«Не повторять, опасно для жизни!»

Начать надо с того, что, хоть мы с Игорем и любили друг друга безумно, и жили вместе, женить на себе Игоря оказалось делом непростым. Ну познакомились, ну живем вместе – и что же, сразу все бросить и жениться? А жизненный опыт? Его так просто не сбросишь со счетов. Я уже была замужем и несколько лет с дрожью во всем теле вспоминала об этом. И уж лучше мирно жить гражданским браком с хорошим человеком, чем официально быть замужем за монстром. Это я уже понимала, поэтому, когда Игорь сказал мне, что жениться он пробовал, даже дважды, и ему не понравилось, я отнеслась к его словам спокойно.

– Я жениться тоже не люблю, – заверила я его, и мы мирно жили с ним больше года, периодически обмениваясь негативным опытом брака. Однако после некоторого времени совместного проживания я вдруг осознала, что Игорь – единственный человек на свете, за которым я действительно хочу быть замужем. И этот человек, к сожалению, решил больше не жениться никогда.

– Это не из-за тебя, пойми, – объяснил он мне.

– Я понимаю, – грустила я.

– Мы… нам же хорошо и так? – аккуратно спросил он, и мне ничего не оставалось делать, как кивнуть. Наверное, в этом и заключается вся подлость бытия – в законе бутерброда. Кому-то для счастья не хватает просто хорошего человека, а кому-то этот хороший человек оказывается на фиг не нужен. А расплачивалась за это я. Правда, я считаю, что вся история первых двух браков моего мужа – это только промежуточные остановки на пути к безоблачному семейному счастью со мной. Однако факт остается фактом. Игорь умудрился дважды жениться на женщинах, которые его подвели. И после этого жениться он не собирался совсем.

Первая его жена, однокурсница из Бауманского университета, согласилась стать его женой курсе на втором, кажется. И все было как у людей, включая свадьбу, фату и праздничное застолье. Как молодая семья, они получили комнату в коммуналке, бегали вместе на учебу, готовили макароны и овсянку. Игорь для обеспечения молодой жены подрабатывал где мог. Она ему переписывала рефераты и курсовые красивым каллиграфическим почерком. Игорь пишет как курица лапой. В общем, жили они, поживали и добра наживали. Игорь уже подумывал о том, что, возможно, готов стать отцом.

Но все кончилось неожиданно. Идеальные отношения продлились меньше года, и однажды Игорю было сообщено, что все это – брак, свадьба и любовь с каллиграфическим почерком – был обман. А настоящая любовь его жены только что вернулся из армии, а точнее, из Афгана. Вернулся с горячим сердцем, жаркими объятиями и больной головой. И, конечно же, она – Игорева жена – обязана к нему вернуться.

Развод был тяжелым. Игорь жену любил, быть брошенным для него оказалось очень и очень тяжело. Спасали только учеба и алкоголь. Иногда одно спасало больше другого. Игорь (по его же собственным рассказам) поклялся никогда больше не жениться, если только не случится что-то экстраординарное. Он окончил институт, поступил в аспирантуру, продавал ворованную фотопленку, устанавливал первые компьютеры в стране, ездил учиться в Европу – в общем, жил вполне обычной для высокообразованного специалиста тех лет жизнью. Высокообразованные специалисты – его специальность «телеметрия», он должен был работать на космос – внезапно оказались никому на фиг не нужны, в начале девяностых особенно. Вот и приходилось осваивать неизведанные просторы российского бизнеса.

Где-то в те годы он женился во второй раз. Вторая его жена была женщиной исключительно красивой, причем не просто красивой, но еще и умеющей этим пользоваться. Профессиональный визажист и стилист, она умела покорять мужчин и не ленилась проводить по два часа около правильно освещенного зеркала. В общем, умела наводить красоту.

– Не хочу жениться, – объяснял ей Игорь, чуть не рыдая. – С тобой здорово, конечно, но в ЗАГС – ни за что.

– Поговори у меня! – фыркнула она.

Его вторая жена оказалась человеком четким, последовательным и весьма жестким по характеру. Она не вняла его стенаниям, подловила его на одной из вечеринок, пьяного и веселого, и потребовала прилюдно поклясться, что он на ней женится. И после официальных клятв и росписей все-таки стала его женой. Зачем оно ей было надо – сказать трудно. Наверное, все-таки деньги. Вряд ли она его любила. Жили они плохо, она все время требовала то шуб, то машин, то путешествий. Он делал что мог. Влезал в авантюры, рисковал жизнью. Время было такое. Ну, и выпивал, конечно. Кто тогда не выпивал? Как тогда говорили:

– Бизнес в России делается печенью.

