Трудно быть объективным и беспристрастным, когда берешься судить о творчестве единомышленника, о творчестве классово близкого человека. Кстати, только сейчас, когда умер социализм, я понял, прочувствовал смысл таких советских понятий, как «классово чуждый человек» и «классово близкий человек».

Никогда я, владелец дома в деревне, на границе с Тверской областью, не буду иметь ничего общего с владельцем коттеджа в Жуковке или Барвихе. И тем более не может быть ничего общего ни в жизни, ни в мыслях между теми, кому жалко и старую Россию, и советскую Россию, и теми, кто ненавидит ее во всех ее былых обличиях, кто клевещет на нее, кто ждет не дождется конца России. Ни в одной стране мира нет такого множества интеллектуалов, жаждущих гибели собственного государства.

Еще Василий Розанов писал, что никто не может заставить его относиться одинаково к «ненавидящим Россию и вредящим ей» и к «любящим Россию и служащим ей трудом, честью и правдой». Я на старости лет, вопреки нашей вредной русской привычке к лидерству, учусь кланяться тем, кто составляет соль и цвет России, кто является ее кровиночкой. Несомненно, таким человеком, украшающим в наше время Россию, является писатель и мыслитель Юрий Поляков.

Юрий Поляков мне близок тем, что для него, как и для меня, никогда не стояла и не будет стоять проблема выбора гражданства. У нас есть еще и то общее, что в принципе мы нужны только здесь и сейчас, в России, только здесь мы можем найти смысл и своего творчества, и своей жизни. Вот почему я пристрастно, с радостью следил за размышлениями Юрия Полякова о сути и, самое важное, о негативных, неожиданных последствиях тех перемен, которые мы сами, своими руками подготовили. Согласен с Юрием Поляковым, что многие поддержали перестройку, ибо верили, что социализм можно сделать разумнее, человечнее. Кстати, все демократические революции в странах Восточной Европы проходили под лозунгом польской «Солидарности», под лозунгом «Социализм — да, извращения — нет». Но прав Юрий Поляков и в том, что мы в России никак не можем врубиться в ту простую истину, что желанные перемены, как правило, ведут к прямо противоположным результатам, к утрате тех благ жизни, которыми ты обладал. Так было в 1917 году, и точно таким плачевным результатом окончились перемены 1991 года.

Когда-то, в середине шестидесятых, благодаря изучению русского идеализма, творчества Бердяева, Сергея Булгакова, Семена Франка, Петра Струве, я осознал, окончательно осознал свою принадлежность к русской нации и русской культуре, осознал, что мы, русские, все можем, что у нас есть не только великие писатели, но и великие философы. Русская общественная мысль укрепила мой стихийный патриотизм. Интересно, что гимназист, а потом студент Московского университета Василий Розанов также мучительно искал подтверждение могущества души и ума русского человека и нашел его в творчестве Гоголя. Теперь, с явным опозданием открыв для себя Полякова-публициста, я осознал, что не все потеряно, что даже сейчас бывают и есть в России патриоты с умным лицом, могущие достойно защитить честь России и русского человека. Он и как литератор, и как личность как раз и восполняет этот острый, созданный большевиками во время Гражданской войны дефицит на умных, просвещенных цивилизованных патриотов. К сожалению, на сегодняшний день на пальцах двух рук можно пересчитать тех, кто украшает и защищает словосочетание «русский патриот», кто на равных может бороться с хулителями России.

Лично мне Юрий Поляков близок как родственная душа, как автор близких, созвучных мне мыслей, наблюдений, переживаний. Поэтому я читал его публицистику с каким-то восторгом, подчеркивая ручкой каждую неожиданную, сочную мысль, каждый меткий афоризм. К примеру, Юрий Поляков одним из первых увидел, подметил губительные последствия превращения иронии хулителей России в государственную идеологию, увидел, что это не тот смех, который помогает расставаться с прошлым, а это смех, который ведет к «снижению нравственности в обществе». Скажу сразу, на мой взгляд, публицистика Юрия Полякова — это одно из наиболее глубоких исследований причин моральной деградации посткоммунистической России. И действительно, важно понять, почему победа правды о советской истории обернулась поражением совести в новой России.

