Глава 32
Двери распахнулись почти мгновенно, и на пороге появилась улыбающаяся женщина.
Вероника смерила ее быстрым, неприязненным взглядом.
Хороша… Правильные черты лица, белая кожа, мелко вьющиеся черные волосы, сияющие черные глаза. Длинное зеленое платье с разрезом на боку, зашнурованным толстой золотой нитью, похожее на хитон – то ли случайно, то ли в подражание все той же Сафо (будь она неладна!). Да и кудри собраны в старинную прическу на греческий лад.
Однако весьма почтенная и благородная дама на вид – лет сорока, не меньше. К тому же высокая, выше Кароля на полголовы…
Это успокоило было Веронику, забывшую, как легко умеют менять свою внешность квейтанские ведьмы. Но тут Гемиона воскликнула:
– Кароль! – и… мгновенно помолодела.
Обнял капитан уже девушку – вполне цветущего возраста, не старше двадцати… И сердечно сказал:
– Очень рад тебя видеть. Как живешь, дорогая?
– Прекрасно!
Гемиона поцеловала его, для чего ей пришлось слегка нагнуть голову, затем отстранилась и бросила любопытный взгляд на его спутников.
– Привел мне новых учеников, моя радость?
– Нет, – поспешно ответил Кароль. – К сожалению, я к тебе нынче совсем по другому делу. И прошу тебя…
Она остановила его одним жестом.
Усмехнулась. И снова превратилась в почтенную даму. Даже седина в кудрях появилась…
– Приветствую вас, – дружелюбно сказала Гемиона.
Сияющие глаза ее встретились на миг с глазами Вероники.
И все ревнивые чувства той неожиданно развеялись.
На душе потеплело. Эту женщину куда лучше было иметь другом, нежели соперницей…
Чернокудрая ведьма, казалось, заглянула ей в самое сердце. И сказала без слов – «помогу, если хочешь».
Голова у Вероники закружилась. Хочет ли она…
Но Гемиона уже отвела свой удивительный взгляд и шагнула в сторону от двери, уступая дорогу гостям.
– Входите же!
И они вошли.
Гостиная ведьмы-гетеры отличалась, как и весь дом, приятным своеобразием – эта просторная пятиугольная комната была украшена светлыми деревянными панелями, выше которых стены покрывала пастельно-зеленая гобеленовая ткань. По углам свисали с потолка светильники, сделанные из обрезков толстых полых стеблей какого-то растения и украшенные живыми цветами. На ромбовидных окнах – темно-зеленые шторы (похоже, хозяйка предпочитала этот цвет всем остальным), на полу – такого же тона ковер с геометрическим рисунком. Овальный стол желтого дерева на одной ножке, стулья с гнутыми спинками, несколько маленьких диванчиков, обитых зеленым бархатом, – больше в комнате ничего не было, но пустой она не казалась.
Гостям предложили вино и легкую закуску, и, взглянув на стол, капитан Хиббит удивленно вскинул брови.
– Ты помнишь?..
– Еще бы, – улыбнулась Гемиона. – Ничего, кроме «Осеннего ветра» и артонского сыра!
Он взял в руки бутылку алого стекла с горлышком в виде лебединой шеи.
– Урожай три тысячи двадцать восьмого года, конечно, – и посмотрел на красавицу-ведьму так, что Вероника на мгновение опять ощутила укол ревности.
Сомнений нет, капитан Хиббит прошел школу Гемионы…
Антон и Михаил Анатольевич осторожно попробовали это вино, и лица у обоих сделались какими-то отрешенными. Вероника тоже взяла со стола бокал, пригубила.
…И поняла, что теперь, пожалуй, и ей никогда не захочется пить ничего другого.
Горьковатый и нежный аромат осени, опавшей листвы, влажной земли; легкая, светлая печаль, ностальгическая грусть о чем-то ушедшем… Каждый глоток волшебного вина и впрямь, казалось, превращался в глоток осеннего ветра. Обдавал прохладой и ласкал язык и нёбо, и душу одновременно…
Да, спохватившись, скептически подумала она, в чем-чем, а в спиртных напитках капитан разбирается. В этом ему не откажешь.
