14

Когда Избавителю Отечества доложили подробности операции «Принцесса и свинопас», он смеялся до слез.

– Значит, говорите, этот ваш педолюб весь тайный счет в «Осинке» профинтил? Ой, не могу!.. Ну, прощелыги, ну, демокрады…

Но особенно ему приглянулось, что простой русский офицер сумел влюбить в себя выпускницу Кембриджа, настоящую принцессу.

– Покажите мне как-нибудь этого «свинопаса»! – распорядился адмирал.

– Слушаюсь! – вытянулся докладывавший «помнацбез». – А как быть с арестованными «львами»?

– На запчасти! – махнул рукой Избавитель Отечества. – Почку за почку! И потом стране нужна валюта. У этих-то, изолянтов, ведь ничего не осталось?

– Ничего, господарищ адмирал, одни убытки…

– Ну и пошли они к чертовой матери!

– Понял, Иван Петрович!

На самом деле «помнацбез» ничегошеньки не понял и за разъяснениями обратился к осведомленному Николаю Шорохову. Тот объяснил, что, оказывается, каждый вечер адмиралу звонит очаровательная Джессика и ведет с ним долгие разговоры о любви к ближнему и христианской морали, а также советуется, стоит ли ей в своем ресторанчике готовить котлеты по-киевски и не будет ли это восприниматься как намек на знаменитую субмарину «Золотая рыбка». Воротившись в Торонто, мисс Синеусофф сразу сделалась любимицей западной прессы: редкий день обходился без статьи типа «Ее выбрал русский монстр» или «Самая сексуальная русская царица со времен Екатерины Великой». А ее ресторанчик «Russian blin» просто ломился от посетителей: посмотреть на невесту «кровожадного морского волка» приезжали со всего мира, а одно предприимчивое туристическое агентство даже организовало спецтур «На крыльях любви – к Джессике». Кроме того, к ней нескончаемым потоком шли делегации от различных гуманитарных фондов и религиозных обществ с просьбами повлиять на крутой нрав адмирала и таким образом смягчить тяжкую долю жертв демократического выбора, томящихся в застенках. Один из этих пилигримов человеколюбия, активный член общины «Юго-восточного храма», так тронул доброе сердце Джессики, что она оставила этого рослого молодого симпатягу у себя. Он подсказывал ей темы вечерних бесед с адмиралом, даже набрасывал конспекты, а потом они репетировали разговор с русским монстром, причем для достоверности симпатяга привязывал Джессику специальными ремешками к кровати. А ведь Ивану Петровичу и без этого жилось несладко: супруга Галина и сын-нахимовец, прознав про матримониально-монархические планы своего мужа и отца, были удивлены до крайности. Мало того, знаменитая Ксения Кокошникова тоже подбавила масла в огонь, спев на телевидении в прямом эфире частушку:

Именно из-за этого, а не по какой-нибудь политической причине – о чем вопят западные масс-медиа, – теперь все передачи идут в эфир только в записи и только после тщательного отбора. И в последнем вечернем разговоре Джессика очень расстроила Избавителя Отечества, заявив, что никогда не выйдет замуж за человека, попирающего свободу слова! Именно в этот день помнацбез повторно завел с адмиралом речь о судьбе изолянтов.

– А пошли они все! – закричал Избавитель Отечества и хватил своей знаменитой подзорочкой о наборный кремлевский паркет.