И тут Юрий Поляков называет целый ряд факторов, которые ускорили процесс моральной деградации России в первой половине девяностых. Во-первых, приход к власти обманщиков. Во-вторых, ужасающая коррупция в государственном аппарате. Трудно осуждать мелкого или среднего предпринимателя за кражу, когда всем известно о гигантских счетах за границей Семьи президента. Но, конечно, самое губительное воздействие на общественную мораль оказали октябрьские события 1993 года в Москве. «Как холостой выстрел «Авроры» вверг страну в Гражданскую войну, так нехолостые залпы на Краснопресненской набережной ввергли, а точнее, вернули нас в ту страшную эпоху, когда господствовал принцип: «Если враг не сдается, его уничтожают»». И теперь, спрашивает автор, «попробуйте упрекнуть преступника, на заказ застрелившего строптивого банкира».

Надо признать, что тем перестройщикам, которые стали на патриотическую позицию после распада СССР, кто не очутился рядом с Ельциным, не принял участия в хоре разоблачителей «русской империи» и «русского великодержавия», пришлось несладко. Несладкой была жизнь и Юрия Полякова в те годы. Они, бывшие перестройщики, оказались чужими и для сталинистов, апологетов советского строя, и для новых хозяев жизни, для тех, у кого перекашивались лица, когда они слышали слово «патриот». И самое страшное: первые годы после распада СССР патриотическая позиция не вызывала особой поддержки и у населения. Нет ничего более несправедливого, чем обвинение русских людей в великодержавности, имперских настроениях. Мало того что они, русские люди, не заметили, как сами в порыве борьбы за «суверенитет» разрушили свою страну, отдали ее в руки ее врагов, они, русские люди, еще долго не замечали, что новые хозяева жизни откровенно глумятся над ними, откровенно лишают их души.

Тем не менее надо признать, что публицистика Юрия Полякова первой половины девяностых и, в частности, его статьи «От империи лжи — к республике вранья» (1992 г.), «Готтентотская мораль» (1993 г.). «Россия накануне патриотического бума» (1993 г.), «Я не люблю иронии твоей…» (1993 г.) помогли бывшей советской интеллигенции, приведшей партию разрушителей к власти, увидеть, что их кумиры, «вожди демократии», были откровенными шарлатанами, обманщиками, что они просто эксплуатировали советскую жажду справедливости, что вместо старой коммунистической лжи они навязали стране еще более циничную и наглую демократическую ложь. Юрий Поляков одним из первых, в самом начале девяностых, назвал вещи своими именами и сказал, что на месте рухнувшей империи лжи «возникло не царство правды, а обыкновенная республика вранья». Юрий Поляков одним из первых сказал, что демократический король голый и ущербный и что «ложь стала первой и пока единственной по-настоящему успешно приватизированной государственной собственностью».

Еще раз повторяю. Для тех, кто хочет понять, изучить механизм морального и духовного вырождения нашей, как нам казалось, демократической революции, понять, как механизм свободы может быть использован в античеловеческих целях, в целях разрушения морали и национального сознания, будет очень полезна публицистика Юрия Полякова. Достоинство и преимущество Юрия Полякова состоит в том, что он как литератор может придать каждой мысли предметную, выпуклую форму, его философия истории метафорична, аллегорична, образна. Это полезно прежде всего тем, кто хочет понять природу инфантильности перестройщиков, тем, кто ломал старое, не понимая ни природы советского строя, ни последствий своего революционного порыва. Может быть, Юрий Поляков отчасти прав: социализм для русских действительно был жизнью на льдине, свисающей над пропастью, может быть, эта советская льдина была последним шансом русской нации. Не знаю, лично я не хочу в это верить. Юрий Поляков тоже не настаивает, что «…вообще не надо было трогать ледник, занимавший шестую часть суши и лежавший, «касаясь трех великих океанов»». Он только настаивает на том, что, «разрушив миф о плодородном леднике заодно с самим ледником, не следует тут же творить новый миф — о счастье падения и распада».

