Глава 48
Ричер припарковался возле перекрестка с Кросс-стрит, и они одновременно посмотрели на юг, на кварталы к северу от Вентуры. Это было настоящее средоточие американской коммерческой деятельности, но в разных стадиях успеха: от самых маленьких магазинчиков, лавочек розничной торговли и центров обслуживания до больших торговых монстров. Инопланетянин, каким-то образом оказавшийся здесь, решил бы, что наращенные ногти так же важны, как серф-доски разных размеров.
Тернер все еще держала на коленях развернутую карту.
– Офис находится на Вайнленд-авеню, двумя кварталами севернее автострады, – сказала она. – Сверни налево на бульваре Бербанк, потом направо, на Вайнленд, и дальше – прямо. Никто не знает нашей машины, но мы не можем тут просто так разъезжать.
Поэтому Джек поехал дальше, сделал все нужные повороты и оказался на Вайнленд, ничем не отличаясь от других водителей. Едущий не слишком быстро и не слишком медленно, один из бесконечных анонимных автомобилей, заполнивших улицы в это солнечное утро…
– Мы уже близко от его парковки, она находится справа, в следующем квартале, – обнадежила Ричера Сьюзан.
Он тоже заметил парковку, но она была общей, а не принадлежала только адвокату. Правую часть квартала занимало одно длинное низкое здание с крышей из гонта, закрытым переходом перед фасадом и стенами, выкрашенными в уникальный бежевый цвет плоти, каким бывает макияж в кино. В разделенном на шесть частей здании, кроме парковки, имелись еще и магазин париков, магазин хрусталя, аптека, торгующая товарами для пожилых людей, кофейня и офис говорящего по-испански специалиста по оформлению налоговой документации и заполнению деклараций. Офис адвоката Кэндис Дейтон находился практически в центре здания, между хрустальными вазами и электрическими инвалидными креслами. Стоянка, вмещавшая восемь рядов машин, шла вдоль всего фасада, так что ею могли пользоваться и посетители магазинов.
Парковка была заполнена наполовину, и основная часть машин на ней не вызывала никаких подозрений: это были чистые, аккуратные и блестящие под ярким солнцем автомобили. Некоторые стояли не под самыми правильными углами – очевидно, их водители рассчитывали скоро вернуться. Ричер много думал о том, в какого рода машине могут жить два человека, и пришел к выводу, что старомодный фургон или современный внедорожник удовлетворяют минимальным требованиям для этого. Если опустить сиденья, то хватит места, чтобы положить матрас, а затемненное стекло сзади и сбоку скроет от посторонних глаз то, что происходит внутри. Старый «Бьюик Роудмастер» или новый «Шевроле Сабербан» вполне подойдут для этих целей, если не считать того, что всякий, кто решит жить в новом «Шевроле Сабербан», захочет его продать и купить старый «Бьюик Роудмастер», а разницу в цене использует по назначению. Поэтому Ричер искал глазами старые фургоны, возможно, запыленные или со спущенными шинами, давно стоящие на парковке.
Однако он не видел таких машин. Большинство выглядели самыми обычными, а три или четыре показались Джеку достаточно новыми для проката в аэропорту – именно такими наверняка воспользуются Эспин и военная полиция. Еще два или три автомобиля были достаточно странными, чтобы принадлежать агентам ФБР, работающим под прикрытием. Тени, сияние солнца и затемненные стекла мешали разглядеть, есть ли кто-то внутри.
Беглецы проехали дальше на той же скорости и по тому же пути и снова выбрались на автостраду, поскольку Ричер решил, что неожиданный разворот на сто восемьдесят градусов привлечет к ним ненужное внимание. Прочертив треугольник с длинными сторонами, они во второй раз оказались на Лэнкершим и снова остановились перед тем же перекрестком, рассчитывая, что здесь их никто не заметит.
– Хочешь посмотреть еще раз? – спросила Тернер.
– Нет нужды, – ответил Джек.
– Что будем делать дальше?
– Они могут находиться где угодно. Мы не знаем, как они выглядят и какая у них машина. Так что нет никакого смысла продолжать ездить по улицам. Нам нужно узнать точное место у адвоката. Если только ему известно, где оно, и если они периодически его не меняют.
– Да, конечно, но как это узнать?
– Я могу позвонить ему или попросить это сделать Эдмондс, но адвокат скажет, что все письма и запросы должны поступать официально, а встречи – проходить только у него в офисе. Он не станет сообщать мне, где живет Кэндис, если учесть все обстоятельства. Наверняка он решит, что любая наша встреча может закончиться насилием. А его профессиональный долг – охранять своих клиентов. Иначе ему вчинят иск на миллионы долларов.
– И что ты собираешься делать?
– Я поступлю как те, кому нечего делать.
– Интересно, как?
– Найду проститутку.
Они снова поехали на север, остановились у кафе, где продавали гамбургеры, и выпили кофе. Ричер тем временем изучил позаимствованные у хозяина «Желтые страницы». Затем пара вновь поехала по дороге, пока не нашла мотель рядом с парковкой аэропорта Бербанк, рассчитанной на долговременную стоянку. Они не стали брать комнату в мотеле и остались в машине. Джек набрал один из запомненных номеров из справочника. Трубку взяла женщина с иностранным акцентом и сонным голосом, и майору показалось, что она уже далеко не молода.
