Несколько недель Берембойм чувствовал себя именинником. Он ехидно подмигивал дамам и раздавал кредиты мужьям, загадочно намекая, на общее дело, которое он вынужден делать вместе с ними. Намеки были насколько многозначительны, настолько и незаслуженны. Дело дошло до того, что поверженные мужчины затребовали пощады. Подписание мирного коммюнике решено было осуществить в строгой мужской компании в банкетном зале уже ставшего родным «Черноморского».

Обед начался чистосердечным признанием Льва Наумовича в полной чистоте своих помыслов и прошел в теплой, дружеской обстановке. Выяснилось, что поведение жен присутствующих в быту соответствует самым высоким требованиям морали и не может быть поколеблено жалкой тенью подозрения. По многочисленным просьбам, Берембойму пришлось повторить все тосты, здравицы и комплементы, произнесенные им в честь дам. В представленных текстах не было обнаружено никаких злоупотреблений, и каждый из них сопровождался веселым звоном бокалов. При этом большинство комплементов фиксировалось письменно для последующего детального сравнения с оригиналом. Многие даже не подозревали о замечательных свойствах своих жен и искренне изумлялись открывшимся перед ними тайнам. Ветеран флота Гордеев настолько разволновался, что заявил о немедленном прекращении симпатии к баталерщице Зине и экстренном возвращении к жене Нине.

К завершению банкета ряд участников присутствовал лишь номинально, т. е. тела находились еще за столом, а сознание – уже в пути. Храп ветерана Гордеева заглушил джаз-банд настолько, что старпом Михелев отбивал чечетку не в такт «Кукарачи», а синхронно подергиваниям ветеранского кадыка.

От имени руководства ресторана «Черноморский» гостей чествовал шеф-повар:

– Участие ваших жен в почетном деле выполнения нашего квартального плана столь велико, что принято решение о премировании всех присутствующих фирменным десертом «А-ля Нинель», названного так в честь ветеранки Гордеевой.

Льва Наумовича дополнительно поблагодарили троекратным поцелуем: один раз его облобызал шеф повар и дважды – солистка джаз-банда. Она спела цыганский романс «Поцелуй меня везде» и вместе с ним исполнила настоящее аргентинское танго. К сожалению, коренных аргентинцев в зале было катастрофически мало, а достойно оценить полный шпагат на 140 кг живого веса могут лишь истинные латиноамериканцы.

Пока Берембойм пребывал в пампасах, банкетный стол подозрительно быстро опустел. Судя по маневру, это было не паническое бегство, а стратегическое отступление на заранее подготовленные позиции. Последним уносили тело ветерана Гордеева.

Зацелованный и растроганный Берембойм еще целый час ожидал возвращения бежавших товарищей, но строгий метрдотель предъявил счет. Лев Наумович астрономию знал плохо, но сумма приговора сразу напомнила о Розе, теще и всей многочисленной родне. Выложив имеющуюся наличность, он навсегда исчез из насыщенной и веселой жизни ресторана «Черноморский», которому за успешное выполнение плана была присвоена почетная 1-я категория. Через год банкетный зал украсило монументально– художественное панно «Берембойм, танцующий аргентинское танго». Местный художник изобразил его прекрасным, но лысеющим юношей, а поникшую в лебедином шпагате солистку, юной балериной среднего телосложения.

Между прочим, по счету Берембойм, заплатил ровно столько, сколько до этого сам наел и напил с женами сослуживцев. И ни копейкой больше.