Я мало что знала о жизни Федора. Меньше, чем хотелось знать, но, кажется, больше, чем он сам был готов поделиться. Многие мелочи говорили о нем то, о чем он не мог или не хотел рассказать. Он не являлся аккуратистом, в его доме все постоянно было перевернуто вверх дном, посуда никогда не мылась целиком, он просто вынимал из посудной кучи ту пару тарелок, которая требовалась именно сейчас, и споласкивал ее. Остальному же предоставлялось ждать своего часа. Однако на работу он всегда являлся в прекрасном отглаженном и подогнанном костюме. Что это – чудо? Я сама видела, как он бросал на пол рубашку и даже не интересовался ее дальнейшей судьбой. Может быть, он каждый раз покупает на работу новый костюм? Вряд ли. Ответ был прост и скрывался в шкафу, где под полиэтиленовыми пакетами теснились на гардеробной палке тучи тонких металлических вешалок, какие обычно дают в химчистках. А еще он никогда не готовил, в его холодильнике мышь повесилась, но при этом Федор не был худым или голодным. Он питался в ресторанах, все эти бесконечные бизнес-ланчи, предложения дня, завтраки в кафе. И, кажется, ему нравилась такая жизнь. Когда я попадала к нему домой, он не давал мне ничего сделать: ни вымыть посуду, ни подмести пол, ни приготовить чего-то.

– Ты хочешь есть? Давай закажем пиццу, – предлагал он. – Или хочешь, потом сходим куда-нибудь.

– Потом? – с выражением переспрашивала я, хитро подмигивая.

За словом «потом» скрывалось все то, ради чего я готова была бежать за ним на край света, а не только на последний этаж этого дома. Когда я оказывалась в его руках, мое тело становилось другим. Он совершал чудо несколькими прикосновениями, он властвовал над моей душой, заставляя кричать, стонать и признаваться в любви, даже не осознавая этого. Иногда мне казалось, что наши тела созданы специально для того, чтобы идеально подходить друг к другу. Но это только тела, а в остальном… Федор был замкнут. Иногда он совсем не хотел ни о чем говорить, а на все мои вопросы злился и просил не устраивать тут застенков гестапо, все равно он не откроет военную тайну.

– Почему? Ведь ты спрашиваешь – я отвечаю, почему бы и тебе не ответить? – раздосадованно кусала губы я.

– Я могу не спрашивать, – обижался он.

– Ладно, если ты так сильно против, я могу и помолчать, – отворачивалась я.

Все-таки, когда ты с человеком столько времени вместе (пусть это и не самый большой срок, зато самое сумасбродное чувство в моей жизни), хочется знать о нем все. Если не все, то хоть что-то. Я знала, что он был женат, и даже знала на ком. Наткнулась случайно в той, пустой комнате на фотографии в альбоме. Он лежал прямо поверх одной из коробок, черный кожаный альбомчик для малоформатных фотографий 9 на 13. Я не удержалась, открыла. Конечно же, открыла. Федор ушел вниз за вином для меня, я стояла и смотрела на закат, в его рубашке на голое тело. И тут мне попался этот альбом. Там стояла и смеялась она, в белом платье, которое очень ей шло. Наверное, оно было дорогим, сшитым на заказ, но в любом случае на такой высокой, стройной и красивой женщине смотрелось бы любое платье, хоть купленное на вьетнамском рынке. На другой фотографии они целовались. Федор был моложе и носил усы. Он неловко обнимал ее, смущаясь всех этих гостей, но целовал ее страстно, закрыв глаза.

– Вот сволочь, – почему-то воскликнула я, сама не зная только, в чей адрес.

Разве можно ревновать к фотографии? Но там, в этом альбоме, он явно любил, он был без ума от этой женщины. Он женился на ней, он боялся ее потерять. В одном месте она, смеясь, тянет его за галстук, как теленка за поводок, а он смотрит на нее так, что становится ясно: он жить без нее не может. А без меня может. Да, может. Мне стало больно, я захлопнула альбом, а когда Федор вернулся, мокрый от дождя, с бутылкой в руке, я спросила прямо:

– А почему жена тебя бросила?