– Ваша самая лучшая американская девушка? – спросил Ричер.
– Эмили, – ответила женщина.
– Сколько?
– Тысяча в час.
– Она сейчас свободна?
– Конечно.
– Ей можно заплатить по кредитной карточке?
– Да, но тогда это будет стоить тысячу двести.
Джек не стал на это отвечать.
– Эмили будет с вами менее чем через тридцать минут, и она стоит каждого цента, который вы ей заплатите. Как она должна быть одета?
– Как учительница начальной школы, – сказал Ричер. – Примерно через год после окончания колледжа.
– Соседская девчонка? Да, это очень популярно.
Джек сказал, что его зовут Пит Лозано, а затем продиктовал адрес и название мотеля, рядом с которым они находились.
– Парковка рядом с аэропортом? – уточнила женщина.
– Да, – ответил майор.
– Мы часто ее используем. Эмили легко ее найдет.
Ричер закончил разговор, и они со Сьюзан устроились поудобнее. Теперь оставалось только ждать. Оба молчали, глядя вперед сквозь ветровое стекло.
– Ты как? – минут через десять спросила Тернер.
– Не очень, – ответил ее спутник.
– Почему?
– Я сижу и пытаюсь найти в толпе четырнадцатилетнюю девочку. Чувствую себя извращенцем.
– Узнал кого-нибудь?
– Пока нет.
Они прождали больше тридцати пяти минут, и тут зазвонил телефон Ричера. Оказалось, что это вовсе не женщина с иностранным акцентом, которая решила извиниться за опоздание Эмили, а капитан Эдмондс с важной новостью. Джек повернул телефон так, чтобы Тернер тоже слышала разговор.
– Пять минут назад я получила полную информацию на М.А. три-четыре-три-пять. Должна признаться, что мне пришлось приложить некоторые усилия.
– И?.. – спросил Ричер.
– Ничего страшного, я рада вам помочь, майор. Я с удовольствием рискнула своей карьерой и проникла туда, куда капитанам соваться не следует.
– Хорошо, благодарю вас. Мне следовало с этого начать. Извините.
– Вам необходимо понять некоторые вещи. Мы находимся в Афганистане более десяти лет, и в этом контексте три-четыре-три-пять – сравнительно маленький номер. Более свежие перевалили за сотню тысяч. Из чего следует, что досье на интересующего вас человека создано довольно давно. Около семи лет назад, насколько мне удалось понять. С тех пор в нем не появилось ничего нового. За исключением необходимого минимума. Потому что речь идет о самом обычном парне. Я бы даже назвала его скучным. На первый взгляд он ничем не примечательный крестьянин, и не более того.
– Как его зовут?
– Эмал Голан Задран. Сейчас ему сорок два года, это младший из пяти братьев Задран – причем все они живы. Он – паршивая овца в семье, и все считают, что он покрыл себя позором. Старшие братья выращивают мак и пользуются всеобщим уважением, работают на семейной ферме, как их предки в течение тысяч лет, чтят традиции и славятся исключительной честностью. Однако молодого Эмала такое положение вещей не устраивало. Он пробовал заниматься самыми разными вещами, но всякий раз у него ничего не получалось. Братья простили его и приняли обратно; с тех пор он живет рядом с ними в горах, ничего не делает и никому не навязывает свое общество.
– А почему на него завели досье семь лет назад?
– Из-за одной вещи, которую он попытался сделать, но у него ничего не вышло.
– Что это было?
– Ничего не удалось доказать, в противном случае мы бы его расстреляли.
– И что же так и не удалось доказать?
– Говорят, его подставили, когда он начал заниматься бизнесом. Эмал покупал ручные гранаты у десятого Горного дивизиона и продавал их «Талибану».
– И сколько он за них получил?
– Это неизвестно.
– Ничего не доказано?
– Все старались, как могли.
– И почему его не пристрелили?
– Ричер, вы говорите с армейским адвокатом. Преступная деятельность не была доказана, а мы с вами живем в Соединенных Штатах Америки.
– Предположим, я сейчас говорю не с армейским адвокатом.
– Тогда я скажу, что ничего не было доказано, потому что в тот момент мы, вероятно, целовали афганские задницы и надеялись, что в самом ближайшем будущем у них появится гражданское правительство. Тогда мы смогли бы убраться оттуда подальше, а в такой атмосфере отстреливать отдельных туземцев, вина которых не доказана, даже для нашей легкой на расправу системы армейского правосудия было бы не самым разумным шагом. В противном случае, я уверена, его обязательно пристрелили бы.
– Вы весьма умны, – сказал Ричер, – для армейского адвоката.
Он повесил трубку, потому что заметил, как из такси вышла девушка и направилась к входу в мотель. Молодая и светловолосая, свежая и энергичная, серьезная и решительная – казалось, она готова потратить всю свою жизнь на то, чтобы нести в мир добро. От нее исходило сияние. И она походила на учительницу начальной школы, которая год назад закончила колледж.