Книга: Думаешь, это любовь?
Назад: Глава 15 Понеслось!
Дальше: Глава 17 Лучше поздно, чем никогда

Глава 16
А вы, собственно, кто?

Наш мир несовершенен. Никто не умеет и не хочет делать то, что он должен, но все с интересом и настойчивостью лезут в чужие дела. Пока суют нос в чужие, спускают в унитаз свои. «Водитель сбил пешехода, отправляя SMS». Почему это произошло? Какого ляда надо было отправлять SMS на полном ходу? В период кризиса правительство выдает кредиты на поддержку малого бизнеса, но эти кредиты оседают где-то на полпути, как будто их магнитом отвели в сторону. В Красноярской области горит курган из опилок с серной кислотой. Просто супер! Все в дыму, люди дохнут, а завода больше нет, так что кучу как наложили, так она и лежит. Я лично писала сообщение на эту тему и сильно «порадовалась» за завод, который перед тем, как обанкротиться, организовал столько геморроя практически в прямом смысле слова. И теперь экологи бегают и хлопают глазами: кто же виноват, что целый округ в ядовитом дыму? Кого премии лишать?
Вот и этот звонок, который столь удачно раздался в тот вечер в моем доме, – просто невероятно, что такое случилось. Однако это произошло, и можно было хоть сейчас писать заметку о вопиющем факте халатности со стороны сотрудников общественного транспорта Москвы. И Подмосковья тоже. «Контролеры ответят головой за пропавших детей» – я бы назвала эту заметочку именно так. Но обо всем по порядку. Сначала я, голая, обмотанная пледом, извлекла телефон из недр кухонного настольного беспорядка. И увидела на дисплее странную надпись: «Дарья МОБ». Я даже не сразу поняла, кто это, не сразу стряхнув с себя грустные мысли о все еще ждущем (вернее, жаждущем) Сашке за дверью комнаты. И ответила, не думая ни о чем.
– А ты не реви, все из-за тебя, – в трубке раздался сдавленный тонкий голос, потом послышалась какая-то возня.
– Алло? – спросила я.
– Хо-о-лодно, – плаксиво протянул кто-то совсем детским голоском, и в эту секунду в моей дурной голове молнией сверкнуло подозрение. Это же Костины дети! А холодно, получается, Алеше?
– Дашка, ты? Вы где? – завопила я.
Еще с полминуты с той стороны препирались, но потом (слава богу!) Даша все-таки вернула трубку на место, к уху. Мерзавка такая.
– Теть Саш? – испуганно пролепетала она.
– Да-да, это я, говори. Что случилось? Вы где?
– Мы не знаем, – ответствовала она, чем встревожила меня еще больше.
– Что ты несешь? Что значит, не знаем? Что ты там вообще творишь? Опять какую-то дрянь придумала?
– Ты можешь меня послушать? – крикнула она, и по ее голосу я почувствовала, что она еле сдерживает слезы.
– Да. Говори. Я слушаю. – Я вдруг испытала странное чувство. Мне захотелось одновременно и оказаться с ней рядом, и убить ее за то, что она болтается невесть где.
– Мы потерялись. Мы хотели к папе. То есть сначала мы к бабушке поехали, только не смогли найти больницу.
– Что? – удивилась я. – Она в больнице? Что случилось? Чем она больна?
– Я не выговорю, – пробормотала Даша.
– Ладно, черт с ним. А вы-то где?
– Слушай, у меня телефон может разрядиться, – сказала она. – Я не хотела тебе звонить, но не знаю, что делать. Ты нам поможешь? Если хочешь, я тебе потом отработаю.
– Детский труд не использую, – фыркнула я. Все-таки она маленькая вредина, это точно. Но почему-то я была ужасно рада ее слышать. – Так что надо?
– Забери нас. Мы заблудились.
– А вы где, еще раз? Может, позвонить в милицию?
– Знаешь, если бы я хотела, чтобы папа меня потом убил, я бы не стала звонить тебе, – обиделась она.
– Ладно, давай подробности, – кивнула я и взяла ручку.
– Мы где-то в Подмосковье, – невозмутимо сообщила она. – На электричке и потом куда-то вбок. Деревня какая-то.
