12

Примостившийся под самым замком в начале улицы Сен-Жан, дом Антуана Мешо был опасно наклонен в сторону. Хозяин дома принимал пациентов на первом этаже. Дверь тесного жилища, состоящего, должно быть, не более чем из двух комнат, была приоткрыта. Ардуин толкнул ее и вошел. Двое терпеливо дожидались, стоя перед крохотным кабинетом, – женщина с ребенком семи или восьми лет. Мальчишку душил ужасающий приступ кашля, от которого кровь приливала у него к лицу.

Венель-младший снова вышел из тесной комнаты, решив подождать снаружи, чтобы не наглотаться болезнетворных миазмов. Он принялся наблюдать, как движутся туда и сюда нагруженные ободранными кровавыми тушами тележки – ручные и запряженные лошадью. Улица Мясников была совсем близко отсюда. Как он сможет зацепить Антуана Мешо? Тем более чтобы не повредить бальи Ножан-ле-Ротру и не добавить ему хлопот. Арно де Тизан велел ему действовать как можно более скрытно. Ги де Тре намекнул, что желает помощи помощника бальи Мортаня, но так, чтобы его собственная неспособность вести расследование не стала достоянием молвы.

Ладно! Он что-нибудь придумает, когда начнет разговаривать с ним. И это будет довольно скоро.

Женщина с обеспокоенным лицом вышла на улицу, таща за руку маленького худенького мальчика, которого мучил приступ сухого кашля.

– Мой маленький храбрец, – произнес рядом с Венелем-младшим тот, о ком он только что думал. – Значит, надо возобновить лечение… Мессир?

У доктора были густые седые волосы до плеч. В своем преклонном возрасте – явно добрых пятьдесят – он выглядел вполне бодрым. Его лицо в сетке тонких морщинок буквально излучало мудрость и доброту.

– Мессир доктор, я чужой в вашем замечательном городе и когда-то был пациентом Лалуе де Мортань, который недавно скончался.

– Прекрасный человек, настоящий эскулап, я его хорошо знал, – начал Антуан Мешо скорбным тоном. – Я присутствовал на его похоронах. Какая потеря для медицинского искусства, хотя Жан Фовель из Брево, бесспорно, наилучший практикующий врач в наших краях.

Мысль блеснула в мозгу Венеля-младшего, и он поспешно добавил:

– Конечно, это потеря, не только для искусства, но и для больных, которых она, конечно, очень опечалила. Клод Лалуе во время одной из наших дружеских пирушек упомянул ваше имя и ваше непревзойденное мастерство. А у меня возобновились боли в правом боку; не постоянные, но все равно достаточно неприятные. Прибыв в Ножан, я и решил заглянуть к вам.

– Входите, – с улыбкой пригласил его доктор.

Ардуин последовал за ним в комнату, находящуюся по соседству от приемной. Всю мебель там составляли рабочий стол, заваленный бумажными свитками, и два стула, на сиденьях которых также теснились разные научные труды, которым не хватило места на полках книжного шкафа и в стопках, загромождавших углы. Он безропотно позволил себя ощупать, высунул язык по команде доктора, согнул колени, рассказал, какого цвета у него моча, как часто он извергает ее наружу и остальные подробности, до которых так охочи все доктора.

– На вид вы совершено здоровы, – подвел итог врач. – Может быть, у вас был ушиб или даже скорее опухоль, которая рассасывалась очень медленно. Честно говоря, я не вижу никакого повода для беспокойства.

– Да, иногда бываешь таким мнительным, – шутливо заметил Ардуин. – Подозреваешь у себя кучу болезней, которых даже и в помине нет.

– Совершенно верно!

Ардуин Венель-младший оделся и после некоторого колебания снова заговорил:

– Мессир доктор, я знаю, что вы исследовали останки несчастных детей, убитых на улице этим чудовищем.

Доброжелательное лицо доктора снова сделалось серьезным и сдержанным.

– Да, верно. Но разрешите поинтересоваться, какое отношение это ужасное дело может иметь к жителю Мортаня?

Ардуин Венель-младший решил покончить с увертками. Де Тизан, который рекомендовал обратиться именно к этому человеку, особенно остановился на таких его качествах, как деликатность и сдержанность. Тем более что палач не успел узнать ничего из того, что его интересовало. Исключение составляла разве что беседа с толстушкой из таверны.

– Видите ли, мессир доктор, я должен буду доверить вам такие подробности, о которых умоляю никому никогда не говорить.

Мэтр Правосудие извлек из поясной сумки свернутую трубочкой бумагу и протянул ее доктору. Тот, узнав печать заместителя бальи Мортаня, удивленно поднял брови.

– Прошу вас, ознакомьтесь, – настаивал Ардуин Венель-младший.

Перед отъездом он стребовал у Арно де Тизана рекомендательное письмо. Помощник бальи уступил его просьбе, только поняв, что без этого письма мэтр Правосудие не поедет в Ножан-ле-Ротру. Ардуин привел и такой довод:

– Мессир, я вовсе не хочу, чтобы меня арестовали и бросили в подземелье, обвинив в том, что я сую нос в дела, которые меня не касаются. В случае крайней необходимости ваше рекомендательное письмо послужит мне защитой.