Демгородковская общественность была очень удивлена, когда киномеханик Второв, присланный вместо исчезнувшего Курылева и поселенный в домике № 984, вместо очередной некроманской жути показал «Белое солнце пустыни». Поселенцы пришли к выводу, что это – недосмотр, недоразумение или провокация, последнее вероятнее всего. Но в следующий раз, открыв металлическую коробку, Второв обнаружил там «Я шагаю по Москве», а это было уже совершенно подозрительно. Более того, в один прекрасный день, проснувшись, изолянты увидели страшную и необъяснимую картину: вся охрана исчезла, вышки опустели, комендатура и котельная обезлюдели, даже бронированные ворота непроходимого 3-го КПП оказались распахнутыми настежь. Однако в течение нескольких дней, опасаясь смертоносного подвоха, никто не решался выйти за пределы Демгородка. Прошелестел даже слушок, будто видимое освобождение на самом-то деле всего лишь новое бесчеловечное изобретение опричников адмирала Рыка и все подступы к поселку заминированы теми самыми адскими машинами, одной из которых была взорвана «Осинка» вместе с человеком-кротом, но его-то как раз не жалко! Споры о том, как поступить в этой ситуации вызывающей бесхозности и коварной безнадзорности, разделили всех изолянтов на две большие враждующие партии «оставанцев» и «покиданцев». Первые считали, что надежней остаться за забором и ждать социальных гарантий, вторые же кричали, что ждать никак нельзя, а нужно срочно покинуть Демгородок, иначе в Москве спохватятся и будет поздно. «Оставанцев» возглавил ЭКС-президент, а «покиданцев» – экс-президент. Поначалу политическое противостояние ограничивалось альтернативными митингами, а ставшая ежедневной газета «Голос» печатала репортажи, «круглые столы», полемические статьи и памфлеты, даже сообщила, будто на общественном картофельном поле собралось более полутора тысяч человек, чего, конечно, быть не могло, ибо все население Демгородка чуть больше тысячи…

Потом борьба обострилась. Началось битье окон и вытаптывание грядок у политических противников. В довершение всего был зверски избит любимый пресс-секретарь и наперсник экс-президента, после чего глава партии «покиданцев» принял неожиданное и радикальное решение – покинуть поселок навсегда. Однако в последний момент за ним последовала лишь небольшая группа смельчаков… И вот около полусотни «ультра-покиданцев», опасливо маршируя, вышли за ворота Демгородка, готовые в любое мгновение за свои идеалы взлететь на воздух или пасть, срезанные пулеметной очередью. Они все дальше уходили в лес, но никто не напоролся на мину и не наскочил на кинжальный огонь замаскированных россомоновцев. Пели птички, летали бабочки, замечательно пахло утренним дождем… Миновав вросший в землю немецкий дот, «покиданцы» поняли, что адмирал Рык пренебрег дешевым политическим убийством и приготовил для них более изощренную месть! Когда колонна во главе с экс-президентом шла через Алешкино, сельчане по неискоренимой русской традиции выносили острожникам хлебушек, сальце, молочко, яйца, купленные в магазинчике с неистребимым названием «Товары первой необходимости», а экс-президенту на расписном подносе поднесли стакан самогонки и домашний соленый огурчик. В ответ «ультра-покиданцы» устроили стихийный митинг, который вел киномеханик Второв, набравший к тому времени большой политический вес. Рубя рукой воздух, он призвал своих земляков-алешкинцев крепиться и терпеливо ждать неизбежного торжества общечеловеческих ценностей!

– Стало быть, объявился кинокрут-то! – качали головой деревенские.

– Кругом один обман и дезинформация! – вздохнула уважаемая вдова председателя. – Обещали академгородок построить… А что выстроили?

По окончании митинга колонна двинулась к станции и загрузилась в полупустую дневную электричку. Изголодавшиеся по впечатлениям демгородковцы прилипли к окнам и жадно ловили проносящиеся мимо пейзажи новой жизни. Подъезжая к очередной платформе, они заприметили развалины гигантского особняка, а среди обломков зимнего сада резвился отряд юных адмиральчат, одетых в форменные тельняшки.

– Боже мой, что они сделали с Россией! – сквозь слезы пробормотал экс-президент.

