Я легко сливаюсь с толпой, стараюсь поменьше улыбаться и уверена, что очень похожа на всех. Однако Алексей Рубин сумел заметить меня на улице и выделить из общей массы. Интересно, почему? Потому что я какая-то не такая? Не от мира сего? Впрочем, Рубина тоже сложно принять за нормального. Свой свояка узнает издалека. Наверное, с точки зрения ортодоксальной психологии мы оба требуем к себе аккуратного подхода и длительной терапии без надежды на стойкую ремиссию. Отдай нас в руки психологов, они враз определят нас в менеджеры среднего звена. А так, Алексей похож на первобытного человека, случайно, по недоразумению облачившегося в современную спортивную одежду. Слава богу, что ортодоксальная психология не коснулась его жизни. Не представляю, как бы смотрелся Рубин в черном костюме с тонкой полоской. Бред какой-то. Но, оказывается, не всем так везет!

— Тимбилдинг — психологический метод, способный вызвать у нормального человека без ощутимых сдвигов в психике непреодолимое желание работать, — объяснил мне Алексей нашу дислокацию, пока мы тряслись в электричке. Конечным пунктом нашего путешествия являлась далекая деревня Сухой Мох в ста пятидесяти километрах от Москвы. По мере продвижения в глубь России я все более и более поражалась, как далеко ушла современная психология. Она научилась решать самые разные задачи. Она может методом тестирования определить, как будет развиваться и функционировать та или иная личность на десять лет вперед. Один-два теста — и будет ясно, захотите ли вы со временем подсидеть своего непосредственного руководителя, есть ли смысл ждать от вас каких-то достижений, трудолюбивы ли вы. В известном смысле психология местами слилась с хиромантией, астрологией и составлением индивидуальных гороскопов. А как еще можно назвать науку, которая, запросив некий набор данных (практически год, день и час рождения и т. п.), выдает вам на руки лист с перечислением ваших личностных характеристик:

1. Не способна руководить.

2. Слишком легко относится к деньгам.

3. Не стремится к карьерному росту.

4. Конформистка.

5. Не практикует активного образа жизни.

6. Не заботится о здоровье.

7. Ленива.

8. Плохо уживается в коллективе (или, наоборот, слишком хорошо).

9. Слишком любит премии, выходные дни и перекуры.

10. Не читает по утрам новостные газеты.

11. Вообще равнодушна к тому, что происходит в мире!!!

Такого рода тестирование проводится психологами отделов кадров крупных западных компаний. Алексей рассказал, что психологи для них — практически гуру, оракулы и тамады в одном флаконе. Интересно, куда бы меня послали родные банкиры, если бы наука добралась и до них? И как быстро? Или, быть может, Уткин дал бы мне шанс? Что-то не верится. Хотя он мог дать мне место дворника. Чтобы приучить меня к активному образу жизни. Впрочем, это я так, для примера, потому что меня хлебом не корми, дай повести активный образ жизни. На природе, в лесу, в деревне. Посадить там что-то, покопать, пополоть. Помахать тяпкой. Обычно люди, живущие в городе и пользующиеся благами цивилизации типа круглогодичных бананов в супермаркете рядом с домом, не стремятся копаться в земле. Но я — я это обожаю. Процессы всходов, завязи и вызревания помидоров потрясают меня гораздо сильнее, чем, к примеру, Иракский кризис. Так что действительно, в какой-то мере я совершенно ненормальная. Но рядом с Рубиным я не могла относиться к своей ненормальности как к проблеме. Как раз наоборот.

Мы ехали на тимбилдинг крупной табачной корпорации, учредитель которой находится где-то за океаном. Этот самый учредитель принес к нам с другой половины планеты не только свой набитый смолами и ядами табак, но и корпоративные нормы. В том числе и эту самую привычку рассматривать всех сотрудников под лупой психологии. Как рассказал Алексей, психологи не только решали судьбу соискателя на какую-то скучную должность с симпатичной зарплатой, но и потом, после зачисления в штат, не давали людям ни минуты покоя. Периодически психологи проводили разнообразные подлые тестирования и опросы, анализировали поведение персонала на рабочих местах. Они подслушивали разговоры в столовых и курилках. Они проводили опросы клиентов, делая какие-то обязательные для заполнения формы. «Вас устраивает, как вас обслужили прямо сейчас? Да, Нет, Затрудняюсь Ответить, Увольте его (нужное подчеркнуть)».

