Глава 10

Похороны более хлопотное дело, чем рождение. Так думал господин Тэ, глядя на тело своего отца, которое двое слуг, нервничая, обряжали в похоронный халат. Всё происходило в маленькой отцовской библиотеке: три комнаты по сторонам квадратного дворика, с южной стороны ограниченного высокой стеной.

Дворик вымощен был красным кирпичом, несколько цветочных клумб распространяли сладкий, тяжёлый аромат. В стенных нишах стояли фонари в форме стеклянных вееров, персиков или расписных ваз. Теперь они были потушены.

Господин Тэ смотрел на тело отца. Похоронная одежда была сложена в аккуратные стопки. Слуги брали вещи и одну за другой надевали на труп: халат, шляпу, туфли. В общем, всё, что подобает Князю Первой Ступени Императорской Фамилии маньчжурской династии Цин.

Он с досадой поднялся, отгоняя слуг:

– Эй, вы! Побольше уважения! Ведь это сын самого императора!

И самолично принялся складывать руки отца. Прошло немало времени, прежде чем он остался доволен. Слуги не смели приблизиться, пока он жестом не подозвал их.

– Теперь поднимайте его. Но будьте почтительны!

Те благоговейно перенесли тело старого князя Тэ во внутренний гроб, устеленный соломой и благовонными травами, препятствующими распаду.

– Желаете, чтобы гроб остался открытым, господин? – с поклоном спросил пухлый и угодливый мастер похоронных дел.

Господин Тэ еле заметно покачал головой. Он не расположен был видеть мёртвым своего отца, это сразу напоминало ему о тяжких обязанностях, которые лягут теперь на его плечи. В своё время отец пытался ввести старшего сына в мир воинов ушу, однако не преуспел. Оружию и сражениям господин Тэ предпочитал книги и размышления. Но на смертном одре отец заставил сына поклясться, что тот продолжит его дело. «От тебя будет зависеть спокойствие империи. Поклянись, что сохранишь его!» И молодому господину Тэ пришлось поклясться.

– Господин! – вновь обратился к нему гробовщик. – Вы действительно не желаете, чтобы гроб был открыт?

– Да, не желаю, – очнулся от своих мыслей господин Тэ. – Как только положенные молитвы будут произнесены, закрывайте крышку.

– Как пожелает господин, – поклонился похоронных дел мастер, делая знак своим помощникам. – Не советую вам смотреть, как заколачивают гроб.

– Благодарю, – ответил господин Тэ. – Но это мой отец, и я желаю убедиться, что всё будет сделано в соответствии с ритуалом.

– Как пожелает господин, – вновь низко склонился гробовщик.

* * *

Шулень очнулась в полной темноте и поняла, что лежит одна на лесной дороге. Сети не было. В лесу было тихо. Рядом лежали трупы мужчин, некоторые – с торчащими из них чёрными стрелами. У самых её ног скорчился Ван-Мул с перерезанной глоткой. Кроме Шулень, пощадили лишь пони: лошадка так и стояла, запряжённая в то, что оставалось от двуколки. Когда Шулень приподнялась, пони фыркнул.

Женщина с трудом встала. Её поташнивало, голова раскалывалась. Она подошла и погладила пони.

– Только мы с тобой и спаслись. Но что же здесь произошло?

Лошадка опять фыркнула, словно пытаясь ответить Шулень.

Запах крови нервировал пони; воительница осмотрелась. Трава была вытоптана копытами. Шулень наклонилась к земле. Разглядеть что-либо в темноте было трудно, однако коней явно было несколько. Копыта – широкие, подкованные на монгольский манер, сами лошади, судя по глубоким отпечаткам в земле, – крупные, тяжёлые.

Она осмотрела трупы. Двое мужчин лежали ничком в лужах крови, из их спин торчали стрелы. Подошла к телу бандита, улыбавшегося ей, перед тем как упала сеть: у этого грудь была рассечена длинным мечом. Ещё двоих просто затоптали конями, голова одного была расколота, словно орех.

А вот их главарь выглядел настоящим воином: череп обрит, его оружием являлась алебарда с зазубренным лезвием. Она перевернула тело. Лицо было ей незнакомо. И никаких особых знаков, за исключением татуировки, изображавшей красного дракона. В груди торчали три стрелы. В его поясном мешке нашлась лишь связка монет. Ничего, что могло бы помочь его опознать.

Ловкий и профессиональный убийца. Но кто его убил, и почему пощадили её, Шулень?