– Что? – только и смогла вымолвить я. – Как вы туда попали?
– Телефон может ёкнуть, – испуганно напомнила она. – Мы приехали сюда на электричке. Остановка называлась Кокошкино. Я думала, папа работает где-то здесь.
– Так вы в этом Куко… Как?
– Кокошкино? Нет. Теперь я вообще не знаю, где мы. Мы пошли по дороге. Мимо деревни какой-то. Что-то про толстые пальцы. Долго шли. Потом свернули. Ты нас найдешь? Мы стоим под указателем. Там написано, сейчас, ага… Марушкино.
– Ты хоть представляешь, сколько в Подмосковье этих Марушкино? – крикнула я.
– Так заберешь? – с надеждой переспросила она.
– Да, конечно, – ответила я, попутно начиная переодеваться, – только не понимаю, как вас пустили в электричку.
– Я сказала, что нас мама встретит.
– Кто? – окончательно взбесилась я. – Ваша мама умерла! Зачем ты так говоришь? А что Алеша?
– Он замерз, и тут очень темно, – успела сказать мне она, прежде чем телефон замолчал.

 

Совершенно ошарашенная, я стояла посреди кухни в одной штанине и в лифчике задом наперед, совсем забыв о Сашке, все еще ожидающем продолжения банкета.
– А, ты тут? – увидев его, зачем-то ляпнула я, впрыгивая во вторую штанину.
– Да, ты знаешь, я все еще тут. А ты, видимо, уже нет?
Мне надо срочно уехать, – торопливо бросила я.
– Куда?
– В это… в Марушкино. Ты, кстати, не подскажешь, где это может быть? Ты же водитель. – Я лихорадочно сметала со стола в сумку сигареты, паспорт и прочие разбросанные тут и там мелочи.
– Это его дети?
– Кого? – включила дурочку я.
– ЕГО?
– А? Да, его.
– И что им надо?
– Чтобы я их забрала, – пояснила я, натягивая носки.
– А их папочка уже не в состоянии за ними следить? А как же Дроновы? – возмущенно спросил Саша, а я только недоуменно посмотрела на него. Почему-то я про Дроновых вообще забыла. Какое они имеют значение?
– Ты в своем уме? Дети заблудились!
– И что? Вызови милицию. Позвони ЕМУ. Да плевать! – Саша вскочил и принялся бегать по комнате, хватая меня за руки.
– Нет, мне не плевать. Они там замерзли.
– А я тут замерз! Какого черта ты лезешь решать чужие проблемы? Сообщи куда следует, и все. Занимайся своей жизнью. Нет, Саш, я серьезно. Не хочешь к Дроновым, не надо, но это не твои дети! Не твоя жизнь, не твой вопрос. Они не должны были вообще тебе звонить.
– Да, ты прав, – вдруг согласилась я. – Это не моя жизнь. И ты – ты тоже не моя жизнь. И Дроновы не имеют ко мне никакого отношения. Меня вообще нет, нигде нет. Я – ничто. Пустое место.
– Саша, что с тобой?! – ахнул он, и я только тут поняла, что кричу на него.
Я остановилась, открыла в ноутбуке карту, нашла станцию Кокошкино, которая оказалась досадно далеко от нас, где-то по Можайскому шоссе. Значит, Костя все еще работает над объектом в Одинцове. Сколько воспоминаний разом навалилось на меня при мысли об этом! Как мы с Дашкой делали домашнее задание и выдумывали сказку о добром волшебнике, который может рисовать реки и леса, и нос у него острый, как клюв у дрозда, глаза из ежевики, губы из цветков клевера, а вместо бровей – две радуги. Даша отказывалась писать то, что придумывала я, но потом украдкой все записала. Ей поставили пятерку. А с Алешей в саду мы учили стихи про помощь маме. «Просит мама: «Слушай – выручи, покушай». Я поел немного, разве не подмога?» Я так смеялась над тем, как он картавил, старательно выговаривая каждое слово. Вообще-то это было здорово.
Все мысли в моей голове вдруг перемешались, перетасовались и вылились в одно страстное желание найти детей, убедиться, что с этими маленькими негодяями все в порядке.
– Ты же на машине? – вдруг неожиданно спросила я Сашку, чуть сощурившись.