— Им же надо как-то отрабатывать свой хлеб, — пояснил Алексей, глядя, как я хлопаю глазами. — Вот они и развлекаются.

— Интересно задумано. Но зачем все это нужно?

— В целом все это совершенно бессмысленно. Хотя считается, что в составленных таким образом отделах лучше складывается микроклимат в коллективе. И у них выше мотивация на повышение производительности труда, и они лучше соблюдают требования руководства.

— Слушай, я так рада, что работаю на российского банкира! — поделилась я. — И что они у нас не практикуют этого эмоционального изнасилования. У нас и без того чудесный коллектив.

— Да, только учти, что вся эта байда уже начинает в массовом порядке заражать и российского бизнес-руководителя. Всем хочется смотреть на подчиненных в микроскоп, — «утешил» меня Алексей.

— А когда и зачем проводят тимбилдинг? — заинтересовалась я. Вдруг я сейчас попаду на какую-то шаманско-психологическую процедуру? Вдруг меня заманят в западную секту корпоративного единства?

— Тимбилдинг — это, как ты понимаешь, лекарство от потери интереса к делу, — разглагольствовал Алексей.

— Чего? — не поняла я.

— Когда психологи вдруг выясняют, что людям свой шкурный интерес стал ближе, чем интересы ДЕЛА, это называется «потеря командного духа», — усмехнулся Алексей.

— То есть в идеале сотрудник должен думать только о том, как еще больше набить кошелек своего босса?

— Днем и ночью! — кивнул Рубин. — А когда он вдруг начинает думать о том, как бы построить себе небольшую дачку в ближнем Подмосковье, и если еще этот досадный процесс принимает массовый характер, этим пропащим сотрудникам назначается тимбилдинг.

— То есть это типа лоботомии для частного интереса? И зачем мы туда едем? — дурашливо нахмурилась я.

— В целом это просто загородный активный отдых за счет работодателя. Народ жжет костры, ставит палатки, участвует во всяких дурацких конкурсах, придуманных психологами для восстановления командного духа. И все это густо снабжается корпоративной символикой.

— Флажками, шариками и плакатами? — улыбнулась я. — Артему флажки очень нравятся. Хотя я с трудом представляю себе флажки табачной компании с жирной симпатичной сигареткой. И с надписью «не думай о раке легких». Народ не взбунтуется?

— Ну, дорогая, ты забыла все, что я тебе рассказывал. Отбор сотрудников ведется психологами. А что примутся в первую очередь выяснять психологи табачной корпорации?

— Что? — переспросила я.

— Степень лояльности людей к табакокурению! — поднял указательный палец Алексей.

— То есть сегодня будет много курящих людей? — нахмурилась я. Как-то так получилось, что в пятнадцать лет я совершенно не хотела выглядеть «как большая», отчего, соответственно, и не закурила. Может быть, зря, потому что теперь мне очень трудно выносить атмосферу табачного угара из серии «хоть топор вешай».

— Они лояльны! Совершенно не значит, что они обязаны курить. Они только лишь лояльны. Хотя курильщики — лучшие друзья компании-производителя! — Алексей сделал страшные глаза и подмигнул Артему. Тот сидел около окна в электричке, завороженно глядя то на мелькающий вид за темнеющим окном, то на Рубина, который, если я правильно поняла его взгляд, казался ему каким-то чудом природы. Между прочим, Артем смотрел на мужественное, небритое, загорелое лицо Алексея с восхищением и восторгом, которого он ни разу не выказал своему родному папаше. С тем Артемий обращался свободно, даже несколько запанибрата, как с ровней. Рубин же для Артема был как «Феррари» последней модели для парня, подсевшего на крутые тачки.