Мне думается, что достоверность, точность мышления Юрия Полякова идет от глубокой сопричастности народной жизни, сопричастности и в быту, и в радости, и в страдании. У нас, у тех, кто вырос в советских бараках, у тех, кто не мог ни в детстве, ни даже в юности наесться досыта, кожа более восприимчива к чужой беде. Не у каждого от природы заложено чувство совести и справедливости. Очень много людей всю жизнь тяготятся, мучаются от инстинкта пакости. И никто никогда не объяснит, почему одним мальчикам суждено родиться «добрыми», а другим — «злыми». Народ для тех, кто вырос в бараках, не абстракция, это десятки, сотни запечатлевшихся в памяти лиц, которые оставили у нас в памяти свой опыт сопереживания жизни, а чаще всего сопереживания бед. Врут наши либералы, когда говорят, что русские от природы ленивы, несамостоятельны умом и во всем доверяются государству.

Поймите меня верно. Я не ищу в публицистике Юрия Полякова повода для того, чтобы рассказать о себе. Я просто хочу понять, давно хочу понять, почему у представителей одного и того же поколения советских людей, советской интеллигенции, выросших в одной и той же стране, учившихся в одной и той же школе, сформировалось прямо противоположное отношение и к нашему народу российскому, и к нашей стране. Почему внук члена Политбюро ЦК КПСС иронически относится ко всем болям патриотов, а дитя рабочего защищает честь и достоинство своего народа. Почему? Почему одним, к которым принадлежит и Юрий Поляков, и я, и многие другие, даже в советские времена было жалко старой, дореволюционной России, до боли жалко погибшего, уничтоженного русского крестьянства, русского офицерства и т. д., а другим, как, к примеру, Булату Окуджаве, никогда, по его словам, «не было жалко старой России»? Почему для Юрия Полякова, для меня, для всех, кто называет себя патриотом, Российская империя — родной дом, своя, родная земля обетованная, а для других «империя» является всего лишь ругательным, непотребным словом, является злом, с которым надо бороться денно и нощно.

Почему ровесники Юрия Полякова, тот же Гайдар, Чубайс во имя создания класса новых собственников, не моргнув глазом, сразу превращают десятки миллионов людей в нищих, а для Юрия Полякова вся эта операция по так называемому отпуску цен, приведшая к уничтожению в один миг всех сбережений советских граждан, является величайшим преступлением.

Юрий Поляков практически во всех своих статьях говорит о реформах Гайдара как о величайшем преступлении против русского народа, как о безумии. Сделать миллионы, десятки миллионов людей нищими во имя того, чтобы несколько друзей Гайдара и Чубайса стали миллиардерами! И самое главное: достойно ли общество с такими уродливыми контрастами называться страной? Я согласен с Юрием Поляковым. Нынешняя Россия не достойна этого названия. Юрий Поляков прав, когда говорит, что не надо быть экономистом, чтобы понимать, что нас реформаторы просто ограбили. «Вот был СССР, который расходовал огромные средства на Варшавский договор, на СЭВ… на содержание гигантских армии и ВПК… Теперь этих расходов нет, более того, Россия стала гораздо меньше давать осуверенившимся республикам, а газа и нефти добывает даже больше, чем прежде… А денег нет не только на… «гуманитарные нужды», но даже на армию, на зарплаты. Куда же все делось?»

Действительно, куда все делось?

Из самой крови не вырастает патриотизм. Преданность своей стране, своим предкам идет от совести, от нравственного чувства. Конечно, легче ощущать себя русским, связывать себя лично с Россией, с ее историей, когда знаешь, что в этой земле покоятся останки твоих предков, что ты пользуешься результатами воинской доблести, труда тех, кто жил на этой земле до тебя, защищал ее от врагов, оберегал, строил. Но с тех пор как Россия стала империей, она принадлежит всем народам, кто ее строил, оберегал.

