Капитан Михелев исчез неожиданно пятого мая 1967 года.

Сменившись с вахты, он умылся, переоделся, сел на катер, идущий к берегу, и растворился в толпе на набережной Новороссийска. Больше его никто не видел…

На третий день после пропажи на судно прибыла ни о чем не ведающая семья капитана в полном составе: жена Сима, дочка Зина и собака Найда. Год назад Зина нашла Найду во дворе соседнего дома. Под видом маленького пёсика Тёпы, Найда попала в квартиру капитана и стала любимицей всей семьи. За это время песик превратился в годовалую сучку, что и привело к переименованию Тёпы в Найду, т. е. найденную.

Пока жена капитана Михелева допрашивала соратников пропавшего мужа на предмет его местопребывания, дочь Зина знакомила Найду с судовым кобелём Пэже. Знакомство сразу переросло в крепкую собачью дружбу, а затем и в любовь, которая происходила теперь на всех палубах без предпочтений и условностей.

Французское имя пса имело чисто русские корни – Пэже был найден в доставленном на борт паровично-жирном угле. Аббревиатуру Пэже придумал кочегар-орденоносец Гранитов и согласовал с боцманом Будько при помощи двух бутылок десертного вина. В этом мероприятии Пэже принял непосредственное участие, вылакав целое блюдце красновато– сладковатой жидкости, чем немало заинтриговал присутствующих. С тех пор минуло пять лет – щенок вырос, окреп и значительно расширил состав потребляемых напитков. Неотступно следуя за боцманом или кочегаром на берегу, Пэже обходил уже хорошо знакомые точки общественного питания, получая в каждой свою порцию горячительного напитка. С закрытыми глазами пёс мог определить, в каком заведении будет налита та или иная жидкость, несмотря на обилие самых различных наименований. Прогулки с боцманом и кочегаром отличались лишь тем, что с кочегаром они гуляли до вечера, возвращаясь на пароход в состоянии полной амнезии, а с боцманом – только до обеда, разбегаясь в разные стороны по кобелиным интересам. Вездесущая номерная Клава не раз заставала вернувшегося с берега Пэже, спящим на кровати боцмана. Свернувшийся калачиком боцман храпел под кроватью.

Но вернемся к капитану Михелеву.

Действия поисковой группы во главе с Симой результатов не дали. За неделю были осмотрены все злачные места города Новороссийска. Посланные в Анапу и Туапсе разведчики вернулись с тем же результатом. Капитана не было нигде.

Милицию к поискам не подключали по трем причинам:

– во-первых, Михелев стал капитаном лишь месяц назад и, в случае возникновения скандала, мог вновь оказаться в старпомах;

– во-вторых, с таким трудом пробившийся в кандидаты в члены партии Михелев мог с треском оттуда вылететь, а, значит, навсегда попрощаться с капитанской фуражкой;

– и, наконец, в-третьих, это был далеко не первый загул Михелева, о чем знала не только команда судна, но и жена.

Последним неисследованным местом возможного пребывания капитана оставался Интерклуб, созданный чекистами для моряков иностранных судов. Соотечественников туда не пускали, но призрачный шанс обнаружить Михелева, все-таки был.

Для проведения операции был подключен дальний родственник замполита – лейтенант местной милиции. До этого лейтенант никогда частным сыском не занимался, но желание проверить себя в столь интересном деле было достаточно велико.

Оставив группу поддержки на улице, лейтенант смело вошел в Интерклуб. Уже первое знакомство со швейцаром не оставляло сомнений в том, что капитан Михелев здесь явно был. Стало очевидным, что кроме лейтенанта, об этом знают и другие серьезные товарищи, поставленные в известность швейцаром согласно должностной инструкции.

Предъявленная лейтенантом для опознания фотография Михелева привела одну из официанток в состояние шока. Краснота ее лица мгновенно пробилась сквозь толстый слой пудры. Извинившись, она быстро исчезла на кухне. Проследить ее передвижение от черного хода Интерклуба до квартиры особого труда не представляло, и через двадцать минут поисковая группа была преобразована в группу захвата с тем же руководством.

Первым в дверь постучал лейтенант. Требование представителя власти так и осталось никем не услышанным. Представителей администрации и парторганизации проигнорировали с тем же результатом. Успеха добилась только Сима. На ее призыв вернуть капитана Михелева ответили сразу два голоса: возбужденный женский – категорическим отказом, а знакомый мужской – просьбой о помиловании. При этом капитан рыдал навзрыд, клялся в вечной любви к жене, родному коллективу и коммунистической партии. Переговоры длились еще десять минут и завершились полным взаимопониманием сторон.

Михелев был выпущен на следующих условиях – каждые три дня замполит будет присылать в распоряжение любвеобильной официантки нового мужчину в течение всего времени пребывания судна в Новороссийском порту. Договор был составлен под честное слово, гарантии лейтенанта и напоминал старую сказку о страшном драконе, поедающем посланных ему городских красавиц.

Судно проработало в Новороссийске еще семь месяцев, но договор выполнялся предельно честно. К обоюдному согласию сторон.