? Мы пока что только ведем его. Наблюдаем…

– Мужчина на фотографиях?

– Ты видела, да? – Коля кивнул. – Я только вчера все полностью подтвердил. Я из-за этого и напился. Ну трудно же, ты понимаешь, такое перенести. Морально. И ведь скотина эта, бл…дь, знала о наличке у меня в доме. Вот об этом он, между прочим, чуть ли не единственный знал.

– Знал, что ты повезешь полмиллиона долларов к нам домой? Где у тебя жена и дочь? Ты в своем уме – трепать о таком? – тут я взбесилась. Вот оно, его пресловутое «я сам знаю» и «не лезь не в свое дело». Вот его хваленая способность принимать решения.

– Оля, перестань.

– Я не перестану! – кричала я. – Как ты вообще мог притащить сюда эти деньги? И ружья свои развесить? Как ты мог быть столь самонадеянным?

– Я не мог предполагать. И потом, при чем тут ружья. Черт с ними, с ружьями, – Николай побледнел и принялся пить воду из трехлитровой банки.

Я пожелала, чтобы ему стало еще хуже. Я почувствовала вдруг такую ярость. Снова моя жизнь летит в тартарары, потому что Николай был уверен, что знает все лучше всех. Потому что он что-то там решил.

– Да, ты мог предполагать. И ты должен был предположить, что ставишь меня и Дашку под огромный риск. Ты не имел права их сюда привозить. Черт подери, это же твой ДОМ! Ты обязан был спросить меня. Предупредить. Ты помнишь, как Веру убили?

– При чем тут это?! – Он вскочил и забегал по комнате. – И он не знал, куда я повезу деньги. Он просто знал, что они в тот день у меня были. На руках. А с Верой – ты не должна мне этого говорить, Оля. Это жестоко. Ты же знаешь, что это была случайность!

– Да что ты говоришь! – воскликнула я самым язвительным тоном, на который только была способна. – Случайность? А то, что перед этой случайностью ты и твой партнер уже месяц как ходили в жилетках пуленепробиваемых – это тоже случайность?

– Вера просто случайно оказалась рядом! – пробормотал Николай. – Ты же знаешь, как я переживал. Между прочим, могли убить меня.

– Могли, но убили ее! Однако почему такое вообще случилось, откуда такая жуткая опасность взялась? Ты что, на опасной работе? Ты что, пожарник? Спасатель? Ты из ФБР? Шпион? Нет. Вы всех нас поставили под риск, потому что вы с твоим чертовым партнером тоже приняли так называемое решение не делиться с кем-то чем-то.

– Все было не так.

– Мне плевать! Мне плевать, как оно было на самом деле. Это ваш бизнес – не мой. Это ваши решения – не мои. Моим мнением никто никогда не интересовался. Если бы меня спросили – я бы сказала, что никакие деньги не стоят того, чтобы ходить под пулями. Но вы решили! Ты решил, что деньги того стоят. В результате погибла моя подруга.

– И мой партнер, – вставил Николай.

Я замолчала. Мои губы скривились в усмешке. Никогда и ни при каких обстоятельствах мне не удастся хоть в чем-то его убедить. Никогда и ни в чем он не раскается. Не пожалеет ни об одном своем решении. Всегда найдет, чем себя оправдать. Вера в тот день просто попросила Колиного партнера подвезти ее от нас до ее дома. Она приехала без машины, был поздний вечер, а Колин партнер все равно собирался ехать в ее направлении, вот и все. Он просто согласился ее подвезти. Результат – два трупа, Колиного партнера и моей подруги в его джипе. С пулями в головах.

Она вообще была ни при чем. Она ничего не знала. Я не знала и десятой доли того, что происходило. Не знала, что на фирму Николая осуществлялся рейдерский захват. Не знала, кому они перешли дорогу. Я сама в тот момент знала только, что мой муж приходит домой злой, в бронежилете и требует, чтобы я «не лезла не в свое дело и не выходила из дома». На похоронах Веры меня не было – он запретил, это было слишком опасно. После ее смерти я вообще перестала выходить из дома. Вкус Колиных денег стал – как у дегтя. Дашке тогда было всего пять лет. При одной мысли, что с ней что-то может случиться, что она тоже может стать разменной монетой в бизнесе Николая, мне хотелось схватить ее и убежать на край света. Потом все как-то улеглось. Но Николай не считал себя ни в чем виноватым.

