Мишка стоял возле мандаринового деревца и с изумлением разглядывал малюсенькие, величиной с крыжовник, плоды. Он никогда раньше не видел, как растут мандарины, и у него вдруг мелькнула странная мысль: если Ренат его здесь все-таки убьет, то по крайней мере перед смертью ему удалось посмотреть на этих зеленокожих детенышей, а это не так уж и мало.

Вилла «Глория» выглядела заброшенной: ее счастливого обладателя, предприимчивого генерала, приторговывавшего ядерными боеголовками, два года назад расстреляли по личному приказу Избавителя Отечества. Но тишина и запустение были на редкость обманчивы, потому что за каждым деревом, за каждым выступом, за каждым камнем притаились лучшие россомоновские снайперы, да еще три группы захвата, прятавшиеся за забором, в гараже и в бане-сауне, только и ждали сигнала, чтобы штурмом взять дом. Сигналом должны были стать слова Курылева: «Ренат, не делай этого!». А для надежности, чтобы сигнал услышали наверняка, в верхнюю пуговку Мишкиной сорочки был вмонтирован микрофон. Но стрелять на поражение россомоновцы могли только в Хузина, за жизнь Лены все участники операции отвечали головой, потому-то был предусмотрен еще один условный знак, сообщавший, что с террористом дело удается уладить миром. В этом случае Мишка должен был просто произнести: «Ренат, ты не прав!».

— Здорово, Макиавелли! — сказал Ренат, кривясь своей невыносимой восточной улыбочкой. Курылев даже не заметил, как он появился на пороге виллы. Точнее, как они появились, потому что Хузин, словно щитом, заслонялся Леной, выставив из-под ее локтя ствол автомата.

— Я без оружия! — приветливо отозвался Мишка и похлопал себя по бокам.

— А зачем тебе оружие? Ты и стрелять-то толком не научился… Свинопас…

— Нет, ты меня не понял… Я просто хочу, чтобы ты ничего не боялся и говорил спокойно!

— Я? Ты, Лоринстон, какую-то хреновину городишь!

И Мишка понял, что глупее и неудачнее начать переговоры было просто невозможно. С боков Хузина прикрывали мощные мавританские колонны, какие только и могли родиться в забродившем мозгу внезапно разбогатевшего хапуги, сверху — козырек крыши, выложенной андерсеновской черепицей, а спереди Лена… Она стояла, закрыв глаза в каком-то расслабленном оцепенении.

— Можно, я с ней поговорю? — попросил Мишка, кивнув на безучастную Лену.

— Еще наговоритесь. Мне нужен вертолет!

— Я уполномочен предложить… — Курылев начал выдавать заранее выученный текст.

— Кем?

— В каком смысле? — растерялся Мишка.

— Если ты пришел тянуть время, то я тебя сейчас просто шлепну! — Ренат шевельнул автоматным стволом. Лена, точно внезапно очнувшись от оцепенения, широко открыла глаза и без всякого выражения посмотрела на Курылева.

— Ренат… не де… — начал было Курылев.

— Он уполномочен мной! Мной — подполковником Юрятиным! — Из-за кустов раздался усиленный мегафоном торопливый голос начальника отдела культуры и физкультуры.

— А-а-а! И ты, свинья в фуражке, тоже здесь! — громко крикнул Хузин. — А я думал, тебя выперли за провал операции! Сам-то ты кем уполномочен?

— Помощником по национальной безопасности! — раздался торжественный ответ.

— Ага, помнацбесом… Так вот, передай ему, что если с нами хоть что-нибудь случится, то мисс Синеусофф до вашего морского кобеля не долетит! Люди у нас еще остались!

Повисла пауза. Было только слышно, как в мегафон сипло и тяжело дышит схоронившийся в кустах подполковник Юрятин. В Лениных глазах появилась боль: она узнала Мишку.

— Ну, что ты, боров в портупее, сопишь? — крикнул Хузин. — Запрашивай Центр мне нужен вертолет! Через пятнадцать минут.

— Это невозможно… Вертолетный полк в ста километрах отсюда!

— Юрятин, не надо лгать по мегафону! Вертолет у тебя за ближайшей горой спрятан. Кому ты врешь?