Голова болела, удар оказался слишком силён. Она отвязала пони от обломков тележки, села на него и отправилась прочь.

Шулень поспела как раз к открытию городских ворот.

Ворота дворца князя Тэ до сих пор были украшены новогодними красными бумажными лентами с чёрными иероглифами, уже начавшими выцветать. Два белых фонаря на деревянных подставках говорили о том, что в доме – траур. Она не бывала здесь со времени смерти Ли Мубая. Она приезжала тогда, чтобы попрощаться с князем перед тем, как удалиться от мира, причинившего ей столько страданий. Но мир нашёл-таки способ выманить Шулень из горного убежища. И вот она снова здесь. Женщина тяжело вздохнула.

Одни ворота оказались заперты, зато другие уже были открыты. Перед ними на табурете сидел привратник в длинном голубом церемониальном халате. Завидев её, он вскочил и взял пони под уздцы.

– Госпожа Шулень! – воскликнул старик, узнав её после стольких лет. – Я счастлив увидеть вас снова.

Он поспешил внутрь, чтобы позвать старшего слугу, а Шулень направилась следом, переступив через знакомый порог.

* * *

В дом прибыл даосский священник и завел ритуальные песни и танцы. Буддийский лама бубнил свои сутры. Маньчжурский шаман в страшной звериной маске обошёл дом с костяной погремушкой и кнутом из конского волоса. Их вопли разбудили господина Тэ. Ему снился отец, обвиняющий родственников в ненадлежащем исполнении обрядов. В ужасе господин Тэ пал на колени перед отцом и…

– Господин Тэ! – окликнул его девичий голос.

Миленькая невысокая девушка из бедной семьи находилась под опекой старого князя. Он пообещал, что когда она повзрослеет, он подыщет ей достойного мужа: какого-нибудь работящего купца, не блудодея и не мошенника. Проснувшись, господин Тэ поманил её, чтобы подошла поближе. Девушка была стройна, как молодая ива, она двигалась плавно, словно пламя свечи, колеблемое лёгким ветерком. Её звали… Он опять забыл её имя!

– Прибыла госпожа, – доложила девушка. Голосок у неё был нежным. Если закрыть глаза, можно было представить её перебирающей струны арфы и сладко поющей ему, а затем раздевающейся… – Господин, у ворот ждёт госпожа, прибывшая выразить свои соболезнования и почтить память вашего отца. Её имя – Юй Шулень.

– Наконец-то! – воскликнул Тэ. – Подготовьте её обычные покои, и передай на кухню, чтобы приготовили что-нибудь подходящее. Я сейчас приду.

Девушка поджала губки и поспешила выполнить приказ.

* * *

Дверной проём был перегорожен глазурованным кирпичным щитом от злых духов. Он заслонял вид на внутренний двор у восточного края южной стены. Согласно фэн-шуй, нельзя, чтобы ворота внутренних дворов располагались против главных врат: тогда злые духи могут проникнуть в самое сердце дома.

Обогнув щит, Шулень вошла в просторный двор, где князь Тэ обычно принимал гостей. Она помнила это место шумным, заполненным радостными людьми. Сегодня здесь было пусто и мрачно, несмотря на горшки с цветущими хризантемами.

Седовласая служанка в синих хлопчатобумажных штанах и куртке поклонилась ей:

– Госпожа Юй, господин Тэ просит передать, что ваш приход для него является большой честью и…

– Где он? – перебила её Шулень.

– Господин занят. – Служанка снова поклонилась. – Он полагает, что госпожа может захотеть освежиться, прежде чем увидеться с ним.

– Нет. Мне нужно встретиться с ним немедленно.

– Тогда я ему доложу, – ответила старуха и дала знак косоглазому улыбчивому мальчишке, чтобы отвёл пони в конюшню. – Пожалуйте за мной, госпожа.

* * *

Они пересекли двор, потом прошли по дорожке между рядами олеандров и гранатов, дававших немного тени. Миновали ворота «полной луны» в западной стене библиотечного двора, где когда-то, в лучшие времена, князь Тэ принимал Шулень и Мубая.

Она помнила эти стеклянные фонари, которые князь тогда приказывал здесь зажечь. Сейчас это было бы неуместно. Помещение встретило её полумраком и отсутствием любых цветов кроме белого, траурного. Белая ткань прикрывала дверные проёмы, свисала с конька серой черепичной крыши, из-за неё окна выглядели глазами, поражёнными бельмами.