– Что? – нахмурился он. – Нет-нет, только не это. Невозможно! Уже поздно! Меня Дроновы ждут. Ты можешь переться в любое Новогрязево, а я…
– Давай-давай, одевайся, – скомандовала я. – Хоть какая-то от нас обоих польза будет. А Дроновы перетопчутся.
– Ты невыносима, – жаловался он, пока я с настоятельностью подгоняла его, повторяя то и дело, что медлить нельзя ни минуты. Да, это понятно, что ехать ему не хотелось. В качестве компенсации я пообещала Сашке написать для него статью о потерянных детях, как только сама разберусь, почему два маленьких ребенка оказались так далеко от дома.
– Это будет хит, – пообещала я ему, моля бога, чтобы в ту сторону не было пробок.

 

На счастье, по Третьему транспортному мы добрались до нужного поворота за десять минут.
– Ты бы лучше статью о потерянном вечере написала, – пробормотал Сашка, сворачивая в сторону Кутузовского проспекта.
– Быстрее, пожалуйста!
– Тут быстрее нельзя, – хмуро буркнул он, все еще не смирившись с обломом вечера. – Но, если хочешь, я могу поехать, только штраф за твой счет.
– О да, – согласилась я, стараясь не думать о том, что черт-те где, под указателем, стоят двое уже совсем ледяных детей. На улице минус двадцать пять, а нам еще ехать и ехать. К сожалению, не только мы стремились попасть в пригород. По вечерам к загородным домам и коттеджам выстраиваются целые очереди из дорогих машин. Мы сбились в пробку и дружно стояли в ожидании зеленого светофора. Переделкино, Лесной Городок, поворот на Одинцово…
– Это должно быть где-то здесь! – крикнула я, испугавшись, что мы проскочим поворот.
Дорога здесь не освещалась, и мы летели в почти полной темноте, всматриваясь в еле различимые таблички, которые все время оказывались какими-то рекламными плакатами.
– Не дергайся. Вот светофор. Читай – Зайцево?
– Да, да! – Я от напряжения даже привстала с кресла. Если бы мое волнение могло заставить машину ехать быстрее, она бы превратилась в ракету.
– Еще чуть-чуть, – глянув мельком на меня, жалостливо заверил Саша.
Я была в неадеквате и даже кусала ногти на руках, чего, признаться, не делала со школьных времен.
– Где же, где? – крутила головой я.
– Да вот же, – внезапно кивнул он и резко затормозил. Если бы не ремень, я бы точно впечаталась в лобовое стекло, так сильно меня тряхнуло, но я на это не обратила никакого внимания. Указатель деревни стоял перед нами, но детей не было.
– И что? – недовольно спросил меня Сашка после того, как я трижды обежала указанное место, глупо надеясь, что как-то проглядела детей. – Их тут нет.
– Я вижу, – цыкнула на него я.
– Может, их и не было? Может, они тебя разыграли? А я к Дроновым не попал.
– Достал ты со своими Дроновыми! – в сердцах рявкнула я. – Дурак.
– Сильно сказано. Ну, поехали обратно.
– Нет, я не могу, – заартачилась я.
– Что, сама тут останешься? – усмехнулся он и сел в машину.
Я совершенно не представляла, что делать дальше. Помедлив секунду, я все-таки достала телефон и набрала номер Константина.
– Абонент временно недоступен, – ответила мне леди из преисподней.
– Поехали! – настойчиво потребовал Сашка, бибикнув клаксоном.
Я неуверенными шагами подошла к машине. Странно. Нет, вряд ли Даша могла бы так шутить. Зачем? Я ей уже ничем в жизни не мешала, не претендовала на внимание ее папочки, не мечтала стать ее мачехой и воспитывать ее. Мне бы и не удалось. Какая из меня мачеха. Я не готовлю, не убираю, не умею читать нотаций, ненавижу уроки (за исключением придумывания сказок). И еще я просто не понимаю, как надо обращаться с детьми. Мне кажется, я сама так и не выросла. И все время потихоньку от родителей курю и переписываюсь по аське с такой же, как я, шпаной. И куда мне – в родители? Таких не берут в космонавты. Но все-таки что же случилось с моими детьми? Я снова вернулась к столбу.
