Глава 11

Черные стволы двух деревьев стояли в паре метров друг от друга, их ветви сплетались, образуя арочный проход, а густая шапка темно — бордовой листвы нависала сверху над ним подобно крыше. Ветер трепал изумрудные кроны соседних растений, но почему-то обходил стороной этих исполинов, возвышавшихся посреди леса, как две белые вороны среди черных сородичей. Они отличались от окружающего пейзажа не только цветовой гаммой и формой листьев, в них было что-то неестественное, инородное… Будто какой-то шутник — волшебник переместил данную растительную композицию из другого мира в этот, и оставил ее тут для каких-то непонятных целей. Впрочем, почему будто?

Слабое мерцание, заметное лишь ночью, заполнило необычную арку, временно смазав открывающийся через нее вид. Словно кто-то убавил резкость транслируемой картинки, сделав очертания расплывчатыми, а цвета серыми. Но странное видение быстро исчезло, вместо него между неподвижных стволов появился тонкий девичий силуэт.

Шагнув вперед, девушка осмотрелась. Ее огромные синие глаза горели любопытством и решимостью, волосы цвета индиго падали на плечи сверкающим дождем, который был создан обилием вплетенных в прическу камушков. Прозрачных, как горный хрусталь с безупречной огранкой. На сооружение такой "красоты" эта особа потратила уйму времени и финансов, но оно того стоило. Тряхнув своей сверкающей шевелюрой, девушка расправила складки свадебного наряда и… нахмурилась.

— Интересно, какой умник придумал устраивать Ворота в лесу? И куда мне теперь идти прикажете? — недовольно пробормотала она, морща носик. Тонкий палец с острым ногтем традиционно синего цвета прочертил в воздухе треугольник, который тут же вспыхнул зеленоватым светом и начал медленно вращаться, разрастаясь новыми линиями. В глубине иллюзорной конструкции зажглись объемные цифры и символы, которые создательница некоторое время задумчиво изучала, после чего лениво мазнула по своему светящемуся творению рукой. Треугольник, к тому времени больше походивший на многогранную призму с торчащими во все стороны шипами, послушно растворился в воздухе. — Координаты верны. Уже хорошо. А город можно найти и собственными силами. Не будь я Ырли Вильи Бьянка*, если не добьюсь своего! — решительно вздернув острый подбородок, заявила она первому встречному кусту, с которого поспешно слетела пара перепуганных птиц. Растение на ее реплику как-то неопределенно пошуршало своей роскошной кроной, за что удостоилось оценивающего взгляда прищуренных глаз, в которых, как в озере, плавали темно — синие точки зрачков. Голубоватые белки окружали радужку. Цвет ее был настолько ровным и в то же время слегка прозрачным, что казался каплей чистой краски, разведенной в воде. И все это "художественное великолепие" обрамляла густая бахрома длинных ресниц. Хлопнув ими пару раз, девушка вспомнила недобрым словом наложенный на лицо макияж и, вздохнув, принялась сплетать пальцы рук в невероятную по своему виду фигуру.

Длинные, пластичные, увенчанные острыми ногтями… они, казалось, совершенно не имели костей. Их плавные движения и потрясающая гибкость были нереальны для человеческого тела. Впрочем, на роль человека Ырли никогда и не претендовала. Она была чистокровной моэрой*. Среди своих сородичей ее считали писаной красавицей, среди других рас, обитающих в мирах Тайлаари… моэрой. Когда-то давно предки девушки населяли водные пространства, а на суше могли находиться слишком короткое время, чтобы там жить. Так гласили легенды, проверять достоверность которых никто не стремился. Шли века, тысячелетия… этот подводный народ, в отличие от русалок и вандов*, постепенно эволюционировал, пока не стал одинаково хорошо себя чувствовать как на морском дне, так и на земле. Жабры, спрятанные за ушами, позволяли моэрам свободно дышать под водой, а гибкие кости, эластичная кожа и специфическое строение внутренних органов — справляться с давлением на глубине. В городах и селениях, далеких от больших водных пространств, представители водяной расы жили без каких-либо проблем. Особенно, если под боком был бассейн или удобная купальня, где можно было с удовольствием поваляться в моменты ностальгии по родной стихии. Чаще всего моэры селились кланами, включавшими в себя несколько родственных семей, которые поддерживали и оберегали друг друга в любых условиях.

Ырли же выпала иная судьба. Сама того не желая, она стала причиной гибели не только своих родных, но и нескольких других кланов, которые просто перебили друг друга, желая заполучить Лейру* — уникального по своим способностям Мага Воды. По несчастливой случайности (а может и по счастливой, смотря как на это посмотреть), этим самым магом оказалась шестая дочь клана Бьянка. Ее таланты долгое время держались в тайне, но взрывной характер девочки рано или поздно должен был сыграть с ней злую шутку. Однажды, прилюдно разозлившись, она не сумела сдержать себя, и магия хлынула из нее вместе с бушующими эмоциями, охладив обидчиков ледяным дождем.

А потом жизнь начала походить на вереницу сплошных кошмаров. Ее прятали, защищали, похищали, куда-то увозили. Она пыталась сбежать, иногда удачно, но вскоре ее снова находили и опять от кого-то скрывали. Однако эти самые кто-то оказывались умнее своих противников — и юную Лейру, рано или поздно, выкрадывали, после чего все начиналось по новой. Самое ужасное, что на протяжении всех этих безумных событий те, кто был рядом, постоянно погибали, а им на смену приходили новые. Ырли видела в свои четырнадцать лет столько смертей, что в конечном итоге стала равнодушной к этому процессу. Девочка, словно переходящий приз, попадала из одних рук в другие, и каждый новый клан, захвативший Лейру, норовил присвоить ей свою фамилию. Голова ее кружилась от этой сомнительной чести, уста натянуто улыбались новым "родственникам", а память бережно хранила родовое имя. В том, что оно когда-нибудь прогремит на все миры Тайлаари, она была уверена. Ее не обижали, нет. Напротив, с Мага Воды, рождавшегося раз в двести, а то и в триста — четыреста лет, похитители готовы были сдувать пылинки в прямом и переносном смысле слова. Но необъявленная война по — прежнему не прекращалась, пока в эту историю не вмешались "Маски". Так моэры, да и не только они, называли Орден Сильнейших.

Бессмертные повелители времени, те, кому принадлежали все переходы между мирами Тайлаари, и кого правители отдельных государств иногда вызывали для урегулирования спорных вопросов на подвластной им территории. Они были нейтральной силой, которую почитали и боялись одновременно, а, главное, с ней считались, ибо другого пути просто не существовало. Кто же, находясь в здравом уме, осмелится бросить вызов бессмертным магам, о невероятной силе которых ходят легенды? Дураков, естественно, не было. Представители семисот миров, входящие в правящий совет Тайлаари, предпочитали вражде дружбу и сотрудничество с Орденом, а заодно прибегали порой к его помощи. Естественно, не за бесплатно. Но никто не мог и представить, какое именно решение примут уважаемые Гай — и* в истории с маленькой Лейрой. Они удивили многих, когда просто забрали себе камень преткновения, из-за которого началась вражда. И никто из водяной расы не посмел это оспорить.

Так Ырли Вильи Бьянка, официально объявленная Лейрой с хорошим магическим потенциалом, слегка поехавшей от пережитого крышей и абсолютно неуправляемым характером, очутилась в служанках и по совместительству в ученицах главы Ордена — Гай — и Белоснежной. Именно по этой причине моэра, подросшая за последние семь лет, изрядно похорошевшая и слегка присмиревшая от воспитательных мер хозяйки, считала, что ей в жизни повезло. Не просто повезло, а очень — очень повезло, и по — крупному! Потому что несколько лет назад, довольная успехами своей подопечной, Гай — я Белоснежная сказала, что в день своего совершеннолетия девушка сможет пройти испытанияСильнейших, чтобы стать одной из Ордена.