– Времена были такими, – бросил он.

– Времена? Всего пару месяцев назад времена снова стали такими, да? Значит, твой собственный сотрудник устроил ограбление. Что ж, – горько усмехнулась я. – Спасибо, что не убил.

– Спасибо? Я его уничтожу. Он имел глупость купить дом в Подмосковье. Какой идиот! Он что, думал, я не узнаю? Между прочим, за пол-лимона. Он мне их все отдаст, до копейки. Я его закопаю. – Николай полыхал ненавистью и яростью. Это было так естественно для него – готовить атаку, просчитывать боевые действия.

– Око за око? – Я покачала головой и ушла разогревать суп. Какая разница! Ничего не изменится. Какое-то оцепенение вдруг охватило меня. Мы все катимся к какому-то неизбежному концу.

– Я хочу, чтобы ты тоже уехала. Вместе с Дашкой. В Германию.

– Ты хочешь, чтобы я поехала в Германию? Это просто невероятно! – Я засмеялась. Сначала просто тихо, а потом все громче и громче. Я смеялась и не могла остановиться. Он хочет, чтобы я уехала в Германию! Он думает, что так будет безопаснее. Господи, каким же ты бываешь порой непредсказуемым. Сколько сарказма! Он хочет, чтобы я жила в Германии!

– Я купил вам там квартиру в Берлине.

– Ты – что? – спросила я, перестав смеяться.

Он купил квартиру? Это что, шутка такая? Я что, кошка? Меня можно посадить в переноску и перевезти туда, где за мной удобнее всего ухаживать?

– Я купил там апартаменты. Сейчас уже документы лежат на оформлении. Это отличное вложение в любом случае. И Дашка будет под твоим присмотром. Ну, что скажешь? – Николай растерянно улыбнулся.

Боже, какой соблазн – плюнуть на все и уехать в Германию, к Володе. Мой собственный муж настаивает на этом, какая ирония!

– А это имеет значение – что я скажу? – поинтересовалась я.

– Конечно, имеет. Что ты такое говоришь! – возмутился он.

Я пожала плечами.

– В таком случае я не хочу уезжать из России. Я хочу остаться и жить здесь, – четко и твердо сказала я, глядя ему прямо в глаза.

Он онемел и молчал пару минут. Потом отвернулся и принялся тереть виски руками.

– Почему? Что тебя тут держит? Алина? Ну, будет она к тебе приезжать. Я хочу продать этот дом. Он мне не нужен. Я лучше куплю квартиру в городе, поближе к офису. Я вообще думаю, что нужно будет многое реорганизовывать. Сейчас мне нужно знать, что вы с Дашкой в безопасности.

– Я не хочу уезжать из России. И я не хочу продавать этот дом. Я его люблю.

– Даже после того, что тут было?

– А что тут было? – возмутилась я. – То, что случилось, – разве дом в этом виноват? Разве дом притащил деньги в сумке? Разве дом растрепал все своему начальнику охраны? И вообще, почему ты за меня все решаешь? Я не хочу уезжать. Я хочу жить в этом доме.

– Пока ты живешь на мои деньги, Оля, тебе придется делать именно то, что я скажу. Так уж получается. – Николай нахмурился, линия рта укрепилась, губы упрямо сжались.

Я замерла с открытым ртом, настолько не готова я была сейчас услышать то, что он мне сказал. Впрочем, я кривлю душой. Я совершенно точно знала, что он именно это и скажет. Со всей неизбежностью этого знания я все же не могла поверить, что снова окажусь в этой ситуации.

– Опять, да? Мне опять придется делать именно то, что ты скажешь?

– Да, Оля. Ты знаешь, я люблю тебя. Я делаю это, чтобы тебя защитить. Я не могу тебе позволить рисковать собой. Ты должна делать то, что я скажу.

– Я не буду.

– Что? – Он усмехнулся. – Оля, не начинай. Ты не голосуешь, ты же знаешь. Ты ничего не можешь поделать.

– Иди в жопу, Коля! – сказала я. – Вместе со всеми своими решениями. Я буду делать все так, как хочу сама.