– Куда же вы делись, гады? – нахмурилась я.
– Знаешь что! Если ты хочешь ночевать здесь, я поеду один! – крикнул Сашка, открыв окно.
– Я не могу уехать. Не могу, – пожаловалась я. – Подождем еще немного, вдруг они сейчас придут.
– Нет, моя дорогая. Можешь куковать тут сколько влезет на морозе, а я домой. Это вообще не мой вопрос, – выпалил в сердцах он и завел движок. В лицо мне ударил свет фар, я поморщилась и отвернулась.
– Ну и езжай! – крикнула я, но вдруг увидела, что на снегу, чуть подальше указателя, лежит маленькая, выложенная из палочек стрелочка. В темноте я ее не увидела, а фары как раз и осветили этот участок.
– ПОДОЖДИ! – заорала я так, что Сашка сразу же услышал и ударил по тормозам. – СМОТРИ!
– Что такое? – Он вышел из машины с раздосадованным лицом.
– Это они сделали. Это Дашка, мерзавка. Она только и может до такого додуматься, – сказала я, улыбаясь.
Буквально через несколько минут мы по стрелочкам добрались до маленького местного магазинчика, в котором на металлическом перевернутом ведре, привалившись к стене, спал Алеша, а около автомата по оплате мобильников стояла Дашка и пила горячий чай из пластикового стаканчика. Вид у нее был, как у побитого котенка, и, когда она увидела меня, на ее перемазанной мордочке вдруг появилась такая радость, что я невольно просияла в ответ.
– Ну ты и гадкая девчонка. Я думала, что сойду с ума!
– Правда? – удивилась она, протягивая мне стаканчик. – А я думала, что это мы тут с ума сходим.
– Взять бы и наподдать тебе, да некому. Ну, поехали? – спросила я, как вдруг из магазинной подсобки выкатилась на свет божий и пошла всей массой огромного тела какая-то баба, перемотанная пуховым платком.
– Что ж вы, мамаша, так плохо за детьми-то смотрите! – громогласно пророкотала она.
– Я? – только и смогла пискнуть я, когда она навалилась на меня своей необъятной грудью.
– А кто? Я, что ли? Мне вообще надо на вас в милицию написать! А ну, давайте документы! Додумались, детей родных в лесу бросать. – Мадам Платок смотрела на меня так, словно обдумывала, стоит ли меня сожрать. Я поежилась от непроизвольного страха. В ее нутре таких, как я, пятеро поместится.
– Ты чего ей наплела? – зло прошипела я Дашке, которая старательно отводила глаза и под шумок быстренько будила Алешку.
– Я вам покажу родительские права! Вы у меня еще по судам побегаете. А что, если б они померзли?
– Я тут ни при чем, – попыталась отвертеться я, осторожно меняя позицию.
– Зачем рожают такие, не понимаю! – громыхала она. – Что вам, на аборт трудно сходить. Всем бы легче было.
– Обязательно учту, – угодливо кивнула я, сравнявшись с дверью. И, кивнув Дашке, крикнула: – Бежим!
– Что? – только и успела раскрыть рот мадам Платок, но мы уже вылетели с грохотом на улицу и в панике и дурацкой суматохе паковались в Сашкину машину, где он сидел с выражением высшей степени недовольства на лице.
– Гони давай! – проорала я, закидывая детей на заднее сиденье и запрыгнув чуть ли уже не на ходу.
– А что случилось? – сонно переспросил он, стартуя.
Тут за нами вслед вылетела Платок и завопила:
– Я на вас управу найду. Я номера-то списала.
– Что она списала? – помотал головой в непонимании Саша.
Я засмеялась и подмигнула Дашке.
– Номера твои. Будет тебя родительских прав лишать.
– Ну, бог в помощь, – усмехнулся он и повернул на большую дорогу.
Я откинулась на спинку кресла и посмотрела назад. Там сидели два таких прикольных нахохлившихся перепуганных воробья, что странная, ненормальная и несвойственная мне нежность залила меня до краев. Все хорошо. Все хорошо.
– Спасибо, – виновато пробубнила Даша.
Я внимательно посмотрела ей в глаза и, чуть помедлив, кивнула:
– Не за что.