– …Против меня ополчились все силы судьбы, – полушутливо-полусерьезно говорил он тем временем Гемионе. – На пятки наседает разведка, друзья подводят в самый неподходящий момент – то исчезают, то переезжают… Я уж прямо не знаю, как быть! Вся надежда только на тебя, солнце мое, Гемиона, – капитан Хиббит загасил сигарету в пепельнице. – На твой бесценный ум, на твои обширные связи!
– Хотелось бы посмотреть на этот талисман, – сказала та в ответ на его вопросительный взгляд.
Кароль повернулся к сказочнице.
– Вероника Андреевна…
Она молча расстегнула цепочку и передала камень Гемионе.
Ведьма повертела его в руках, прочла надпись.
– Чудесная вещица, – сказала одобрительно. – Как украшение, и я бы ее носила. Но…
Она не договорила. Зажала камень в ладонях, закрыла глаза, словно прислушиваясь к чему-то. И, просидев так с полминуты, вскинула взгляд на Кароля.
– Вынуждена тебя разочаровать, друг мой. Никакие лингвисты и расшифровщики тут не помогут. Надпись испорчена магией, и восстановить ее невозможно.
– Да? – растерянно спросил он. – Ты уверена? И что же теперь делать?
– Я бы посоветовала тебе воспользоваться полихромным альгитом, – задумчиво сказала Гемиона, возвращая талисман Веронике. – Заглянуть в прошлое и увидеть этот камень таким, каким он вышел из рук мастера, вырезавшего надпись. Но, увы, альгит недоступен. И остается только одно – обратиться к магу, который умеет заглядывать в прошлое без него.
Кароль невесело усмехнулся, откинулся на спинку стула.
– Замечательная мысль. Ты знаешь такого?
– Знаю, – кивнула Гемиона, и капитан подскочил от неожиданности.
– Ничего себе! Кто это?
– Ох, – вздохнула она, – я не послала бы к нему даже своего врага… Дело не в нем самом, он-то по большому счету безобиден. Но вот место, где он живет, – самое колдовское и опасное во всем нашем мире… боюсь, ты не сможешь до него добраться, Кароль!
Он сощурил глаза.
– Смогу.
Гемиона устремила на него пристальный взгляд.
– Предлагаю обсудить этот вопрос наедине.
Капитан с готовностью поднялся на ноги.
Но тут неожиданно ожили его спутники, которые до сих пор не участвовали в разговоре, а только слушали.
– Нет… – рассудительно начал Овечкин.
Его перебила Вероника:
– Извини, Гемиона, но мы тоже должны знать, о чем речь. Где бы этот маг ни находился, один капитан Хиббит туда не пойдет!
Антон добавил:
– Именно так, благородная дама. Мы будем сопровождать его в любом случае, и потому…
– Погодите, погодите! – воскликнул капитан, разворачиваясь к ним. – Куда это вы собрались? Может, я еще и сам не отважусь… если Гемиона говорит, что место опасное, значит, оно действительно опасное, а я не такой уж и смельчак!..
– Это Броселиана, Кароль, – значительно произнесла ведьма. – А маг, умеющий видеть прошлое, – Феркаэль, ее хозяин.
Он перевел взгляд на Гемиону. Она кивнула. И капитан Хиббит снова опустился на стул.
– Я, конечно, знал, что я влип с последним желанием, – сказал он неожиданно спокойно. – Но что настолько… Чертов Ёрра словно в воду глядел. Как хотите, ребята, но туда я вас с собой не возьму.
На мгновение в комнате воцарилась тишина. Предгрозовая…
– Возьмешь, – сказала Гемиона, одним словом предупредив взрыв, который должен был последовать за этой тишиной, и Вероника, уже набравшая в грудь воздуха, выдохнула и расслабилась.
Все, включая капитана, выжидающе и не без удивления уставились на ведьму – слишком уж уверенно прозвучал ее голос.