– Что? С чего ты взяла, что она меня бросила? – насупился он. Снял плащ, стряхнув холодные капли, прошел на кухню, громко жахнул по столу бутылкой, долго возился со штопором, потом сунул мне в руки бокал и зло сказал: – Пей!

– Не хочу. Так это ты ее бросил? Ты говорил, что нет. Помнишь, в кафе. В наш первый день.

– В наш первый день, – ворчливо передразнил меня он. – Я просто имел в виду, что никто никого не бросал.

– Как же так? Вы же развелись? Или нет?! – сощурилась я, и хотя до этого я столько раз говорила себе, что это все для меня совершенно не важно, я вдруг поняла, что на самом деле нет ничего такого про него, моего любовника Федора, что было бы для меня не важно.

– Мы развелись. Послушай, Муся, неужели сегодня так необходим этот допрос? – спросил он с отчаянной безнадежностью.

– Почему развелись? – уперлась я.

Федор зло посмотрел на меня и отпил из горла бутылки.

– Потому что не сошлись характерами.

– Да, характер у тебя ужасный, и жить с тобой, наверное, одна сплошная пытка, – усмехнулась тогда я. – Но все-таки это не причина. Была другая.

– Да, была, – крикнул он. – Но тебе-то она зачем? Чего ты лезешь не в свое дело?

– Потому что я женщина, и мне любопытно, – даже бровью не повела я. – Ты знаешь обо мне все, знаешь, что муж вытирал об меня ноги, а я умоляла его продолжить это. Что он заставлял меня делать экспертизу, хотя был единственным моим мужчиной на тот момент.

– На меня намекаете? – фыркнул Федор. – Хотите сказать, мадам, что больше у вас вообще никого не было?

– Да, конечно, – удивленно кивнула я.

– И что, я должен в это поверить?

– Да мне все равно, поверишь ты в это или нет. Это просто правда.

– Он что, женился на девственнице? – зачем-то еще раз уточнил он.

Я покраснела, но кивнула. Почему все-таки он столь поражен этим банальным фактом?

– А что тут такого?

– Знаешь, – развел руками он, – сколько раз в жизни я слышал подобные истории? Ни разу. А сколько раз я сам сталкивался с девственницами… за все сорок с лишним лет моей сексуальной практики. Отвечу – ни разу. Даже моя драгоценная жена, к которой ты питаешь такое любопытство, не была девственницей. Да что там, я вообще думаю, что в современном мире девственниц больше не существует.

– Ты сейчас серьезно? – вытаращилась я.

– Вполне! Как я могу верить в существование того, чего не видел ни разу?

– А я еще раз говорю, это так и было. В первую брачную ночь, причем не сразу. И очень больно. И Денис даже покупал специальную книжку и как-то там готовился, только ничего не помогло, все равно было очень больно. Только я не понимаю, почему я должна тебе это все рассказывать. Или ты считаешь, что если я пошла с тобой в первый же день, после первого поцелуя, это значит, что на мне пробы негде ставить? Так вот, если тебе интересно, после Дениса у меня не было никого. Никогда. Только ты.

– Кошмар! – схватился за голову он.

Потом посмотрел на меня, долго смотрел своим пронзительным, черным взглядом, словно прикидывая, может ли то, что я рассказала, быть правдой.

– Ничего и не кошмар.

– Нет, тогда просто это многое объясняет. А сколько, ты говорила, вы встречались? До свадьбы, я имею в виду?

– Почти два года, – пожала плечами я.

– И что, за два года – ни-ни? – поразился он.

– Если бы ты знал моего папу, тебя бы это так не удивляло. Он бы меня убил, если бы узнал что-то. Это же родовая честь. Я серьезно, убил бы. Дениса бы точно, по крайней мере. Денису пришлось даже просить руки моей, по правилам, с кольцом.

– Надо же, на что только не пойдет мужик, чтобы заполучить недостижимое, – вдруг пробормотал Федя.

– Что ты имеешь в виду?

– Да то, что, получается, он женился на тебе только для того, чтобы все-таки получить твое тело. Тут я, признаться, его понимаю. Оно того стоило, такое тело. Но два года! Бедный мужик.