И… два месяца назад этот самый день настал. Только вместо долгожданных испытаний, молодую и очень амбициозную Лейру ожидал праздничный банкет, море дорогостоящих подарков, а так же полные нежности слова наставницы, которая с искренней заботой сообщила ей, что никогда не позволит своей маленькой Синеглазке погибнуть в погоне за призрачной мечтой. А в переводе на нормальный язык это поэтичное заявление означало, что Ырли не допустят до испытаний ни под каким соусом. Еще бы! Ведь запрет наложила сама глава Ордена, чтоб ей век бессонницей мучиться!

"С хранителем она, видите ли, во сне общается. Идет в опочивальню с таким торжественным видом, что аж смешно становится. Дева старая! Лучше бы с нормальным мужиком ночи проводила, среди Сильнейших их, между прочим, подавляющее большинство. А она себе из страны грез собеседника нашла. Тоже мне, образец целомудрия под белой маской. Нет бы, только над собой издевалась, так ведь и мою честь блюсти вздумала", — девушка поморщилась, вспомнив финалы своих свиданий, когда, словно ревнивая мамаша, на горизонте в самый неподходящий момент появлялась закутанная в синий плащ фигура с белой маской на лице.

Незадачливых кавалеров, независимо от расовой и сословной принадлежности, будто ветром сдувало. А бедной Синеглазке после крайне эмоциональных нотаций и весьма увесистых затрещин приходилось сидеть под домашним арестом и пахать по дому (а он у Гай — и не маленький) наравне с обычной прислугой. Обидно! Особенно, когда считаешь себя без пяти минут Сильнейшей.

— Лгунья! — выпалила Ырли вслух и досадливо закусила накрашенные перламутровым блеском губы. — Обещала ведь, а сама… — она тряхнула головой, вызвав тихий перезвон вплетенных в волосы камушков.

Этот звук слегка отрезвил начинающую заводиться девушку, и она, вернувшись из омута воспоминаний, вновь принялась плести незаконченное поисковое заклинание. Синяя искорка соскользнула с ее рук и, пометавшись немного, определилась, наконец, с направлением своего пути, куда и поплыла по воздуху, плавно огибая препятствия. Моэра уверенно зашагала вслед за ней, уверенная в том, что поисковик быстро выведет ее к людям, ведь именно на их розыск он был настроен. Ученица Сильнейшей, сбежавшая прямо из-под носа наставницы, очень хорошо подготовилась к осуществлению задуманной авантюры. Она собрала всю возможную информацию о пропавшем Неронге, его хозяине и о тех, кто в далеком мире за Гранью охраняет якобы погибший по прихоти изгнанного из Ордена Гай — я остров. По официальной версии, виновным и всеми порицаемым считался именно Светлоликий, но Ырли то знала правду. Несмотря на изображаемый образ наивной дурочки, голова у нее работала очень даже хорошо. Иногда… когда бешенство не затмевало здравый рассудок. Девушка двигалась за призывно мерцающей впереди искоркой настолько плавно и бесшумно, что ее присутствия можно было бы не заметить. Однако лесная фауна, шестым чувством определяя исходящую от этой особы опасность, старалась расползтись, разбежаться и разлететься как можно дальше от нее и… как можно, быстрее.

— С другой стороны, — продолжала в полголоса рассуждать невеста (не зря же она ухнула столько сбережений на свадебный наряд и прическу, даже макияж сделала у мастера, лишь бы соответствовать нужной роли), — моя девственность теперь очень даже пригодилась. Представляю, как взбесится эта Белая ворона, когда узнает, как я ею намерена распорядиться, — на миловидном личике появилась совсем не миловидная улыбка, а в огромных синих глазах отразилось ничем не прикрытое злорадство.

Здесь — в этом чужом и диком мире за ней никто не следил, никто не читал ей мораль, не "душил" своей чересчур нежной заботой и не пытался заставить действовать правильно. Для кого правильно? Уж точно не для самой Ырли. Она проявляла несвойственные ее взрывной натуре терпение и прилежность все эти годы обучения, ей так хотелось быть самым великим магом воды за последние тысячелетия — моэрой, которая прошла испытания и сумела стать Сильнейшей. Она училась, впитывая, как губка, новые знания, щедро дарованные ей наставницей. Училась, тайком и открыто наблюдая за своей могущественной хозяйкой, видеть истинное лицо которой доводилось лишь самым приближенным и (что важно!) доверенным слугам. Училась, подслушивая ее разговоры и подсматривая за ней во время сна. Училась, копаясь в ее вещах под предлогом уборки и роясь в закрытой библиотеке, к которой давно подобрала магические ключи. Училась, училась, училась… и все ради чего?! Чтобы в самый торжественный день своей жизни получить полный облом? Нет уж! Не для этого девушка несколько лет изображала из себя послушную овечку, чтоб так просто все оставить. Не бывать ей Сильнейшей? Что ж… есть и другой вариант получить сверхъестественную силу. Например, произвести на свет нового Древнего. Ну, а о том, чтобы не откинуть концы при родах, она, будучи одаренной Лейрой с массой магических познаний и навыков, на приобретение которых ушло целых семь лет ее молодой жизни, сможет как-нибудь позаботиться. А еще, если повезет, испытания ей все-таки удастся пройти… ведь для этого достаточно присутствия всего одного Сильнейшего. Пусть и опального. Она тоже не претендует на членство в Ордене (теперь нет), а вот от бессмертия отказываться не будет. Дело осталось за малым: хорошо сыграть выбранную роль и втереться в доверие к пленнику, а если не получится, то просто договориться с ним на взаимовыгодных условиях. Ему нужен ребенок, ей… ей тоже кое-что от него нужно. Не зря она изучила вдоль и поперек все, что смогла о нем узнать. Из них получится отличная пара!

Девушка улыбнулась собственным мыслям. Как все-таки много пользы от запрещенных подслушивающих заклинаний, целый набор которых она однажды нашла в хозяйской библиотеке. Той, в которую вход посторонним строго запрещен. А как пригодились в хозяйстве маскирующие блоки, скрывавшие эти самые подслушивающие заклинания от наставницы и ее собеседников! В поместье Белоснежной ходили страшные слухи об одной служанке, которая по ошибке наткнулась на охранную сеть скрытого библиотечного входа и сгорела заживо. Точного местоположения библиотеки никто не знал, да и передвигаться по дому так свободно могла только Синеглазка, потому что была любимицей хозяйки. Раньше девушка очень гордилась таким отношением Гай — и к себе. Кто ж мог предположить, что это самое отношение обернется для моэры крахом ее заветной мечты?

А ей хотелось силы, хотелось славы и признания, хотелось носить белую маску с символикой Ордена на щеке и роскошный синий плащ с капюшоном. Это гарантировало безопасность, это давало власть и сулило море приключений без страха за свою жизнь. Ну, а чего бояться, когда ты… бессмертен? Единственным, что отделяло Ырли от желанной цели, были испытания. Адреналин от предстоящего риска уже играл в ее голубой крови, когда все планы полетели коту под хвост. И эта… эта… эта моль седая еще посмела назвать свое лживое заявление заботой о жизни подопечной! Да как она могла так поступить с ней? За что? Вариант, что все это месть Белоснежной за мелкие (иногда и крупные) шалости Синеглазки, последняя рассматривать не желала. Она вообще, ничего не хотела рассматривать. Сквозь пелену злости и разочарования ей сложно было видеть очевидное. Единственное, что двигало девушкой, было желание вопреки всем запретам, стать самым могущественным Магом Воды в мирах Тайлаари. Мысль о прогрессирующей мании величия и необоснованных амбициях почему-то не посещала эту юную головку (Может, опасалась того беспорядка, что учинили в ней ее пафосные соплеменницы, а может, считала, что беспокоить психически больную моэру — дело неблагодарное. Все равно не оценит).