А Гемиона покачала головой и повторила:
– Возьмешь – всех, кто захочет пойти. И не смотри на меня такими глазами, друг мой… надеюсь, ты не забыл основной постулат нашей науки – «всё неспроста»? Ты дал обещание с обратным эффектом. И думаешь после этого, что тебе позволено действовать так, как считаешь нужным ты?.. Нет, милый. Никто из твоих спутников не является в этом деле человеком случайным. Не тебе решать, взять их с собой или оставить. Решать будут они. И только они. Но… – Она сделала многозначительную паузу. – Боюсь, твои друзья, Кароль, просто не представляют себе, что такое Бросельянский лес. И не мешало бы им узнать, куда они собираются тебя сопровождать, прежде чем принять столь ответственное решение. Взвесить, не торопясь, все за и против… а заодно дать время на размышления и мне. Вдруг это не единственный путь… вдруг в Квейтакке есть еще маги, равные Феркаэлю в умении заглядывать в прошлое! Или, что не исключено, существует какой-нибудь способ все-таки восстановить надпись. А то и обойтись в ваших поисках без нее… Может, мне еще придет в голову разумная мысль, не такая опасная в исполнении! И поэтому…
Она прервалась, бросила взгляд на дверь.
В тот же миг в комнату вошли две молоденькие и хорошенькие девушки-близнецы – черноволосые, черноглазые, как сама Гемиона.
– Мои правнучки, Мелисса и Цинтия, – представила их ведьма. – Знакомьтесь, девочки, – дама Вероника, кавалер Антон, кавалер Михаил… Посидите с гостями, мои милые, пока я отлучусь ненадолго с капитаном Хиббитом. И расскажите им, пожалуйста, о Броселиане – да смотрите, ничего не упустите! Преувеличить ходящие о ней слухи невозможно, а вот забыть о каком-нибудь из страхов – легко. Их так много…
Затем она повернулась к капитану и мягко улыбнулась.
– Пойдем, душа моя Кароль, поднимемся в сад. Я хочу показать тебе цветок, который мне привезли из Лидарри, – такой прелести ты еще не видал!
Он понимающе улыбнулся в ответ и легко вскочил на ноги.
– Пойдем.
Вероника со стеснившимся сердцем проводила их взглядом.
Цветок… как же! Впрочем, ревности к Гемионе она больше не испытывала. Просто этой женщине капитан Хиббит доверял. Они были друзьями. А ей он никогда не станет другом. Только и всего.
Правнучки чернокудрой ведьмы тем временем подсели к гостям.
– Вы не квейтанцы? – поинтересовалась одна, не то Цинтия, не то Мелисса.
– И поэтому ничего не знаете о Броселиане? – спросила вторая. После чего обе, не задавая больше никаких вопросов, затараторили наперебой, старательно исполняя просьбу прабабки.
Вероника смирила свое сердце и принялась не менее старательно слушать.
Хотя на самом деле она уже знала, каким будет ее решение – и неважно, что за ужасы ждут их в Бросельянском лесу. Капитан Хиббит готов идти, значит, пойдет и она. Отказываться нет смысла, потому что тогда он отправится туда один и тайком. Уж ей-то известно, на что он способен – выкрадет талисман, да и…
Пропадать – так вместе. К тому же у нее имелась и еще одна причина идти за разгадкой надписи хоть на край света. Загадочным образом желание отыскать «драконовидца» вдруг воскресло и завладело ее душой снова. Не было сил выносить раздвоение, сердце жаждало ясности и покоя. Как знать, вдруг этот неведомый третий и окажется тем клином, который вышибет все остальные?..
* * *
Никакого лидаррийского цветка у Гемионы, разумеется, не было. И показывать Каролю она ничего не собиралась.
Выйдя в садик на крыше и заглянув еще раз своему другу в глаза, она получила подтверждение своим подозрениям, вздохнула и предложила ему присесть на скамейку, стоявшую у стены под навесом. Села рядом, щелкнула пальцами, и в руках у обоих появилось по бокалу с «Осенним ветром».