– Почему ты так долго не шла? – спросил проснувшийся от этой суеты Алеша.
– Мы долго ехали, – объяснила я.
– А до этого? – уточнил он.
– В смысле? – не поняла я.
– Ну, вчера? В выходные? Где ты была, я тебя ждал, – как бы между делом, заметил он.
Я сглотнула комок и сказала:
– У меня были дела.
– А теперь кончились?
– Даже не знаю, Алеш. Вряд ли, – ответила я, и дальше мы поехали в тишине.
Телефон Константина так и не отвечал. Я решила, что не буду ни о чем расспрашивать Дашу. Захочет – сама расскажет, да и не мое это дело. Сдам их с рук на руки и уеду. От этой мысли мне стало грустно, и я закрыла глаза. Мелькающие огни усыпили и Алешу, и Дашку, и даже меня. Мне снилась какая-то чушь про консервированные помидоры. Я доставала их, надкусывала и понимала, что у них почему-то совсем нет вкуса. Банок было много, и через какое-то время меня начало тошнить от такого количества безвкусных помидор. Я все пыталась отыскать нормальный и, как водится, уже даже почти нашла, как вдруг меня зашатало и затрясло.
– А? Что? – вздрогнула я, с трудом разлепляя веки.
– Хватит дрыхнуть, прибыли. Мы практически возле твоего дома, – хмуро буркнул Сашка, двигаясь по дороге мелкими неприятными рывками.
Так вот почему меня во сне тошнило. Мы попали в одну из бесконечных московских пробок, которые с морозами становятся еще злей.
– Езжай дальше, нам надо на Щелковскую, – сказала я, зевнув.
– Ну уж нет. Дальше разбирайся сама. Я доставил вас до твоего логова, и все. И так вечер насмарку, какого хрена я должен нянчиться с чужими детьми? – ворчливо спросил он.
– Нет, ты не должен, – согласилась я. – Считай это просто актом милосердия.
– Для них? – он кивнул назад, где спали детишки.
Я покачала головой.
– Для меня. И… спасибо тебе за все.
– Почему-то мне кажется, что ты все-таки не до конца порвала с этим парнем, – нахмурился он.
Я вздохнула.
– Может быть, но только он-то порвал со мной окончательно. У него на первом месте дети, а я для них не подхожу.
– Да? Почему же? Пельмени ты варишь прекрасно, – поддразнил меня он.
Я усмехнулась и похлопала его по плечу. Он высадил нас около подъезда, помог мне выгрузить спящего Алешу из машины. Даша, хоть и сонная, шла сама. Оставив детей дома, я сбегала в магазин, купила каких-то крекеров и йогуртов, чтобы хоть как-то их покормить. Если бы Сашка не подшутил надо мной так напоследок, я бы обязательно сварила пельменей. А теперь мне было как-то неудобно, поэтому я приготовила крепкий чай, замотала Алешку в плед, дала ему шоколадное яйцо (дурацкие сюрпризы, о которые я постоянно спотыкалась, когда жила у Константина) и кое-как соорудила жалкое подобие ужина.
– Ну, вот и все. Вы в безопасности, – улыбнулась я, глядя, как Даша с аппетитом лопает крекеры, заедая их йогуртом и шоколадом.
– Спасибо, что нашла нас, – пробубнила она с набитым ртом.
– Не за что. Теперь осталось понять, что мне с вами делать дальше. И как все это объяснять вашему папе.
– А папе все равно, – вдруг невесело усмехнулась Даша. – Ему лишь бы на кого-нибудь нас свалить.
– Что ты имеешь в виду? – удивилась я.
Костя, на мой взгляд, был великолепным отцом, так что слова Дарьи звучали как навет.
Я снова попыталась набрать номер Константина, но он по-прежнему был недоступен. Странно вообще-то, что ему неинтересно, как дела у его детей. Хотя… может, и интересно, только он не может им дозвониться. Дашкин телефон-то ведь не работает, а позвонить мне Косте придет в голову в последнюю очередь. После того как он обзвонит все больницы, морги и детские комнаты милиции. И даже после того, скорее всего, он сделает это не сразу.
– Ничего. Он нас не любит. Мы ему мешаем. Лучше бы мы жили у бабушки.
