Глава 5
О вкусной и здоровой пище
Дешевая пластмассовая кофеварка шипела и плевалась, выдавая из себя по капле сомнительную бурую жидкость. Я переливала ее из стеклянного кофеварочного чайника себе в чашку, не дожидаясь, пока кофеварка закончит шипеть, и пила кофе, как воду – большими глотками, не обращая внимания на вкус. Кофе горчил, как и положено, а сахара все равно в доме не было. Такие стратегические продукты, как сахар, соль, масло, молоко, заканчивались в самый неподходящий момент, а покупали их мы с Варечкой крайне неохотно. По принципу, все равно сожрут, так что можно и до послезавтра подождать. Авось кто-то не выдержит без сахара или туалетной бумаги да и купит их сам. Будет одной проблемой меньше.
– Сколько чашек ты уже высосала? – поинтересовалась сидящая на стиральной машине Варечка. Она уже несколько часов следила за мной с интересом натуралиста.
– Не знаю. Мне все равно.
– Просто интересно, ты как себя чувствуешь?
– Прекрасно. Просто, блин, лучше всех, – фыркнула я, нервически постукивая по столу.
– Ночью что делать собираешься?
– В каком смысле? – удивилась я. – А что, есть предложения? На панель не пойду, даже чтобы оплатить тебе за постой.
Тут Варечка расхохоталась, слезла со стиральной машины и подсела ко мне.
– Логика у тебя, девушка, работает великолепно. Я имела в виду, ты с этого кофе должна теперь, по моим подсчетам, неделю не спать.
– Ну и ладно.
– Может, просто не будешь показывать никому эту дурацкую трудовую книжку, и все?
– Конечно, не буду. Думаешь, есть на свете работодатель, который возьмет к себе пьяницу? – Я размахивала руками действительно гораздо активнее, чем обычно. Все-таки нельзя было злоупотреблять кофеином.
– Я люблю пьяниц, – пожала плечами Варечка. – Они поэтичны и смотрят на жизнь философски. Один мой знакомый, очень интеллигентный, кстати, мужик, только легко переходит на мат... но не в этом дело. Он когда выпьет, всегда звонит всем своим бывшим девушкам и просит их вернуться. Прямо по списку звонит, согласно алфавиту.
– И тебе звонит?
– Ну а как же. Я, как ни крути, третья в списке. До меня только А и Б, но на Б у него только одна девушка, и ей он не звонит.
– Почему?
– Потому что ее зовут Жаннет. Ну, то есть она сама именует себя Жаннет. Может, она вообще какая-нибудь Фрося, кто знает.
– А почему она тогда на Б? – удивилась я.
– Дай-ка подумать, почему она на Б? Он, когда еще не переходит на мат, называет ее «жрицей свободно конвертируемой любви». В простонародье бл...
– Я поняла, можешь не продолжать, – усмехнулась я.
Варечка вздохнула:
– В общем, после буквы А он сразу звонит мне. Говорит, что вместе со мной из его жизни ушла муза, что я снилась ему в прозрачной тунике, скачущая верхом на единороге.
– Символично.
– А то! После коньяка он мне читает по памяти Цветаеву. «Быть нежной, бешеной и шумной...» – Варечка томительно вздохнула, потом хмыкнула и продолжила: – Ну а если после спирта, то Есенина или Маяковского. Отлично, кстати, читает.
– И что? Ты к нему возвращалась?
– Неоднократно. Знаешь, я думаю, в твоем детском возрасте ты сможешь легко начинать карьеру с чистого листа еще раз пять. Выкинь эту трудовую и забудь.
– Я только не понимаю, как это вообще могло со мной случиться?
– Надо было не пить этого французского вина. Это все Эндрю виноват, на самом деле все беды всегда от коммунистов. Такие уж они, у них аура такая – революционная. – Варечка философствовала, наматывая на палец кончик длинной светло-рыжей пряди волос.
– Французы, – согласилась я.
– Газетки видела? – аккуратно поинтересовалась она, вынимая чашку с кофе из моих рук.
