Глава 9
Приплыли

Единственный раз в своей жизни (первые два дня не в счет) Ким оказывался за пределами Города, когда его и еще четверых, прошедших определение, перебрасывали на слайдере из Коллектора. Перед той поездкой ему казалось, что время несется слишком быстро. Но сейчас, когда до отправки оставались считанные часы, оно определенно тянулось в десять раз дольше обычного.

Он не помнил, с какого момента начал грезить об Открытой земле. Это было всегда. Пусть он мечтал о том, чего ни разу не видел, – Ким не находил в этом ничего несообразного. Слушая рассказы бойцов «звездочек», перерывая старые энциклопедии, разглядывая фотографии и видеоролики, он жадно впитывал каждую крупицу информации о том, каково там, снаружи.

Ну а когда несколько месяцев назад появился Ерик, росший снаружи с рождения, скрывавшийся до пятнадцати лет от городских властей, чтобы только оставаться с родичами в лесу, своими глазами видевший рысей и волков, солнце и небо, деревья и настоящий, живой, горячий огонь…

Да что говорить! Когда появился Ерик, жить вообще стало веселей.

Всю ночь Ким лежал с широко распахнутыми глазами, созерцая воображаемые картины Открытой земли на потолке. Утром присел на мягкий треугольник, дожидаясь, пока нагреется термопот, – и был беспардонно разбужен дикарем.

– Ррррррота, подъе-о-ом!!! – Ерик был готов разить лучами добра всех окружающих, – Пошевеливайся, друже, мне на тебя сухой паек не дадут. Хотя, в случае чего, Индрин схаваешь. Его ж величеству такое в глотку не лезет.

Вспомнив про Индру, Ким мимоходом задумался: зачем им, собственно, Индра? Сам он – понятно, хотя насчет его способностей у Эдо было и не совсем верное представление. Ерик – тоже понятно: у кого-то там выбито плечо, а Ерик на то и дикарь, чтобы знать, чего ожидать снаружи, его и учить не надо. Но Индра, наблюдатель от анализаторов? Неужто Эдо по-прежнему зачем-то нужно, чтобы Ино за ним приглядывал? И неужто консул думает, что Индра станет это делать – после всего-то?

На этой мысли Ким против воли задержался. Откуда такая уверенность в доброрасположении Индры? Сам он после всего пережитого вместе, конечно… Да, но он – это он, а Ино – это Ино.

– Значит, вот доберемся – и первым делом к деду, – принялся разглагольствовать Ерик, когда они протолкались в вагон монорельса. – Искать этого твоего потом будем, не убежит. А сначала пируем. Мои знаешь какую поляну накроют?! Сбирня банку выкатят, копчушек…

– Слушай, – осторожно начал Ким, – ты б не расходился так: у нас все-таки задание. Целая «звездочка» едет, чтобы…

– Да не вопрос, хошь «звездочку» накормим, хоть солнышко! Вот я поутряне встану да с дядьками на реку схожу, и будет у нас…

– Я не про то, – Ким не знал, как потактичнее подойти к делу. – Ты же теперь на службе, у тебя обязанности. Долг. А родственники твои… Они вроде как не очень были «за», когда тебя забирали. Вон Панько поранили…

– А! Забудь, мы в лесу зла не держим. Не из таковских, – великодушно заявил Ерик, и Ким понял, что предостерегать его бесполезно.

Перед гейтом уже ждал Влас и подмигнул им, как давним друзьям. Подошедший Индра оглядел компанию и небрежно кивнул, оставшись стоять поодаль. Ким крутил головой, в нетерпении высматривая каверинцев, и тут…

Лиз! Идет к нему! А он-то боялся, что она сердится. Рот у Кима растянулся до ушей и…

– Привет, принцесса.

Ким остолбенел: это сказал Индра.

Как будто в мире нет ничего естественнее, Ино шагнул вперед, дотронулся кончиками пальцев до талии Лиз и легко поцеловал ее в щеку. Ким дорого бы дал, чтобы понять, заметила ли Лиз Ино с самого начала или только в последний момент.