— Не получилось стать одной из Ордена, не беда… сделаюсь бессмертной вопреки этому проклятому Ордену и его Главе, — пообещала идущая по лесу путешественница очередному кусту, неудачно растущему на ее пути. Тот, разумеется, смолчал в ответ.

Девушка, воспитанная с детства на заверениях родителей (друзей, родственников, а потом и врагов) в ее уникальной одаренности, привыкла считать себя особенной. А удивление и одобрительные кивки двоих Сильнейших, которые наблюдали, как река под контролем маленькой моэры отстраивает деревянный мост через себя же, окончательно убедили юную особу в ее великом будущем. Хороший получился мост. Красииивый. Жаль, только развалился сразу после демонстрации. Ну, так кто же присутствующих при этом действе горожан просил бежать с ходу его проверять на прочность? Да и строительных навыков у способного управлять водой подростка на тот момент не было. Впрочем, какая разница?! Ведь ее пожелала забрать тогда к себе сама Гай — я Белоснежная, то ли из-за скуки, то ли еще по каким причинам явившаяся на переговоры с моэрами собственной персоной. И Ырли свято верила в то, что сделала она это отнюдь не из-за ее красивых глазок. Девушка до сих пор помнила слова своей будущей наставницы о том, что у ребенка прекрасный потенциал и из него может получиться очень сильный и разносторонний маг. Да… именно так она говорила тогда, а сейчас запела совсем другую песню!

— "Синеглазка, поверь мне, ты не осилишь эти смертоносные испытания, — передразнила Ырли свою хозяйку, добавив голосу более высокие интонации для достижения большего сходства. Обида на эту женщину жгла ей сердце, но слезы на глаза уже не наворачивались, итак она много их пролила темными ночами на несчастную подушку. Хватит! Эта бесчувственная Снежная королева еще пожалеет, что перекрыла ей дорогу к цели. — Ты не сможешь пройти круг огня. Твои эксперименты с пламенными заклинаниями далеки от совершенства. У тебя нет взаимопонимания с этой стихией…" — продолжала кривляться Ырли. — Это у меня то нет?! Да я… я…

Две узкие ладошки с силой ударились друг об друга, указательные пальцы переплелись, а их острые ногти соединились в мимолетном щелчке. С губ слетело короткое заклинание и, резко расцепив руки, моэра уставилась на судорожно вздрагивающий огонек величиной с наперсток. Подергавшись в предсмертных конвульсиях напротив ее носа, это творческое недоразумение ретировалось в небытие, оставив на прощанье своей создательнице лишь тонкую струйку быстро поднимающегося вверх дыма. Похлопав густо накрашенными ресницами, непривычная тяжесть которых уже начинала давить ей на нервы, Ырли помянула недобрым словом упоминаемого в поверьях ее народа бога огня, и, насупившись, принялась плести новое заклинание.

— О — о! — сказала девушка, прикрыв глаза от большой и довольно продолжительной вспышки, в которую превратилось ни в чем не повинное дерево, на свою беду оказавшееся поблизости. — Сейчас, сейчас… — дрожащие пальцы принялись торопливо призывать на помощь родную стихию, и через какие-то пару секунд на несчастного погорельца обрушился поток ледяной воды. — Надеюсь, никто не заметил, — прошептала горе — волшебница и снова двинулась вслед за синей искоркой, которая до этого недовольно плясала на одном месте, дожидаясь хозяйку.

Больше моэра не разговаривала вслух, она отогнала подальше свои навязчивые воспоминания и постаралась полностью сосредоточиться на предстоящем пути. Если кто-то из Аше — Аров засек полыхнувшее дерево, у нее вполне могут возникнуть неприятности. А сталкиваться с компанией вооруженных до зубов стражей в задумчивом состоянии ей не особо хотелось. Она вообще не имела никакого желания с ними сталкисаться, а потому стала двигаться с повышенной осторожность. Ее тонкий силуэт, мелькавший среди деревьев, казалось, не шел, а плыл по воздуху, едва касаясь подошвами мягких туфлей земли. Точно сказочная Фея в ночной тишине заснувшего леса… Только ни одно живое существо, обладавшее инстинктом самосохранения, не спешило очутиться на пути этой самой Феи.

Так… Кажется, это уже со мной было, за той лишь разницей, что огромный чешуйчатый монстр волочил мое бедное тело по жуткого вида равнине, а новая зверушка с не меньшим энтузиазмом тащит меня по воздуху, активно размахивая крыльями и регулируя направление полета длинным хвостом с небольшим наростом на конце. Ну, или мне просто так показалось, потому что этот самый хвост неизменно отгибался в сторону, противоположную той, в которую поворачивал ящер. Впрочем, энтузиазм его больше относился к полету, чем к моей персоне.

Изучением строения сцапавшего меня животного и наблюдением за его повадками я занималась последние минут сорок, не переставая при этом стучать зубами от холода и щуриться от ветра. На открытой высоте, да еще и усиленный крыльями, он был гораздо менее дружелюбен с припозднившимися путешественниками, чем на земле возле гор, деревьев и кустов, прекрасно заменявших защитную преграду. Правда, страдала от этой проблемы только я. Чудовище на подобные мелочи чихать хотело. Ему, судя по выражению на вытянутой морде с большим, плотно сжатым клювом, было все глубоко по барабану. Ну, наверное, кроме конечной цели пути: больно уж уверенно он двигался в направлении леса. Я даже начала подозревать, что, прихватив меня с берега озера, монстр успел позабыть об этом инциденте и теперь спокойненько летел по своим делам, не отдавая себе отчета в том, что его задние лапы крепко держат живое существо, которое уже так закоченело, что даже бояться перестало. Видимо панический ужас, овладевший мною в первые мгновения неожиданного полета, тоже не отличался морозоустойчивостью. Замерзло все: руки, ноги, голова с развевающейся по ветру косой… Даже мысли в голове ворочались как-то вяло, будто ледяные глыбы в стоячей воде. Осталось одно полубезразличное созерцание гибкого тела ящера, очень похожего на птице — коней, которых я видела у белокожих стражей. Только мне, похоже, достался дикий экземпляр. Если такие тут, вообще, водятся. Во всяком случае, седла с упряжкой я на нем, к моему огромному сожалению, так и не обнаружила. Как не крути, а перспектива общаться с прирученным, пусть и не мною, зверем все же приятней, чем налаживать контакт с вольной особью. А вдруг он меня в гнездо свое (или что там у них вместо дома) тащит? Деткам на закуску! Или, может, сам с утра голодный, просто подходящую площадку для ужина подыскивает?

Я покосилась на морду своего похитителя, с моего ракурса были хорошо видны лишь ее нижняя часть и правый бок, на котором чуть светилась фиалковым светом вытянутая прорезь глаза. И отражалось в нем такое безразличие, что даже как-то обидно стало. Поначалу. Но, полюбовавшись этой картиной, я в скором времени с облегчением поняла, что жрать меня в ближайшее время данная птичка не собирается, ибо пофиг ей… то, что называется — фиолетово. Ну, не выглядят так голодные животные, не выглядят, и все тут!