– Видела. – Я вздохнула, понимая, что контактов с внешним миром все-таки не избежать. Варя хоть и любит меня, как сестра (двоюродная скорее), а жить долго бесплатно не даст. Покамест она подсовывает мне бесплатные газетки с объявлениями о работе, но скоро начнет и более серьезные атаки. Так что вариантов у меня было немного. Либо пойти на поклон к отцу, к чему я не была готова категорически, либо найти работу. В общем-то, оба варианта нервировали меня и заставляли искать ближайшую кучу с песком – чтобы засунуть в него голову. Если вдуматься, из чего состояла моя жизнь? Двадцать два с лишним года ничегонеделания, заполненного только страхом перед криками и скандалами, состраданием к матери и желанием вынырнуть наружу из гнилого болота, и один год условно самостоятельной жизни, в результате которого меня увольняют за пьянство. При одной только мысли о том, что бы сказал обо всем этом отец, меня корежило. Как жить дальше – я понимала с трудом.
– Звони по всем объявлениям подряд, – дала мне инструкцию Варечка. – Вечером поговорим.
– Специалист без опыта работы опять. – Я поднялась с насиженного стула и обреченно прошла в коридор. Стопка пестрых газет лежала под зеркалом, принесенная заботливой Варечкиной рукой. Я ее понимаю, она уже неделю глядит на то, как я слоняюсь по квартире, уклоняясь от суровой реальности всеми доступными мне способами. Я стараюсь быть полезной, мою полы, слежу, чтобы наши иностранцы не ходили по дому в обуви. Я вытираю пыль, варю кофе (последний, правда, сама же и выпиваю)...
– Мне это все не надо. Ты должна жить дальше, а не пугаться дневного света, как вампир, – возмущалась Варечка. Она хотела мне добра.
– Менеджеры по продажам forever, – бросила я, скрываясь в своей комнате с радиотелефоном в руках. Этот обзвон «работодательных» газет не был для меня первым, я прекрасно знала, что меня ждет. Курьеры, продавцы, страховые агенты – вот, наверное, девяносто процентов нашего потенциального рынка труда. Год назад мне потребовалось недели три, чтобы найти место с нормальной, гарантированной зарплатой. Пусть с маленькой, но верной. И даже за эту зарплату требовали где знания английского языка, где пресловутого опыта. Тогда, год назад, мне повезло, что наша фирма (теперь уже, правда, не моя) открывала новые Call-центры и одномоментно набирала кучу сотрудников. А то, при моем одном только русском да отсутствии опыта, пролетела бы я мимо.
Ситуация за истекший период изменилась не сильно. Я провела пару часов, копаясь в ворохе газетных страниц, и только лишний раз убедилась, что все зазывают и ищут только тех, кто готов работать на процент. Историков, пусть даже и из МГУ, никто не искал в принципе.
– Черт-те что! – злилась я, даже не зная, записываться ли мне на собеседование по вакансии «работа с клиентской базой, продажа окон из ПВХ». Из всей газеты мне удалось нарыть буквально парочку более-менее приличных вакансий администраторов, и все. Оставался только один раздел, который до сего дня я обходила стороной. Я просто перелистывала эту страницу и делала вид, что этого раздела не существует. Почему? И чем мне так досадили секретари? Ведь, по сути, я вполне могла бы подойти на эту работу. Внешность у меня презентабельная (если не надевать кеды и джинсы), навыки работы с оргтехникой имею. Кофе тоже сварю. И зарплату можно найти повыше, будет оставаться даже на отпуск где-нибудь в Турции. Однако даже сейчас я медлила, стараясь придумать, как бы туда не позвонить. А перед глазами стоял мой отец в дорогом костюме, пьяный, с красным лицом.
– Что ты можешь? Работать? Не смеши. Кем ты можешь работать? Пойдешь в секретутки? Да тебя с твоей тощей задницей и не возьмут.
– А что, никакой другой работы, думаешь, нет?
