На сегодняшний день все более или менее уважаемые люди пришли к соглашению, что жизнь устроена определенным и далеко не самым лучшим образом. Все куплено и продано, везде свои. Общим голосованием было решено, что теперь и во веки веков все на свете совершенно невозможно. Абсолютно все – невозможно. Все острова открыты. Любви нет. Все деньги поделены. Все места припасены для своих. Для большинства это повод не делать ничего, злорадно подсчитывая неудачи других. Они готовы пожалеть побитых жизнью мечтателей и напоить их чаем, приговаривая: «Мы же предупреждали!» Но самую большую ненависть у таких людей вызовут те, кому удалось проскочить в игольное ушко удачи. Впрочем, к успокоению беснующихся масс надо сказать, что таких – единицы. Для них, этих самых единиц, этот мир подходит и таким как есть, проплаченным и расписанным на три столетия вперед. Им все равно, на сколько десятилетий осталось нефти и газа, потому что они уверены в том, что человечество придумает что-то еще. Они не смотрят по сторонам, потому что им интересно только то, что происходит с ними. Их интересует только собственное дело. Собственная жизнь и собственные чудеса, которым они не устают удивляться.

Однако я – не такая. Меня страшно волнует то, что станется со мной, я тяжело переношу проблемы и тяготы одинокой жизни. Мне лучше, когда есть кто-то, на кого можно переложить всю полноту власти, а вместе с ней и всю ответственность за мою жизнь. Развод оказался удивительно болезненной штукой, оставившей глубокую саднящую царапину на моей душе. Если вдуматься, то и весь мой брак с Яшей Брусничкиным был таким же. Однако с Яшей было все-таки лучше, чем оказалось без него. Во всяком случае, мне так казалось до недавнего времени. Неудивительно, что никто, кроме меня самой, и не заметил произошедших во мне перемен.

В середине февраля мне неожиданно позвонила Лилька. Неожиданно было не то, что мы поговорили, а то, что сделали мы это по ее инициативе. За последние два-три года такого чуда не случалось практически никогда, отчего я сильно растерялась.

– Привет, мам! – радостно прочирикало мое чудо как ни в чем не бывало. – Как ты?

– Неплохо, – осторожно ответила я, чтоб не спугнуть ее хорошего настроения. Как-то она приучила меня, что в любую секунду ее душевный настрой может диаметрально поменяться.

– А почему ты мне не звонишь? Я уже скучаю!

– Что-о? – не сдержала удивления я.

– А что тут такого? – смутилась та. – Что странного в том, что дочь скучает по матери? Странно, что тебе совершенно неинтересно, как я там поживаю.

– Странно, что раньше такого с тобой никогда не случалось. А так – я рада. Рассказывай. Как живешь, как учеба, она же уже началась?

– Да уж месяц как! – просветила меня дочка.

– А что ты делала на каникулы? – продолжила любопытствовать я.

– Мы ездили в Египет! – огорошила меня Лиля. Странно, но в ее голосе не слышалось соответствующей моменту радости.

– Мы – это кто? Ты с подружкой ездила, что ли? И что, как папа тебя отпустил? Или с вами взрослые ездили? – зачастила я. Знаю я, что такое Египет и какие обольстительные египетские мужчины поливают насажанную травку вокруг любого египетского отеля. И как так могло получиться, что девочка, которой нет еще и шестнадцати, шастала там в одиночестве…

– Ма-ам! Прекрати фантазировать, мы ездили с папой и этой… ну, ты поняла…

– С тетей Зоей? – выдавила из себя я. До этого дня орденоносная женщина, покорившая моего Котика грубой силой, оставалась в моем мозгу исключительно в виде программного сбоя. Я старалась не замечать ее наличия, вообще не думала о том, что она теперь ходит по моей квартире, умывается в моей ванной, трахается (придется признать, что они и это делают) на моей кровати.

– Вот об этом я и хотела с тобой поговорить, – призналась наконец Лиля. Значит, чуда не случилось, а просто дочери от меня что-то понадобилось.

– Давай говори, а то у меня не очень много времени, – кивнула я, склонившись над столом. Передо мной лежала скачанная из Интернета очень хорошая, но трудная из-за английского языка книга. Я обложилась словарями Коллинза и переводила нужные мне куски.

– Мам, ты понимаешь, она ужасная. В доме все должно быть только так, как хочет она. Она никого не уважает. Она заставляет папу надевать ей сапоги. Представляешь, она сидит на пуфике, а он на коленях натягивает ей их на ногу и застегивает.