– Привет, – Лиз улыбалась, переводя взгляд с одного на другого. – Вы что, вместе едете?

– Мы старые друзья, – проговорил Индра своим красивым бархатным голосом. – А вы знакомы?

– Ну да, – Лиз по-прежнему неуверенно хмурилась, – Хотя мы не очень старые.

– И вы… тоже знакомы? – слабым эхом отозвался Ким.

– Ну да, все, у кого родители… Да неважно.

– Тебе же не нравятся поездки на Открытую землю, – уточнил Ким уже более напористо. Он догадался, о чем она не договорила: все они, кто из крутых семей, друг другу добрые приятели.

– Не нравятся. Но могу же я пожелать другу счастливого пути? – рассудительно проговорила Лиз.

Какому именно другу? Она специально так сказала?

– На счастье, принцесса, – Индра вдруг легким движением вынул из светлой пряди девушки маленькую блестящую заколку, – Что тебе привезти взамен?

– Ну-у… – Лиз подняла глаза к потолку, – Что-нибудь…

– …красивое, – докончил Индра за нее и пояснил: – Ты очень красивая сегодня. Удачного дня на новой работе.

– И вам, ребята, удачной поездки, – Лиз помахала всем четверым ладошкой. – Смотрите, осторожнее там!

– Да без б! – бодро припечатал Ерик, который только сейчас заметил девушку, и Индра закатил глаза.

Подошли Каверин с бойцами, и дикарь несильно пнул Кима под коленку. Разумная мера: в противном случае тот так и стоял бы немигающим чучелом посреди уличной толпы, в которой давно исчезло сине-бежевое платье Лиз. А когда Ким со скрипом повернул торс, словно тот был на годами не видевших смазки шарнирах, и нашел в себе мужество покоситься на Индру, тот выглядел как ни в чем не бывало. Нет, серьезно: его явно ничто не напрягало. Совершенно.

Транспорт уже ждал их – похоже, тот же самый, с петлями которого Ким давеча свел знакомство. Ерик задержался, чтобы рассмотреть железного монстра с разных ракурсов, а Ким забрался внутрь. Места тут, надо признать, было гораздо больше, чем в слайдере. И ряды кресел располагались удобнее, парами и лицом по ходу движения. Влас приглашающе хлопнул по сиденью рядом с собой:

– Хочешь к окну? Мне сбоку сподручней.

Благодарно кивнув, Ким пролез к борту, хотя от окна, честно говоря, здесь было одно название. Узкая горизонтальная щель, расположенная слишком высоко и изнутри покрытая мелкоячеистой сеткой диэлектрика. Привстав и выглянув в нее, Ким убедился, что может разобрать, что там снаружи, только до предела напрягая воображение.

– Расчетное время в пути – три часа, – раздался из динамиков над головой голос Каверина. – Всем пристегнуться.

– В последнем не вижу смысла, – пробормотал Индра, который сидел напротив них, через проход, и сам факт существования которого Киму только-только удалось было вытеснить из своего сознания, – Отсюда и при большом желании трудно куда-то деться.

Колени Индры почти упирались в спинку переднего кресла, и Ким впервые (не без удовольствия) заметил, что высокий рост дает не одни только преимущества.

– Это только кажется, приятель, – заметил Влас, изловчившийся как-то затолкать собственные ноги, тоже не короткие, под сиденье. – Вертикальные импульсы, если амортизаторы пробивает… Ты лучше пристегнись, не геройствуй.

Ким почувствовал всплеск симпатии к соседу. Машина тронулась и величаво покатила по галерее к выходу. Ерик, сидевший спереди с Суном, вывернул шею, зыркнул на него и сверкнул белыми зубами.

Сперва Ким поминутно привставал на сиденье в надежде хоть что-то разглядеть за окном. Но никакого сравнения с видом из кабины летящего слайдера наземный транспорт не выдерживал. Ладно, лишь бы что-то видел водитель. Вот доберутся, и там-то он насмотрится всласть.