В принципе, моя личность в изрядно продрогшем теле пребывала в похожем состоянии. Хм… может, это заразно и передается воздушно — капельным путем? Вон как ветер по физиономии нас обоих хлещет, тут что угодно приклеиться может, не говоря уже о настроении. Хотя вероятней всего, моя психика просто адаптировалась к ситуации, отдав предпочтение не глупой панике, а более — менее рациональному мышлению. Ну, или сознание выкинуло очередной "финт ушами", прикинувшись беспросветным "тормозом". Как это не печально признавать… второй вариант звучал правдоподобней.

В первые минуты воздушного путешествия я орала, как резанная. Сперва от страха, потом по инерции, и так до тех пор, пока оглушительный (для меня уж точно) вопль не превратился в сухое карканье, перебиваемое приступами раздирающего горло кашля. Окончательно сорвав голос, я получила в придачу еще и заложенные уши. Дрожащие руки, по счастливой случайности, оставшиеся свободными от захвата, какое-то время возились с завязками плаща, которые больно врезались в шею из-за сильного натяжения ткани, попавшей в кольцо цепких пальцев животного.

Живописные такие пальцы: покрытые белой пупырчатой кожей. Длинные, толщиной с мою руку, примерно. А на их внутренней поверхности жесткие и весьма ощутимые для моего полуголого тела шипы. Для удерживания особо вертлявой добычи, видимо. Жертвы… они ведь разные бывают. Это я такая прилежная: застыла в горизонтальном положении (что в моем задубевшем состоянии несложно) и не трепыхаюсь. Еще бы! Ведь если он, не приведи боги, вдруг надумает разжать свои крючкообразные лапки, мое бренное тело тут же отправится в свободный полет с последующим приземлением на том свете. Ну, а чем еще может закончиться падение с высоты в несколько десятков метров на расположенный внизу лесной массив? Разве что пожизненной инвалидностью, если другие представители местной фауны не слопают меня раньше.

И вот с такими философскими размышлениями на тему своего скорого будущего я пролетела уже черт знает сколько километров. Мысль о том, что в месте, куда меня транспортируют, особым спросом пользуются хладные трупики, в последнее время становилась все более навязчивой. Лицо мое изрядно перекосило из-за регулярных пощечин холодного ветра, занемевшие пальцы слушались с трудом, а покрытая мурашками кожа давно уже лишилась чувствительности, отчего появилось неприятное ощущение инородной корки, покрывающей тело. Лучше бы я была голой. Тогда хотя бы моя грудь и бедра с ногами не чувствовали бы сейчас себя так, словно их обмотали смоченными в проруби бинтами. Если меня не съест летающий ящер и не раздерут на мелкие кусочки другие звери, я все равно умру. После таких издевательств не выживают!

Взгляд, мазнув по отливающей серебром чешуе, в сотый раз упал на лапы животного, которые тугими кольцами держали меня за середину туловища (где-то чуть выше талии) и за ноги в районе коленей. Из-за того, что повернулась в момент захвата, я оказалась лицом вверх. Наверное, это даже к лучшему. Потому что созерцание раскинувшегося внизу ландшафта навевало такую обреченность, что хотелось выть. А с хрипяще — скрипучим голосом этот процесс как-то не получался.

Изучая искрящиеся в лунном свете чешуйки, которые на животе зверя были более мелкими и тонкими, чем на других частях тела, я продолжала пребывать в некоторой прострации, граничащей с ощущением близкого обморока. Однако продолжить осмотр доступных взгляду частей ящера мне не удалось, так как эта крылатая туша, вильнув хвостом вверх, начала стремительно снижаться. Когда я осознала, что местом для посадки будет очередное озеро, на котором как сигнальные огни мерцали две лунные дорожки, весь мой флегматизм как ветром сдуло. Со скрипом разомкнув сжатые в кулаки пальцы, я мертвой хваткой вцепилась ими в ближайшую ногу монстра. И вовремя! Потому что эта змееподобная "птичка" разжала свои лапы почти сразу же после предпринятого мной действия. Подозреваю, что лететь мне следовало прямиком в темную воду. Ну, уж нет! Хватит с меня купаний на сегодня. Все, что угодно, но топить себя дважды не позволю!

И тут началось веселье. Я даже согрелась, геройски сражаясь за свое законное место под солнцем, то есть на правой ноге обалдевшего от такой наглости ящера. Теперь-то в его раздраженно сверкающем глазу не было ни капли равнодушия. Он сделал два захода, пролетая низко над озером — я продолжала висеть на его огромной конечности, обняв ее, как утопающий спасительный шест. Пристальное разглядывание соседней лапы отвлекало от паники, которая так некстати воспряла духом. Одни когти чего стояли! Я, конечно, предполагала что-то подобное, осторожно ощупывая эти жуткие отростки во время полета, но зрительное впечатление переплюнуло все мои подозрения. Большие, белые, резко согнутые… с острыми кантами по краю и выпуклой внутренней поверхностью. Зрелище не для слабонервных. Скорее для тех, у кого эти нервы растрачиваются совсем на другое: например, на попытки удержаться на опоре, нетерпеливо сжимающей и разжимающей свои когтистые пальцы. На удачные, надо заметить, попытки. Вот уж не ожидала от себя подобного сходства с лесными клещами. И при всем при этом мне еще удавалось изгибаться таким образом, что свободно болтавшиеся внизу ноги умудрялись не касаться воды, а она временами была ну ооочень близко. Демонстрируя и себе и ему ранее скрытые акробатические таланты, я не без удовольствия отметила, что стало гораздо теплее. А еще в мою дурную голову пришло полное осознание того факта, что добровольно я звериную лапу ни за что не отпущу, ибо плаванье в ледяной воде для гораздо страшнее полета неизвестно куда и непонятно зачем.

На третьем заходе птице — конь, недовольный своей прилипучей жертвой, завис над озером и, активно работая огромными крыльями, принялся трясти ногой, попавшей в капкан моих рук. Напрасный труд! Я продолжала болтаться на лапе, как приклеянная. Издав разочарованный вопль — что-то среднее между звериным рыком и птичьим криком — это бесчувственное создание не придумало ничего лучше, кроме как нырнуть вместе со мной в озеро.

— Уууууууээээээ… мы так не договаривались! — заорала я, внезапно прорезавшимся голосом. С перепуга, наверное, восстановился. Хотя, судя по его странному звучанию, не до конца. — Это не чес… — громкий всплеск поглотил мои возмущения, а заодно и меня вместе с садистом — ящером.

В толще темной воды этот крылатый гад, естественно, обрел желанную свободу, так как возможность дышать оказалась для меня более предпочтительной. Вынырнув, я, прежде всего, перевела дух, а когда собралась, было, сообщить плавающему вокруг чудовищу о его недостойном поведении, оно раскрыло свой клюв и обласкало меня таким количеством явно нелицеприятных звуков, что мой слегка приоткрытый рот, не успев произнести ни слова, самопроизвольно захлопнулся.

Это что же получается? Я еще и крайняя оказалась?