– Но, может, она просто не дотягивается? Что-нибудь со спиной? – мирно предположила я и переключила аппарат на громкую связь, чтобы не надо было держать трубу ухом.

– Не дотягивается? Она забирает у него все деньги, а меня заставляет делать все по дому. И даже стирать!

– У вас же машина, – ради справедливости заметила я.

– Какая разница. Почему этим должна заниматься я? И вообще – она же мне не мать, что она мной командует? Я уже вполне самостоятельная личность!

– С этим я бы поспорила, – усмехнулась я.

– Она требует, чтобы я приходила домой в девять и называла ее мамой! – огорошила меня дочка. Поначалу я услышала только первую часть фразы и даже внутренне зааплодировала. Заставить мою дочь являться домой в девять – это действительно чудо. А потом…

– Что?! – задохнулась я от возмущения. – Как она хочет, чтоб ты ее называла?!

– Так! – удовлетворенно выдохнула Лиля. – А почему я должна называть ее мамой? Меня и ты вполне устраиваешь.

– Спасибо, конечно, за доверие. Но что на это говорит твой отец? – Я превратилась в комок нервов, утыканный иголками. Я моментально озверела.

– Отец застегивает ей сапоги. И смотрит ей в рот. Может, она его приворожила? Сделала заговор на безволие? Потому что он совершенно не такой, как раньше.

– Ну, я ему устрою! – вскричала я, вскакивая с кресла. Надо признать, что даже в приступе ярости устраивать что-нибудь ей я не захотела. Встречаться с ней лично – вот уж нет, одного раза довольно. У меня голова не железная.

– Ма-ам, не надо ему! Надо ей.

– Ее я боюсь, – искренне призналась я. – Она ведь и меня в бараний рог согнет.

– Теперь ты представь, каково мне там с ней жить – каждый божий день?! Это невыносимо. Я умру. Представляешь, раньше мне папа всегда давал деньги на карманные расходы, а теперь она дает мне в колледж с собой завтрак. Будто я какая-то малолетка! А денег не дает – требует сообщать, что именно я хочу купить.

– Стерва! – восхищенно выдохнула я. Да уж, вряд ли эдакой ломовой бабе Котик рискнет изменять. В этом случае он рискует самым дорогим – своим мужским достоинством.

– Надо ее выжить, – осторожненько предложила Лиля. – Надо их развести.

– Да как это сделать? Если он счастлив!

– И ты всерьез считаешь, что он может быть счастлив? Застегивая ей сапоги? – Дочь почти кричала в трубку. Я, как психолог, могла бы с уверенностью сказать, что нервная система девочки на пределе. Но как мать, брошенная ее отцом, я предпочла все проигнорировать. Пусть он разбирается.

– Деточка, ты еще слишком мала и многого не понимаешь. Любовь – она бывает очень разная. Твой папа почему-то выбрал такую. Видимо, он устал всегда за все отвечать и ему надо пребывать в иллюзии, что все в других надежных руках.

– Ага, – всхлипнула она. – А я-то за что должна страдать?

– За то, что ты там живешь. Хочешь, переезжай ко мне. Думаю, что папа не будет сильно возражать. Но только… у меня средств еле хватает на себя. Да что там, и на себя-то не хватает. Так что пусть он это продумает. И тебе придется ездить в колледж на метро.

– Да я не об этом, – отмахнулась дочь. Кто бы сомневался, что она не об этом.

– А о чем?

– Ты не могла бы позвонить папе. Сказать, что тебе очень нужна его помощь. Просто пригласить в гости…

– Это еще зачем?

– Черт, ну почему ты такая недогадливая! Если ты его совратишь, а ОНА об этом потом узнает…

– Она закопает меня прямо среди Крылатских Холмов, не присыпав могилку даже холмиком. А потом прибьет табличку «И так будет с каждым»! – Я категорически замахала головой. Нет, этому не бывать. Я могу позвонить и потребовать объяснения, почему это при живой матери мачеха на ее место лезет. Но совратить? А оно мне надо? Вообще-то, на минуточку, разве не мне еще вчера снился Гриша? Где он, кстати? Телефон у него недоступен. Ох уж эти деловые мужчины – появляются когда хотят, пропадают в самый неподходящий момент.

– Уж скорее она закопает его. А потом бросит!