Транспорт потряхивало, но вполне умеренно; Риман и Панько, сидевшие перед ними, играли в слова, Влас рядом засунул в уши наушники. А Ким, чтобы не потонуть в водовороте смутных, но отчетливо неприятных видений, в которых фигурировали Лиз и Индра, достал пластфон. Накануне он внимательно изучил материалы, которые переслал ему консул Эдо, но сейчас решил просмотреть все еще разок. Кое-что в них ему очень и очень не понравилось.

Для начала непонятно было само слово «конструктор»: не было в Городе такой профессии. Файл пестрел общими фразами о том, что конструктор был невероятно полезен Городу, пока не покинул его без малого двадцать лет назад. Сколько же ему сейчас, пятьдесят? И с чего бы вдруг такому незаменимому члену общества взять и слинять к старообрядцам?

Еще Эдо прислал несколько фотографий, и они тоже сбивали Кима с толку. Под каким углом ни посмотри, выходило, что конструктор – женщина.

Но хуже всего был видеоролик, предназначенный ему лично. Его Ким оставил напоследок.

«Здравствуйте, Ким, – спокойные умные глаза консула смотрели прямо в камеру. – Я отправлю вам эту запись вместе с другими материалами, чтобы вы могли ознакомиться с ней в удобное время и спокойно обдумать.

Дело в том, что у нас возникла серьезная проблема, решение которой требует радикальных мер и готовности взять на себя немалую ответственность. С уходом большинства синтетов Город лишился рабочей силы, и нам требуется перестроить множество производственных процессов. Придется отойти от проверенных алгоритмов, нарушить десятки протоколов, действуя на свой страх и риск, – вы представляете, чем это может быть чревато.

Я неплохо знал конструктора еще во время его жизни в Городе. Это человек специфического склада, учтите: его нельзя недооценивать. Он обладает исключительной памятью и крайне своеобычным типом мышления. Из всех, кого я знаю, именно он в наибольшей степени способен смоделировать новую систему на основе старой – как раз то, что нам сейчас требуется.

Сами понимаете, найти материальные стимулы, способные соблазнить добровольного отшельника, трудно. И судьба Города, боюсь, конструктора теперь волнует очень мало. Но одной из ярчайших черт его характера всегда было любопытство. Чтобы пробудить его интерес, нужно говорить правду, но не слишком много правды. Если же вам удастся как-то вызвать и личную мотивацию – тем лучше.

Вот и все, что я хотел вам сообщить. Берегите себя».

Ролик шел по кругу, а Ким думал. Информацией его не балуют: по сути, что ему дает эта запись? С гулькин нос. Правда, со второго раза его внимание зацепила одна фраза: «Правду, но не слишком много правды». А не пытается ли Эдо пробудить его, Кима, интерес к задаче, сообщая ему так мало? Может, он послал запись как раз потому, что запись ни о чем не спросишь?

К примеру, о том, что же это за своеобычный тип мышления, который недоступен городским анализаторам и технарям всех трех ступеней, вместе взятым.

– Что за киношка? – Влас перегнулся было к нему, и Ким инстинктивно отвернул экран. – Прости, не хотел мешать.

– Да нет, ничего, – голова Кима была занята, но он не хотел показаться невежей: – Так ты… наверное, здорово в транспорте разбираешься?

– Ну не так уж прям здорово, но неплохо, – заскромничал Влас. – Сейчас и разбираться не надо, все уже сто раз разобрано. Собственно, у меня дел-то в этой поездке – посмотреть, плавно ли идет, да с водителями поболтать, – он широко улыбнулся. – Везунчик я: вроде как внеочередной отпуск выбил.

– Тебя не напрягает, что отпуск на Открытой земле?

– Да брось, – Влас пожал плечами. – Я, конечно, не герой, но мы же в транспорте. И целая «звездочка» нас стережет. Вот на месте… Там да, но там скорее вас двоих должно напрягать.

– Почему бы? – Вопрос Индры давал понять, что старательно глядя в потолок, он тем не менее прекрасно их слышит. На его нагрудном кармане что-то блеснуло, и, когда Ким разглядел что именно, слабые ростки симпатии к Ино в его сердце скукожились и истлели.

