32

В сопровождении пса Энея, который вывалил язык едва не до земли, радуясь новому приключению, Венель-младший тем же вечером пришел к высокой двери своего жилища. Он чувствовал себя совершено разбитым, но скачка на Фрингане утомила его гораздо меньше, чем все эти встречи и пребывание в Ножан-ле-Ротру. А может быть, громадная усталость, которую он ощущал, была следствием глубокого разочарования: ведь он уже успел поверить в невиновность Эванжелины Какет. Чистосердечный рассказ Мадлен Фроментен оказал на него действие, подобное удару кнута. Ардуин пытался хладнокровно рассуждать: ведь гораздо лучше, что от его руки погибла убийца, а не дурочка, которую оклеветали. Но тогда откуда это сожаление, поднимающееся из самой глубины души? Ведь это же эгоизм и ребячество – жалеть о том, что не установил справедливость – другую справедливость, свою… К тому же и глупость, потому что справедливость и так уже исполнена.

К Фрингану подбежал мальчик из конюшни и погладил жеребца по губам, спросив:

– Хорошее было путешествие, хозяин?

– Очень хорошее. Как следует оботри его и задай ему овса. Он это заслужил, тем более что в Ножане за ним ухаживали не так заботливо и внимательно, как это делаешь ты.

И, обращаясь к жеребцу, добавил:

– Ну, иди, мой славный. Спасибо за твою стойкость.

– Это что, дворняга? – спросил мальчик, гладя Энея.

– Не произноси слова «дворняга», ты его этим очень обидишь. Он выглядит как чистокровная пастушья собака, – шутливо заметил мэтр Правосудие.

Бернадина бросилась к нему; она буквально светилась от радости, что снова видит Ардуина. На пса, который, виляя хвостом, обнюхивал подол ее платья, она всего лишь бросила быстрый взгляд. Но женщина сразу овладела собой и приняла обычный строгий и немного высокомерный вид. Поджав губы, она недовольно заговорила:

– Хороший же у вас вид, хозяин, нечего сказать! А кожа-то прямо серая… И чем вас там только кормили!

– У матушки Крольчихи неплохая кухня, но с твоей, моя хорошая, она не идет ни в какое сравнение.

Удовлетворившись ожидаемым комплиментом, Бернадина снова стала жизнерадостной.

– А это еще что за лохматый кошмар?

– Моя собака, Эней.

– Господи Боже, только этого мешка с блохами здесь не хватало… Его ведь, поди, кормить надо?

– Еще как надо! А еще надо найти ему теплый уголок где-нибудь в пристройке.

– Ах-ах… Поклясться готова, еще одного спасли, – притворно рассердилась женщина. – Вид-то у него не больно откормленный. Похоже, забот с ним будет побольше, чем с этой! И колбасу от него надо будет беречь…

Ардуин ничего не ответил, понимая, что речь идет о дурочке Сидони, которую он приютил. А может быть, не такой уж и дурочке.

Вслед за Бернадиной он направился на кухню, где девушка с упрямым видом чистила щуку. Она едва подняла на него взгляд и вместо приветствия ограничилась невнятным «наш хозяин», что исторгло из груди Бернадины измученный вздох. Странное дело: Эней бросился к этой неповоротливой худой девушке, радуясь ей, будто только что снова встретил старого друга. Та наклонилась его погладить и, к удивлению Ардуина, издала тихий счастливый стон.

– Хозяин, как те дела, которые заставили вас отправиться в Ножан? Надеюсь, все уладилось? – осведомилась Бернадина так осторожно, будто шла по яичной скорлупе. Больше всего на свете она сейчас боялась оказаться неделикатной.

Тем не менее женщина поняла, что последние события связаны между собою и имеют отношение к судебным делам: визит Арно де Тизана, долгие часы, которые Ардуин провел за чтением тетрадей с процесса и, наконец, его внезапный отъезд в Ножан.

– Да, все хорошо, – ответил он, принимая поданный ею стакан вина.

Бернадина внезапно обернулась к Сидони и принялась ее ругать:

– Девочка, ты же не угря чистишь! Это ведь тебе не что-нибудь, а щука, да еще из Анжера! Господи, ну что за манеры!

Но та даже не удостоила ее ответным кивком. Ардуин колебался, не отводя от нее взгляда. Интересно, почему она тогда повторила, что содержание тетрадей с процесса девицы Какет очень важно для него? Она же об этом вообще ничего не знает! А вдруг девушка когда-то встречала Эванжелину? Или она тоже, как говорит Бернадина, немного чокнутая? Он очень хотел это понять. Чтобы добиться хоть какого-то результата, Ардуин громко произнес:

– Мессир де Тизан пожелал удостовериться в виновности дурочки, казненной пять лет назад за чудовищное убийство своей хозяйки.

– Господи, ужас-то какой! – заметила Бернадина.

– Да, самое подходящее слово.

– Ну и как, виновна она?

– Да, к моему удивлению.

Сидони осталась безразличной к этим словам; она продолжала сражаться с рыбой и, казалось, даже ничего не слышала. Тогда Ардуин спросил ее:

– Скажи, почему ты утверждала, что записи с процесса над дурочкой так важны для меня? Ты же их не читала!

Она уставилась на него пустым взглядом и повторила немного гнусавым голосом:

– Утве… Утверждала?

– Утверждала. Это означает – сказать то, в чем очень уверена.

– А… Да не знаю я. Но это тебе важно. Всегда тебе важно!

– Господи Иисусе, выведет же она меня когда-нибудь из себя! – процедила сквозь зубы Бернадина. – Вечно как разинет свой рот да как ляпнет что-нибудь без складу и ладу…

Ардуин встал тоже в некотором раздражении и произнес:

– Сразу же после ужина я пойду работать. Признаться, я очень устал. Напои и накорми Энея, хорошо? Ему пришлось пробежать очень догий путь.

– Я все сделаю, – вдруг перебила его Сидони. – Я так люблю дворняг… Отыщу ему уютный уголок, где бы он мог поспать. Пойдем, собачка!

Эней взглянул на своего хозяина, прося у него позволения. Тот прошептал:

– Иди.

Замарашка радостно вышла из кухни вместе с собакой.

– Ну и дела! – удивленно заметила Бернадина. – В первый раз она обнаружила желание пошевелиться ради кого-то.