Глава 18
Я смотрю, как она катается на коньках со своим бойфрендом. Смеется над его словами. Развлекается.
Она шлюха. Я видел ее порнозаписи. Я точно знаю, что представляет собой мисс Кинкейд. Она лгунья. И убийца. Лживая шлюха-убийца.
Я закрываю глаза и концентрируюсь на своем дыхании. Контроль. Я должен контролировать себя. Медленно делаю вдох. Задерживаю дыхание. Выдыхаю. Вдох. Выдох. Успокойся.
Продолжаю глубоко дышать, пока не успокаиваюсь. Действовать в порыве злости, у всех на виду, было бы неумно. Не хочу попасть в тюрьму. Я мог бы убить ее прямо сейчас, но тогда меня арестуют.
Я убью ее, и никто меня не поймает. Они даже не найдут ее тела, потому что от него ничего не останется. Как и от других самок.
Я позволяю образам заполнить мое сознание. Они заставляют меня улыбаться. Все те женщины, что я обучил. Как хорошо они научились слушаться, как и подобает хорошей жене…
Но, как и со всеми женщинами, стоило мне дать им шанс сделать правильное решение, как они всегда выбирали неверный ответ. Они все лгали мне.
Люси – худшая из них. Она словно телка с рекламного плаката всей нечисти, что кроется в женском роде. Неужели мисс Кинкейд думает, что она ровня мужчинам? Или даже выше их? Что может убивать и не понести наказание? Что эта девка может завлечь меня своим змеиным языком, пытаясь убедить в том, что она не та, кем является?
Розмари тоже лгала. Говорила, что никогда не покинет меня. Некоторые женщины изменяют в мыслях, другие – в реальности. Розмари была для меня всем. Идеалом. Она делала все, что я ей говорил. Я же давал ей все в обмен на послушание. Я любил ее. Любил!
Коварная лиса обвела меня вокруг пальца. Лживая, продажная шлюха обманула меня.
Отец ведь предупреждал, но я не хотел его слушать, потому что считал, что уже научился всему на его ошибках.
Он все знал наперед.
Я никогда не позволял ни одной женщине обмануть себя, пока Люси Кинкейд не убедила меня в том, что она не такая, как все.
Вот она поскальзывается, дружок ловит ее, не дает девке упасть на лед. Моя рука впивается в холодную рукоять пистолета. Хочу пристрелить ее прямо сейчас. Достать девятимиллиметровый ствол из кармана и спустить курок. Выпустить всю обойму. Хочу видеть, как ее красная кровь брызжет на белый лед. Как она заливает лицо ее красавчика-бойфренда. Хочу видеть, как подкаблучник в ужасе смотрит на свою мертвую шлюху.
Ведь и его тоже обманули, не так ли? Он узнает, как и я, что ни одной женщине доверять нельзя.
Может, будет лучше, если я сначала убью бойфренда? Пуля в правый висок вынесет его мозги на лед, расплещет по всему катку. Она будет, словно в кошмарном сне, смотреть на безголовый труп своего приятеля. Только это не сон, и я подойду к ней и скажу, что он умер из-за нее. Я скажу ей, кто я на самом деле и почему она сейчас умрет.
Потому что она Иезавель. Лгунья. Прикидывается той, кем не является.
Мне нужно услышать ее мольбы о пощаде. Я должен вкусить слез с ее лица. Я хочу увидеть, как она сломается, почувствовать запах ее страха. Необходимо заставить ее слушаться.
Спокойно. Спокойно. Дыши.
Снимаю руку с рукояти пистолета, потому что мне все сложнее бороться с соблазном спустить курок.
Я дышу легче и наблюдаю, как Люси Кинкейд трется о своего бойфренда. Тот позволяет шлюхе вести себя, поддается ее обману. Возможно, и ему тоже придется умереть, хотя я и не планирую этого. Только если будет путаться под ногами.
Нужно быть сильным. Здесь не место для действий. Я уже привлекаю к себе посторонние взгляды, потому что на мне не висит жена или дети. Пора уходить.
Я наблюдаю за тобой, Люси. Я буду с тобою до дня твоей смерти.
