Рыбаков любил малость прихвастнуть и приврать. Однажды, сидя в гримерке, он рассказывал своим товарищам о своей службе на Кавказе.

– Служил это я, братцы мои, во Владикавказе. Раз это иду я по базару, вижу – видимо-невидимо навалено мачтового леса. Что, думаю, за диковина! Откуда это на Кавказе мачтовый лес? Дай, подойду, спрошу. Подхожу ближе, и что же вы думаете? Оказывается – это не лес, а кавказский хрен.

– А терок, на которых терли этот хрен, вы не видали? – спросил суфлер.

– Дурак! Тебя не спрашивают, чего лезешь? – закричал обидевшийся трагик.

Перед репетицией. Дега Э.

Рыбаков так рассказывал в провинции о постройке Большого театра в Петербурге:

– Он стоит на сваях; но каковы должны быть сваи, коли они сквозь землю прошли!

– Каким же это образом, Николай Христофорович?

– Да так вот, стали их вбивать, били-били… вбили, а на другой день телеграмму из Америки получили, что свая-то туда проскочила.