Господин Тэ оказался бледной копией своего отца. Высокий, худой, сутулый, сразу видно – учёный. Он то и дело одёргивал халат и потирал руки, что придавало ему суетливый и беспокойный вид. «Похоже, он просто одержим идеей, что всё, вплоть до последних мелочей, должно соответствовать ритуалам», – мелькнула мысль у Шулень.

По крайней мере, его ответный поклон точно соответствовал её рангу.

– Добро пожаловать, мастер Юй Шулень! У нас теперь множество дел в связи с трауром, но ваш визит всегда кстати. Я приказал навести порядок в ваших прежних покоях и застелить кровать свежими простынями. Вы можете отправиться туда и освежиться после дороги. Разве служанка не сказала вам это? О, небо! Как же трудно! Всё буквально приходится делать самому. Я должен буду вызвать служанку и примерно её наказать!

– Она передала мне, но я настояла на немедленной встрече с вами.

– Неужели? – вытаращил глаза господин Тэ. – Но почему? Что-то случилось?

– Случилось… – начала было Шулень, но хозяин не дал ей вымолвить ни слова.

– О, небо! Позвольте мне сесть. Ваше путешествие было долгим?

– Благодарю, не дольше, чем обычно.

Господин Тэ вскочил, снова сел и снова вскочил. Шулень терпеливо ждала.

– Признаться, я надеялся на ваш визит. Мать уверяла меня, что вы непременно приедете.

– Боюсь, меня ждали не только вы. По пути меня подкараулили в березовой роще.

– Подкараулили?! – Тэ в ужасе прижал ладонь ко рту. – Не может быть! Кто?

– Убийцы, – ответила Шулень.

Господин Тэ кинулся закрывать двери.

– Убийцы? – зашипел он. – И вы привели их сюда?

– Нет, они все мертвы. Но они убили моего возницу и собирались убить меня.

– О, небеса! – коротко выдохнул Тэ, замолчал и сел. – Значит, вы – очень хороши, – продолжил он, подумав.

– Что вы имеете в виду, господин?

– Вы никому не скажете? – Тэ нервно облизал губы.

Шулень отрицательно покачала головой.

– Ну, что же… Со дня смерти моего отца в мире боевых искусств начали происходить дурные вещи. В Ухане подстерегли и убили Золотого Феникса. Ли Богомол был задушен шёлковым шнуром в «весёлом доме» Гуанчжоу. Вы знаете, мой отец хотел, чтобы на него работали лучшие воины. Так вот, после его смерти уже около дюжины их было найдено мертвыми.

– Железный Путь не знает жалости, – заметила Шулень.

Господин Тэ метнулся к двери, выглянул наружу, вновь захлопнул её и запер на засов.

– Я думаю, это не Железный Путь, – возразил он. – Всё было кем-то спланировано. У мира ушу появился враг, какие-то воины, вышедшие из подчинения. Вот увидите, они убьют нас всех, одного за другим.

Шулень поморщилась.

– Мне необходима ваша помощь, – наклонился он к ней. – Я ума не приложу, к кому ещё обратиться. Мне кажется, это не просто так. Они что-то ищут…

Шулень посмотрела ему в глаза и тут всё поняла.

– Это моя вина, я должна была приехать раньше. Он всё ещё здесь?

– Да-да! – закивал Тэ. – Желаете взглянуть?

– Позже. Всё должно идти по порядку, сначала я отдам последний долг князю. Куда идти?

– Сюда, прошу вас.

Они миновали уютный дворик, бывший ранее кабинетом князя, и вышли во второй двор, где собирались члены семьи.

– Утром его перенесли сюда, – объяснил Тэ.

Шулень кивнула, пытаясь избавиться от нахлынувших воспоминаний, грозивших её поглотить. Именно здесь они встретились с Мубаем незадолго до его смерти. Случалось, она жалела, что сама не умерла первой. Тогда он мог бы встретить другую девушку: добрую, милую и красивую. А ей самой, видимо, на роду была написана несчастливая любовь.

Она была с ним и тогда, когда его постепенно убивал яд. Они вместе медитировали, отмеряя каждый вздох, пытаясь во что бы то ни стало растянуть оставшееся ему время. Он не дождался противоядия, однако успел сказать, что его призрак навечно останется рядом с ней. В самом конце она обняла его, приникла к его губам своими, пытаясь дышать за него, тем самым продлив его жизнь ещё на несколько мгновений.

Неужели его призрак до сих пор находится рядом? Может быть, это он спас её в берёзвой роще? Ведь он обещал, что будет с ней повсюду.

