14

Венель-младший вернулся в Ножан-ле-Ротру перед самой вечерней. Он доверил Фригнана заботам молодого слуги в конторе, где давали внаем лошадей и упряжь, и поспешил в таверну, чтобы сполоснуть руки и лицо в миске, стоящей на туалетном столике напротив его комнаты.

Хозяйка, матушка Крольчиха, уверяла его:

– О, ваша комната самая просторная и самая удобная. К тому же ее окна выходят во двор. Утром вас не потревожат никакие мясники. Они, может быть, и забавны, когда с ними приятельски общаешься, но у них у всех такие луженые глотки!

Впрочем, комната, расположенная на втором этаже, оказалась приятной и светлой, так как промасленная кожа, закрывающая окно, была приподнята. Покончив с умыванием, Ардуин выглянул во двор. Невольная улыбка появилась у него на губах. Матушка Крольчиха, похоже, очень ценила порядок. Аккуратно сложенная поленница примыкала вплотную к пирамиде из пустых бочек. Несколько кур и уток суетились в курятнике с насестом, устроенном под навесом, рядом с которым стояла ручная тележка. На ней была навалена целая куча ведер и каких-то инструментов. Здесь же, у стены, была сделана подставка для бутылок.

Колокола соседней церкви зазвонили, оповещая о начале вечерней службы.

Дом, где жил доктор Антуан Мешо, был гораздо богаче того, где он принимал пациентов. Окруженный садом за высокой стеной, с чердаком и подвальным этажом, он выглядел довольно зажиточным. Ардуин там уже побывал прошедшим вечером. Завидев мужчину, громадный босерон с рыжими подпалинами показался у дома, рыча и давая понять, что не следует идти дальше. Прозвучала команда, отданная молодым женским голосом:

– Юлиус, к ноге!

Собака послушалась, и Ардуин пошел по направлению к неясному силуэту, показавшемуся в дверях.

– Мессир Венель? Проходите, пожалуйста, мой свекр вас ждет.

Бланш Мешо, урожденной Делавуа, на вид едва исполнилось двадцать пять лет. Это была маленькая изящная женщина, приятная в обращении, с густыми темными волосами, заплетенными в косу, уложенную вокруг головы, тонкими чертами лица и шаловливой улыбкой, от которой на щеках у нее появлялись ямочки. Ее сдержанное поведение, не доходящее до такой крайности, как суровость, сразу понравилось Ардуину. На ней было ярко-голубое платье из тонкой шерсти простого фасона с довольно скромным декольте и узкими рукавами, где на предплечьях имелись разрезы, позволяющими разглядеть шелковую сорочку.

– Мадам, счастлив вас поприветствовать, – вежливо произнес Ардуин.

– Я тоже очень рада вас видеть.

Он направился вслед за нею по длинному коридору, освещенному свисающим с потолка подсвечником. Наконец они очутились в просторной гостиной.

Антуан Мешо встал с сундука, на котором сидел, и направился к мессиру Высокое Правосудие.

– Давайте присядем, мессир, – предложил он, указывая на длинный стол темного дерева, на котором стояло несколько подсвечников, а вокруг – скамейки. – Бланш, дорогая, не могла бы ты сходить на кухню и распорядиться, чтобы нам принесли по стакану прохладного вина, блюдо пирожков, оладий с бычьим костным мозгом и чего-нибудь еще в ожидании ужина?

Улыбнувшись, женщина тотчас же исчезла.

– Вдова моего сына, уже три года как скончавшегося. Он присоединился к своим четверым братьям и сестрам, которые уже предстали перед Господом, – пояснил доктор мягким печальным голосом.

– Примите мои искренние соболезнования.

– Есть ли у вас жена, дети?

– Нет. Еще нет.

– Время бежит быстро, так быстро, и заканчивается так внезапно… Оглянуться не успеваешь, как уже поздно!.. Ладно, не обращайте внимания на болтовню старого чудака. Я начинаю говорить всякий вздор и раздавать советы тем, кто в них вовсе не нуждается. Что поделать, возраст!