Продолжая наворачивать круги вокруг моей мокрой головы, ящер недовольно пыхтел, бросал на меня обвиняющие взгляды. А еще он с завидным постоянством дергал украшенной мощным гребнем головой. Я даже заподозрила, что у него нервный тик случился после знакомства со мной. Странная светящаяся загогулина на его лбу то ярко вспыхивала, то тускнела, отвлекая мое внимание от нашей эмоциональной дискуссии. Если этот односторонний клекот, иногда переходящий на лай, можно было так назвать. О том, что данные жесты и звуки были приглашением прокатиться на его спине, я догадалась позже, когда уже сидела, то есть лежала, а еще точнее, свисала с угловатого крупа животного, распластавшись на нем поперек. По ширине мой новый знакомый напоминало очень мощную лошадь, а по длине превышал этот пример раза в три. Его мускулистое тело с тремя лапами начиналось с вытянутой головы на грациозной шее и заканчивалось продолговатым хвостом с загрубевшей "кисточкой". Верхняя конечность была плохо развита и заметно уступала в размере нижним. Зачем она ему вообще нужна, для меня так и осталось загадкой. Шутка генетики или я просто плохо знакома с образом жизни этих зверей? Кто знает…

Ящер, не складывая крыльев, медленно плыл к берегу. Сантиметрах в пятнадцати от моей макушки расходились легкие волны, в которых плескались похожые на кусок мокрой пакли волосы, мою изрядно потрепанную косу опознать в них было сложно. Хотите знать, как я оказалась в таком интересном положении? Все просто: не дождавшись от меня никакого проблеска понимания, животное снова нырнуло, после чего всплыло прямо подо мной. Чешуя его была скользкой и влажной, но он двигался так осторожно, что мое уставшее от потрясений тело не скатывалось обратно в воду, и это бесспорно радовало. Озеро, конечно, оказалось в несколько раз теплее того, где мы очутились с Красоткой, но… утомленные мышцы не очень-то стремились к новому заплыву.

Воспоминания о погибшей собаке не принесли никаких эмоций, лишь слабая тень сожаления мелькнула где-то на краю разленившегося сознания. Нда… сильно, видать, я устала.

Ящер доставил меня к невысокому, но обрывистому берегу. А потом сложил-таки за спиной свои перепончатые крылья, до этого момента заслонявшие мне обзор. Упираясь на руки, я приподняла верхнюю часть туловища от его прохладного бока и осмотрелась.

Темно — фиолетовое небо, усыпанное звездами. Два ночных светила на его бархатном фоне. Обрыв в нескольких метрах от нас… и сидящий на его краю мужчина с нечеловечески белой кожей. Ну, здравствуй, здравствуй, брат Кондратий*… Впервые за последние дни возникло чувство сожаления на предмет моего улучшенного зрения и новой способности различать цвета в ночное время суток.

Какое-то время я внимательно рассматривала незнакомца, все больше убеждаясь в том, что мы уже встречались. Он сидел в расслабленной позе, свесив одну ногу вниз, а вторую согнув в колене. Серебристые одежды, шапка белоснежных волос над выбритыми висками, на фоне которых четко выделялись пронизанные множеством мелких колец уши. Вытянутые, заостренные и навевающие ассоциацию с волками… или с оборотнями? Мужчина чуть заметно улыбался, не разжимая губ, а его светло — голубые глаза с не меньшим интересом изучали меня.

— Где же ты, где же… моя спасительная близорукость, — пробормотала я себе под нос.

Повернувшись на спине застывшего на месте животного, я бросила тоскливый взгляд на темный силуэт противоположного берега и, решив, что даже в бодром состоянии мне до него не доплыть, смиренно опустила голову на бок ящера. Когда щека коснулась его прохладной чешуи, я устало вздохнула и прикрыла глаза.

Оно нахлынуло теплой волной на мои изрядно потрепанные нервы. Словно живительная влага, оно залечивало мое психическое состояние, избавляя его от мелких тещин раздражения и грусти, от обреченности и равнодушия, от тяжелого чувства безысходности… Никакого страха, никаких забот, одно только умиротворение. Приятно. И до чего же хорошо так безмятежно лежать на спине крылатого чудовища возле берега неизвестного мне озера, когда рядом Он. Спокойствие…

Стоп!!! Какое к черту спокойствие? Особенно в присутствии этого… ну, того, который белый. И откуда эти мысли? Даже не мысли, а ощущения. Будто кто-то специально навязал их мне, преследуя какую-то левую цель. И, кажется, я знаю, кто именно… еще бы понять, в чем его цель?

Моя рука скользнула в воду. Смочив ладонь, я положила ее на свой лоб, надеясь таким способом ослабить неродные ощущения. Нечего в мою голову лезть! Всяких белобрысых миротворцев там только и не хватало для полного финиша. Открывать глаза я опасалась. Вдруг этот тип не только ментально, но и зрительно влиять может? Откуда мне знать, что за монстры эти стражи? Оборотни, убийцы… а еще? Может, передо мной восседает некая разновидность местного Вия. Глянь в глаза — и кронты! Проверять сие предположение на собственном опыте как-то не тянуло, поэтому я продолжала самоотверженно жмуриться.

От холодной руки, прижатой к коже, стало легче. Не то, чтобы эмоция навязанного спокойствия пропала, нет. Просто она стала… более родной и менее настойчивой, что ли. Будто мое сознание, испив этот телепатический "нектар", переварило его и слегка изменило.

А может, у меня просто началась паранойя? Может, все на самом деле гораздо проще: уставший от передряг организм включил свои защитные механизмы, призванные усмирить любые необдуманные порывы. Вдруг решу сдуру вплавь от незнакомца драпать? Тут еще неизвестно, что хуже: спокойно дожидаться своей участи на спине ящера или предпринять добровольную попытку утопиться, которая практически идентична очередному заплыву. А предподитель белолицых стражей (узнала я его, как же без этого: у меня его образ в памяти отпечатался, как оттиск на металле) вообще здесь непричем. И нет ему до моей скромной персоны никакого дела. Он тут просто деталь интерьера… то есть ландшафта. Сидит себе, никого не трогает… Ага, щазззззз… размечталась!

То, что вокруг стало светлее, я почувствовала даже сквозь сомкнутые веки. Ничего удивительного. Ведь для понимания того, что в темной комнате зажгли свет, совсем не обязательно открывать глаза. А с моим нынешним зрением я особо остро реагировала даже на малейшие световые изменения в обстановке. И тонкая кожа опущенных век этому ничуть не мешала.

"Ну, вот и их знаменитая бомбочка пожаловала, — шевельнулось в голове. — Похоже, сей бледный господин, в отличии от женщины в Неронге, со мной церемониться не намерен. Ни смены личины вам, ни спектакля, ни ножа. Всего лишь взрывоопасный шарик, брошенный на неугодную невесту… на чужую невесту, кстати. Только что-то этот шарик долго падает. А?"

Любопытство без особых усилий задвинуло куда подальше опасения, и я чуть приподняла ресницы, готовясь увидеть перед своим носом ярко — голубой комок, похожий на подсвеченное желе. И увидела! Только не совсем то, что ожидала. Вокруг меня, точно снежинки зимой, кружили крошечные огоньки. Не ошиблась я разве что с цветом этого "светящегося конфетти", летящего откуда-то сверху. Одного косого взгляда мне хватило, чтобы рассмотреть его источник. Белолицый продолжал сидеть в той же позе и с загадочной улыбкой на бледных устах осыпать меня огоньками, которые без каких-либо усилий создавал прямо из воздуха… горстями. Так. И что это значит?

Я переключила свое внимание на флегматичную морду животного (его подобное развлечение мужчины абсолютно не нервировало) и искренне позавидовала непробиваемому спокойствию этой крылатой туши. Впрочем, с его телом, бронированным прочной чешуей, я, наверное, тоже не сильно бы переживала о всяких мелких "светлячках" явно магического происхождения. Даже если рванят, далеко не факт, что покалечат. А вот мой "мешок с костями" точно разнесут на мелкие кусочки. Даже прижившееся в душе спокойствие не помешало активному формированию незамедлительного плана бегства в моей голове. Правда, перерасти во что-то, пригодное для исполнения, этот план так и не успел.