— Мам, кто этот дядя? — аккуратненько спросил меня Тема, когда Рубин отвернулся.

— Один мой хороший друг. Тебе он нравится?

— Да! — быстро закивал головой Темыч, чтобы я не имела повода усомниться.

Я, конечно, поспешила вообразить, что взаимопонимание между Рубиным и моим сыном будет быстрым и абсолютным. Мне бы хотелось, чтобы все вопросы разом отпали и Тема подружился с Алексеем к моему вящему удовольствию. Но, откровенно говоря, ничего такого не происходило. Алексей, по сути, никак не отреагировал на появление рядом с нами третьего персонажа. Он просто кивнул, увидев Тему в проходе между стойкой банка и мной. Потом он купил еще один, детский билет и уточнил, взяла ли я теплую одежду для сына. Все. Больше ничего. Ну, и еще он несколько раз подмигнул Темке, пока мы ехали. Но, честно говоря, так он мог подмигнуть кому угодно. Просто у Алексея был веселый балагуристый нрав и хорошее настроение. Он улыбался и развлекал нас байками о тимбилдинге.

— А еще мы будем курить сигареты наперегонки и присваивать титулы «Мисс сигарета» и «Мистер курильщик дня». Готовься! Учись затягиваться и выдыхать дым кольцами! — комично-серьезным тоном вещал он.

— Я? Кольцами?! Меня что, тоже могут заставить курить? — встрепенулась я. — А детей? Детей научат, как правильно пользоваться зажигалкой?

— Нет. Оцени, на что я ради вас иду. Я запрещу учить детей курить! И тебя — тебя я точно курить не заставлю.

— Почему? — улыбнулась я. Шутливый тон плавно скатывался в игривый.

— У тебя будет привилегированное положение моей женщины. Можешь перетягивать канат, можешь рыть корпоративные землянки, лазить по альпийским стенкам и разводить костры. А можешь сидеть возле меня и просто смотреть своими голубыми глазами.

— Куда смотреть? — делано поинтересовалась я.

— На меня, конечно! А что, тебе хочется еще куда-то смотреть? — притворно удивился Алексей.

— Ну… можно смотреть на природу. На менеджеров, — сделала я паузу.

— На менеджеров? — помрачнел Алексей.

— Нет! Никуда больше — только на тебя. — Я рассмеялась. Что поделать, если я действительно не могла оторвать от него глаз.

— Это правильно, — кивнул весьма довольный Алексей. — Имей в виду, я такую линию поведения очень одобряю.

— Да? Значит, ты желаешь, чтобы я все время восторженно на тебя глазела? Я не против, это вполне входит в мои планы, но что мне делать, если после этого ты потеряешь ко мне интерес?

— Это еще почему? — удивился Алексей.

— Ну, если я покажу, до какой степени ты мне на самом деле нравишься. Вдруг после этого я стану тебе не нужна? — попыталась я его поддеть.

— Дорогая Юлечка, мне всегда была нужна именно такая женщина, которая не сводила бы с меня глаз. Это мне никак не может надоесть. Так что, во-первых, оставь все свои женские штучки. Я ценю честность и откровенность выше всяких там игр. Во-вторых, с чего вы, бабы, уверены, что мужикам только того и надо, что бегать за недоступной морковкой? Это совершенно не так.

— А в-третьих? — перевела я разговор с не очень приятной для меня темы.

— А в-третьих, поднимай свою прекрасную задницу. Мы приехали, — нарочито грубо скомандовал Алексей.

Я засуетилась, схватила в охапку Тему и, испугавшись, что не успею выйти на перрон и останусь одна в холодном, уже почти пустом вагоне электрички, вцепилась в руку Алексея. От серьезности нашего шутливого диалога у меня тряслись поджилки. Как ни крути, а все происходящее мало напоминало случайный мимолетный адюльтер «на выходные». Неужели, неужели, неужели!.. Мне хотелось сжать кулаки на удачу.