Снова повисла пауза. Было слышно, как потрескивает включенный громкоговоритель. Казалось, это трещат от напряжения подполковничьи мозги. Мишка снова поглядел на Лену, и они встретились глазами. Курылев вдруг по-настоящему понял всю чудовищность происходящего. Он и она стоят друг против друга. Она прикрывает своим телом Рената вместе с его дружками-потрошителями, а он — толстого лгуна Юрятина вместе с его оравой россомоновцев. Но самое страшное в том, что все эти чужие люди всегда клубились за их спинами, даже тогда, когда Мишка и Лена, сжав друг друга в объятиях, были счастливы общим сокровенным счастьем и чувствовали себя бессмертными.

— Ми-ишка… — прошептала Лена. — Неужели ты все это делал только ради тех денег?

— А ты?

— Я?.. Сначала — да, а потом — нет…

— И я тоже: сначала — да, а потом — нет… — отозвался Курылев.

— Ми-ишка, послушай Рената… Он не обманет…

— Я не верю. Он уже один раз мою печень заказывал!

— Я передумал! — захохотал Хузин. — Твоя печень испорчена гарнизонными щами. Но кое-что из твоих органов…

— Ренат! — взмолилась Лена. — Не надо… Ты же обещал!

— Ладно, поворкуй со своим Абеляром… — желчно разрешил Хузин и стал внимательно озираться по сторонам.

Мишка вдруг подумал о том, что сержант и Лена сейчас, когда они стоят, плотно прижавшись друг к другу, чем-то напоминают сиамских близнецов, для которых разделение означает смерть. И, наверное, если к одному из близнецов приходит на свидание возлюбленный, то второй, чтобы создать им интимную обстановку, просто отворачивается или, как Хузин, делает вид, будто озирается по сторонам…

— Мы согласны! — послышался металлизированный мегафоном голос подполковника Юрятина.

— А куда ж ты денешься, хряк с околышем! — крикнул в ответ Ренат. — Снайперов только убери! Пусть ребята перекурят и оправятся… А то ведь у меня нервная система подорвана экзистенциализмом. Могу запсиховать и шлепнуть твоего свинопаса с принцессой вместе…

— Ренат, ты не прав! — громко сказал Мишка. Снова стало тихо. Потом, как по команде, отовсюду, точно материализуясь в пространстве, начали появляться парни в пятнистых комбинезонах и с оптическими винтовками в руках. Все они смотрели на Хузина с ненавистью, точно он не дал им довести до конца любимое дело.

— А в клумбе у тебя дежурный остался? — полюбопытствовал Ренат.

Из георгиновых зарослей вылез еще один снайпер. Он поплелся вслед за остальными с таким понурым видом, что Лена сочувственно улыбнулась.

— С ним все в порядке? — спросил Мишка, и по тому, как он это спросил, стало ясно — речь идет о ребенке.

— А что с ним может случиться, если его вообще никогда не было! — вместо потупившейся Лены ответил Ренат.

— Как не было! — оторопел Мишка. — Лена! Как это так не было? Ты же все медосмотры пропускала!

— Для того и пропускала, — усмехнулся сержант.

— Ты врешь, гад! Лена, он врет? Ведь правда?

— Нет, он не врет… — отозвалась она, с трудом разомкнув запекшиеся губы.

— Зачем же ты меня обманывала? — закричал Мишка.

— Ты меня тоже обманывал…

— Но я же тебя не так обманывал, совсем по-другому…

— Какая разница — как…

— Меня заставили! — сказал Курылев.

— И меня тоже…

В небе послышался стрекот, и вертолет на большой высоте прошел над виллой. Ренат проследил за ним глазами, потом сочувственно глянул на Мишку и спросил:

— Обидно быть свинопасом?

— Обидно… — кивнул тот.

— Не тоскуй! Это еще не самая большая фрустрация в твоей жизни…

— Чего? — не понял Мишка.

— Тварь ты неначитанная! Фрустрация — это когда хочешь, а хрен получишь… Запоминай, пока я жив!

— А ты… Ты, начитанная тварь, — взорвался Мишка. — Где это ты вычитал, что можно вот так прикрыться девчонкой и обзываться?! Где? У Сен Жон Перса?..

— Ух ты! — обрадовался Ренат. — Значит, в тебе все-таки что-то есть! Значит, не хреном единым… А еще?