– Что вы, это очень любезно с вашей стороны, – возразил Ардуин, поняв, что доктор больше всего на свете боится, что его и в самом деле сочтут стариком.

– Благодарю. Ваш комплимент мне просто бальзам на сердце.

Вошла Бланш, неся блюдо с аппетитно пахнущими пирожками. За нею, волоча ноги по полу, выложенному керамическими плитками, следовала женщина, которой, судя по виду, было не меньше ста лет. Руки ее были скрючены от старости и болезни. Она поставила на стол бутылку и четыре стакана, которые несла, прижимая к груди, опасаясь выронить.

– Спасибо, моя добрая Берта, – прокричал доктор прямо ей в ухо.

Старая служанка бросила на него суровый взгляд и прокричала:

– Да не глухая я вовсе, хозяин!

– Глуха, как звонарь, – пояснил доктор нормальным голосом.

Ардуин едва сдержал улыбку.

– Конечно же, нет, моя хорошая! – крикнул он старухе, которая грохнула свою ношу на стол, не слыша, сколько шума при этом наделала, и отправилась на кухню.

Мешо жестом пригласил Ардуина устроиться на одной из скамеек. Бланш села напротив него, ее свекр занял место во главе стола.

Повисла тишина. Присутствие Бланш немного стесняло Ардуина, так как молодая женщина часто украдкой поглядывала на него, думая, что он этого не замечает. Впрочем, он все равно не решился бы заговорить при ней на такую тему.

Антуан Мешо пришел к нему на помощь.

– Моя невестка знает об этих гнусных убийствах и о причине вашего визита. Я хорошенько поразмышлял о вашей просьбе во время символической похоронной церемонии. Это меня немного отвлекло; признаться, от этой церемонии у меня волосы дыбом встают. Некоторые из этих людей проживут еще достаточно долго, зная, что для всех остальных они уже умерли, даже для своих близких. Но, с другой стороны, мы же не можем допустить, чтобы эти люди оставались среди здоровых. Ведь болезнь может распространяться.

– В этой болезни обычно видят проклятие, Божье наказание.

– Да, такого мнения придерживаются обо всех серьезных болезнях. Таким образом простым людям пытаются объяснить необъяснимое. Почему Бог наказал их ребеночка, который только что родился? И если это Божье наказание, то почему оно так же заразно, как золотуха? Во всяком случае, в своем преклонном возрасте я научился одной вещи: для некоторых лучше надежда, проистекающая из суеверия, чем правда, лишающая всякой надежды.

– То есть?

– Думать, что все болезни случаются исключительно по Божьей воле, для простых людей означает сохранить надежду. Будешь молиться – и болезнь исчезнет… Кстати, чудеса действительно случаются. Правда, очень редко. Я столько раз был свидетелем, как омерзительные бездельники доживали до глубокой старости и мирно отдавали Богу душу в своей постели, в то время как другие люди, добрые и работящие, сгорали от лихорадки в ранней юности.

– Должен признать справедливость этих слов, – согласно кивнул Ардуин. – Так вот, что касается этих гнусных убийств… – продолжил он, чувствуя на себе настойчивый взгляд Бланш и помимо своей воли замечая блуждающую на ее губах чарующую улыбку.

– Совершенно очевидно, что это дело рук какого-то чудовища, наихудшего из проклятых Богом.

– Вы говорили, что бальи Ги де Тре и его люди так и не смогли напасть на след.

Доктор сжал губы и безмолвно покачал головой.

– Однако вот уже двенадцать маленьких жертв. Во всяком случае, столько их обнаружили в городе и ближайших окрестностях. Не стану отрицать, что в самом начале… примерно два с половиной года назад… люди бальи проявили некоторое… безразличие.

– Ведь речь шла всего лишь о маленьких голодранцах, – подхватил Ардуин.

– Именно так, не будем обманываться на этот счет. Они гибнут целыми легионами от пустячной лихорадки; некоторые вступают в жестокие драки, вырывая друг у друга кусок хлеба или заработанный денье… На это принято закрывать глаза. Но сейчас вовсе не тот случай, я вас уверяю, особенно после того, как жители Ножана обратились с письмом к монсеньору Жану II Бретонскому, а копия письма была послана бальи.