На перрон забытой богом маленькой станции Сухой Мох спустилась непроглядная ночь. Вылетев из кое-как освещенной теплой электрички, я подслеповато щурилась и пыталась справиться с ознобом. В голову лезли разные мысли, что вот я со своим малолетним сыном стою на перроне деревни Сухой Мох, о которой знаю только то, что она не пойми где. Стою в кромешной темноте рядом с мужчиной, практически мне незнакомым. Интересно, почему мне не страшно? Вдруг он маньяк? Однако я чувствовала его дыхание, его крепкую ладонь и ни на секунду не допускала, что он может готовить для меня что-то плохое.

— Рубинчик, ты? Черт, какая сволочь разбила последний жалкий фонарь на этой станции? — справа от меня раздался неопознанный грубый мужской голос. Не Рубина. Его голос я уже научилась отличать от тысячи других. Кстати, а вот голос Михаила я до сих пор путаю с голосом Уткина.

— Стешенко? Ты где? — ответил неизвестному Алексей.

— В Караганде, — раздалось в ответ.

Через секунду перед нами возникло небольшое световое пятно от карманного фонарика.

— Слушай, если вы там все уже перепились, я вас уволю, — раздраженным тоном высказался Рубин.

— Без тебя? Как мы могли? Ты плохо о нас думаешь.

— Народу много?

— Целая толпа. Человек двести исполнительных директоров, бухгалтеров и особенно менеджеров и сейлсов. Все ни хрена не понимают, как и всегда, — порадовал Алексея Стешенко.

Рубин пожал плечами.

— Может, объявить им «Зарницу»? Часиков в пять утра. Пусть по лесу побегают для восстановления командного духа, — предложил он.

— Думаю, далеко не убегут. Видел бы ты, как они курят! Ладно, шутки в стороны, Рубинчик, признавайся, ты привез ее? — спросил Стешенко. При ближайшем рассмотрении он оказался тоже очень загорелым, ужасно бородатым и улыбчивым мужиком лет сорока.

Я встрепенулась. Он что, про меня спрашивает? Не может быть. Скорее всего, Рубин обещал привезти с собой какую-нибудь диковинную м-м-м бутылку со спиртом. Вот теперь этот Стешенко про нее и спрашивает: привез ли ты ЕЕ. Бутылку, в смысле.

— Вот она стоит. Протри глаза, — кивнул в мою сторону Алексей. Значит, речь действительно шла обо мне.

Я немедленно смутилась.

— Вот эта? С мальчуганом? — недоверчиво уточнил Стешенко.

— Пашка, ты что, видишь кого-то еще? — усмехнулся Рубин, демонстративно оглядев темнеющий перрон. Пашка Стешенко сделал вид, что протирает глаза, и подошел ко мне ближе. Практически вплотную. Я покраснела. Мало ли что Рубин обо мне рассказывал. Может, у них тут мужской клуб историй о случайных любовницах. Вдруг он в деталях смаковал, как мы с ним у меня на даче… Тогда я развернусь и немедленно уеду. Подлец!

— Слушай, но она никак не может быть банковским клерком. Поверь мне, я их перевидал целую тучу, — безапелляционно заявил Павел. — Мое почтение, мадам. Рад видеть вас в нашей лесной глуши.

— Взаимно, — пискнула я.

— Вы действительно из Москвы? — допрашивал меня Стешенко.

— Да, а что? — я насторожилась.

— И работаете в банке?

— Ну?

— А какова ставка рефинансирования Центробанка? — брезгливо произнес он.

— Понятия не имею, — обиделась я.

— Это хорошо, — довольно кивнул он.

— Ну, убедился?

— Странно, но факт. Она действительно похожа на человека! — растерянно подтвердил Стешенко.

Признаться, весь этот диалог весьма меня смутил. Кажется, Алексей это заметил.

— Не пугай мне девушку. Вот, лучше возьми на переднее сиденье мальца, — кивнул в сторону Артема Алексей и крепко обнял меня за плечи, словно говоря «не бойся, я рядом».

— А мы что, еще куда-то поедем? — удивилась я. Кажется, что заехать в более глухие места, чем те, где мы находились, уже нереально.

