В августе 2008 года крошечная страна Грузия спровоцировала военный конфликт с Россией, своим северным соседом, из-за двух провинций, сепаратистское движение в которых активно поддерживается российским правительством. В результате боевых действий, продолжавшихся меньше недели, грузинской армии был нанесен сокрушительный удар, а Россия установила контроль над провинциями. Грузия не получила от войны ничего, кроме некоторого сочувствия со стороны западных держав. Это сложно представить, но грузинские лидеры действительно верили в то, что их войска быстро захватят ключевые пункты в Южной Осетии и Абхазии и, укрепившись там, будут успешно отражать контратаки российской армии. Как писала «Нью-Йорк таймс», «несколько официальных лиц Грузии заявили этой ночью, что в военном отношении захват Южной Осетии не таит в себе ничего сложного». «Как сообщают официальные лица из администрации президента, план военных действий, разработанный грузинскими военачальниками на случай кризиса в Южной Осетии, предусматривал развертывание боевых частей по всему региону и введение такого жесткого контроля, при котором любые ответные действия России будут пресекаться в зародыше».

Со стороны грузин было ужасно самонадеянно спровоцировать войну со страной, которая по военной мощи занимает второе место в мире. В своей книге «Самонадеянность и война» политолог Доминик Джонсон из Принстонского университета анализирует несколько ключевых событий в военной истории человечества, от Первой мировой войны до войн во Вьетнаме и Ираке. Хотя Джонсон не пользуется нашей терминологией, он утверждает, что почти любая страна, которая начинает войну по собственной инициативе, а затем проигрывает ее, должна быть подвержена иллюзии уверенности, особенно учитывая тот факт, что всегда существует возможность для ведения переговоров. Михаил Саакашвили был избран президентом Грузии в 2004 году, когда ему было всего 36 лет. Он сформировал кабинет из лояльных министров, которые, как и он сам, были не старше сорока лет и не имели ни малейшего опыта в военном деле. Зато они разделяли взгляды своего лидера, который стремился вывести мятежные провинции из-под российского влияния, считая это своей важнейшей задачей. В течение четырех лет они смогли убедить себя в том, что сражение с армией, превосходящей их собственные силы в двадцать пять раз, — это перспективная затея. Несложно представить, как группа одинаково мыслящих членов правительства выработала ряд мнений, в которых никто из них не был бы уверен, если бы действовал поодиночке; как затем путем коллективного обсуждения и взаимного одобрения заявлений, озвученных каждым из них, они пришли к единому заключению, в правильности которого не сомневались.

Крис и его коллеги из Гарвардского университета попытались понять с помощью одного эксперимента, как формируется такая чрезмерная уверенность. Сначала они предложили 700 участникам пройти описанные выше тесты на общую эрудицию с вариантами ответов «верно» и «неверно». Как обычно, люди переоценили свои знания: в среднем степень уверенности в правильности ответов составила 70 %, хотя в действительности лишь на 54 % вопросов были даны правильные ответы. В зависимости от уверенности, проявленной каждым человеком при прохождении первого теста, команда Криса разделила участников на группы трех типов: пары с двумя уверенными участниками, пары с двумя неуверенными участниками и пары с одним уверенным и одним неуверенным участником. После этого каждую пару пригласили в лабораторию, где они вместе выполнили второй тест на общую эрудицию — такой же сложности, как и первый, но с другими вопросами. Члены каждой группы могли делиться своими соображениями, вместе размышлять над правильным ответом и приходить к единому заключению о том, кто из них прав.

Наша интуиция говорит нам, что в команде люди должны чаще давать правильные ответы и при этом проявлять меньше уверенности, чем действуя поодиночке. Если два человека дают разные ответы на один и тот же вопрос теста, то один из них наверняка ошибается. Такие расхождения должны приводить к двум изменениям в поведении. Во-первых, они должны побудить участников к более активному обсуждению, что порой улучшает результаты выполнения теста. Во-вторых, они должны указать каждому человеку, что его уверенность в собственном мнении может быть чрезмерно высока, поэтому при возникновении расхождений коллективная уверенность команды, скорее всего, будет снижаться.

Однако выяснилось, что по крайней мере при выполнении этого задания на общую эрудицию две головы ничем не лучше одной. По точности ответов на вопросы теста команды не превзошли отдельных участников. Однако, став частью команды, многие участники стали вести себя более самонадеянно. Уверенность в своих силах возросла, но сами ответы от этого не стали точнее! Наиболее заметно степень уверенности увеличилась в парах, составленных из неуверенных участников. Члены таких команд, очевидно, ободряли друг друга, в результате чего их уверенность возросла на 11 %, однако результаты остались на прежнем уровне. Этот эксперимент наглядно демонстрирует, что самонадеянное решение грузинского правительства спровоцировать войну с Россией не обязательно могло зависеть от чрезмерной уверенности одного человека. Лица, принимавшие эти решения, могли иметь очень низкую степень уверенности, если бы действовали поодиночке, возможно, настолько низкую, что ни при каких обстоятельствах не отдали бы такой приказ. Однако в команде их самоуверенность могла возрасти до таких пределов, что даже самые рискованные и сомнительные затеи показались им вполне осуществимыми.