– А тебе, деточка моя дорогая, только этого и надо? – усмехнулась я.

– Я не хочу с ней жить! Не хочу! Не могу! Почему всем на меня наплевать? – разрыдалась Лиля.

– Ну, не надо. Ну, успокойся. Хочешь, приезжай ко мне – я тебя напою чаем и… и чаем. Больше ничего нет. Хотя могу испечь блинов, если ты у метро захватишь молока. И яиц.

– Не надо, – всхлипнула она, успокаиваясь. – Чай у меня и тут есть. Ну что, ты мне поможешь?

– Да он ко мне и не поедет, – заверила я ее.

– А ты позвони. Мне кажется, он будет очень рад. Ты же знаешь, как он любит благородно помогать.

– Да, но из этого не следует, что мы с ним помиримся и будем жить долго и счастливо. И я первая, между прочим, уже к этому не готова.

– Брось, я знаю, как ты переживаешь, – окончательно успокоилась дочь и быстро попрощалась. Чтобы я не успела передумать. Я посмотрела на неожиданно замолчавшую трубку и задумалась. Что-то я и не поняла, что именно я ей пообещала. Позвонить бывшему мужу или переспать с ним, внося диссонанс в его брачно-медовое существование? Ну да ладно, не это меня волновало в тот момент, а совершенно другое. Если честно, я даже не отнеслась всерьез к дочкиному звонку. Ну, не нравится девочке мачеха – ничего страшного, нормальный процесс. Яшина Зоя – женщина непростого характера, тем более что она решила прогнуть под себя мою Лильку. Вот и притираются, как и в любой семье.

– Я поговорю с Яшкой о том, что мама – это я. И все! – решила я и перестала забивать себе голову всякой чепухой. Единственное, что меня волновало по-настоящему, так это то, что за полтора месяца моей работы ни один человек так и не вписался в выстроенный мною «коридор» хотя бы приблизительно. Я провела за это время аж четыре семинара, а также собрала анкеты со всех живых и не очень посетителей и работников центра.

– Ксеня, ты хоть сама понимаешь, что занимаешься ерундой? – все сильнее хмурилась Бася. – Этот «коридор» – плод твоей фантазии. – На это я насупилась, отказалась от проведения тренинга «Бизнес как искусство управлять людьми» и пошла в люди.

– Мне надо просто больше материала! – сказала я и стала проводить бесплатные опросы и тестирования. Я повесила объявление в Интернете, с предложением получить бесплатную консультацию психолога при прохождении полного цикла тестирования. Это оставило российскую общественность равнодушной. Российская общественность не верит в бесплатные консультации, наученная горьким опытом. За любой бесплатной консультацией следует много очень платных, от которых практически нет шансов отвертеться. Тогда я изменила тактику.

«Всем, прошедшим тестирование и анкетирование полностью, будет сделан расширенный астрологический расчет личности с рекомендациями на будущее. Плюс бонус: гороскоп на весь наступивший год».

«Вау!» – сказал народ, увидев типовой образец этого астрологического расчета с бонусом. Любит у нас народ все астрологическое. Я полночи с высунутым языком составляла его, перемешивая реальные психологические данные с полной околесицей. Получилось внушительно. Я и сама бы легко развелась на такую хрень, если бы не сама ее туда, на сайт, поместила. Тут, как и следовало ожидать, мне повалило. Со всей страны, в желании бесплатного сыра, потянулись орды анкетирующихся. Какое-то время я еще отслеживала, чтоб адреса, имена и даты были подлинными, а потом успокоилась. Кому же захочется получить лживый гороскоп на фальшивый почтовый адрес. Я расслабилась и принялась анализировать результаты.

– Господи, как же я со всем этим справлюсь?! – пришла в ужас я, когда за несколько рабочих дней на мой мейл пришло около трехсот запросов. Если бы рядом был Гриша, я бы спросила у него. Но он пока так и не появился. С другой стороны, еще и не конец февраля! Так что справляться надо было самой. И я решилась.

– Бася, я заболела. Очень сильно! Практически птичий грипп, – прокашляла я в трубку.

– Это как тебя угораздило, мать? – посочувствовала подруга.

– Наверное, продуло. Ужасно холодный февраль, – отвела глаза я. Даже через телефон провести Баську было не такой простой задачей. У нее, наверное, встроен самый настоящий рентген. Он пробивает и через провода.