— Надеюсь, тебя не укачивает, — утвердительно заявил Рубин, после чего мы были посажены в очень грязный и очень раздолбанный джип неизвестной мне марки (настолько грязный и раздолбанный, что это было видно даже в темноте) и поехали по какой-то не очень ощутимой лесной дороге с канавами и буераками.

— Скажите, что такая интересная девушка делает в скучной Москве? — поддержал разговор невозмутимый бородач Стешенко. — Жизнь так коротка, не жалко тратить ее на всякую ерунду?

— Это единственная ерунда, которую я умею делать, — тактично ответила я.

Бородач хохотнул, а машина подпрыгнула на очередной лесной кочке. Тема с восторженным визгом прыгал на своем переднем сиденье вместе с машиной.

— Ну-ну, — улыбнулся Рубин. — Этот вопрос мы со временем решим.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась я. — Как ты решишь вопрос с моей работой?

— Потом расскажу, — таинственно шепнул мне на ухо Алексей и занялся гораздо более правильными вещами. Он прижал меня к себе и принялся с удовольствием целовать. Как только его губы прикоснулись к моим, я перестала интересоваться, какие у него планы относительно моей работы. Зачем пропадать халявной темноте заднего сиденья автомобиля? В конце концов, я ждала этих самых поцелуев несколько недель. Непонятно, как я могла без них жить?!

— Народ, выходим! — прервал уже практически оторвавшихся от реальности нас Стешенко. — Делаем приличные лица.

— Отставить шуточки, — скомандовал Рубин, вытаскивая меня из машины.

Мы приехали на поляну, где вокруг большого костра сидело еще около десяти человек. Они лениво развалились на каких-то пластиковых ковриках, кто-то потягивал дымящийся чай (наверное, чай) из белых эмалированных кружек. Кое-кто при виде Рубина встал с места, но остальные остались недвижимы. Я смотрела по сторонам, пытаясь как-то связать воедино весь мой жизненный опыт и ту картину, которая развернулась перед моими глазами. А видела я совершенно необъяснимое количество красивых, загорелых, мускулистых молодых мужчин, собранных в одном месте. Такого не бывает, не встречается в природе. Сразу десяток молодых и сильных красавцев, улыбающихся такой же белозубой улыбкой, какая в свое время так потрясла меня в Рубине.

— Теперь я понимаю, почему ты так спокойно относишься к своей внешности, — не сдержавшись, высказалась я.

— А, ты поражена красотой наших рядов? Теперь ты понимаешь, почему я не считаю себя чем-то особенным?

— Да уж. Слушай, а у вас на фирме что, проводится кастинг? Почему вы все так хороши?

— Потому что только такие и могут быть достойными гидами! — гордо ответил Рубин.

Я беспардонно пялилась на одного парня — коренастого, очень накачанного, с красивой матовой кожей. Он подкладывал дрова в костер. Бездна обаяния, очень красив. Да еще и с копной спутанных рыжих волос. Просто картина, а не парень. И почему все думают, что самые лучшие мужчины в Москве? Их определенно надо искать в лесу около деревни Сухой Мох.

— Я очень рад, что тебе понравилось, но имей в виду, что я все-таки самый лучший, — строгим тоном предупредил меня Алексей.

— Я в этом ни на секунду не усомнилась, — заверила его я, с трудом отводя взгляд от Рыжего.

Алексей настороженно нахмурился.

— Пойдем, нам пора, — Алексей пристально посмотрел мне в глаза. Видимо, он решил не травмировать мою слабую психику и увести с поля, усеянного Настоящими Мужчинами.

Я кивнула, чувствуя, что у меня внезапно пересохло в горле. Рубин вынул Темку из рук Стешенко (кажется, Тема сумел прихватить в качестве трофея солидный кусок его бороды) и повел нас в сторону неожиданно возникшего из темноты здания. Я-то было решила, что мы будем ночевать в палатках, однако реальность превзошла все мои ожидания. Нас поджидал домик-сруб, от которого веяло природой, сосной, чем-то очень правильным и чистым.