Как только подозрительные огоньки, переставшие падать сверху, выстроились вокруг меня в определенном порядке, ящер качнулся и начал быстро погружаться. Сердце дернулось в груди, предчувствуя неладное. Пытаясь удержаться на спине животного, я попробовала плотнее прижаться к нему, чтобы сохранить равновесие и, по возможности, зацепиться руками за… ну, хоть за что-нибудь. Однако пальцы скользили по его серебристой чешуе, точно по телу изворотливой рыбы. А потом вдруг стало ясно, что под воду уходит только он, а я, напротив, медленно поднимаюсь вверх в окружении ярко горящих огней, точно перышко на ветру. Что это? Телекинез? Или нет, скорее уж, левитация. Ящер, освободившись от груза в моем лице, благополучно смотался. Я же осталась одиноко висеть над потревоженной им водой. И тут же на мой сознание обрушилась новая волна чужих эмоций…

Угу, а я и не предполагала, что самое безопасное место нынче между небом и землей… озером то есть. Все-таки это не мои ощущения. Вот только любопытно, мужчина пытается мне их навязать или просто донести? Думаю, в первом случае, я бы не рассуждала на эту тему, а тупо радовалась такому укромному и спокойному кусочку пространства, куда меня определил этот белокожий благодетель с колдовскими наклонностями.

Пока я анализировала ситуацию, вокруг моей парящей фигуры происходила перестройка деятельных огоньков: одни переместились ниже, другие, напротив, заняли место над моим зависшим телом, третьи по — прежнему охраняли боковые границы. Они образовали некое подобие просторного кокона, внутри которого я и находилась. Между ними образовались едва различимые нити света, невероятно тонкие, словно паутина. Мне это не очень-то понравилось, но выбирать особо не приходилось, и… я решила просто посмотреть, что будет дальше. Приняв переданную мне эмоцию к сведению (делать то все равно нечего), осторожно шевельнула рукой и, убедившись, что высоту из-за этого движения не теряю, попыталась развернуться.

Как-то мне на глаза попалась книжка, где бывший космонавт рассказывал о состоянии невесомости. В данный момент я испытывала что-то подобное, за той лишь разницей, что кровь моя к голове не приливала, нос не закладывало, а глаза не краснели. Хотя неизвестно, к чему может привести длительное пребывание в этом странном коконе. Судя по всему, меня таким оригинальным образом кое-кто решил поднять наверх. Ну, и лентяй этот белобрысый! Обрыв то всего метра полтора, неужели не спуститься было и не забрать несчастную мокрую девушку, если уж она ему так нужна?

Я подняла на него глаза. Сидит, улыбается. Мои попытки освоиться в новом положении его, похоже, очень забавляют. Так это он подобным образом развлечения себе придумывает, что ли? Скуку за счет ни в чем не повинных людей развеивает? Да я…

Повторная волна приблудных эмоций остудила мой пыл, стерев с лица хмурое выражение. И то верно, зачем дергаться? Нервные клетки ведь не восстанавливаются. А вдруг мне все-таки суждено жить долго и счастливо? Что же я без них делать буду?

Действительно, и переживать тут не о чем, ведь мне ничто (а главное никто) не угрожает.

Н — да, как же хотелось, чтобы все вышесказанное было правдой. Но почему-то в бескорыстие этого реально белого и, если рассматривать его разноуровневую гриву, пушистого индивидуума как-то не верилось. Он напоминал мне ожившую мраморную статую, такой же идеальный и… холодный. Серебристые одежды сверкнули в лунном свете, когда мужчина начал подниматься на ноги. К золотому цвету я уже успела выработать антипатию, теперь, похоже, на очереди серебро.

Принять более — менее стабильную позу у меня никак не получалось. Твердых предметов в зоне досягаемости не было. Дотянуться до берега я не могла, так как, во — первых, далековато, а, во — вторых, голубые огоньки от приближения руки начинали предостерегающе шипеть и искриться, выказывая тем самым откровенное недовольство моим поведением. До чего же медленно меня поднимают! Это так и должно быть или кое-кто просто наслаждается зрелищем? Конечно, посмотреть было на что: мокрая девица в ободранном топе и в завязанной на боку тряпке, которая, кстати, начала странно себя вести, решив подняться вверх раньше своей хозяйки. Обнаружив такую прыть обнаглевшего материала, я чуть согнулась и сжала ткань повыше колен, чтобы пресечь ее выкрутасы. Свободный низ продолжал действовать по своему усмотрению, зато верхняя часть, стянутая моими пальцами сбоку, теперь плотно облегала бедра. То, что подол совершенно сухой, я поняла не сразу. Когда это открытие, наконец, навестило мою занятую другими мыслями голову, я принялась недоверчиво ощупывать топ, а за ним и волосы. И, как мне показалось на основе тактильного контакта, их можно было смело пускать под ножницы, ибо расчесать этот колтун уже вряд ли удастся. Не мудрено, ведь над его созданием поработали такие мастера своего дела, как ветер, вода и крепкий сон в зале Светлоликого.

Мигающий сотнями огоньков кокон, наконец, поднял меня над берегом и замер, позволяя охотнику разглядеть свою жертву, пойманную в волшебные сети. До чего же у него была довольная физиономия. В компании с клыкастой улыбкой и сверкающими в полумраке глазами, это выглядело жутковато. Словно по команде, под слоем навязанного спокойствия начала просыпаться паника. Было во внешности белокожего что-то чуждое, отталкивающее. Любоваться таким типом хотелось издалека, к тому же, стоя за преградой из пуленепробиваемого (и магически не ломаемого) стекла. Как и при нашей первой встрече, мне снова подумалось, что было бы лучше разбиться или утонуть, но не оставаться наедине с ним.

— Пожалуйста, — проговорила я, передернув плечами от маниакального блеска его прозрачно — голубых глаз, — убей меня быстро. А?

В ответ мое сознание окатила волна эмоции, которую я меньше всего ожидала здесь ощутить.

Это что же, своеобразное предложение покровительства? Наверное, мои уползающие на лоб брови его сильно позабавили, потому что в следующую секунду я услышала тихий мужской смех. А потом он протянул мне руку. Огоньки его вторжение восприняли благосклонно: самые ближние к нему, как преданные питомцы, начали прыгать по рукаву и ластиться к обнаженному запястью хозяина. А он продолжал неподвижно стоять напротив меня, парящей над землей, и ждать, когда я все-таки соизволю принять его приглашение.

Спокойствие, безопасность, защищенность… хм, почему бы и нет?

Продолжая одной рукой придерживать свою самодельную юбку, я вложила кисть другой в его раскрытую ладонь. И в тот же миг сияющий кокон начал разрушаться, а его составляющие, хаотично дергаясь, разлетаться в стороны от меня и постепенно гаснуть. Приятное состояние невесомости исчезло, и я буквально рухнула в объятья стража. Он поймал меня, не дав коснуться ногами земли, осторожно поставил на траву и чуть отстранившись, начал с интересом изучать, будто за время моего пребывания в коконе не насмотрелся. Его взгляд скользил по моей фигуре, задерживаясь чуть дольше на открытых участках тела, чем вызывал во мне чувство неловкости. К концу этого пристального осмотра мое лицо пылало, а брови недовольно хмурились. Усмехнувшись, мужчина поправил съехавшую с плеча лямку и, как бы невзначай, провел кончиками пальцев от верхней части моей груди к шее. Я дернулась, понимая, что краснею еще сильнее. А он даже не заметил моей реакции. Или просто сделал вид? Отвернувшись от меня, блондин поднял с земли сумку, смахивающую на необычный рюкзак с кучей металлических пряжек и нашивок, и достал из нее аккуратно свернутый плащ. Серебристый! Чую, скоро я начну шарахаться от всего, что блестит. Расценив мой мрачный вид по — своему, мужчина послал мне очередную волну положительных эмоций и, развернув свой подарок, предложил его надеть. Не словами, конечно. Просто его вопросительно изогнутая бровь в купе с молчаливым стоянием рядом и терпеливым держанием плаща за плечики навевали соответствующие мысли.