В осторожных и довольно расплывчатых выражениях Арно де Тизан удостоверял, что господин Венель, обладающий незапятнанной репутацией и удостоенный его доверия, получил эту доверенность, чтобы ему оказывали содействие в сборе информации относительно преступления, совершенного в Мортане, а также всех сведений, которые могут способствовать расследованию.

– Хм… И каким образом дело, о котором упоминает мессир де Тизан, связано с убитыми детьми?

– Это всего лишь одно из предположений, – схитрил Венель-младший. – Вполне возможно, что это тот же самый проклятый изверг, который в свое время свирепствовал у нас и по непонятной причине перенес свою ужасную деятельность в Ножан-ле-Ротру.

– Боже милосердный! – в ужасе воскликнул доктор. – Подождите…

Он поспешно закрыл ведущую на улицу дверь своего скособоченного дома, а затем и дверь кабинета. Понизив голос до еле слышного шепота, он продолжил:

– У стен тоже есть уши! Я здесь не живу, а только принимаю пациентов, поэтому прошу вас, давайте говорить тихо.

Венель-младший кивнул в знак согласия. Также шепотом он произнес:

– Мессир де Тизан открыл мне многие ужасающие подробности. Дети были замучены, подверглись насилию, зачастую извращенным способом, мальчики были кастрированы, ведь так?

– Хм… а также вагинальная полость у девочек была наполнена… экскрементами. Мессир де Тре предпочел сохранить в тайне это невообразимо чудовищное деяние.

– Нужно понять, что руководит этим чудовищем, – заметил Венель-младший, в ошеломлении и ужасе от услышанного.

Насколько далеко убийца мог зайти в своей жестокости и бесчестье? Без сомнения, очень далеко. Энекатрикс и фраза, выгравированная на сверкающем лезвии: «Eos diligit et suaviter multos interficit» – будут ли они когда-нибудь осквернены кровью этого чудовища, даже если он окажется из благородных? Нет, лучше, если его жизнь прервет топор лесоруба.

– Мессир Венель, за свою долгую медицинскую практику я никогда не видел ничего ужаснее. Причем несмотря на то, что я много раз сталкивался с человеческой жестокостью. Если вы сможете схватить за шиворот это исчадие ада – только так и следует его называть, – я буду вам крайне признателен, так же как, без сомнения, и мессир де Тизан.

– Вы мне поможете?

Немного помолчав, Антуан Мешо проговорил:

– Ради Бога, дайте мне немного времени для размышления. Приходите ко мне вечером, но не сюда, а домой. Это в нескольких дюжинах туазов от моста Сент-Илер, напротив церкви. Приглашаю вас на ужин. А мне еще предстоит участвовать в зловещей церемонии принятия новых прокаженных в лепрозорий Сен-Лазар.

– Да, неприятное дело, – заметил Ардуин.

– Совершенно верно. А что вы хотите; хоть они еще живы, они уже мертвы. Несчастные души… Во всяком случае, мы бежим впереди страданий.

– Это как?

– Город распространяется дальше, мессир. Лепрозорий был построен согласно обычаям, на расстоянии броска камня против господствующих ветров, но это произошло две сотни лет назад. Новые дома строятся все ближе и ближе. Еще немного – и горожане не захотят такого тесного соседства с больными. Могут быть столкновения, как это уже происходит в других городах. Бедных прокаженных могут просто-напросто перебить. Люди теряют голову от страха. Лепрозорий внушает им ужас, отсюда и неприязнь к его обитателям. С другой стороны, понятно, что никто не хочет заразиться этой ужасной болезнью… Итак, после вечерни я вас жду.

– С удовольствием и почту за честь, мессир, – поклонился Ардуин. – Я не рассчитывал надолго задержаться в вашем прекрасном городе, поэтому не позаботился о том, чтобы мне оставили комнату в «Напыщенном кролике».

Он заметил, что доктор испытывает некоторые колебания, удерживаясь от того, чтобы предложить ему кров. Но это длилось не более нескольких секунд. Доктор произнес:

– Да, хорошее заведение, удобное и чистое.

Выйдя из таверны, Ардуин снова направился к человеку, который отдавал внаем лошадей. Фригнан был уже оседлан, так как предполагалось, что этим вечером Венель-младший возвращается в Мортань. Увидев своего хозяина, благородное животное вздохнуло от удовольствия. Но Ардуин сказал слуге, который подвел к нему коня:

– Дела вынуждают меня остаться здесь дольше, чем я рассчитывал. Я приведу его назад поздно вечером или даже, может быть, завтра.

Молодой человек тотчас же согласился, помня о полученных им щедрых чаевых.

Выехав их города, Ардуин пустил своего черного жеребца в галоп. Брюнель был отсюда на расстоянии какого-то лье.