— Посмотри, какой я оторвал номер для нас с тобой, — Рубин нежно взял меня под руку и подвел к двери, за которой открылся совершенно потрясающий домик в охотничьем стиле. Дощатый пол, какие-то шкуры на стенах и столы из струганого дерева. Посредине зала красовался массивный, отделанный натуральным камнем камин. Страшное дело! Настоящий очаг, в котором мы немедленно развели огонь. А сбоку, рядом с камином, скромно приоткрывалась дверь, за которой… да! За дверью виднелась многообещающая двуспальная кровать, от которой меня моментально бросило в дрожь.

— Это для нас с тобой, — исчерпывающе пояснил Рубин на случай, если я каким-то образом не поняла этого сама.

— Я догадалась, — кивнула я и окончательно смутилась, глядя на сына. Тема с невозмутимым видом ворошил дрова в камине. Алексей перехватил мой взгляд и сжал руку.

— Я решил этот вопрос. Он будет спать с моими друзьями. Там еще несколько детей. Они пожарят сосиски на костре, а потом им расскажут страшилки.

— Да? — растерялась я. — А ему не будет плохо?

— Вообще с нашим Серегой всегда всем хорошо, — заверил меня Алексей. — Тема, хочешь услышать быль о черном-черном туристе?

— Ага, — с готовностью кивнул сын.

Алексей достал телефон и кому-то позвонил. Потом наклонился ко мне, отвел волосы от моего уха и тихонько прошептал:

— Сегодня я ни с кем не готов тебя делить. Может быть, завтра. — Через пять минут Артему был предоставлен личный гид по лесополосе, такой же бородатый, но более молодой, чем Стешенко, мужчина по имени Сергей.

— Отвечаешь головой, — коротко бросил ему Алексей, после чего мы остались одни.

Вопреки моим ожиданиям (и намерениям Рубина) мы еще долго сидели у камина, подбрасывая в него щепки и глядя на то, как пламя превращает дерево в тепло и свет, оставляя после себя лишь пепел. И чем дольше мы сидели рядом и молчали, тем яснее мне становилось, что происходит именно то, от чего меня так остерегала Ольга. Еще чуть-чуть, еще минута, еще пара поленьев — и я наделаю все возможные глупости, на которые только способна. Алексей явно не собирался в этом меня останавливать.

Все важные жизненные решения должны приниматься взвешенно, обдуманно и без каких-либо нажимов со стороны. Любые действия, которые могут повлечь за собой серьезные изменения в жизни, не могут совершаться под влиянием минутного порыва. Серьезный взрослый человек не ставит на карту все свои достижения только потому, что ему показалось, что он жил неправильно. Особенно неразумно руководствоваться эмоциональными порывами, в основе которых лежит гормональный стресс от влюбленности, секса, страха или сильного психологического потрясения. Все это верно. Все это я знаю, а, кроме того, я неоднократно слышала и обсуждала все это с Ольгой. Конечно, Алексей нарушил все мои системы защиты и устойчивости. Мне бы надо было отключить мозг и отдаться происходящему, не пытаясь его понимать и анализировать. Да, мне сказочно хорошо в его руках. Да, у меня возникает предательское ощущение, что он просто создан для меня, стоит только ему прикоснуться ко мне взглядом. А от ощущения его губ на моей коже мне хочется плясать и прыгать на кровати от счастья. И хочется остаться в этой кровати навечно, не думая о том, что кровать эта стоит в деревне Сухой Мох, в деревянном доме, к которому ни я, ни Алексей, собственно, отношения не имеем. Наше феерическое счастье, нашу прекрасную ночь у камина спонсировала крупная западная табачная компания, решившая, что Алексей и его бородатая загорелая команда смогут повысить работоспособность и мотивацию их сонного персонала. Так что было глупо делать из этой ночи далеко идущие выводы. Ночь — она и есть ночь. Надо было, чтобы за ней наступил день. Чтобы я смогла трезво посмотреть на ситуацию, подумать, права я или нет, вспомнить о Михаиле, по крайней мере.