– У баб только одна работа, – хохотнул он, исчерпывающе пояснил, какая именно, и добавил, что уважающая себя баба этим занимается с мужем, а секретарша – еще должна и кофе варить. Еще одна милая деталь нашего «душевного» общения, обмена опытом поколений. От одной мысли, что я, как он и говорил, буду искать работу секретаря, меня выворачивало. Однако, кажется, у меня не осталось вариантов, выбор был невелик. Бегать по городу, продавая страховки, или набрать номер и записаться на собеседование. Секретари так секретари. Может быть, у меня еще будет босс – женщина. Или вообще, я могу устроиться секретарем целого офиса, варить кофе всем и метаться между телефонами. С моим опытом телефонной работы это было вполне реально. Ах, я совсем забыла. Про опыт работы надо забыть. Я – новичок, начинающая и все такое.
– Как у тебя дела? – сунула нос ко мне Варечка.
– Смеешься? – огорчилась я. – Буду секретарем.
– А есть хочешь?
– А что?
– Вот, пельмени. То есть равиоли. – Варя тряхнула килограммовым пакетом, который держала в руках. Интересно, когда она успела сходить в магазин? Пока я тут утопала в поисках вакансий менеджеров и специалистов по продажам?
– Буду!
– Тогда иди и мне тоже свари. – Она рассмеялась, кинула мне пакет и захлопнула дверь. Старая шутка, но в моем теперешнем состоянии я ловилась на любой крючок. И на мотыля, и на мякиш. И даже на кукиш.
Я встала у плиты с газетой в одной руке и пачкой пельменей в другой. Это было важно – не класть пельмени ни на стол, ни особенно в холодильник. Сейчас в доме, помимо нас, находилась еще парочка итальянцев, и они имели и возможность, и мотив для кражи пельменей. Не кражи, конечно, – употребления во внеочередном порядке. Кто успел – тот и съел. Я ждала, пока в кастрюле закипит вода, и читала ненавистный раздел. Вакансий секретаря было много.
При обзвоне, конечно, многие отпадали. Были уже заняты, оборачивались теми же самыми менеджерами по продажам, а кое-где мне задавали вопросы о моем росте и цвете глаз. Тут я просто клала трубку. Но в целом перспективы трудоустройства были, даже несмотря на мое фиктивное отсутствие опыта. Я уже была звана на парочку собеседований, когда закипела вода.
– Ай! – крикнула я в трубку, не сообразив, что кидать пачку пельменей в кипящую воду просто так, без обеспечения мер безопасности, может и должно кончиться потоком обжигающих брызг.
– Извините? – недовольно пробурчал из трубки глубокий мужской бас. Очередной работодатель, я даже не могла вспомнить, что это за фирма и чем занимается. Главное, они ищут секретаря и зарплату предлагают на десять тысяч больше, чем в среднем по больнице.
– Простите, у меня тут ЧП, – пробормотала я, изо всех сил стараясь не заорать от боли. Да уж, опыта практической жизни у меня – кот наплакал, даже пельмени не могу нормально сварить. Надо ж было так разбрызгать на себя кипяток. Интересно, останутся ли ожоги на руках?
– ЧП? Вы куда звоните?
– По поводу работы, – промямлила я, прикусив от боли костяшки пальцев. Я бы вообще повесила трубку, потому что объясняться в такой ситуации не очень-то удобно, однако вакансия, по которой я дозвонилась как раз в тот момент, когда обрушила пельменный поток в бурлящие воды кастрюли, была, несомненно, интересной. Зарплатой, конечно.
– Образование? – коротко бросил кадровик или кто он там был.
– МГУ, – так же коротко бросила я, на всякий случай не конкретизируя.
– Печатаете быстро?
– Как ветер, – в такт ему отрапортовала я, краем глаза следя за пельменями. А что, печатаю я неплохо, уже не двумя, а четырьмя (почти) пальцами. А ветер, он тоже, знаете ли, бывает разным.
– Курите?