На Ярославском вокзале «покиданцы» обнялись и простились. Через неделю все они снова встретились в Демгородке. А куда деваться? Квартиры их оказались заняты новыми жильцами – в основном бравыми морскими отставниками, назначенными адмиралом Рыком на самые трудные и ответственные посты. Родственники шарахались от изолянтов, словно они прибыли из какого-нибудь эпидемического края и представляют серьезную угрозу для здоровья. А те, что посмелей, егозя глазами, тихо советовали не светиться, потому что сейчас И. О. шибко не в духе и всех проходивших по делу «молодых львов» пустил «на запчасти», т. е. запродал западным трансплантаторам за валюту, о чем, естественно, молчок-волчок как в российской, так и в зарубежной прессе…

Некоторых, наиболее известных изолянтов, признали на улице и маленько потрепали. Но больше всего не повезло экс-президенту: большой любитель спорта, он забрался на Центральный стадион имени Александра II Освободителя, чтобы поглазеть на соревнования по демгородкам. И там один участник по ошибке, обознавшись, запустил биту не в фигуру «президентский совет», а точно в голову бывшего главы государства. Вследствие черепно-мозговой травмы тот утратил большую часть своих воспоминаний и с тех пор стал ощущать себя секретарем первичной комсомольской организации арматурного цеха, с чего, собственно, и начиналась его политическая карьера. Выписавшись из больницы, он, христарадничая вместе с женой, добрел до Демгородка, но о былом влиянии, конечно, речи быть уже не могло, и на всеобщих выборах поселкового мэра подавляющее большинство голосов набрал ЭКС-президент. А через неделю мэрская жена заявила, что живущий на смежном участке сосед, вообразивший себя юным арматурщиком, страшно матерится, и потребовала выселить его из «Кунцево» куда подальше. Что и было сделано, а дом его занял киномеханик Второв. Но тут в полный рост встала проблема пропитания. То немногое, что оставалось на складе, подъели очень быстро. Картофельное поле вытоптали во время альтернативных митингов, а приусадебные участки потравили во время непримиримой борьбы между «покиданцами» и «оставанцами». А подвоз продуктов полностью прекратили, точно в Демгородке не осталось ни одной живой души! Было решено направить представительную делегацию к помощнику по работе с народонаселением П. П. Чуланову. Он ходоков принял и грубо выслушал. Сошлись на том, что дармоеды возрождающемуся Отечеству не нужны, но в течение трех месяцев, пока демгородковцы откроют собственное, приносящее доход дело, их будут снабжать гуманитарной помощью – консервированной свининой с горохом. Она была запасена для войск, участвовавших в боях у озера Хасан, потом затерялась в складских помещениях и вот недавно была обнаружена в ходе месячника «Закрома Родины». Но на одной свинине с горохом не проживешь, и демгородковцы вздумали подкармливаться с огородов простодушных алешкинцев Только те же самые селяне, встречавшие прежде изолянтов хлебом-солью, стали встречать их солью из двустволок. Не просто было и с грибами-ягодами. Изгнанные со Змеиного болота гадюки расползлись по окрестным лесам, размножились и сделали собирательство опаснейшим промыслом И вот тогда-то возникла замечательная идея – превратить Демгородок в общенациональный центр росписи по дереву, вроде Хохломы! Продали на слом караульные вышки, пару пустующих домиков и на вырученные деньги купили токарный станок, еще кое-какое оборудование, краски, лак, кисточки… избрали художественно-производственный совет артели во главе с мэром. Но тут снова изолянтов попутал бес плюрализма: начались споры о том, какие сюжеты и орнаменты использовать в росписи. Оформилось несколько партий: фигуристы, герметисты, левантисты, славянофилы, западники, концептуалисты, «ваньки», идологисты и так далее… Самая упорная борьба развернулась между либеральными фигуристами и ортодоксальными славянофилами. Первые считали, что изображать на подносах и чарках нужно красочные эпизоды из истории демократии, а ко дню бракосочетания адмирала Рыка послать ему кувшин, расписанный в духе решительного аллегорического неприятия диктаторского режима. Вторые же, наоборот, полагали использовать традиционные, народные сюжеты, а Избавителю Отечества к коронации преподнести роскошную братину, расписанную в духе безусловной поддержки исконной соборно-монархической формы правления в России. Одно из заседаний художественно-производственного совета проходило столь бурно, что после него пришлось искать деньги на новый токарный станок и кисточки. Чем закончилась эта борьба (и закончилась ли?), неизвестно, но ни одной ложки-плошки, расписанной демгородковскими умельцами, в продаже покуда не появлялось…