– Мой отец по мужу участвовал в расследовании по просьбе сеньора бальи, – вступила в разговор Бланш и спросила: – Принести вам еще чего-нибудь?

Ардуин с улыбкой повернулся к ней. Она покраснела и опустила глаза, встретившись с пристальным взглядом серых глаз.

– Немного позже. Приношу вам свою благодарность, мадам Бланш.

Антуан Мешо хотел было продолжать, когда Берта своим зычным голосом объявила, что ужин вот-вот подадут.

– Вот только суп, он хорош, пока горячий, особенно моя бобовая похлебка, которая, как только остынет, так вся и становится комками.

Доктор согласно кивнул. Тотчас же две служанки, совсем юные девушки, принялись быстро накрывать на стол, проворные и молчаливые, подобно сильфам.

Доктор произнес благодарственную молитву, и все погрузили свои ложки в миски, наполненные острым и густым супом.

Когда была проглочена последняя капля супа, доктор снова заговорил.

– Признаться, некоторые детали этой ужасной истории меня смущают. Я снова и снова перебираю в голове сведения, которыми располагаю, и не могу понять некоторых вещей.

– Каких же?

– Да я ручаться готов, что этот палач, этот мучитель детей умен и что он ужасный развратник. Нет, это не какой-то бродяга или пьяница, у которого в мозгах плещется скверное пойло, не…

Антуан Мешо прервал свою речь, пока девочки собирали тарелки и ставили на стол толстую доску для мяса, на которой были разложены порции кроличьего рагу. Воспользовавшись паузой, Антуан Мешо наполнил стаканы вином.

Слово «палач» в применении к кровавому убийце задело Ардуина. За исключением вовсе уж особых случаев дети не подвергались пытке по решению суда. С другой стороны, он ведь тоже лишал жизни приговоренных. Вдруг преувеличенное внимание Бланш показалось ему невыносимым. Он сердился на нее за это и думал, что если женщина хотя бы догадывалась о его занятии, она бы его тотчас же оттолкнула с презрением и не стала бы разглядывать с таким интересом, как сейчас, с самого момента его прибытия. К тому же цель его посещения вовсе не была надуманной. Честно говоря, погребальную церемонию по нему самому справили, еще когда он только появился на свет. Как только Ардуин издал первый в жизни крик и, открыв глаза, увидел мир, он уже был прокаженным, мертвым для всех прочих людей. Он боролся против охватывающей его злобы, ругая себя, но что толку? Впрочем, в подобных мыслях для него не было ничего особенного или неожиданного… Фраза, произнесенная доктором сразу, как только маленькие служанки удалились, вернула его к действительности.

– Очень жестокий способ.

– Это как?

Бланш сделала первый глоток и заметила:

– Не правда ли, Берта немного перестаралась с виноградным соком?

– Нет, что вы, блюдо просто восхитительно! – возразил мессир Правосудие, не глядя на женщину. – Вы говорите, очень жестокий способ? – переспросил он доктора.

– Так и есть. Двенадцать детей были похищены, их удерживали в неволе, а затем убили. При этом никто ничего не видел и не слышал, в то время как все уже давно пребывают в тревоге и вряд ли что-то может остаться незамеченным.

– В самом деле?

– Хм… мессир Венель, все это, разумеется, должно остаться между нами.

– Клянусь своей душой и честью!

– Хорошо. Итак, мессир бальи получил великое множество доносов – конечно, анонимных и, скорее всего, нацарапанных рукой уличного писца. Большинство были проверены. За исключением тех, что носили уж вовсе резкий характер, они были полны дикой ненависти или откровенного безумия. Ни в одном из этих посланий не нашлось никаких полезных сведений. И вот что меня поражает. Ножан-ле-Ротру не является настолько большим или перенаселенным городом, чтобы этот безбожный убийца мог оставаться совершенно незамеченным. Особенно – совершив двенадцать настолько омерзительных убийств.