– Нет, – ответила я, хотя и курила. Соврала. Хотя ради хорошего места я могу и бросить. По крайней мере, на рабочие часы. В общем, решу проблему.
– Опыт есть?
– Тут вот... я, вы понимаете... – мямлила я. – Я работала, но неофициально. Не могу подтвердить, но я все умею, что нужно.
– Ладно, – досадливо отмахнулся он. Вряд ли он вообще меня слушал. Кажется, он там тоже был занят чем-то непонятным. – К командировкам готовы?
– К командировкам? – искренне удивилась я. Какие могут быть командировки у секретаря? От кофейного аппарата до копира? А впрочем, что меня держит? – Конечно, готова, – лепила я «горбатого». Для нас ведь что главное? Попасть на собеседование, да? А там прорвемся как-нибудь. – И к ненормированному рабочему дню, и к переработке, и к работе по выходным. Ко всему готова.
– Много подробностей, – недовольно пробурчал бас.
– Извините, – растерялась я.
– Среда в три. Адрес есть на сайте, – бросил бас, и в трубке тут же раздались короткие гудки. Тут и пельмени закипели, пена начала литься на плиту, я бросилась ее вытирать и обожглась еще раз. Вот говорят, что женщины могут делать много дел сразу, но ко мне это не относилось. Я могла с трудом заниматься одним делом и даже его вполне могла завалить.
– Ба, мадам, да ты облила всю плиту! – возмутилась вернувшаяся на кухню Варечка.
– Бери выше, я и сама вся облилась, – гордо добавила я.
– Боже мой, как все запущено. Воспитываешь тебя, воспитываешь – никакого толку. Подержи сметану. – Она всплеснула руками и принялась забрасывать плиту бумажными салфетками. Я стянула джемпер с мокрыми рукавами, села на стул и вдруг начала смеяться. Варя обернулась и посмотрела на меня с недоумением.
– Ржешь?
– Ржу, – кивнула я.
– Ну-ну. – Она попыталась нахмуриться, но тоже вдруг посмотрела на меня и прыснула. – По какому поводу?
– Я забыла, по какому именно объявлению звонила сейчас. И как я буду их адрес с сайта брать? – пожала плечами я. – А ты чего ржешь?
– Ну и глупый у тебя вид! – пробормотала она сквозь смех. – В майке этой на твоих костях. Жертва анорексии. Белоснежка, иди неси тарелки. Горе ты мое.
– Варь, а я врать умею! – гордо добавила я. – Как я ему, про опыт, про «не курю»... Я думала, не умею, а оказывается, могу.
– Поживешь со мной, научишься плохому. Давай садись. – Варя выловила разварившиеся пельмени из воды и разложила их по тарелкам. В моей прошлой жизни я бы к такой «пище богов» даже и не прикоснулась. Я не любила глазированных перепелов, с прохладцей относилась к устрицам и омарам, они казались мне какими-то мутантами, и воротила нос от элитных французских сыров.
Пельмени оказались вкусными, сметана – тоже. На следующий день я начала ходить по собеседованиям. Унылые очереди в кадровые отделы. Фирма по реализации замороженной рыбы забраковала меня из-за отсутствия опыта, хотя им по телефону я говорила, что не работала раньше. Компания, производящая бытовые химикаты для травли крыс и насекомых, продержала меня в коридорах сорок минут, а потом выяснилось, что вакансия уже снята.
В двух агентствах недвижимости сказали, что секретарей им вообще не надо, в гробу они их видали, и активно стали склонять меня к риелторской деятельности за высокий процент. А когда я отказалась, предали анафеме. Оставалась надежда на тот пельменный звонок, я все-таки вспомнила, что это было за объявление, и нашла адрес компании. Оказалось, это какая-то юридическая фирма со сложным названием, складывающимся из нескольких фамилий. Я, конечно, сильно губу не раскатывала, особенно после всего этого бесполезного хождения по мукам, но... кто знает. Я бежала вприпрыжку по Бронным, боясь опоздать. Ирония судьбы – именно в этот момент мне позвонила мама.