И с чего бы вдруг этот тип решил строить из себя джентльмена? Тогда на пустоши он вел себя по — другому. Во всяком случае, ментальным "успокоительным" меня в тот раз точно не подкармливал. А сейчас… сама галантность. Только доверия данная клыкастая персона мне по — прежнему не внушает. Хотя и особо буйные страхи на его счет временно присмирели, уступив место любопытству. Ведь что-то же ему от меня надо? Во внезапно проснувшуюся симпатию к драной кошке в золотых лохмотьях и с невообразимой прической на башке как-то не верилось.

Вздохнув, я шагнула вперед и, повернувшись к нему спиной, позволила закутать себя в серебро. Новая вещь приятно согревала, а вот задержавшиеся на плечах руки откровенно жгли. Нет, они не были горячими. Просто прикосновения этого типа вызывали во мне странный отклик. Это как игра с огнем: манит, завораживает и… обжигает. Я хотела отойти от него подальше, но мужчина остановил меня, чуть сжав плечи. Пришлось застыть на месте, напряженно ожидая продолжения. Но когда он принялся распускать мои лохмы, а потом аккуратно расчесывать их длинными голубыми шипами, засветившимися на кончиках его пальцев, в мозгах созрел единственный логический вывод: я сплю и все это мне попросту сниться.

Мы стояли на краю обрыва. Мужчина молча приводил в порядок мою прическу, а я так же молча наблюдала за ящером. Отплыв на середину озера, он с явным удовольствием качался на волнах, изредка бросая в нашу сторону вопросительные взгляды. Когда тщательно расчесанные волосы (и как ему только удалось с ними справиться, не причинив мне при этом боли?) густой волной легли на плотную ткань длинного плаща, я набралась смелости и, развернувшись, посмотрела в лицо одного из белых стражей. О них за время пребывания в Неронге мне довелось наслушаться столько гадостей, что происходящее здесь никак не вязалось со сложившейся в уме картиной. Да и наша первая встреча, если честно, не походила на приятное знакомство в неформальной обстановке. Но… тогда он меня отпустил, даже защитил от бледной поганки с красными бомбами и от маануков, а сейчас… сейчас вообще что-то странное происходит. Похитил с помощью своего крылатого монстра, высушил, одел, причесал… зачем?

— Ты… — попыталась начать разговор я, мучительно соображая, какими жестами передать ему смысл интересующего меня вопроса. Но мужчина приложил палец к губам и отрицательно качнул головой. — Эх…

Оно и понятно, что прояснение ситуации мне пока что не светит, куда нам с языковым барьером беседовать? Из груди моей вырвался вздох разочарования, а страж чуть склонил набок голову, изучая меня, и улыбнулся.

Тоже мне! Исследователь жизни. Может, он для того и притащил сюда мою скромную персону, чтоб наблюдениями заниматься? Вдруг этот чекнутый товарищ от скуки (за столько веков от нее не то, что взвоешь, а еще и кусаться начнешь) труд какой-нибудь научный пишет? О поведении человека в экстремальных ситуациях, например. Вот меня и выбрал в качестве подопытного кролика. Хотя больше похоже, что в качестве живой куклы. Ох, что-то мне оба варианта не нравятся. Надо срочно искать третий.

Когда я обнаружила, что мужчина формирует в руке довольно крупный энергетический заряд, требуемый вариант проклюнулся сам собой, и был он значительно хуже первых двух. Медленно подняв глаза на блондина, я поняла, что переливающийся шар, скорей всего, предназначен не мне. Сердце радостно стукнуло и тут же тревожно забарабанило, предчувствуя недоброе.

Не мне? Отлично! А… кому тогда?

Больно уж непроницаемым было выражение мужского лица, словно застывшая маска. Жуть! И глаза на мраморной коже светятся. Недобро так. Я непроизвольно втянула голову в плечи, наблюдая за ним. Конечно, за последние дни мне всякого довелось повидать, но этот представитель белокожей расы в ночном антураже смотрелся весьма и весьма колоритно. Особенно с такой каменной физиономией. Уж лучше бы улыбался, как маньяк при виде жертвы.

По спине поползли мурашки, и я, плотнее кутаясь в подаренный им плащ, начала медленно отступать в сторону от не вызывающего доверия типа. Он даже не взглянул на меня. Просто сгреб мою мелкую фигурку в охапку и, развернув к себе спиной, прижал к груди. Мой возмущенный крик застрял где-то в горле, когда я увидела, как вокруг безмятежно лежащего на волнах ящера начинает стремительно закручиваться огромный водоворот. И это на спокойном то озере! Судя по напряжению мышц мужчины, обхватившего мои плечи, данное представление устраивал не он. А кто тогда? Его белокурая подружка, которая предпочитает красные шары и испытывает крайнюю неприязнь ко мне? Или та вторая, с оранжевым арсеналом магических бомб и с острым ножом впридачу? От таких оптимистичных умозаключений вырываться из рук стража (да и вообще двигаться) мне как-то расхотелось.

Водяное кольцо утягивало вниз несчастное животное. Ящер бился, пытаясь вырваться из неожиданной ловушки, но та была непреклонна. Никогда я не видела ничего подобного. Мне стало не по себе. От жалости к животному, сражавшемуся с коварной стихией, навернулись слезы. Осторожно коснувшись пальцами руки мужчины, той, что обнимала мои плечи, я запрокинула назад голову и посмотрела на него. Но он снова не обратил на меня никакого внимания. Будто я была не живым человеком со своими переживаниями, а неодушевленным, но очень ценным предметом, выпускать который из своей железной хватки он не собирался.

Но как же ящер? Почему страж не предпринимает никаких попыток спасти свою крылатую зверушку? Он же маг, в конце то концов!

Захотелось пнуть его, что б хоть как-то привлечь внимание и донести до этого каменного истукана свою мысль. Но холодный взгляд, которым меня, наконец, удостоили, в сопровождении предостерегающего жеста свободной рукой, в результате которого голубой шарик с разрушительными свойствами оказался совсем близко с моим перекосившимся от такой новости лицом, очень быстро заставил меня передумать и продолжить молчаливое стояние на берегу озера, где творилось черти что.

Сначала Красотка, теперь крылатое чудо, а там и до меня очередь дойдет? Как же все-таки несправедлив этот мир.

А потом появилась она. Ее стройная фигура, не меняя вертикального положения, поднялась из озера в нескольких метрах от тонущего животного. Девушка вскинула голову, поправила прическу и легкой походкой двинулась к нам. Она шла, словно приведение, скользящее по волнам. Неужели русалка? Ну вот… а говорили, что мир дикий. Из разумных существ только стражи да Неронг, ну и еще куча всякой неразумной, но оттого не менее опасной живности. А это тогда кто? Зрительная галлюцинация?

Мне показалось, что вокруг стало холоднее. С земли будто поднимался легкий ветерок, окутывая нас своей невидимой прохладой. А потом это странное ощущение пропало и… мужчина разжал объятья, возвращая мне свободу действий. Энергетическая бомба переместилась вслед за его ладонью влево, а правая рука легла на пояс, рядом с висящими на нем ножнами.