Она прожила с Игорем шесть лет, за которые умудрилась раз пять уходить от него к маме, потому что он, по ее мнению, плохо себя вел. Зарабатывал мало, олигархом никак не становился и не увешивал ее бриллиантами. На его просьбы хотя бы ребенка ему родить откликалась сурово:

– Какой ребенок? Сначала обеспечь меня нормально, а потом поговорим!

– А нормально – это как? – интересовался он.

Этого не знал никто. И однажды, когда она в очередной раз ушла к маме, Игорь все-таки мучительными усилиями принял решение, что возвращаться ей не стоит. Надо ли говорить, что после парочки таких браков жениться на ком-то еще у Игоря желания не было. И чем меньше желания жениться было у него, тем больше я понимала – что пожениться нам надо обязательно. Хорошие мужчины на дороге не валяются, а валяются на диване. Особенно в нашей стране, второго такого я уже найти не надеялась.

– Танюш, я уже все повидал. Я ничего не хочу, только спокойно жить, – вещал он, как старый больной волк или солдат, который не знает слов любви.

– А если ребенок? – аккуратно поинтересовалась я.

Игорь поменялся в лице, как будто я узнала его страшную тайну или нашла, где у него кнопка.

– Ради ребенка я сделаю все, что угодно, – печально сказал он и пошел за паспортом.

– Заметано, – улыбнулась я и от слов перешла к делу. Да, страшновато, конечно, было. Один ребенок у меня на руках уже был, и его отец, не к ночи будет помянут, ни копейкой нам не помогал, ни даже добрым словом. Ну, от него я, допустим, ничего и не ждала, но ведь и вся его родня – мама, бабушка, брат – тоже о нас с Маргаритой знать ничего не желала. Хотя когда-то моя свекровь клялась в нежной любви к внучке.

Конечно, я понимала, что шанс остаться одной с двумя детьми на руках есть. И словить этот шанс я совершенно не хотела. С другой стороны, было ясно, что для нашей будущей семьи совместный ребенок просто необходим. И что, как говорят в народе, мужик-то хороший, где еще я такого возьму? Так что через год после начала нашей совместной жизни я забеременела, и перспективы узаконить наши отношения приобрели определенные очертания.

Ситуация осложнялась тем, что это был двухтысячный год, зима, вокруг нас бушевал кризис, работы не было вообще. Но о кризисе я расскажу чуть позже. Главное – работы и денег не было почти совсем. А я – какое счастье – беременна, и это очень временно. Что я буду делать, если я ошиблась? Что, если мой принц меня все-таки бросит, предпочитая оставаться одиноким, несчастным и свободным?

– Поженимся, конечно, – заверял меня он, но нести заявление в ЗАГС не спешил. Говорил, что, мол, время тяжелое, деньги надо зарабатывать. Ни минутки свободной, буквально. Да и паспорт куда-то запропастился. Совсем от рук отбился, шатается неизвестно где.

– Ты его еще съешь перед ЗАГСом, – обиженно фыркала я. В конце концов, сколько можно? Оказалось – долго. Месяца до четвертого как минимум. И только на шестнадцатой неделе, сидя в кабинете врача и глядя на ультразвуковой прибор, Игорь побледнел и сказал:

– Давай подавать заявление.

– Правда? – улыбнулась я, думая, как же это удачно теперь пускают мужчин на процедуры такого рода. Пара ударов маленького сердца на мониторе прибора сделали больше, чем я за все четыре месяца, вместе взятых. Моя будущая дочка всегда имела влияние на своего отца. По сей день. Заявление мы подали еще через пару недель. Дату нам назначили на двенадцатое июля двухтысячного года, еще через полтора месяца.

– Но я же беременна! Может, можно побыстрее? – нервничала я.

Игорь же, моргнув, спросил:

– Зачем спешить? Нормальная дата. Никуда я от тебя не денусь уже.

– Кто тебя знает, – вздохнула я, но спорить не стала. Главное, все идет своим чередом. Как говорится, правильной дорогой идете, товарищи. Зачем создавать шум, если можно спугнуть дичь? Я согласилась подождать. Тем более что беременность оказалась очень непростой, я набирала вес со скоростью самолета, у меня скакало давление, периодически кружилась голова.