Публицистика Юрия Полякова — это публицистика национального, народного сопротивления. Она произрастает из слияния воедино нравственной потребности в справедливости и глубинного ощущения принадлежности к своему народу. Для того чтобы стать патриотом, много не надо. Для этого достаточно не быть подлецом и уважать своих предков, их религию, их святыни и даже их лишения и муки. И если вы понимаете, что за его публицистикой обостренное чувство народной справедливости, сопереживания болям и тяготам своего народа, то тогда вы понимаете и тот политический выбор, который он совершил в этот переломный период русской истории. Юрий Поляков никуда никогда «не перебегал». Не мог совестливый человек из народа, обладающий умом и здравым смыслом, не видеть многие вопиющие абсурды и советской жизни, и советской идеологии. Не мог нормальный, нравственный человек не поддержать реабилитацию правды и о братоубийственной Гражданской войне, и о коллективизации, и о сталинских репрессиях. За поддержкой перестройки стояла, в первую очередь жажда правды и справедливости. Эти чувства родили и произведения Юрия Полякова, сделавшие его знаменитым, и в первую очередь его повести «Сто дней до приказа» и «ЧП районного масштаба», они его и привели в стан перестройщиков. И не надо этого стыдиться. Не надо предавать самого себя и хулить себя за мечты того времени, которые оказались иллюзиями.

Только подлец, человек, ненавидящий Россию и русский народ, мог полагать, что сталинская коллективизация была великим благодеянием или что расстрелянный вождем цвет русской интеллигенции, остатки цвета, были «вражеской силой». И поэтому Юрий Поляков в своей статье «Томление духа» принимает гласность перестройки, то есть публичное признание того, что «генералиссимус никогда не был… великим стратегом», что «Раскольников и Чаянов никогда не были преступниками», что «Жданов… не был выдающимся «организатором культурной жизни страны», коллективизация никогда не была «героической страницей истории социалистического строительства»».

Надо оценивать поступки и политический выбор писателя, исходя из нравственного и духовного запроса времени, а не из политических последствий вызванного им духовного обновления. Не мог нормальный человек не видеть, что в тотальном советском дефиците было нечто унизительное, даже мучительное, что нельзя получить нормальное гуманитарное образование за железным занавесом. Поэтому Юрий Поляков и поддержал основной тезис перестройки, ту очевидную истину, что «доступность информации — необходимое условие раскрепощения личности».

У меня есть прямое подтверждение моего тезиса, что за патриотизмом Юрия Полякова, за его активным неприятием фальши и лжи советской идеологии стояло и стоит нормальное нравственное чувство. Не может русский патриот не видеть, что советская пропаганда выдавала трагедию братоубийственной резни за норму. Юрий Поляков, на мой взгляд, прав, когда пишет, что уже в «Сорок первом» Лавренева содержалось моральное, человеческое осуждение «страшной трагедии братоубийственной резни, в слепом своем ожесточении заставляющей даже влюбленных уничтожать друг друга».

Да, уже после распада СССР, особенно после событий октября 1993 года, он признает, что и его правда, его проза нанесла урон стране, вернее, подготовила почву для власти тех, кто сейчас глумится над Россией. И здесь Юрий Поляков высказывает несколько очень важных мыслей о драме интеллигентских исканий в России. Уж «слишком упоительным оказалось ощущение, что твое слово, твоя правда становятся движущей силой творящейся на глазах истории». По себе знаю. Трудно, очень трудно устоять перед великим соблазном сказать вслух очевидную правду, которая десятилетиями была под запретом, но о которой уже давно знают все.

Но здесь-то и начинается подлинная драма борьбы за правду. Оказывается, что выношенная тобой в душе правда может послужить совсем не праведным целям, то есть оказать услугу людям, которые относятся к твоему народу еще хуже, чем партийная номенклатура, которую ты сам разоблачал. Оказывается, что «даже правдивое слово честного человека может привести в движение «мильонов сердца» лишь в том случае, если это выгодно нечестным людям, борющимся за власть. Когда это им невыгодно, ты можешь обораться — никто ухом не поведет».