Девушка заговорила первой. Она остановилась на достаточно приличном расстоянии от берега и, чуть покачиваясь на удивительно спокойной водной глади, что-то сказала стражу. Судя по язвительной интонации и ироничной ухмылке на ее миловидной мордашке, фраза имела весьма сомнительный смысл. А оценивающий взгляд на мою скромную персону вполне давал понять, о ком, собственно, шла речь. Он ответил ей с еще более ядовитыми нотками в спокойном, даже немного ленивом голосе.

Я же переводила взгляд с одного на другую, не забывая при этом посматривать в сторону упрямого ящера, явно не желавшего так просто сдаваться. А вдруг договорятся эти двое, и отпустит русалка чешуйчатую птичку из плена? Ведь, судя по диалогу, именно переговорами они и заняты. Наверное. Слушать знакомый язык и не понимать из него ни слова было очень обидно. Все-таки сволочь этот Светлоликий. И вообще… все тут не подарки. А животное реально жалко. Оно же никому вреда не причинило. Даже мне.

Еще пара коротких фраз, и незнакомка сделала совершенно невероятное движение рукой, заставив свою верхнюю конечность выгнуться так, что у меня от изумления отвисла челюсть и округлились глаза. В тот же миг ящер обрел свободу. Водоворот просто перестал существовать, вместо него раскинулась безмятежная гладь ночного озера. Но бывший пленник уже не был так доверчив. Расправив крылья, он с завидным рвением поплыл прочь от опасного места. Испытав чувство глубокого облегчения, я на радостях хотела приблизиться к самому краю обрыва, чтобы погладить приближающееся животное, но, сделав шаг, уперлась в прозрачную стену.

Девчонка, стоящая на воде, захихикала, глядя на мою вытянувшуюся физиономию, а белолицый страж ободряюще потрепал по плечу, послав мне очередную волнубезопасности. Так это его работа, что ли? Щит магический, блок или как там называются невидимые защитные преграды, используемые колдовской братией?

Я хмуро посмотрела на девушку. Она тоже маг, это сразу видно. Ее роскошное платье в гамме индиго было абсолютно сухим, как и того же цвета волосы, заплетенные в замысловатую прическу и усыпанные мелкими камнями. Прозрачными и сверкающими, как капли дождя на свету. Красивая, необычная… с гордой осанкой и насмешливыми синими глазами. Точнее, глазищами. Огромными, выразительными и… какими-то водинистыми. Но кожа у нее была не белой, а вполне человеческой. А это означало, что, либо девица не одна из стражей, либо на ней накинута хорошая иллюзия. Развить такую многообещающую мысль я не успела. Мужчина, оставив меня в окружении прозрачной стены, отправился седлать своего птице — коня, а водяная особа в это время продолжала прогуливаться по поверхности озера, что-то говоря ему и совершенно не интересуясь мной. Я, в общем-то, не возражала. Хотя коротать ожидание в радиусе всего пары метров немного напрягало.

А потом синеволосая девчонка села в седло подплывшего к ней ящера и полетела прочь. Мне даже завидно стало. Она на нем верхом катается, и это несмотря на то, что бедняга чуть не утонул по ее воле, а меня сюда как пойманную на ужин рыбку доставляли. Хотя… будь ящер запряжен, я все равно ни за что не воспользовалась бы его услугами добровольно. Так что не чего и жаловаться.

Беловолосый мужчина какое-то время молча стоял на краю обрыва, глядя им вслед, потом развернулся и подошел ко мне. Я снова ощутила прикосновение прохладного ветра и, сложив два плюс два, сделала вывод, что так устанавливается и снимается невидимый щит. То, что мне удалось после этого беспрепятственно пройти несколько шагов рядом со стражем, держащим меня за руку, лишь подтвердило догадку. А на следующем шаге я позорно споткнулась, больно уколов босую ногу. Когда он с усталой улыбкой поднял меня на руки и понес дальше, возмущаться сил не было. Да и не очень-то хотелось это делать. Все-таки я сильно устала. А в его объятьях было так тепло и уютно, что даже смущение задремало, позволив мне расслабиться. Я, конечно, понимала, что доверять стражу не стоит, но ведь надеяться на лучшее никто не запрещал? Вдруг наши планы на ближайшее будущее совпадут, и мы оба получим от этого свою выгоду? Ведь не убил он меня тогда на кладбище, не сделал этого сейчас, значит, нужна я ему зачем-то? Угу, зачем-то… интересно только, зачем?

Отмахнувшись от надоедливых мыслей, как от назойливых мух, я нагло положила голову на плечо мужчины и прикрыла глаза. Судя по всему, путь будет не близкий, так почему бы не путешествовать с комфортом, даже если это путешествие ведет на виселицу.

"Какие же извращенцы эти Аше — Ары! — думала Ырли, крепко держась за седло. Она не правила киприном, хозяин отдал ему мысленный приказ доставить пассажирку по нужному адресу. И за это ему большоооое спасибо! Потому что моэра понятия не имела, как обходиться с подобной летающей живностью, и если бы Кир — Кули не поклялся честью своего Рода, что жуткое крылатое создание отвезет ее в Неронг без каких-либо эксцессов, она ни за что не взгромоздилась бы на его спину. — Значит, он все-таки оставил себе одну девчонку для сексуальных развлечений, несмотря на запрет Сильнейших. Вот ведь безбашенный тип! — девушка криво усмехнулась, вспомнив стража и его маленькую "игрушку". — Бедняжка. Любопытно, он ей каждую ночь смертельные аттракционы устраивает с полетом в лапах этой твари и последующим окунанием в озере? Это зачем, интересно? Способ развлечься за ее счет, или попытка повысить содержимое адреналина в крови любовницы? Да уж, не повезло малышке, — Ырли хихикнула, воскресив в памяти выражение лица человеческой девушки, когда Аше — Ар поднял ее на берег с помощью магической сети. А уж когда он ей волосы расчесывал, у девчонки был такой обалдевший вид, что просто загляденье. И все-таки… жалко ее. Наиграется ведь этот кот блондинистый со своей маленькой мышкой и перекусит ее тонкую шейку, — улыбка сползла с губ моэры вместе с печальным вздохом, слетевшим с губ. — Ну, хватит! У меня свои дела есть, нечего тут по всяким пустякам расстраиваться! — решила она для себя. — Девчонка все равно обречена. Аше — Ары никогда не оставляют пленников живыми".

Ырли Вильи Бьянка — приставка "Вильи" означает "последний из рода". До словно это выражение переводится, как "Ырли, последняя из рода Бьянка"

Моэры — одна из многочисленных рас в мирах Тайлаари, способная жить, как в воде, так и на суше.

Ванды — еще одна раса по тому же адресу, но в отличие от моэр, ванды не живут на суше, предпочитая подводный мир. А в отличие от русалок, они человекоподобные двуногие существа, как, впрочем, и моэры.

Лейра (Лейр) — Маг Воды у моэр и вандов. Очень редкая птица, то есть рыба, то есть живущее на суше и в воде существо. При средней продолжительности жизни представителей этой расы в полторы — две сотни лет, Лейры рождаются на свет раз в 3–4 века и очень ценятся за необычный и очень сильный магический дар.

Гай (Гай — я) — уважительное обращение к Сильнейшим.

Ну, здравствуй, здравствуй, брат Кондратий — слышимая мной когда-то вольная интерпретация выражения "Кондрашка хватил", которое означает "Апоплексический удар; внезапная смерть". В данном случае, что-то вроде… "вот и пришла моя скорая кончина"… — )) а вообще, сами думайте, что ГГ имела в виду.)