– Тебе его жалко? – возмутилась я.

– Нет, не жалко. Конечно, было бы лучше, чтобы ты досталась кому-то, кто бы тебя любил. Ты могла сделать кого-то очень счастливым. Это же такая редкость – честная женщина. Жаль, что он не смог от тебя отказаться. Это все-таки свинство, пусть даже он и женился. Что значат эти штампы в наше время.

– Значит, ты думаешь, что если бы мы с ним… ну, до свадьбы, он бы не женился на мне? Господи, какая же я дура! – вдруг вскочила на диване я.

– Но заметь, очень красивая и сексуальная дура, – добавил Федор.

– Подожди, – отмахнулась я. – А ведь это действительно все объясняет. И то, почему он так пылал страстью и почему она вся вышла чуть ли не через месяц. И то, что он никак особенно не отреагировал на беременность. Он только искал повод, чтобы от меня избавиться!

– Ну, это уж совсем какая-то подлость.

– Ты считаешь? Но он же просто придрался. С ребенком. С экспертизой этой. Нет, просто наконец нашелся повод развестись. И на разводе, ты не представляешь, какой он был счастливый. Ну, что скажешь? Разве не верно, что все мужики козлы? А ты, теперь ты расскажи, почему вы развелись. Я тебе рассказала все!

– А мы, – помрачнел Федор, – не сошлись характерами. У меня он и вправду очень скверный.

– Не скажешь? – разозлилась я.

– Не стоит. Зачем тебе это? Я же все равно только случайный прохожий, открывший тебе мир взрослой жизни. Я уверен, что через год ты и не вспомнишь мое имя. Давай просто наслаждаться тем, что есть.

– Это пустые слова, – замотала головой я. – Ты – случайный прохожий? Ты так уверен, что это все – пустое? Я думаю о тебе каждую минуту, ты мне снишься. Я мечтаю оказаться в твоих руках, а ты говоришь – пустое?

– Ты сама меня бросишь. Со временем.

– Ну почему? – чуть ли не закричала я на него тогда.

– Да потому что! Увидишь, все пройдет. А ничего серьезного со мной у тебя не получится. Просто невозможно! И хватит об этом! – крикнул он в ответ. И мы в тот день еще долго дулись друг на друга, так, что, даже занимаясь любовью, словно мстили друг другу, стараясь причинить боль.

После того дня я уже не старалась узнать что-то новое о нем, разве только мелочи, которые всплывали сами, какие-то черты его и вправду сложного, взрывного и неуравновешенного характера. К примеру, очень быстро стало понятно, что он очень ревнив. Он злился и смотрел с ненавистью, как я разговариваю с Костей, он постоянно следил, чтобы я не оставалась наедине с Павликом или Сережкой. Постоянно менял мои смены, чтобы я не смогла ни с кем сблизиться, чтобы вокруг меня все время были калейдоскопы лиц. Где бы я ни находилась, с клиентами ли, около кофейного автомата или даже в кафе на обеде, я все время ощущала тяжесть его взгляда. Как мог человек, столь сильно ревнуя, столь же явно показывать, что для него все это ничего не значит? Все это оставалось загадкой, которую я силилась, но не могла разгадать. Да и пытаться перестала, просто принимала все как есть, тем более что мои собственные проблемы стали настолько серьезными, что отнимали большую часть моих душевных сил. Ведь я объявила дома, что уезжаю, и ни один из моих домашних не одобрил этой идеи. Да что там из домашних. Даже Федор, когда я сказала ему о своих планах и попросила помочь найти квартиру, отреагировал не совсем адекватно.

– Зачем тебе это? Это же дорого! – для начала мирно воскликнул он.

– Не так уж и дорого. Я могу снять квартиру на первом этаже, в пятиэтажке. Где-нибудь в районе Ярославки. Или вообще перевести Соню в другой садик, в Подмосковье, только чтобы тоже была пятидневка. И тогда там будет еще дешевле. Надо только подобрать такое место, чтоб добираться на электричке.

– Так ты серьезно об этом говоришь? – уставился на меня Федя.