– А ты не врешь часом? Думаешь, мне улыбается одной торчать у сервера, тем более что тут эти твои анкетирующиеся бродят. Вот ты бы с ними и общалась, – насупилась Бася.

– Солнышко, но мне очень плохо, – максимально душераздирающе прохрипела я.

Бася сделала вид, что поверила, и дала мне три дня. Три. Разве хватит человеку трех дней, чтобы вылечиться от тяжелейшего гриппа? Ну, сами посудите! Нет, конечно же, не хватит. Так что я самопроизвольно продлила себе больничный еще на неделю. Чтобы окончательно окрепнуть. Кто ж мог знать, что это кончится так трагично. А именно в один не слишком прекрасный вечер Баська заявилась ко мне лично, собственной персоной.

– Бася? – от неожиданности я даже забыла хрипеть.

– Вот, решила тебя полечить лично. Потому что без меня ты явно плохо выздоравливаешь! – недовольно повела носом она.

– Ну, проходи, раз пришла. – Я расстроенно взмахнула руками. Бася разделась, повесила пальтишко на мою захламленную вешалку и прошла на кухню.

– Ксеня! – развела руками она. – Что с тобой такое?

– А что? – Я сделала вид, что не понимаю ее. Подумаешь, некоторый беспорядок и немножко посуды в раковине.

– Ты когда последний раз посуду мыла? В прошлом году?

– Почему? Не так уж и давно. Я же болею, не до посуды мне.

– Не до посуды? – разозлилась Бася. – Болеешь? Вижу я, как ты болеешь. Ты всей башкой заболела. Тебе к психиатру пора.

– Это еще почему? – удивилась я. Лично я считала, что со мной все в порядке. Ну, что такого, если человек чем-то увлечен.

– Ты же тут засыпана этими своими дурацкими анкетами. Еще не надоело? Сколько ты их обработала? Сто?

– Нет, почему же сразу сто, – возразила я. Она же и в самом деле была не права. Мне удалось первично обработать сто тридцать анкет. И в связи с этим появилось много мыслей и идей. Но в прилагаемых обстоятельствах говорить об этом Басе было бесполезно. Она бы даже вдумываться не стала. А между тем полученные графики действительно укладывались в несколько ярко выраженных групп. И с каждой группой имело смысл работать.

– А где результат? Где тот гений, что вписался бы в твой дурацкий график? Он есть?

– Нет, – была вынуждена признать я. Такого действительно не было.

– И не будет, – авторитетно заявила Бася. – Сколько я тебе могу говорить – подумай о себе. Ведь это уже клиника. Ты заперлась дома, обсыпалась бесполезной бумагой и ни с кем не хочешь говорить. И что, ты хочешь сказать, что не понимаешь, что с тобой?

– А что со мной? – растерялась я. – Что ты имеешь в виду?

– А ты сама не понимаешь? – гаркнула Баська.

– Нет, – пожала я плечами. Со мной ничего такого, я просто делаю свое дело, исследую свою тему. И все.

– Ты просто страдаешь из-за свадьбы мужа! И все! И ты стремишься любой ценой доказать ему, что ты тоже чего-то стоишь.

– С чего ты взяла? – вдруг похолодела я. А что, вдруг она права? Нет, этого не может быть.

– Вот именно, что ты просто не можешь смириться, что он променял тебя на эту бизнес-вумен! Да ты же мне это и сама говорила.

– Я не помню, – расстроилась я.

Действительно, может быть, когда-то мне хотелось что-то кому-то доказать, но теперь, теперь уже нет. Мне так интересно то, что я начала делать. И мне кажется, что там есть очень неожиданные результаты. Неужели же мне это только кажется? Но ведь и Гриша говорил, что в этом есть смысл?

– Но ведь и Гриша говорил, что в этом есть смысл! – из последних сил привела я свой аргумент.

Баська рассмеялась:

– Что? Гриша? Этот бизнесмен с наполеоновским комплексом? Да он только сбивает тебя, чтоб голову понадежнее вскружить. А то вдруг не дашь? Так тебя уже можно брать тепленькой. Еще немного, и ты останешься абсолютно одна и без работы. На что ты думаешь жить, если даже на работе в центре ты не появляешься.

– Но я…

– Только не рассказывай мне, что ты болела…

– Бася! Бася-а-а! – разрыдалась я.