– Никуля, здравствуй. – Ее знакомый голос, усталый и безжизненный, как всегда, заставил меня остолбенеть. Я не слышала ее уже несколько месяцев, я несколько раз меняла все явки и пароли, включая телефон, чтобы больше не бояться и ничего не объяснять. Такая уж у меня семья, стоит только появиться на горизонте, сразу найдется, чего бояться и что объяснять.
– Мама? Откуда у тебя этот номер? – испуганно пробормотала я и только потом спросила, заволновавшись: – Что-то случилось?
– А? Нет-нет, – рассеянно прошелестела мама. От этой своей «сладкой» жизни она давно уже отучилась говорить громким голосом. В присутствии отца она старалась быть ниже травы тише воды. Потом это стало ее второй натурой. Жизнь в тени ядерной боеголовки давала о себе знать. И все же кто меня сдал? Я же почти ни с кем не общаюсь, боясь, как самого страшного, что отец вычислит мой адрес на Патриарших. Правда, я регулярно отписывалась через Интернет одной своей бывшей однокласснице, живущей в том же доме, что и родители, на Мичуринском. Я информировала всех родных, что я жива, здорова, не кашляю и не сопливлю, чтобы, так сказать, не дать повода получить инфаркт и прочие последствия плохого поведения блудных детей. Я держала их в курсе, но на расстоянии. Кто же это расстояние так неожиданно сократил?
– Мам, я спешу очень. Если все в порядке, то... поцелуй от меня бабулю, ладно? Я побегу?
– Может быть, ты к нам приедешь как-нибудь? – Мама проигнорировала мои слова, продолжая светскую беседу. – Мы же скучаем. Деточка, разве так сложно навестить нас?
– Я... я не знаю. Мам, а что у вас там вообще? Как там... все? – Понятно было, о ком я спрашиваю. Как я могу их навестить, если после этого я могу уже оттуда и не выбраться? За последний год я несколько раз чудом избегала возвращения в лоно семьи. Пару раз меня сдавали папуле подружки, подкидывая проблем. Один раз я отчетливо почувствовала слежку за собой. Я вышла с работы и прямо-таки спинным мозгом ощутила, что за мной кто-то наблюдает. Я испугалась, запаниковала, пошла в другую сторону и, хоть была зима, кружила по городу, пока не стемнело окончательно. Я боялась привести хвост к Патриаршим, хотя не факт, что хвост вообще был. Никаких последствий, никаких изменений в моей жизни не последовало, так что, скорее всего, это была паранойя. Варечка постоянно говорит, что я – невротичка. Это и неудивительно, в моей-то ситуации.
– У нас все очень хорошо, – совсем уж фальшивым, парадным тоном заявила мама.
Я подавила в себе желание назначить встречу на нейтральной территории, с маскировкой и кодовыми словами.
– А как отец? – Я все-таки заставила себя это произнести. Мне нужна была информация, пусть бы даже она читалась между строк, а не следовала бы из них напрямую. Даже по интонации можно узнать достаточно много. Например, он ли ее послал ко мне, он ли достал каким-то способом мой новый номер.
– Отец? Ну, здоров. Работает много. Похудел чуть-чуть. Мне кажется, ты уже могла бы с ним помириться. – Голос был ровный.
– Скажи, откуда у тебя этот номер? – Я еще раз повторила свой вопрос. – Я его никому вообще не давала.
– Никуль, я знаю, что ты ищешь работу.
– Что-о? – ахнула я.
– Отец хочет, чтобы ты перестала... чтобы ты вернулась. Он хочет тебе только добра. Ну зачем тебе это? Разве не наигралась?
– Откуда ты все это знаешь? – совершенно потерялась я. – Про работу. – Мать помолчала, подбирая слова, наверное. Я стояла посреди улицы как столб и совершенно забыла, куда я вообще до этого шла.