– Очень серьезно. Ты не представляешь, как на меня дома давят. Я просто не хочу больше никому подчиняться. Я взрослая женщина и хочу жить своей жизнью.

– А, вот в чем дело, – ехидно кивнул он. – Жить своей жизнью.

– Да. Я даже с тобой видеться не могу, они каждый раз смотрят на меня как на маленького предателя Родины. Как будто я совершаю что-то плохое. Да что там, мне надоело, что в моей комнате спит Венька.

– Кто такой Венька? – нахмурился Федя. – Родственник? Сколько ему лет?

– Тридцать пять. Это наш дальний родственник, он только что развелся, и ему негде жить. Он не сошелся характером с женой, так что теперь тусуется у нас, а поскольку я женщина одинокая, а Нинэль…

– Издеваешься? – разъярился он. Я же усмехнулась.

– Я подозреваю, что вы с женой не сошлись характерами из-за твоей ревности. Я права?

– Что за Венька?

– Племянник мой. Шесть лет от роду. Спит со мной, потому что я – тюфяк, не могу даже сказать «нет» собственной сестре. Вот она мне его и подсунула. Я так больше не могу. Я хочу быть свободной. Понимаешь? – Я заглянула в глаза любовнику, но понимания в них не нашла.

– Свободной? Имей в виду, я против, – заявил он. – Я тут не знаю, как от тебя отогнать этих Костиков-Сережек, а если ты будешь свободна, тогда пиши пропало.

– Мы боимся потерять меня? – удивилась я. – Но мы же считаем, что это все равно неизбежно!

– Да. Но зачем же я буду сам приближать этот торжественный момент, когда ты поймешь, что мужиков на свете много и все они неплохо умеют заниматься любовью?

– То есть ты уверен, что я рано или поздно пойду по рукам. Хорошего же ты мнения обо мне.

– Вы все одинаковы. Но дело не в этом. Ты просто преувеличиваешь свои чувства ко мне. Они пройдут, – с тупым выражением бесконечного понимания жизни высказался он. Ох уж мне эти глубокомысленные глупости, изрекаемые мужчиной. Я разозлилась и буркнула:

– Тогда отойди и не мешай мне читать объявления. Так, однушка в Свиблове. Нет, Свиблово – очень далеко и дорого. О, вот. Ярославское шоссе. Десять минут от метро. Транспортом. В плохом состоянии. Должно подойти.

– Почему? – опешил Федя.

– Как почему? Это должно быть дешевле. Я не потяну дорогой квартиры, ты мне столько не платишь. Мне и так придется отказаться от фитнес-клуба, чтобы пойти на это.

– Господи, Муся, прекрати все это. Прошу тебя. Это же глупость какая-то. Живи себе дома, – взмолился он, но я демонстративно отвернулась. Его жизнь – это его жизнь, а моя – это моя. У него своя правда, он хочет, чтобы я лежала у него на диване, а в остальное время сидела дома, под контролем моих бесчисленных родственников. У всех мужиков свои планы, Денис хотел просто переспать со мной, и все. Просто переспать, без каких-то там чувств или желаний иметь семью. А я заставила его, да-да, заставила. Не специально, конечно, а честностью своей. Переспала бы с ним, пошла бы навстречу инстинкту, он бы ни за что на мне не женился. Ни за что и никогда. И что? Кому от этого было бы хуже? Уж точно не мне.

– Я слышал, тебе нужна квартира? – подошел ко мне Костик.

– Слышал? От кого? – удивилась я, так как ни с кем, кроме Федора, этого не обсуждала.

– То есть… просто я посмотрел, что ты по сайтам лазишь.

– Ну… в принципе, да. Ищу.

– Здорово. А тебе не подойдет квартира в Беляеве?

– В каком смысле? – удивилась я. – В Беляеве? Это же очень далеко.

– Это точно, я поэтому и сомневаюсь, что это хороший вариант для тебя. Просто… понимаешь, у меня там от дедушки в наследство квартира осталась. Она, конечно, не в идеальном состоянии. Это старый дом, а квартира маленькая. Но она недалеко от метро, так что добираться сюда, в принципе, удобно.

– Так, стоп, – растерялась я. – А какие условия? Сколько ты хочешь?