– Вы считаете, что это какой-то приезжий? – подытожил Ардуин.

– Сомневаюсь, именно по вышеизложенным причинам. Приезжий сразу оказывается на виду, особенно если его замечают достаточно часто.

– А что вы скажете о жителе Ножана, живущем неподалеку от города и утаскивающем несчастную добычу к себе в логово?

Антуан Мешо начал жевать пищу с преувеличенным старанием. Бланш снова вступила в разговор:

– Мы пришли к тому же самому предположению, мессир.

Раздражение Ардуина по отношению к ней моментально исчезло. Теперь он чувствовал, насколько несправедливым и неуместным оно было. Множество женщин – молоденьких и в более зрелом возрасте, – не зная, кто он такой, давали ему понять, что обходительность и нежная настойчивость с его стороны не является для них неприятной. И он сам умертвил ту единственную, кто потряс настолько, что мысль о ней преследовала его днями и ночами. Женщина, для которой он стал «лицом бесчестья». Мари де Сальвен…

Он внимательно посмотрел на Бланш и спросил:

– Знаете ли вы о ком-нибудь из приезжих, кто поселился поблизости от небольшого поселка три-четыре месяца назад?

Она улыбнулась, и на ее щеках появились две очаровательные ямочки.

– У вас на редкость могучий ум, мессир. Мы сами задавали себе тот же вопрос. Но таких людей здесь не обнаружилось.

– Речь может идти о человеке, который вдруг стал одержим демоном, – заметил Антуан Мешо. – Кто-то, кого мы знаем настолько хорошо, что и в голову не придет его подозревать.

Неуверенность, прозвучавшая в голосе доктора, вызвала любопытство у Ардуина.

– Вы думаете о каком-то конкретном человеке?

Хозяин дома обменялся долгим взглядом со своей невесткой, а затем прошептал:

– Когда речь идет о настолько серьезных вещах, трудно указывать на кого-то пальцем, если ты в этом не абсолютно уверен…

Две юных феи снова появились в комнате, являя собой очаровательную балетную пару – улыбающуюся и безмолвную. Одна из служанок собрала досочки, залитые соусом, и мессир Правосудие подумал, что пес Юлиус сегодня наестся до отвала, ведь все остатки будут в его распоряжении. Служанки подали крем из слив в меду с цукатами и пряностями на вафле.

Ардуин восторженно произнес:

– Прямо королевский пир, честное слово!

– А то! Некоторые из моих пациентов схватили бы дьявола за хвост, лишь бы заполучить такую хозяйку. Сколько вечеров подряд я приношу домой корзинку с фруктами или овощами, немного яиц и масла – все, что мне удается заработать за день… Во всяком случае, меня невозможно одурачить, и я могу отличить настоящих бедняков от тех, кто только плачется на отсутствие средств.

– Я в этом даже и не сомневаюсь. Так вот, возвращаясь к нашему разговору…

– Вы хотите, чтобы я назвал имя? Послушайте, мессир Венель, речь идет вовсе не о каких-то вычислениях, разрозненных элементах, которые мы собрали, может быть, не совсем законным путем. Тот, кого я имею в виду, – не просто невежа, у него репутация плута и грубого мерзавца. Его супруга скончалась три года назад, и притом очень странным образом.

– Это как?

– Ее обнаружили утонувшей в яме с навозной жижей. На голове у нее имелись явные следы ушиба.

– Ее смерть была насильственной?

– Расследование, которое очень быстро свернули, как вы уже догадываетесь, пришло к выводу, что это всего лишь несчастный случай.

– Но почему?

– Потому что безутешный вдовец выпивал с несколькими завсегдатаями таверны. Он всего лишь прополоскал горло спиртным, хотя, если судить по его виду, то просто лыка не вязал. Все собутыльники потом в один голос утверждали, что их распрекрасный… меценат был настолько пьян, что рухнул на крыльце своего дома и до утра не смог подняться на ноги. То есть войти к себе в дом.

– И убить там жену, – подхватил Ардуин. – Свидетели, ниспосланные провидением, не иначе.