Влас повернулся:

– Ну так у вас же дела со старообрядцами, я так понимаю? Я уж не знаю, зачем Ким едет, но он-то механик в конце концов – так ведь, Ким? Механику-то они, может, и будут рады. И так непонятно, как у них там за столько лет все окончательно не переломалось.

– А кому не будут? – Головы Индра так и не повернул.

– Ну я так предполагаю, что пищевики или биотехники им тоже могут быть полезны. Только по тебе, уж прости, за километр видно, что ты не из них. А вот коммуникаторов старообрядцам любить, пожалуй, не за что. Коммуникаторы, когда они в лес уходили, много на них вылили всякого.

– С чего ты взял, что я коммуникатор? – От тона Индры повеяло нулем по Кельвину.

– Ну, приятель, – Влас простодушно развел руками и оглядел Индру, – Силовиком бы ты мог быть, если с натяжкой, но силовиков с нами и так пяток едет, зачем еще одного в догруз давать?

«Силовик с натяжкой»! Зная о тайном желании Индры стать именно силовиком (похороненном под грузом родительских ожиданий), Ким мог представить, как ему было приятно это услышать. А уж как приятно было то, что Влас даже не подумал примерить на него элитную профессию анализатора, – этого Ким и представить не мог.

Мелкое пакостное удовольствие от этого слабее не стало.

– Сдается мне, моя задача по сравнению с твоей в этом выезде… – натянутым, как струна, тоном начал Индра.

Ким не сомневался, что сейчас-то им и посчастливится узнать, с чего это Ино понесло на Открытую землю, но тут машину тряхнуло гораздо сильнее, чем раньше. И почти сразу – резко развернуло, накренило на бок и шлепнуло обратно. Они встали.

– Нет, ну надо же, и правда плавный ход какой, – удивленно-удовлетворенным тоном пробормотал Влас, схватившийся за спинку переднего сиденья.

Ким подскочил к окну, с досадой понял, что это не поможет, и вытянул шею вперед. Ремень мешал, и он нажал на защелку. Тут же раздался громовой голос Каверина:

– Пассажиры, разрешения покидать места не было! Живо пристегнули ремни и сидим смирно!

Сконфуженный Ким уселся обратно и изо всех сил стал прислушиваться. До него донеслись обрывки фраз, которыми оправдывался сидевший за рулем Сун: «Прямо по курсу же… Не должна, а вот есть… Да сами посмотрите…» Сидевший за командиром Ерик, пользуясь своим непассажирским статусом, все-таки отстегнулся и юркнул вперед. Через пару минут он вернулся и подобрался к ним:

– Пыльник там нарисовался, – нарочито небрежно сообщил он, покосившись на Индру: знает ли тот, что такое пыльник.

– Да быть не может, – уверенно сказал Влас. – Нас же метеорологи ведут. Они бы увидели.

– Метеорологи наши где? – с иронией уточнил дикарь, – В Городé! А мы тут, и у нас тут пыльник. Прямо стеной идет. Я уж их навидался, так что ты верь мне, а не метеорологам.

– И что нам с ним делать? – спросил Ким.

– С ним? С ним ты ни черта не сделаешь, а вот от него надо делать ноги…

– Ну и как тут в объезд?! – донеслось до них восклицание Суна. – Я же фронта не знаю!

Поскольку они все еще стояли, Ким догадался, что Каверин сейчас связывается с Городом и интересуется, какого рожна метеорологи пропустили зарождающийся посреди маршрута пыльник. Прошла еще пара минут, во время которых Ерик стращал их сочными описаниями всех виденных им за жизнь пылевых бурь и самых катастрофических их последствий. Потом Каверин рявкнул: «Арипов, на место!» – и они тронулись.

Сперва все шло неплохо. Но вскоре Ким с его каким-никаким опытом механика заметил, что гудение мотора постепенно меняется. Звукоизоляция в транспорте была почти идеальная, но Ким ощутил это телом: характер вибрации стал другим.

А потом добавилась и тряска: не такая, как раньше, а настоящая. Влас уже не хвалил свои амортизаторы, а сидел, по-крабьи растопырив конечности во все стороны и упираясь ими в ближайшие твердые поверхности. Правда, в ушах у него по-прежнему были наушники, а на лице – безмятежное выражение, так что и Ким, глядя на соседа, приободрился. Потрясет и перестанет, в конце-то концов.