– Ну, я вообще-то просто хотел… – Костик замялся. – Понимаешь, дедушка у меня только месяц как умер.

– Сочувствую, – автоматически кивнула я.

– Спасибо. Он долго болел, и, честно говоря, квартира требует теперь всякого там… ну, уборки, все такое. Квартплату надо платить. А сдавать ее пока нельзя, пока я не получил официального наследства.

– И что ты предлагаешь? – осторожно спросила я, лихорадочно соображая. Это что, судьба? Вот это да.

– Может, ты там поживешь? Пока, какое-то время.

– К примеру, год. Меньше – это мне сложно, я же с ребенком все-таки, – высказалась я, боясь, что это будет перебор. Но Костя только кивнул:

– Конечно. Будешь квартплату платить и свет. И приберешься немного, чтобы там был порядок. Хочешь?

– Хочу, – кивнула я, еле сдерживая радость. – А когда?

– Да хоть завтра. У тебя выходной?

– Да, – еще не веря в такую удачу, улыбнулась я.

Правда, легкое сомнение кольнуло меня где-то в области сердца. Завтра, в выходной, мы с Федором договаривались пойти в кино на премьеру Спилберга, которую я очень хотела посмотреть. А потом… потом мы собирались поехать к нему. И теперь, получается, надо это все отменять? И как вообще будет выглядеть моя жизнь, если я перееду в Беляево? Где вообще находится это Беляево? Там есть детские садики?

– Слушай, а там есть детские садики? Мне сначала надо будет найти садик.

– Садик есть прямо во дворе, – радостно кивнул Костик. – А я живу через три улицы.

– Прекрасно, – кивнула я с гораздо меньшим энтузиазмом. Интересно, как я все это буду объяснять Феде? Хотя, какого хрена, он же сказал, что мы – просто любовники на час. А тут квартира халявная на целый год. За год я скоплю денег столько, что потом спокойно сниму то, что мне нужно.

– Так что, завтра вечером встретимся на Беляеве? – уточнил Костя.

– Давай, – кивнула я.

– Я буду тебя ждать в метро. Давай в шесть часов, в центре зала. Я отпрошусь пораньше. Идет?

– О чем речь, кролики? Куда едем? – с нежнейшей отеческой улыбкой поинтересовался Федор, подкравшийся к нам сзади. Я вздрогнула и от звука его голоса подпрыгнула на месте, а Костя (вот лопух) как ни в чем не бывало сдал меня с потрохами.

– У Маши ведь завтра выходной? – переспросил он. – У меня есть то, что ей нужно.

– Да? – нахмурился Федор. – И что же ей от тебя нужно?

– Это насчет квартиры, – добавил Костик, заставляя меня покрыться красными пятнами. Надо же, квартиру я еще не получила, а проблемы уже огребла.

– Насчет квартиры? Перевозишь ее к себе? – невинно предположил Федор.

– Прекрати! – зашипела я, сама не знаю на кого. Костик посмотрел на меня с удивлением.

– А что такое? Тебе будет ездить далеко, но ты ведь и сейчас на трех автобусах добираешься. Это удобный вариант. А мне эту квартиру все равно никому не сдать пока.

– Удобный вариант! – радостно заверил меня Федор. – Отличный вариант, и как своевременно, не так ли? Я очень рад за тебя, Мария.

– Спасибо, – злобно буркнула я, жалея, что вообще заговорила с Константином. При мысли, что Федор бросит меня прямо сейчас, мне стало физически плохо. Захотелось кого-то побить или просто самой побиться головой о стену. От бессилия.

– Маш, я пойду? – неуверенно переспросил Костик.

– Давай-давай, – за меня ответил Федор, провожая его недобрым взглядом.

Я поняла, что если до сего дня нам еще хоть как-то удавалось держать в тайне наши нежные отношения, то теперь об этой сцене будут судачить во всех отсеках нашей подводной лодки, от «Мазды» до «Ситроена». Константин ушел, нервно оглядываясь. Небось он, бедный, так и не понял, что же именно сделал не так. А он-то тут ни при чем. Кстати, и я тоже ни при чем. Я тоже не сделала ничего плохого, я просто собираюсь переехать. Выше нос, ты ни в чем не виновата. Ни перед кем.

