За внешней оболочкой традиционной американской семьи вы найдете границы континента и выцветшие воспоминания. Загляните за внешнюю оболочку традиционной французской семьи, и вы обнаружите клады, ужасные тайны, войны, торжества и лишения. В то время как полуразрушенный chateau или фамильный герб может быть частью наследства какой-нибудь француженки, большинство французских семей имеют глубокую, переходящую по наследству связь с землей – они возделывают ее, собирают урожай и живут согласно смене времен года.

Многие из этих семей все еще живут на тех же участках земли, в тех же городах, в которых жили поколения их предков, и удивляются стремлению американцев оставаться на работе, даже когда их молодые годы уже далеко позади. Закончив службу и наполнив государственную казну налогами, французы поселяются в загородном доме с садом или в квартире; они заполняют палубы круизных лайнеров или же просто наслаждаются удовольствиями городской жизни. Они ходят по магазинам, читают газеты, проверяют кожуру молодых помидоров на рынке или торгуются, покупая домашнее вино. В некоторых частях Франции, где неспешное течение деревенской жизни заставляет молодых французов бежать в большие города, они вездесущи. (Очевидно, привилегия работать всю жизнь – это свобода вообще не работать.)

И их воспоминания продолжают жить. В отличие от обычаев моего родного Лос-Анджелеса, где люди, похоже, не стареют, а просто исчезают под аккуратно подстриженными газонами, поколения моей новообретенной французской семьи нашли покой, как и другие французские семьи, на ухоженном деревенском кладбище, где тонкой работы могильные плиты и роскошные венки отдают должное тем, кто жил до нас. Их призраки живут в частицах прошлого – в их домах, старинных вещах, садах, в которых продолжают расти их фирменные овощи и цветут диковинные фруктовые деревья, за которыми ухаживают многочисленные члены семьи и друзья.