И что теперь делать, если, как выяснилось, ты своей несомненной правдой привел к власти «нечестных людей», что делать, если ты привел к власти людей, которые боятся народа куда больше коммунистов? Отказываться от своего творчества? Сказать, что твои прежние поиски правды были заблуждением? Сказать, что пафос гласности был ошибкой, что надо было до скончания света жить по советской лжи?

Юрий Поляков как литератор принимает другое решение. И оно очень близко мне по духу и по мотивам.

Сохранить себя в новой ситуации можно только одним способом. Не заниматься переоценкой тех чувств и тех ценностей, которые сделали тебя литератором, а, опираясь на них, начинать новую борьбу, борьбу с «нечестными людьми». И эта логика превращает перестройщика Юрия Полякова в одного из лидеров нынешнего национального, духовного сопротивления русского народа. Конечно, ему «стыдно, что уже второй раз за одно столетие, ничему не научившись на своих ошибках, мы, борясь против обветшалого политического и экономического устройства, нанесли сокрушительный удар по собственной державе». Выход один — обличать зло, обличать шарлатанов, которые украли у народа победу его правды. Выход один — называть вещи своими именами. И в этом долг литератора. «Страна, где профессор медицины получает меньше, чем подросток, подторговывающий анальгином, обречена». Эта фраза, написанная Юрием Поляковым десять лет назад, актуальна и по сей день. По сей день «мы живем в обстановке вялотекущей национальной катастрофы».

Многие абсурды новой России, которыми пугал Юрий Поляков обывателя еще в первой половине девяностых, живы по сей день. «Нация в целом… обобрана ради того, чтобы единичные ее представители могли скупать элитные футбольные клубы за рубежом, приобретать императорские пасхальные яйца и с простодушием лимитчиков заселять лучшие кварталы мировых столиц». Юрий Поляков считает величайшим абсурдом тот факт, что политическая победа Ельцина обернулась историческим поражением целого народа. «Как могут называть себя «элитой», — спрашивает он, — нынешние властители России в условиях, когда учителя, чтобы не умереть с голоду, должны объявлять голодовку?»

Конечно, я смотрю на творчество, в данном случае на публицистику Юрия Полякова, глазами идеолога. Мне важно и интересно видеть, как он обозначает контуры и разрабатывает философию национального сопротивления. Понятно, первым исходным пунктом этой философии является защита и чести и достоинства своего, русского народа, защита его права на собственный выбор, на собственное видение мира. Практически во всей своей публицистике с 1992 года по сегодняшний день

Юрий Поляков разоблачает попытки «нечестных людей» обвинить народ, русский народ, в фашистских устремлениях, в ксенофобии и т. д. В 1992 и 1993 годах народ называли «красно-коричневыми люмпенами», сейчас — «неадаптированной массой», которая якобы не способна понять иную точку зрения.

Юрий Поляков обращает внимание на лукавство и цинизм «нечестных людей». Они приветствовали народ, когда в 1991 году он шел за ними на демонстрации, когда он помог им свалить партийную номенклатуру. Но он сразу же превратился в «красно-коричневую толпу», как только почувствовал себя обманутым, когда люди, миллионы людей не захотели быть статистами на этом празднике воров и разрушителей.

Странная история, рассуждает Юрий Поляков. Казалось бы, демократы, если они настоящие демократы, должны признавать право каждой личности, каждого народа на собственную позицию, право ценить то, что они считают для себя важным. Но у нас в России особые демократы, они дают людям одно право — ценить их и их деяния.

Защита достоинства своего народа перерастает в публицистике Юрия Полякова в разоблачение нынешней демократической, или либеральной элиты. За иронией «нечестных людей», за иронией «телевизионщиков» стоит прежде всего презрительное, высокомерное отношение к народу. И действительно, иногда складывается впечатление, что они взяли власть в стране прежде всего для того, чтобы открыто, с экранов телевидения излить, публично выразить свое либеральное «фе» русскому народу. Сначала, до танков 4 октября, были призывы «бить гадину», а потом «хвастливость и глумливость» торжествующих победителей.