– Вам, девушка, надо вообще на сохранение, – сказала мне акушерка из консультации где-то в конце июня.

– Мне нельзя, у меня свадьба скоро.

– Ну, смотрите. Сдохнуть не боитесь? – поинтересовалась она, напугав меня до смерти. Она была у меня такая веселая и бесстрашная, моя акушерка. Беременных она ненавидела, работу свою презирала. Считала, что рожать – преступление.

– Сдохнуть – боюсь, – прошептала я и согласилась лечь на сохранение на пару недель, с условием, что за пять дней до свадьбы меня все-таки выпустят на поруки.

– Все будет хорошо, – заверял меня Игорь, нервничая и бледнея еще больше меня. Дальше были две недели роддома, длинный коридор, заполненный такими же, как я, роженицами. Постные лица, отечные ноги, бесконечные бабские разговоры. Свадьба приближалась, я волновалась.

– Все у тебя будет хорошо, – успокаивали меня соседки по счастью материнства. – Как будете отмечать?

– В ресторане. Платье еще даже не купила, не успела, – хлюпала я. – Белого мне не надо уже. Просто хочу красивое.

– Здорово.

– Главное – дожить и пережить, – хихикали остальные девчонки.

Я честно отлежала свой срок, приняла все требуемые капельницы, снизила давление до образцово-показательных показателей. Отеков почти не было, я честно пила отвар шиповника и ела курагу. Я готовилась к свадьбе. В назначенный день, без всяких сюрпризов, Игорь забрал меня из больницы и отвез домой. Оставалось всего ничего – четыре дня, на пятый. Я приехала в квартиру, счастливая и спокойная. Все шло по плану. Игорь уже явно смирился с предстоящим событием и был морально готов принести клятвы верности в третий раз.

– Бог любит троицу, – говорил он.

Я с ним соглашалась. Я что-то чувствовала себя усталой и немного разбитой после больницы. Вечером, когда все улеглись спать, я сидела и раздумывала о нашем совместном будущем и никак не могла уснуть. Четыре дня – и я выйду замуж за человека, которого люблю. И не просто люблю, а за человека, с которым я счастлива. С которым я смеюсь и могу болтать часами, с которым никогда не бывает скучно, который понимает меня как никто другой. За умного и интересного мужчину, с которым прожила уже больше года, которого знаю вдоль и поперек, которого люблю так же сильно, как и в первый день.

– Ты чего не спишь? – спросил он.

– Я уже почти сплю, – ответила я, прижимаясь к его плечу. Но сон не шел. Через какое-то время я поняла, что дело не только в том, что я нервничаю и волнуюсь. Дело в чем-то еще. Кажется, у меня как-то странно ноет под ложечкой. Несильно, но неприятно.

– Ерунда, – пожала я плечами, закрыла глаза и принялась считать овец. Потом овцы сменились квартирами, я считала квартиры, вспоминая все, что уже к тому моменту продавала, меняла, или покупала, или просто видела, сопровождая клиентов. Сон не приходил. Боль сместилась в область солнечного сплетения и стала совершенно постоянной, хоть и вполне переносимой.

«Может, сказать Игорю?» – подумала я и тут же пришла в ужас от этой мысли. Я только что вернулась из больницы. Еще даже пакет не успела разобрать, вещи постирать. У меня свадьба на носу. Мне нужно платье купить. А вдруг он испугается? Вдруг со мной что-то не так?

«Все будет хорошо! – говорила я себе, старательно внушая, что боли нет. Нет, ее просто нет. Мне показалось. Что это за боль, которую я еле замечаю? – Да? А чего ж ты не спишь-то? Уже три часа ночи!»

«Просто я слишком много спала в больнице», – отмахнулась я и пошла на кухню попить водички. В оставшиеся до рассвета часы я занималась тем, что убеждала себя, что сделать что-то все-таки придется. Боль не проходила. Она была совершенно постоянной, ноющей, как если бы у меня болел зуб. Беременности было – двадцать три недели, мне было страшно, за окном светало. К пяти утра боль неожиданно сместилась в правый бок и усилилась многократно. Тут уж я поняла все.

– Но… как же так? Ты же только что вернулась? – с трудом продрал глаза Игорь, когда я в пять утра растолкала его и грустно указала на телефон.

– Вызывай «Скорую». У меня аппендицит, – прошептала я и принялась рыдать. Так я оказалась на операционном столе за три дня до собственной свадьбы, беременная и незамужняя.