Наконец мать кашлянула и медленно продолжила:
– Нам пришло это уведомление. Ты должна получить какой-то листок согласований. У тебя проблемы, Никуш? Мы звонили в этот твой Call-центр. Ты уволилась? Господи, я вообще не понимаю, как ты могла там работать. Ты ходила в офис?
– Да, ходила! – с вызовом бросила я.
Мама только вздохнула, она решительно не могла меня понять. В семье не без урода.
– И что теперь? Тебе нужны деньги? Хочешь, я тебе передам сколько-то? Правда, отец очень зол на тебя, но он тоже человек. Он сказал, что может устроить тебя на хорошее место в ЛУКОЙЛе, раз уж ты так хочешь ходить на службу.
– Да уж, тоже человек, – горько улыбнулась я. Все более-менее прояснилось. Значит, этот Мудвин, чтоб его закатало в асфальт, выслал какую-то бумажку по месту моей прописки. Дальше, как я понимаю, все было делом техники. Хорошо, что я никогда не оставляла на работе Варечкиного адреса. Я лихорадочно просчитывала ходы. От телефона надо срочно избавиться и купить другой, то есть не телефон, а сим-карту. Все равно.
– Ника, когда ты уже повзрослеешь? Зачем тебе это все нужно, скажи? Разве ты плохо жила?
– Мам, а разве ты хорошо живешь? – вернула я ей этот неудобный вопрос. Честно говоря, весь последний год я могла бы смело сказать, что я действительно живу очень хорошо. А мама промолчала и еще разок вздохнула. Она вообще была мастер по вздохам. У нее их было, как дождей в Англии, – миллион видов. Потом она сменила тему.
– Тебе звонила Элечка Петровская. Спрашивала, куда ты едешь этим летом. Хочешь, я устрою, чтобы ты полетела в Германию вместе с ней?
– Мам, мне пора. Правда, очень спешу. Передай бабушке, что у меня все хорошо, ладно?
– Ника! Ника, это все равно ненадолго. Что ты вообще хочешь доказать? – В мамином голосе послышались истерические нотки.
– Мам, я хочу успеть на встречу. Поверь, у меня действительно все хорошо, – ответила я и нажала отбой.
Если бы я сама в это верила... Так, куда это я собиралась идти? Встреча, встреча. Черт! Я посмотрела на часы и поняла, что на то самое, перспективное собеседование я уже практически опоздала. До офиса, в котором меня, хочется верить, ожидали, было еще бежать и бежать. А часы показывали без пяти три. Я рванула по мостовой, мимо старых цековских домов, изуродованных обилием кондиционеров. Я свернула на бульвар, на ходу вынимая из аппарата сим-карту. Кто его знает, как быстро отец вычислит меня по номеру. Говорят, сейчас кругом какие-то пеленгаторы, анализаторы и еще бог весть что. Может быть, он меня уже вычислил, но лучше уж не рисковать. Береженого Бог бережет.
– Куда вы несетесь?! – возмущенно закричала мне вслед какая-то гражданка, которую я нечаянно толкнула. Я уже упоминала, что у меня не очень-то получается делать два дела одновременно? Бежать и выбрасывать сим-карты, это же тоже два дела?
– Простите, – крикнула я в ответ, но, думаю, она меня не услышала. Через семь минут я, задыхаясь от быстрого бега, встала перед нужным мне зданием неподалеку от Никитского бульвара. Что и говорить, адрес подходил мне идеально. Близко, можно ходить пешком.
– Интересно, и где тут это юрбюро? – глубоко задумалась я. Особнячок был совсем новенький, видимо, после реконструкции. И оба его подъезда пестрели вывесками, большую часть из которых я даже не могла прочесть. Время, назначенное мне для встречи, наступило и прошло, а я все еще в растерянности вчитывалась в золотистые вывески.
– О! Вот оно, – обрадовалась я. Нужная мне вывеска располагалась сбоку от тяжелых коричневых дверей, на бежевой стене старинного особнячка. Юридическая фирма «Холодов&Мазурин» располагалась на втором этаже, в офисе с романтическим номером 13-А.