Скорее всего, именно из-за того, что я прекрасно понимала, что я должна сделать, а чего я делать не должна, я и не стала слушать голос своего здравого смысла. Я сделала ровно противоположное: когда Алексей, прекрасный и усталый, пристально высматривал что-то в моем совершенно по-идиотски улыбающемся от счастья лице, я взяла да и сказала:

— Алеша, я тебя люблю. Можешь иметь это в виду, хотя я совершенно не знаю, что мне делать в этой ситуации.

— А что ты обычно делаешь в этой ситуации? — ехидно ухмыляясь, спросил он. Его темные глаза горели огнем, отражая огонь камина.

Я прижалась к его груди и всхлипнула:

— Обычно я в эту ситуацию не попадаю. И теперь я в растерянности.

— Тогда давай ты будешь моей. Хочешь?

— Хочу, — с готовностью кивнула я, перечеркнув всю свою с таким трудом налаженную жизнь.

— И ты готова идти за мной? Это не так просто, как кажется здесь, около теплого камина, — серьезно спросил Алексей.

Я уткнулась носом в его плечо.

— Мне все равно. В моей жизни нет ничего, кроме сына, чем бы я дорожила по-настоящему. А, еще Ольга. Но она не в счет.

— Рязань — это совсем не Москва. Ты понимаешь, о чем я говорю? — строго вопрошал Алексей, обнимая меня так, что я, естественно, моментально пообещала ему все.

— Веришь ты или нет, я поеду за тобой, если ты возьмешь меня с собой. Я ненавижу свой банк, свою квартиру со своей сестрой, которая считает меня ненормальной, потому что я не крашу ресницы каждый день.

— Вообще никогда не крась их, ладно? — сурово погрозил мне пальцем Алеша.

Я кивнула.

— Если хочешь, я никогда больше не буду даже одеваться. Не то что краситься! — улыбнулась я.

— Я — «за». Но обстоятельства против. Завтра у нас трудный день, а мы к тому же ни минуты не спали. Завтра ты будешь мне помогать, — сообщил Алексей. — И имей в виду, для меня все это очень серьезно.

— Для меня тоже, — кивнула я и расплакалась от счастья.

— Когда я тебя увидел, то захотел сразу же тебя с собой забрать, — рассказал Алексей, прижимая меня к своей груди. — Ты же совершенно моя, это очевидно. Знаешь, как я жалел, что уехал тогда один и оставил тебя в Москве?

— А как я жалела, что не смогла увязаться тогда за тобой! — заверила я его.

— Тогда, после Москвы, я приехал и растрепал о тебе всем, кому только можно. Никогда не думал, что такую девушку можно встретить в этом городе мертвых.

— Какую?

— Такую мою, — кратко ответил Алексей.

Я зажмурилась от удовольствия. Только бы эта невероятная сказка не кончилась.

Через пару часов ночь перекрасилась в ясное, прозрачное от морозца утро, и было уже поздно пытаться взвесить или обдумать возникшую ситуацию. Да мне и не хотелось ничего взвешивать. Я вышла из нашего номера на припорошенную неожиданно выпавшим за ночь снегом поляну и поняла, что вся моя жизнь отныне изменилась. Перевернулась вверх тормашками. Я ничего не знала о том, что будет дальше. Но знала, что точно не откажусь от этого шанса, от моей настоящей Большой Любви. Ради чего? Ради того, чтобы остаться в теплом сыром городе, в тесной квартире, на бессмысленной работе, ради серого неба? Ради сытого и бессмысленного брака с Михаилом Окуневым?

Да, наверное, я была тогда не в себе. И конечно, слишком влюблена, чтобы понимать всю сложность и важность принимаемых решений. Возможно, я спешила и совершала одну глупость за другой. Меня потом многие в этом уверяли. Но в то утро я впервые за всю жизнь почувствовала себя на самом что ни на есть своем месте. Посреди леса, рядом с серьезным и спокойным Алексеем, крепко прижимающим меня к себе.