* * *

Карнизы и дверные проёмы главного дворцового зала были убраны белыми траурными покрывалами, гирляндами белых цветов и свитками с надписями, увековечивающими память князя. Туда медленно двигался поток скорбящих.

Господин Тэ церемонно поприветствовал всех и провёл Шулень в центральную дверь. Воздух внутри поголубел от курений и дыма сжигаемых бумажных «монет», «слитков» и любимых блюд покойного. Отовсюду свисали белые бумажные ленты. Изображения семейных богов затянуты были красной материей, дверные проёмы – складками белой ткани, чьим узлам придали форму летних цветов. В центре зала, на постаменте, стоял гроб. Его красную лакированную поверхность покрывали иероглифы удачи и долголетия: двойное счастье, свернувшийся дракон, облако и жемчуг.

Братья и сыновья господина Тэ, их жёны, в простых белых одеждах и головных уборах, неподвижно сидели вдоль стен. Едва Шулень перешагнула порог комнаты, средних лет женщина с мягким лицом и любопытным взглядом повязала длинную полосу белой ткани на её талии. Шулень почувствовала, что все взгляды направлены на неё. «Это Шулень! Воительница Шулень!» – наверняка думали они.

Она прошла вперёд, следуя траурному ритуалу. У алтаря предков ей вручили три ароматические палочки. На дощечке из кедрового дерева вырезаны были два дракона и сделана надпись:

Шулень зажгла от красной свечи свои палочки и воткнула их среди пепла от таких же, уже сгоревших. Опустилась на колени и трижды поклонилась.

Ощущение, что за ней кто-то следит, не проходило. Она оглянулась, почти надеясь увидеть призрак Мубая, глядящего на неё своими большими глазами и грустно улыбающегося. На неё действительно смотрели многие, но внимание Шулень привлекла одна девушка: юная, красивая, с гордой осанкой. Заметив взгляд воительницы, та быстро отвернулась.

– Кто это? – спросила Шулень у Тэ.

– О ком вы?

– О ней, – показала Шулень.

Белокожая и черноволосая, она выглядела волчицей, затаившейся в стае собак, несмотря на траурные одежды, такие же, как и у других.

– Она дочь… – Тэ почесал нос. – В общем, дочь одного такого… А в чём дело? Вы её знаете?

– Нет, – ответила Шулень, подумав про себя: «Зато хорошо знаю этот тип людей». – Его хорошо охраняют? – спросила она.

– О, да!

Шулень раздражало это ощущение чужих глаз на своей коже.

– Может быть, тогда вы покажете мне его вечером?

– Разумеется, – ответил Тэ.

* * *

Приведя себя в порядок, Шулень переоделась в зелёный халат, расшитый по подолу пурпурными облаками. На барабанной башне пробили вечер. Глухой звук разнёсся над Запретным городом и достиг дворца князя Тэ. Солнечные лучи уже окрасили небо золотом, а птицы вернулись в свои гнёзда, когда господин Тэ повел Шулень по анфиладе дворов, через сад по вымощенной кирпичами «бесконечной» тропинке, пока они не достигли той части дворца, куда не допускались посторонние. Прошли крытым переходом, балки которого были украшены сценами, живо изображающими учёных в соломенных хижинах, пруды с лилиями и горы в облаках. Переход вёл в сад-лабиринт с низкой живой изгородью, затенявшей кирпичную дорожку. Следующее помещение оказалось кладовой, куда на лето убирали мебель и жаровни. Остановились перед неприметной красной стеной. Господин Тэ внимательно огляделся. Потом быстро дотронулся до третьего сверху кирпича. Тот ушёл вглубь, что-то негромко щёлкнуло, и стена раскрылась, словно обыкновенная дверь.

Тэ шагнул внутрь и вновь оглянулся, прежде чем закрыть за ними обоими потайной ход. Это был туннель со сводчатым потолком. Свет давал лишь бумажный фонарик в руках Тэ.

– Сюда, – прошептал он. – Уже недалеко.

Коридор, ровный и сухой, был около двадцати чи длиной. В конце виднелась тяжёлая круглая дверь.

Господин Тэ достал серебряный ключ, вставил в замок, и тот открылся с мелодичным перезвоном пружин. За дверью находился крошечный глухой дворик. Его пол покрывал слой пыли, перед небольшой запертой беседкой с зарешеченными окнами росло сливовое деревце. Тэ подошёл к беседке и долго возился с ключами.

– Я узнал об этом месте незадолго до смерти отца. До тех пор он всегда приходил сюда в одиночку.