* * *
Люси первый раз в жизни стояла на коньках. После обеда Шон отвез ее на открытый каток в Арлингтоне. Она попыталась было поспорить:
– Я даже на роликах толком никогда не каталась.
– Но на лыжах ведь ты катаешься, так? – спросил Шон.
– Не слишком хорошо. Только с детских горок.
– Хорошо, тогда лыжи – следующий пункт нашей программы обучения. Чтобы научиться ездить на них, нужно уметь хорошо держать равновесие.
– Знаешь ли, между снегом и льдом огромная разница. Лед твердый, и падать на него намного больнее!
– Тогда не падай.
Люси мрачно посмотрела на приятеля.
– Думаешь, было смешно?
Шон сделал вид, что оскорбился.
– Я всегда крайне серьезно относился к своим играм.
Кинкейд вздохнула.
– Даже не знаю, – ответила она и неуверенно поглядела на каток, на котором нарезали круги многочисленные дети. – Может, пойдем в бильярдную? Уж пару шаров я смогу закатить.
– Потом. А сейчас садись, пора надевать коньки.
Натягивая коньки, Люси наблюдала за разношерстной толпой, беспорядочно катающейся по ледяной поверхности. Большинство из них явно делали это не в первый раз, некоторые с трудом стояли на дрожащих ногах и держались за бортик. Маленькая девчушка в короткой розовой юбке и подходящем по цвету свитере, перчатках и шарфе со свистом пронеслась мимо, выдав пируэт, наблюдая за которым Люси не могла не вспомнить о зимних Олимпийских играх.
Она была уверена, что что-нибудь себе сломает.
К тому моменту, когда женщина с трудом натянула первый конек, Роган уже зашнуровал коньки и разминался. Он быстро наклонился и завязал шнурки на ее ботинках.
– Что-то мне не по себе, – сказала она.
– Боишься?
– Нет, но…
– Трусишка зайка серенький?..
Она посмотрела на него испепеляющим взглядом:
– Я не трусиха…
– Докажи!
– Не хочу выставить себя полной идиоткой, – призналась Люси, пока Шон помогал ей встать на ноги. – Кататься-то я не умею.
Детектив внезапно подхватил ее на руки.
– Ты с ума сошел? – крикнула Люси в панике. – Как ты собираешься нести меня на коньках?
Шон засмеялся и уверенно отправился к выходу на каток.
– Поверь мне, к концу дня ты уже будешь скользить по льду как настоящий профессионал.
– Если только на отмороженной заднице…
– Не бойся, я не дам тебе упасть. – Роган осторожно поставил даму на лед.
Люси судорожно схватилась за бортик, чувствуя, как ноги непослушно разъезжаются в стороны.
– Шон!
Он снова засмеялся, взял ее за плечи и подтянул вверх.
– Представь, что ты танцуешь.
– Меньше всего это похоже на танец.
– Я же сказал: представь. – Роган мягко, но твердо обнял Люси за талию сзади, прижавшись грудью к ее спине. – Я поведу, хорошо? Буду направлять тебя вперед; если хочешь, держись за мои предплечья.
Она вцепилась в него мертвой хваткой.
– В катании на коньках самое важное – равновесие и движение. Работай бедрами и икрами.
– Мы едем! – Она крепче прижала его руку, обхватившую ее талию.
Маленькая девчушка, будущая олимпийская чемпионка, вновь пронеслась мимо, словно паря над поверхностью катка.
– Могу поклясться, она специально катается вокруг меня, чтобы я почувствовала себя настоящей коровой на льду.
– Вполне возможно.
– Я шучу.
– А я серьезно. – Шон поцеловал ее в щеку. – А теперь прекрати сравнивать себя с детьми и сконцентрируйся.
Люси сделала глубокий вдох и сглотнула, чувствуя, как бедра мужчины касаются задней поверхности ее бедер – сначала правого, потом левого, в чувственном ритме, который одновременно успокаивал и волновал ее. Она двигалась, подчиняясь указаниям его тела, и вскоре они по-настоящему заскользили по гладкому льду, медленно, но верно.
– Ура! Я еду на коньках! Я еду! – Люси широко улыбнулась слегка нервной, но довольной улыбкой.
Они сделали два больших круга по катку, и Кинкейд начала чувствовать себя увереннее.