Трясти не переставало: видно, Сун все-таки не угадал с фронтом, и они, как минимум, не удалялись от пыльника. А может, и шли прямо на него. Казалось, что это тянется целую вечность: транспорт шатало и так и этак, бойцы спереди изредка негромко выражались, а Ким периодически стукался о борт и думал, что слайдер как вид транспорта ему определенно больше нравится.

И вдруг все прекратилось. Особенно мощный толчок сотряс корпус машины, чувствительно приложив самых невнимательных лбами к спинкам сидений, и настала относительная тишина. На слух Ким убедился, что мотор работает на холостом – значит, они не заглохли, а встали по доброй воле. Добрались?

Впереди началось движение, но, наученный первым опытом, Ким не стал вскакивать, хотя многое бы отдал за возможность это сделать. Они с Власом и Индрой чинно дожидались, пока кто-нибудь из силовиков догадается их обрадовать или огорчить.

– Прибыли, – раскатисто сообщил Каверин по громкой связи. – Из транспорта никто не выходит, ждем, пока уляжется пыль.

Ким с облегчением вздохнул, а Влас легонько ткнул его в бок и показал бровями «было круто». Через несколько минут показался и Ерик, только выглядел он почему-то совсем не таким счастливым, каким должен бы.

– Приплыли, – хмуро переиначил он слова командира. – Сун, крот дурной, прямо на огород вперся сослепу и стену проломил. Дед нас убьет.

Это был крошечный и незаметный шажок для человечества, но для одного человека по имени Ким Каверин он был огромен, как жизнь. Когда Ким ступил с подножки транспорта на землю – на Открытую землю! – он почувствовал, что теперь спокойно можно и помереть.

Первым делом он запрокинул голову. Неба толком не было видно: наверху еще держалась пелена пыли, и солнечный свет, проходя сквозь нее, становился каким-то ржавым. Да и самого света было не очень много: Сун сказал, что сегодня двойные облака. Это если верить метеорологам, на репутации которых пыльник оставил жирное грязное пятно.

Внезапно Ким осознал, что дышит чем-то совсем иным, непривычным – не воздухом. Или это раньше был не воздух? То, что вливалось в его легкие сейчас, было какое-то влажное, густое, сочное… И действовало в точности как корнбир.

– Ну что ты встал столбиком, Безрод? Отойди от двери, Вселенной ради, – послышался недовольный голос Индры, и Ким торопливо подвинулся.

– Да ладно тебе, не видишь – человек в шоке, – Влас встал рядом и тоже поднял голову вверх. – И не один он, признаться. Вот это просторище!..

Действительно, просторища тут было столько, что Ким сразу понял: до сих пор он ничего не знал о пространстве. В Городе и Коллекторе, куда бы ты ни смотрел, взгляд упирался в препятствие не дальше чем через сотню метров. А здесь…

– Невозможно поверить, – даже Индра отбросил свою обычную напускную невозмутимость, – Кажется, что голография.

Они стояли у невысокого холма. Метрах в трехстах (в пятистах? в километре? поди разбери, когда глаз не знает, с чем сравнить) слева начинался лес. Ким не видел отдельных деревьев – только густую мохнатую темно-зеленую стену. Если приглядеться, стена шевелилась. Впереди пыль размывала границу неба и земли, но Ким знал, что там должна быть река. Ерик говорил про рыбу…

– А где Ерик? – вдруг спохватился он. Представлялось, что дикарь должен ходить на ушах, стоять на голове и крутить сальто в воздухе – в общем, вести себя как обычно, только еще энергичнее. Однако Ерик исчез, как сквозь землю провалился.

Ким стал озираться. Бойцы «звездочки» не расходились далеко, образовав кольцо вокруг них троих и транспорта. Сам транспорт – Ким только сейчас с сожалением это заметил – воткнулся носом в стену странного сооружения, прилепленного к холму. Сооружение выглядело порядочно пожившим и готовым рассыпаться от любого чиха, но все равно – нехорошо вышло.