– Ну-ну! Ну, не стоит. Хотя поплачь, тебе легче будет. – Баська приобняла меня и погладила по голове. – Ты же хороший психолог, у тебя много клиентов. Ты можешь спокойно работать, а со временем написать диссертацию. Или вообще открыть частный кабинет. Но зачем вот так, наскоком, отбрасывая все остальное…

– Да, но мне же очень интересно. Я прямо чувствую, что мне осталось совсем чуть-чуть. У меня в жизни не было столько информации в руках. И что – это все обман?

– Конечно! – ласково посмотрела на меня Бася. – Ты пойми, Котика не вернуть, даже если ты получишь Нобелевскую премию. Ты прекрасная, удивительная – и он полный дурак, что тебя отпустил. Но не стоит из-за него рушить свою жизнь. На-ка, выпей. Тебе полегчает.

– А тебе? – Я взяла стопку. Мне было очень, очень плохо. Даже хуже, чем тогда, когда мне впервые позвонил Гришка, а я приняла его за галлюцинацию.

– И мне тоже давай, – кивнула она.

– Спасибо тебе, – проникновенно сказала я, – за все. За то, что приехала. За то, что тебе я не безразлична.

– Не за что, – усмехнулась она. – Только пообещай мне, что послезавтра ты все-таки выйдешь на работу.

– Ну, не знаю. Мне и правда плохо, – вдруг испугалась я. Неужели мне и вправду придется все забыть, выкинуть и снова вернуться к своим клиентам, которым ничего не нужно, кроме моих ушей.

– Послушай, моя дорогая. Я пришла, чтобы сказать тебе – если ты не вернешься до конца этой недели, то можешь больше и не суетиться. На твое место уже есть другая кандидатура.

– Что? – ахнула я.

– ТО! – вытаращилась Бася. – Пока ты тут маешься фигней, там на твое место метит одна дамочка. Знакомая нашей бухгалтерши. И та ее очень хочет протащить. Она и компьютер знает, сечешь? Модератором тогда тебе тоже не быть!

– О господи, – я поднесла к губам кулак и задумалась, постукивая им по рту. – Что же делать?

– Как что? Биться за свое место! Или ты думаешь, что сможешь легко найти такое же? Все давно разобрано и проплачено. Все для своих! – каркала Баська. И чем больше она говорила, тем страшнее мне становилось от ее слов. Неужели я снова позволю этим жерновам перемолоть меня? И почему, спрашивается, я должна цепляться за рабочее место, которое не в силах меня даже прокормить? Я что – пустое место, ни на что не способное? Действительно, возможно, что первым толчком к работе и была обида на Котика, да пусть его семейная жизнь будет ему камнем холодным. Впрочем, нет. Пусть будет счастлив с другой, если ему так уж хочется. Я сегодня добрая.

– Знаешь, Бася, ты поезжай. И скажи, что можно на мое место брать кого угодно. Ладно?

– Нет, ну ты окончательно сошла с ума? Ради чего? – возмутилась она. Ее можно было понять. Она явно рассчитывала на другой финал.

– Вот так. Ничего, ты за меня не волнуйся. Я девочка большая, решу, как прожить. С голоду не пропаду.

– Ах, ты так! Значит, считаешь, что ты гениальный психолог? А мы все тут просто прозябаем?

– Разве я хоть раз такое говорила? – удивилась я. – Может, это как раз твои мысли? Так почему, Бася, тебе так важно, чтобы я все бросила и снова пила чай около компьютера в центре? А?

– Ничего ты не понимаешь! – засуетилась Бася. – Я поеду. Если хочешь пропадать – пропадай. Я тебе пыталась помочь. В другой раз не обращайся.

– Не вопрос, – кивнула я, выливая из своей стопки водку в раковину. Вот уж дудки, пить я не собираюсь.

– Знаешь, я думала, что ты просто немного не от мира сего. А ты действительно упертая невыносимая ханжа, – ляпнула напоследок Бася, уже стоя в дверях. Было видно, как ей хочется меня укусить. – Я понимаю, почему тебя Яшка бросил. Возможно, у него не было другого выхода.

– Возможно, – кивнула я и закрыла дверь. Потом побежала в ванну и долго стояла под горячими струями бесплатной воды, надеясь, что вместе с потом с меня стечет и омерзение. Почему во всех смыслах нормальная, адекватная Бася так себя повела? Что происходит с нами, стоит только одному принять какое-то другое, отличное от остальных решение? В чем же дело? Может, в этом и причина того, что я до сих пор не нашла того, кого искала? Просто потому, что я искала его среди таких, как Баська. Среди нормальных людей?