Юрий Поляков в своей статье «Смена всех» пишет, что «нечестные люди», пришедшие к власти, и все те, кто их обслуживает, на самом деле являются большевиками. В мировоззрении этих людей нет ни грана демократизма. «С нравственной точки зрения ухватистые пропагандисты умного рынка и просвещенного фермерства ничем не отличаются от воспевал стальной индустрии и поголовной коллективизации. И для тех, и для этих цена, заплаченная народом, значения не имеет».

Но все же у большевиков было одно преимущество перед их нынешними последователями. Большевики все же хотели сохранить русскую державу. Правда, для своих большевистских целей, для победы коммунизма в мировом масштабе. А эти «нечестные люди» с утра до вечера повторяют, что в современном мире нет «священных коров». Сейчас, пишет Юрий Поляков, мы имеем дело с внешнеполитическим деятелем, который объясняет соотечественникам, что утрата той или иной страной территории — дело житейское и особенно огорчаться тут нечего. И прав Юрий Михайлович. Если бы какой-нибудь французский госмуж сказал что-нибудь подобное, например, о Корсике, он на следующий день исчез бы из политики, «а мы терпим».

Опасность новой элиты (подробно и настойчиво, из статьи в статью разъясняет Юрий Поляков) не только в том, что она оправдывает воровство и ограбление людей, но и в том, что она настойчиво и сознательно ведет борьбу и с государством, и с государственным сознанием. Да, они циничны, «люди, не простившие советской власти танки на Вацлавской площади», бурно приветствовавшие танки на Краснопресненской набережной. Но, к несчастью, эти, как их называет Поляков, «гостомыслы», еще активны в своем разрушительном азарте.

Они активно проповедуют, внедряют в сознание свое враждебное, подозрительное отношение к России. Они занимаются очернением русского народа. Больше всего возмущает автора обвинение русского народа в фашизме, в ксенофобии. И тут снова мы имеем дело с цинизмом и лукавством «нечестных людей». Конечно, легко таким образом объяснить себе и миру «грозное недовольство ограбленного и согнанного с родных мест населения». «Но фашизм-то тут при чем? Такой терпимый к иным племенам и незлопамятный народ, как наш, еще поискать!»

Понятно, что от «нечестных людей» или «гостомыслов» один вред. Однако Юрий Поляков совсем не кровожадный человек. Он просто считает, что вместо них «к власти, разумеется в результате выборов, должны прийти патриоты в первоначальном смысле этого слова, не замутненном лукавыми толкованиями, люди, готовые на жертвы, лишения, даже унижения, — чтобы вытащить страну из грязи и вернуть основной части населения для начала хотя бы тот уровень жизни и безопасности, с какого стартанули пресловутые реформы». И здесь начинаются вопросы, которые ставит публицистика Юрия Полякова, но на которые ни он, никто, наверное, в России не знает ответа. А есть ли какие-то гарантии, что Россия сможет выдвинуть из своих рядов тех, кто сумеет осуществить перемены? Юрий Михайлович считает, что мы не выйдем из ямы кризиса без «самоограничения и ригоризма», что «выход — патриотический максимум, самоограничение ради будущего наших детей». Но найдется ли сейчас достаточно патриотов, способных на деле, а не на словах послужить России? Юрий Михайлович утверждает, что «патриот с патриотом договорятся». Но готов ли народ, будучи столько раз обманутым, к новой консолидации и новой мобилизации?

И самое главное! Возможно ли очищение, избавление от «нечестных людей» без бунта, без очередной революции? Я, как и Юрий Поляков, считаю, что для спасения дела достаточно «взрыва национального сознания», достаточно того, что «этот взрыв оформится в цивилизованное патриотическое сознание», чему во многом служит и книга, которую вы держите в руках.