– Ну, а теперь говори, – сказала она. – Поведай матушке Гемионе, что стряслось. Чего ради ты вдруг собрался сложить голову в Броселиане?.. Можешь и поплакать, если захочется.
– Может, и заплачу, – сказал он, вертя в руках бокал. – Наверное, я скоро снова приду к тебе за исцелением, Гемиона. Примешь?
– Приму, конечно. Только… кажется мне, что на этот раз исцелить тебя будет нелегко. Ты не хочешь даже поцеловать меня сегодня, а ведь прежде мы с порога бежали в спальню… Что случилось, милый? Эта девочка и ее красавец-телохранитель? Любовный треугольник?
Кароль бросил на нее косой взгляд, невесело усмехнулся.
Ведьма-гетера понимала с полувзгляда все, что касалось сердечных отношений. И почти никогда не ошибалась.
– Хуже.
– Безответное чувство? Не верю, – она погладила его по руке. – Ты же был моим лучшим учеником. Любовную игру усвоил так легко, словно родился с этим знанием. Неужели забыл мою науку?
– Не забыл. Но… с ней я не могу играть, – с усилием сказал Кароль. – Да и не хочу.
– Вот как?
– Да. Что я действительно забыл напрочь, Гемиона, так это то, что я самый лучший мужчина на свете, – то, что ты внушала мне столь долго, нежно и усердно… похоже, я не стоил твоих усилий. И оказался все же не лучшим твоим учеником.
Она обеспокоенно взглянула на него.
– Давненько я не слышала от тебя подобной чуши! Кароль, ты что, совсем потерял голову? И не видишь, что эта прелестная малышка влюблена в тебя по уши?
Он вздрогнул. И саркастически спросил:
– Да? И хочет замуж за другого?
– Ты сам виноват. Давно уже мог бы заставить ее забыть про всяких других. Радость моя, ведь все в твоих руках!
– Говори, говори, Гемиона. Лей мне на сердце мед, – вновь невесело усмехнулся Кароль. – А талисман? А эта проклятая ее «единственная любовь»? Ты же читала надпись!
Она покачала головой.
– Какой ты все-таки глупый! Или я виновата… и в прошлый раз исцелила тебя не до конца? Кое-что ты и впрямь забыл из моей науки – видимо, не хотел помнить! А ведь я говорила тебе, и говорила не раз, что любовь сама является магией, и над нею не властны никакие заговоры и чары… нет, нет, ты не отворачивайся, слушай! Ведь это же так просто – заставь девушку поверить, что единственная ее любовь – это ты, и талисман потеряет всякую силу!
– Ты считаешь, это просто? – устало спросил он. – Мне отчего-то так не кажется.
– Для тебя – просто, – настойчиво сказала Гемиона. – Ты – необыкновенный мужчина, Кароль, добрый, щедрый и ласковый, способный понять малейшее движение женской души… уж мне-то можешь поверить! Лучше, чем ты, любовника у меня не было…
– За все твои полторы тысячи лет? – Кароль иронически скривил рот.
– Да хоть за миллион!
– Говори, говори, – снова повторил он. – Может быть, через миллион лет я и поверю.
– Глупыш! – Гемиона провела рукой по его волосам, растрепала их, поцеловала в ухо.
– Так что там с любовью? – спросил он, словно не замечая этой ласки. – Что в ней за магия?
Она вздохнула, отстранилась.
– Поймешь ли? Когда ты уверял меня прежде, будто девушка-асильфи и есть твоя вечная любовь, а я говорила, что это не так, ты затыкал уши. Но любовь не проходит… Загляни в свое сердце сейчас. Что в нем осталось от того чувства?
– Ничего, – сказал он. – Благоговение перед светлой тенью. Шелест шелкового платья. Запах дождя…
– Вот видишь! Может быть, поверишь мне сейчас? И эту девочку ты еще не любишь, что бы ты себе ни воображал. Только можешь полюбить, если отринешь самолюбие и перестанешь бояться отказа, насмешки… чего там еще боятся люди? Магия любви заключается в доверии, мой мальчик. Когда ты можешь быть самим собой и знаешь, что любимый человек все примет и никогда тебя не обидит, – это и есть истинная любовь.