– Да ты что! И что же ты будешь делать? Начнешь работать? Пойдешь в уборщицы? – Выражение его лица изменилось кардинально. Оно стало жестким и презрительным. Я уже видела это выражение. Я уже давно ненавидела его. Это была правда – то, как он на самом деле ко мне относится. То, что он реально обо мне думает.

– Это не твое дело. Ты можешь поступать, как хочешь. Я никуда не уезжаю.

– Решила быть смелой, да? Ты хоть понимаешь, что ни на что не способна? Ты же не работала и дня в своей жизни!

– А почему? Почему? Разве не ты мне всегда это запрещал? Разве не ты говорил, что женщина должна быть дома?

– Да, я говорил! – крикнул он и стукнул кулаком по столу. – Именно это я и говорил. Женщина должна быть дома. Женщина должна делать то, что ей скажет муж. И я всегда был тебе хорошим мужем. Разве нет? У тебя все есть!

– Все то, что мне не нужно! – крикнула я в ответ. Потом огляделась, взгляд мой упал на стеклянный шкаф в фарфором. Я открыла его, достала оттуда тарелку и со всего размаху швырнула ее на пол. Послышался грохот, звон, осколки посыпались по полу. Николай онемел на секунду.

– Ты что творишь?

Я схватила еще одну тарелку. Я захотела перебить их все. На четвертой Николай подлетел ко мне, схватил меня за руки, прижал к стене так крепко, что мне стало трудно дышать.

– Пусти меня, слышишь? Я тебя ненавижу! Я никуда не поеду! Я не хочу тебя больше видеть! – Я кричала и билась, чуть не потеряла сознание.

Вдруг его хватка ослабла, и я почувствовала, что он отошел от меня. Я подняла глаза. Он стоял, белый как снег, и смотрел на меня с изумлением.

– Это правда? То, что ты сейчас сказала? Ты меня ненавидишь? Ты что, хочешь развода?

Я ничего не ответила, я еле дышала. С трудом я сообразила, где лежит моя сумка. Я бросилась к ней, схватила ее, кое-как натянула на себя плащ. Шатаясь, я дошла до машины. Завела ее, открыла ворота. Николай бросился за мной, я услышала, как хлопнула дверь в углу гаража. Увидела его фигуру напротив моего окна. Я старалась не смотреть. Я не могла позволить ему сейчас взять контроль – над ситуацией, надо мной, над всем прочим. Николай попробовал открыть дверь, но она была заблокирована. Умница, дочка. Молодец, автоматика. Он принялся стучать кулаком по стеклу, он был в ярости. Стекло держалось из последних сил. Тогда Николай бросился к стойке гаража, схватил оттуда какую-то железяку и ударил по лобовому стеклу. Раздался хруст, и тонкая линия, как паутинка, потянулась по стеклу ко мне. Я завизжала, вывернула руль и поставила коробку на «драйв». Колино лицо было просто ужасным. Он стоял с железкой в руках и кричал.

– Остановись немедленно! Слышишь? Не делай глупостей, Оля! Черт!

– Уйди! – крикнула я через окно.

Не уверена, что он меня услышал, но это было неважно. То, что я придавила педаль газа, было понятно без слов.

– Я не позволю! – крикнул он мне вслед и побежал за машиной. Его лицо исказила ярость. Он редко бывает таким. Если быть точной, я видела его таким только несколько раз в жизни. После ограбления, когда погиб его партнер, еще пару раз. И вот сейчас.

Я обернулась, посмотрела на него, на его до боли знакомое лицо – человек, из которого состояла вся моя жизнь. Обернулась и тут же убрала взгляд. Я боялась, что если посмотрю, то испугаюсь, разверну машину и вернусь. Я боялась, мне было страшно ехать неизвестно куда – одной, безо всякого понимания того, что я собираюсь делать дальше. Мне было страшно: что может сделать со мной Николай за то, что я отказываюсь ему подчиняться? Но, черт возьми, я боялась и подчинялась большую часть своей жизни. Боялась перечить мужу, боялась настоять на своем, боялась за свою жизнь, боялась за свою дочь, боялась темноты и безлюдных улиц. Стала бояться людей и пустых комнат. Я устала бояться. Гори все огнем! Ни в какую Германию я не поеду. Я остаюсь здесь.