– Значит, так быстро все решилось? И как удачно, прямо в нежные объятия старого друга. – Федор говорил с ледяным спокойствием. Мнимым, конечно же.

– Какие объятия. У него дедушка умер.

– Какой любезный дедушка!

– Прекрати! – зашипела я, продвигаясь в сторону двери. – А что ты хочешь? Он предлагает мне возможность год жить спокойно. А потом я сниму что-то другое, поближе. Ты же не хочешь меня понять. У меня дома жить просто невозможно. Меня там раздавят.

– Да-да, а Костик тебя приведет в порядок. Конечно, он молодой, без проблем. А теперь еще и с квартирой, спасибо дедушке. Действительно, о чем тут думать! – Федор шел за мной, старательно имитируя спокойную походку.

– Действительно! – с сарказмом выкрикнула я, завернув за угол салона, где мы могли наконец спокойно орать друг на друга, стоя под проливным дождем. – Если ты все представляешь себе именно так, то нам не о чем даже говорить. Я, кроме тебя, никого не вижу, готова бежать по первому звонку. А ты только и думаешь что всякие гадости. Потому что якобы считается, что ты знаешь женщин. Ты знаешь женщин? Значит, я еду в Беляево, чтобы непременно прыгнуть к кому-нибудь в постель?

– Ну… – запнулся он смущенно.

– Так вот, ты ни хрена не знаешь меня! – заорала я, стряхивая воду с белых растрепанных волос.

– Ты заболеешь. Пойдем в машину, – попросил он жалобно.

– Никуда я с тобой не пойду, – из чистой вредности замотала головой я. – Пусть я заболею. Какое тебе дело? Я же для тебя только минутная слабость. Молодая любовница, от которой ты избавишься в любой момент. А что делать мне?

– Это все не так, – смутился он.

– Не знаю, как там у тебя – так или не так, но я сейчас действительно просто хочу одного: уехать из дома и жить нормальной жизнью. В том числе с тобой. Но если ты видишь в этом проблему – что ж, я ничего не могу с этим поделать.

– Ты хочешь сказать, что тебе просто надо уехать из дома, чтобы быть со мной?

– Ну… если хочешь, можно сказать и так! – рявкнула я, выжимая подол юбки.

– Так, ну хватит! – рявкнул он, схватил меня за руку и потащил к своей машине. Я делала вид, что упираюсь, слезы лились из глаз, смазывая тушь. Но когда мы залезли в салон его запотевшей, залитой дождем машины, он набросился на меня с поцелуями, и я совершенно не возражала против такого развития событий. Несколько минут мы молчали, приходя в себя после этой странной, скандальной сцены. До этого мы еще ни разу не ругались, не теряли головы вот так, прямо на работе, при всем честном народе. Вот сюрприз. Ну, ладно я – в последние месяцы я вообще заподозрила себя в том, что я на самом деле совершенно ненормальная. Но он-то, он? Что это с ним? Он оторвался от меня, осмотрел мое дрожащее от холода мокрое лицо, завел машину и снял с себя пиджак.

– Надень.

– Он все равно тоже мокрый.

– Не страшно. Все равно надень. И вот что. На-ка телефон, позвони Косте и скажи, что тебе не нужна его квартира.

– Почему? – растерялась я, послушно взяв трубку в руку.

– Говори, не спорь, – строго сказал Федя, включив печку машины на максимум.

– Алло? – дрожащим голосом проговорила я, когда раздался щелчок соединения. – Костя?

– Да. Ты куда делась? – ответил Костик. – Что там у вас происходит с шефом?

– Слушай, ты меня извини. Я не знаю точно почему, но, похоже, мне все-таки придется отказаться от твоего предложения. Насчет квартиры. Ладно?

– Хорошо. Но что случилось?

– Только не обижайся, я тебе потом все объясню, – сказала я и нажала отбой, после чего с вызовом посмотрела на Федора. – И что дальше? Что теперь?

– Ничего, – пожал плечами он. – Ничего особенного. Просто ты переезжаешь ко мне.