– Теперь я тебя отпущу, но не беспокойся, я буду прямо за твоей спиной.
– Нет…
Но мужчина уже опустил руки. Женщина продолжила скольжение вперед, пытаясь поддерживать тот же ритм, но сделала слишком длинное движение правой ногой, ее занесло и развернуло на 180 градусов. Она попыталась схватиться за бортик, но тот оказался слишком далеко, ноги выскользнули из-под нее, и Люси с размаху шлепнулась на пятую точку.
– Черт!
Шон засмеялся. Она вновь уставилась на него испепеляющим взглядом.
– Хорош смеяться! Как я и предсказывала – чувствую себя полной идиоткой!
Роган подал Люси руку и одним плавным движением поднял ее на ноги.
– Ну, хорошо, перейдем к новым танцевальным па.
Он притянул Кинкейд к себе, обняв за талию, и покатился назад, не отрывая взгляда от глаз подруги, увлекая даму за собой вместо того, чтобы толкать ее вперед.
– Ты же едешь спиной вперед! – воскликнула она.
– Хочешь повести?
Люси энергично замотала головой и положила руки ему на плечи, и они мягко покатились по льду вдоль бортика катка. Или, скорее, Шон, словно опытный штурман, уверенно прокладывал им путь, порой оглядываясь, чтобы избежать столкновения. Люси быстро вернулась в уже ставший привычным ритм движений, и они продолжили плавное круговое скольжение, стоя друг к другу столь близко, что чувствовали дыхание друг друга. Роган двигался безо всяких видимых усилий, и вдруг их танец превратился в нечто большее, чем катание двух друзей, Шон прекратил свое добродушное подшучивание и поцеловал Люси в макушку. Затем в губы. Поцеловал легким, но таким сладким поцелуем, что женщина поняла, сколь глубоки его чувства.
– Я горжусь тобой.
Она почувствовала внезапно подступивший к горлу комок.
– Почему?
– Ты открыта всему новому.
– Я готова попробовать что угодно. Но только один раз.
– Лишь один раз? – Шон нахмурился. – Разве тебе не весело?
– Мне просто прекрасно. Гораздо лучше, чем я ожидала. Вы весьма занятный кавалер, мистер Роган.
Он широко улыбнулся и подмигнул, затем шутливо щелкнул ее по носу.
– Да, я такой, прошу любить и жаловать.
– А главная ваша черта – наверняка скромность, так?
– Что угодно, лишь бы впечатлить вас, мадемуазель.
Люси вопросительно приподняла бровь и заглянула Шону за спину, убедившись в том, что впереди никого не было. В следующее мгновение она резко повернула, сделала полный круг, сбив приятеля с толку, затем крутанула его на вытянутых руках и отпустила так резко, что он не удержался и с размаху приземлился на свое мягкое место. Люси же ухватилась за бортик и звонко рассмеялась.
– Ах вот как! – улыбнулся Шон. – Я на вашем месте был бы поосторожнее, мисс Кинкейд. Я отомщу, и месть моя будет страшна.
– Ой, боюсь, боюсь, – поддразнила его Люси, в глубине души вновь удивившись той легкости, с которой ей шутилось с Шоном.
Он поднялся на ноги и прижал ее к борту. Его голубые глаза блестели озорством.
– Дрожите и трепещите, принцесса!
– Уже дрожу от страха, – выговорила Люси, с трудом подавив смешок.
Он поцеловал подругу, согрев своими губами ее губы. Она почувствовала сладкую дрожь во всем теле. Шон держал ее лицо в своих руках, но Люси не замечала холода его кожаных перчаток. Он просто держал ее, и она была не в силах прекратить этот поцелуй. Своим телом детектив прижал ее к бортику, но женщина не чувствовала дискомфорта. Все, что Люси чувствовала, это тепло и силу Шона Рогана.
Он вздохнул, прижался лбом к ее лбу и прошептал:
– Как насчет горячего шоколада?
Женщина лишь кивнула, внезапно потеряв дар речи.
Они покинули каток и отправились сдавать коньки.
– Спасибо, Шон, – сказала Люси и внезапно для самой себя поцеловала его. – Давно уже я так не веселилась.