– Такое бывает? – с усмешкой спросил Кароль.
– Да, хотя и не часто. Мы нетерпеливы, самолюбивы, злы. Боясь, что нас могут ударить, мы спешим предупредить это и наносим удар первыми. Мы насторожены и не взращиваем в своей душе нежность. Откуда же взяться доверию, без которого со временем распадается в прах все – страсть, обожание и даже уважение?
Кароль тяжело вздохнул.
– Ты мудра, Гемиона. Но, боюсь, мудрость твоя не по плечу слабому человеку. Самолюбивому – ты права… боящемуся, что его не полюбят, как это уже было однажды.
Он глотнул вина, вынул из кармана сигареты.
– Может быть, мне поговорить с девушкой? – задумчиво вопросила пространство Гемиона. – Впрочем, нет, она не захочет. Увидела во мне соперницу, а это многое значит, Кароль!
– Не хочешь ли ты сказать, что она меня ревнует? – иронически осведомился он.
– Еще как! Ты ослеп, душа моя, или стал глухим к голосу сердца?
– Пропади все пропадом! – сказал Кароль. – Я заслушался тебя, Гемиона, сирена сладкоголосая, ты совсем заморочила мне голову. Еще чуть-чуть, и я поверю… ничего не говори больше. Главное я понял и запомню – на будущее. Может быть, мне еще встретится женщина, которую я смогу полюбить. А она – не для меня. Я не вижу драконов…
Он нервно щелкнул зажигалкой, закурил. А Гемиона грустно усмехнулась.
– Ничего ты не понял, Кароль. Все такой же… не веришь и сам себе, а хочешь, чтобы тебе поверила женщина?
– Но ты же мне верила, Гемиона? Хотя видела меня насквозь? И я тебе верил – отчего же, к примеру, между нами не возникло любви? Нет, я не хочу сказать, что мы совсем не любили друг друга, но это же не то… и почему у тебя, Гемиона, при всей твоей мудрости нет и никогда не было мужа, того единственного мужчины, чья любовь заставила бы тебя даже закрыть свою школу?
– У меня был муж, – тихо сказала она. – Тот самый, единственный. Ты просто никогда не спрашивал… Смертный человек, он умер больше тысячи лет назад. Школа появилась гораздо позже – когда я устала носить в себе любовь, для которой не было выхода…
– Прости, – сказал Кароль.
Он взял ее руку, прижал к своим губам.
– Прости меня. Я глуп и жесток. Хотел тебя обидеть, и обидел… Ты во всем права, и твоя правота причиняет мне боль, потому что я… дурак. И действительно не стою твоих усилий.
Он обнял Гемиону за талию и уткнулся лицом ей в плечо.
– Ничего, – сказала она. – Это хорошо, что ты понимаешь, что ты дурак. Значит, не все потеряно.
Поцеловала его в растрепанную макушку и добавила:
– Доверие – дело тонкое. И если ты всерьез считаешь, будто мы с тобой доверяли друг другу, то это потому, что ты ничего еще не знаешь об истинной близости между людьми… Даст Бог, узнаешь. А пока… пойдем. Пойдем к твоим друзьям и спросим, что думают они о походе в Броселиану.
Кароль отпустил ее и выпрямился. А Гемиона покачала головой.
– Впрочем, я знаю это и так. Вы все пойдете туда – наперекор здравому смыслу и собственным желаниям. Зачем?.. Возможно, и я уже чего-то не понимаю. С высот своей пресловутой мудрости перестала различать путаные тропинки, по которым бродит сердце в поисках райской долины… Что ж, идите. Я помогу, чем смогу.
Кароль не успел встать и предложить ей руку, как она уже поднялась со скамьи и направилась к лестнице. Он вздохнул, допил одним глотком остававшееся в бокале вино и двинулся следом.
Броселиана – так Броселиана. Не все ли ему равно? Лишь бы уже исполнить поскорее последнее желание и освободиться…