Тэ приподнял тяжёлый бронзовый замок и повернул ключ. Послышался резкий щелчок, замок раскрылся. Тэ отодвинул засов и распахнул двери. Воздух внутри был сух. Пахло пылью и нежилым помещением. Он зажёг лампы. По беседке разлился тусклый красный свет.

Шулень огляделась. Повсюду висели древние свитки с картинами природы и прекрасной каллиграфией. Стояли чаши тончайшего бирманского нефрита, фарфоровые вазы и блюда с изображениями голубых ив, прекрасных женщин и мудрецов, размышляющих в садах. Там же находились статуэтки борцов, чьи животы перевязаны широкими поясами, с которых свисало оружие. Серебряные чаши, тибетские свитки-танка из шёлка и золота, бронзовые львы, доставленные из Дворца Вечной весны в джунглях Юньнаня, и статуя умирающего Будды, высеченная из чёрного мрамора, – подарок роду от одного из древних королей Сиама.

На столе лежали два развёрнутых свитка.

«Мудрый человек учится действуя, а не рассуждая», – гласил один.

«Отступишь на один чи, потеряешь тысячу ли», – предостерегал второй.

Шулень проследовала за господином Тэ. Он остановился у высокого алтаря перед небольшой нефритовой статуей бога войны Гуань Юя. Под ней стоял длинный, богато украшенный ковчег. Тэ отпер защёлки и осторожно откинул крышку.

В ковчеге лежал длинный прямой меч, выкованнный тысячу лет назад. Мастер-кузнец, подобных которому нет уже на свете, девять сотен раз перековывал восемь стальных стержней, сложенных вместе. Когда-то этот меч держал в руках сам Гуань Юй. Дотронуться до меча было всё равно что прикоснуться к легенде. Чистый клинок без единой зазубрины отливал зеленью. Он был лёгким, прекрасно сбалансированным, в три пальца шириной и острым как бритвенное лезвие, несмотря на прошедшие века. Узоры на клинке складывались в замысловатые облака из света и теней. На какое-то мгновенье Шулень потерялась в их переплетении. Они с Мубаем провели немало времени, наблюдая за их игрой и пытаясь отыскать в ней глубинный смысл.

Один взгляд на Зелёную судьбу вернул её назад в прошлое.

Женщина коснулась золотой гарды, погладила железную рукоять, оплетённую ячьим волосом. Её охватила дрожь. Этот меч Мубай носил много лет. После его смерти она привезла его сюда, и сейчас, когда снова увидела, к ней протянули руки призраки прошлого. Шулень думала, что рана давно затянулась, и удивилась, когда это оказалось не так. Она заговорила. Её голос звучал еле слышно:

– Этот меч принёс мне много страданий, но я всё равно не могу отвести от него взгляд. Какая красота и мощь! Кто из нынешних воинов достоин такого клинка?

Она чувствовала возбуждение господина Тэ, но игнорировала его. Мубай отдал меч князю Тэ на хранение. Если кто теперь и может владеть Зелёной судьбой, так это она, Шулень, одна из ближайших друзей Мубая, а отнюдь не молодой господин Тэ.

Она вздохнула.

Нельзя возводить на людей напраслину. Князь Тэ скрывал меч долгие годы, сохраняя клинок в безопасности. Да, его сын совершенно не годится на эту роль, но когда нет сильного и умелого, на его место приходится встать слабому и беспомощному. Господин Тэ делал всё, что мог.

Она снова вздохнула с глубокой печалью.

– Сюда приходил размышлять ваш отец? – спросила она.

– Да, – кивнул Тэ. – Он один имел право сюда заходить и есть плоды этой сливы.

– И здесь же он хранил Зелёную судьбу.

– Да. Но он хотел подыскать другое место. По его словам, это недостаточно надёжно.

– А он сам никогда не использовал его?

– Нет-нет! – испуганно замотал головой господин Тэ. – Отец говорил, что меч надлежит тщательно прятать. Заставил меня поклясться, что я никому не раскрою тайну. Забвение – лучший тайник. И пыль времён.

Шулень кивнула, хотя далеко не была в этом уверена. Память живуча, она часто переживает людей.

– Благодарю вас, господин Тэ. Я счастлива, что ещё раз увидела этот меч. Он напомнил мне о лучших временах.

Тэ закрыл ковчег и запер дверь беседки на засов. Луна уже показалась между изогнутыми ветвями сливы. Когда за ними захлопнулась кирпичная дверь, Шулень тяжело вздохнула: это место было полно призраками.

– Я всё же устала, – произнесла она. – Думаю, мне пора отправляться спать.