– Что верно, то верно.

– Ну, а теперь – достаточно ли вы доверяете мне, чтобы назвать имя, мессир доктор?

– Послушайте меня еще. Дело в том, что… Наши подозрения не являются следствием того, что речь идет об очень скверном человеке.

– Подобные предостережения делают вам честь.

– Речь идет о Гастоне Лекоке, бывшем кузнеце. Есть свидетельства, что он очень жестоко обращался с лошадьми; у некоторых потом даже находили ожоги на груди или на крупе.

– Такой человек мне решительно по нраву, – иронично заметил мессир Высокое Правосудие, и взгляд его серых глаз сделался суровым. Улыбка Бланш тоже исчезла.

– Вот уже много лет, как никто не доверяет ему подковывать своих лошадей. Но что странно – он не испытывает от этого недостатка в средствах и постоянно водит к себе целыми толпами всяких пьяниц и любителей публичных девок.

– Становится все интереснее…

– Исходя из всего этого, мы спрашиваем себя, не заключил ли он сделку с Лукавым, мессир, – добавила Бланш.

Сладости подала Берта, красная и взмыленная от кухонной возни. Она покраснела еще чуть больше, бесцеремонно спросив у гостя:

– Ну, что вы об этом думаете, мессир? Хороший стол, верно? Наш хозяин умеет принять гостей.

– Ну что ты, Берта! – смущенно пробормотала Бланш. Но старая служанка ее не услышала.

Едва не прыснув со смеху, Ардуин в свою очередь закричал, изо всех сил сохраняя серьезный вид:

– Любой, кто скажет что-то другое, будет бессовестным лжецом. Вы просто непревзойденный кулинар! Вот просто так бы вас и украл!

Ответом на это было довольное мычание. Удовлетворенно кивнув, Берта покинула комнату.

– И еще одно: я настаиваю, что речь идет всего лишь о наших умозаключениях, не основывающихся на каких-то реальных фактах, – в замешательстве повторил доктор. – Здесь видели бродяг, которых побили и за меньшие проступки.

– Я далек от мысли побить кого бы то ни было, – шутливо заметил Ардуин. – Ваш бальи, мессир де Тре, слишком замешкался с этим расследованием.

– Это верно. После того как я несколько раз побеседовал с ним и принял роды у его супруги, я начал думать, что это дело ему действительно не по силам. Бальи даже не знает, каким образом выживают или умирают мальчики на побегушках в его доме. Он поручил своему первому лейтенанту заниматься этим делом. Морис Деспре, об его успехах всем известно!

– Повесили бродягу.

– Вот именно.

– А что он из себя представляет, этот Деспре? – спросил Ардуин.

– Грубая скотина, которая загордилась с тех пор, как влезла в красивую ливрею. А еще он заставляет всех платить за свою временную слепоту.

– Это как?

– Крестьянин, который зарезал трех старых овец и утверждает, что это мясо годовалого ягненка. Хозяин таверны, который разбавляет вино водой. Торговец шкурами, который переделывает заднюю лапу у шкуры соседской кошки, чтобы выдать ее за кроличью. Чиновник, который следит за длиной поленьев, и дровосек, который эти поленья укорачивает…

– Но это же самые обычные вещи, – заметил Ардуин.

Он довольно быстро понял, что доктор и Бланш больше ничего не знают, и выждал удобный момент, чтобы откланяться. Хозяева проводили его до садовой калитки, и молодая женщина протянула ему небольшой светильник со словами:

– Чтобы осветить вам эту темную ночь. Вы сможете как-нибудь занести его до своего возвращения.

Эта очаровательная хитрость была более чем очевидна, но Ардуин поблагодарил женщину, вежливо наклонив голову.

И все же мэтр Правосудие чувствовал себя немного смущенным. Ни за что на свете Венель-младший не стал бы подавать надежду, которая рано или поздно обернется разочарованием. Завтра он зайдет туда, где доктор принимает больных, и вернет светильник ему. Тогда молодая женщина должна все понять, он в этом совершенно не сомневался.