Развернувшись, Ким оглядел холм. Хоть убей, непонятно, как здесь могут держаться какие-то огороды. Извилистыми спиралями огибавшие склон стены были не похожи на бетонные, во множестве мест они выщербились и крошились. Там-сям были понатыканы разномастные цистерны и баки, по большей части феноменально ржавые. На верхушке холма стояло несколько неясного назначения вышек и – подходящее слово вспомнилось не сразу – ветряков.

Из прохода в стене, внизу, вышли двое, и Ким успокоился. Разумеется, что могло случиться с Ериком? Он же дома.

Но пока пара подходила, уверенность Кима стала истончаться. Дикарь подпрыгивал на каждом шаге, не в силах укротить переполнявшую его энергию. Он бешено жестикулировал и явно без перерыва тараторил. А спутник его, наоборот, шагал как будто нехотя, и лицо у него было – по мере приближения это становилось видно все отчетливее – изрядно угрюмое.

Бойцы безо всякого приказа синхронно стянули кольцо, и Ерика с аборигеном заслонила от Кима спина Каверина. Но уже можно было расслышать:

– …не представляешь, а месяц назад что было – вообще история, чуть не война началась, но я, то есть мы… Мужики, это Войцех! Э… то есть, господин капитан, разрешите доло… Ай, да ну, это ж Войцех, прикиньте, сто лет не виделись! Он сегодня огороды охраняет!

Выглянув из-за каверинского бока, Ким вспомнил, как увидел дикаря в первый раз в Коллекторе. Его спутник сейчас был в таком же защитном комбинезоне, только ему он был впору. А еще на его лице красовалась самая настоящая полномасштабная борода, каких в Городе не носили. Вообще-то даже с ней Войцех выглядел не очень-то диким и страшным, но держался так, словно решал, сколько секунд оставить им на извинения, прежде чем пустить в расход.

– Добрый день, – командир умел быть и любезным. – Капитан Каверин. Вы ведь были в курсе насчет нас?

– Я вас знаю. Видел, – голос у Войцеха оказался неожиданно молодой, только сухой и хриплый. Интересно, сколько лет ему окажется под этой мочалкой на лице? – И с чего мы, по-вашему, могли быть в курсе?

– Мы сообщали перед отправкой, – заметил Каверин. – И вели передачу в пути.

Войцех едва заметно пожал плечами и сделал шаг в сторону, чтобы Каверин не мешал ему оглядеть всех прибывших.

– Многовато вас что-то, – заметил он.

– Да какое многовато, Вой, ты че, не помнишь, как в том году на свадьбе малафеевской впятидесятером в бункер набились, там Лещ с Маратом еще плясали, пока не…

– Ладно, пошли, – Войцех начисто игнорировал поток слов, лившихся из Ерика. – Вы же не грядками приехали любоваться.

– Вой, погоди, вы сейчас в бункер? Я только забегу по-быстренькому… Господин капитан, разрешите, я деду мигну, одна нога здесь, другая… Где он сейчас, кстати, Вой, ты не знаешь? Дома?

– Знаю, – страж огородов впервые как-то показал, что замечает Ерика, и Киму почему-то послышалось в его голосе мрачное удовлетворение. – В земле.

– Под землей, мужик, что ты как безграмотный… В бункере?

– В земле, – повторил Войцех, – Помер твой дед.

Ким сжал руки, а Ерик наконец-то замолчал и уставился на старообрядца.

– А в Городе понежнее выражаются? – заметил тот. – Не обессудь. У нас здесь правда одна, сам знаешь: помер – так помер.

Войцех деловито перекинул сумку на длинном ремне с бока на спину, снова перестав обращать внимание на затихшего Ерика.

– Давайте двигать, вам до отъезда сегодня еще стену чинить, – Войцех развернулся и потопал в сторону леса. Каверин кивнул своим и бросил: «Штатские – за Риманом. Арипов… Арипов, слышишь меня? Замыкающим, перед Суном».

– Да уж, приплыли, – услышал Ким за своим плечом негромкий голос Индры.