– Да, а кстати, что случилось с бабушкой? И скажи мне ваш домашний номер. Вдруг папа дома.
– Нет его там, – отвела взгляд Даша.
Я растерянно посмотрела на нее.
– Почему ты так уверена?
– Он должен был только завтра вернуться, – опустила глаза она.
Я вытаращилась на нее.
– Так, а с кем же вы дома-то оставались?
– Знаешь, я даже жалела, что ты от нас ушла. Все-таки ты была куда лучше ее, – вместо ответа на вопрос заявила она.
– Лучше кого? – нахмурилась я.
– Лучше этой его Танечки, – зло сказала Даша, а я немедленно похолодела.

 

Танечки? Не прошло и двух месяцев, как мы расстались, а мои дети (то есть не совсем мои, но все-таки не просто так же я с ними столько промучилась) уже сидят дома с какой-то там Танечкой, которой до них и дела нет? Я встряхнулась и деловито присела рядом с Дашкой.
– И давно она у вас? Ну, давай рассказывай. Все по порядку!
– Ну… сначала она ненадолго приходила, а теперь вот вообще на несколько дней остается. Она страшная. И очень злая. И ей лишь бы только сидеть у телика и жрать сосиски. А когда я говорю, что сосиски – это вредно для фигуры, она хохочет и говорит, что ей плевать на мою фигуру. А я-то имею в виду ее фигуру. И я из-за нее двойку получила, по русскому…
– Так, так, так. Стоп! Как же вы умудрились от нее сбежать?
– А она наорала на меня, заперла нас и куда-то ушла. Я испугалась, – оправдываясь, частила Даша. – Он не должен был нас ей оставлять. Я бы справилась и сама! И вообще, у меня есть запасные ключи, а она не знала. Дура. Но ее не было три часа! Мы хотели бабушке пожаловаться.
– Да, натворили дел. Так что, она и сейчас у вас дома? – поинтересовалась я.
– Ага, – всхлипнула Даша и продиктовала мне забытый мной телефонный номер.
Я никогда не звонила на домашний, ведь с приходом мобильников общаться стало гораздо проще. Зачем лишний раз сотрясать воздух, если можно взять и набрать чей-то персональный номер. А теперь вот и домашний пришелся кстати. Я набрала номер и прождала целых десять гудков, прежде чем кто-то все-таки соизволил оторвать попу от дивана и взять трубку.
– Алло? – спросила эта особа низким, неприятно прокуренным (почти как у меня) голосом.
– Вы Татьяна?
– Да, – удивленно подтвердила она.
– А где дети? Вы вообще в курсе? – едко спросила я.
– Дети? – совсем другим тоном переспросила она. – А что, вы что-то хотите мне сказать?
– Не то слово. Какого хрена вы их оставили? Они ведь могли замерзнуть, их могли похитить, да бог весть что могло произойти! Слава богу, что они догадались позвонить мне.
– Эти дети – просто кошмар. Я больше ни за что не соглашусь сидеть с ними, – зло заявила эта дрянь прокуренная (почти как я, но мой-то голос имеет красивый сексуальный бархатный тембр). – Так они у вас? А вы, собственно, кто? Как вас зовут? Вы их родственница?
– Нет. Я никто. Вообще никто, – грустно сказала я. – Но вам их не отдам. Пусть мне звонит их отец, запишите номер.
– Сейчас! – с готовностью согласилась она.
– Хотя… не надо ничего писать. Он его знает и так. Скажите, что дети у Саши, он поймет, – сказала я и повесила трубку.
Пусть эта особа тоже помучается, поревнует. Вот же дрянь! И как мог Костя посмотреть на такую. Хотя, может, она выглядит как Шарон Стоун.
– Даш, а она красивая? – спросила я у нее.
Она стояла около дверного проема и внимательно слушала наш диалог.
– Нет. Чуть лучше жабы.
– Это хорошо. Так ему и надо, – порадовалась я.
Даша тоже чуть улыбнулась и вдруг виноватым тоном сказала:
– Слушай, Саша, мне надо с тобой очень серьезно поговорить.
Назад: Глава 15 Понеслось!
Дальше: Глава 17 Лучше поздно, чем никогда