Мишка молчал. Вертолет прошел над лужайкой еще раз, теперь уже так низко, что на миг стало сумеречно от его тени.

— Отчего люди не летают! — вздохнул сержант, провожая вертолет взглядом.

— Слушай, Хузин, — дерзко спросил Мишка. — У тебя цитаты в башке на ходу не стучат?

— Тоже ничего, — кивнул Хузин. — Но словесная магия уже не та. Как ты, Лен, думаешь? Может, он все-таки небезнадежен и ты воспитаешь из него джентльмена, с которым не стыдно будет показаться в Уайльдовском обществе?

— Ренат, — взмолилась Лена. — Ты же обещал.

Вертолет тем временем завис над лужайкой, и вниз, разворачиваясь на лету, упала лестница.

— Послушай, Аконтий, — раздумчиво проговорил сержант. — Может, тебе со своей дамой в Турцию проветриться? Как думаешь?

— В каком смысле?.. — опешил Курылев.

— В прямом! — оскалился Ренат. — Лезь в кабину, а то пристрелю!

И Мишка полез. Сверху он увидел распластавшегося за кустами подполковника Юрятина — тот с кем-то нервно разговаривал по рации. Чуть дальше стояло несколько машин, включая санитарную, а вокруг топтались праздные россомоновцы. В ветвях росшего на отшибе эвкалипта Курылев подметил одинокого снайпера, но оставшихся внизу Лену и Рената закрывала мавританская колонна, и он был не опасен… Хузин дождался, пока Мишка забрался в кабину, потом, резко повернув Лену к себе лицом, крепко поцеловал в губы и довольно грубо толкнул ее по направлению к раскачивающейся лестнице. Поток воздуха подхватил подол платья и обнажил стройные, молочно-белые ноги принцессы… Ренат захохотал, показал большой палец и с вызывающей беспечностью начал медленно спускаться по ступенькам крыльца.

— Ренат, ты не прав! — заорал Мишка.

Но тот ничего не услышал из-за шума вращающихся винтов. Лена уже почти докарабкалась до кабины, и Мишка протянул ей руку. Снайпер в ветвях эвкалипта прилежно прицелился.

— Ренат, ты не прав! — снова закричал Курылев.

Снайпер, совершенно не реагируя на эти сигнальные вопли, наверняка звучащие в его наушниках, продолжал держать Рената на мушке. И тогда Мишка, одной рукой втаскивая в кабину Лену, другой нашарил и отстегнул спрятанный на щиколотке под брючиной пистолет…

Услышав выстрел, Ренат посмотрел вверх. Заметив в Мишкиной руке ствол, сержант улыбнулся с каким-то болезненным удовлетворением и вскинул автомат…

— Ренат, не делай этого! — срываясь на хрип, закричала Лена и рванулась к Курылеву, закрывая его собой.

Снайпер в ветвях чуть отшатнулся — сержант Хузин упал навзничь… Мишка приказал пилоту посадить машину, вынес Лену из кабины и положил на землю. Она лежала, крепко прижав руку к левой груди, а из-под пальцев, пульсируя, бил кровавый родничок.

— Ми-ишка… — шептала она.

— Я здесь… Здесь…

— Ми-ишка… Там везде травка и газоны… Ми-ишка… Эдинбург. VCCA. 123 007… Ми-ишка, не исчезай!

— Я здесь…

Подбежал бледный и потный подполковник Юрятин.

— Жива? Курылев кивнул.

— Скорее! Если умрет — все пропало! Где врач?

Вертолет, взвихрив с земли мелкий сор, поднялся в воздух и улетел, унося Лену. Проводив его взглядом, Юрятин повернулся к Мишке, который в это время тупо рассматривал свои руки, перепачканные в подсыхающей Лениной крови.

— Сказала?

— Да…

— Запомнил?

— Как учили…

— Диктуй!

— Эдинбург. VCCA. 123 007…

Юрятин записал в блокнотик и побежал к рации — докладывать в Центр. А Курылев медленно подошел к Ренату: сержант лежал на спине, раскинув руки, во лбу у него чернело пятнышко, как у индусок, а затылка вообще не было, отчего лицо его напоминало гипсовую маску, наподобие тех, что вешают на стену в рисовальном зале… Воротился лиловый от огорчения начальник отдела культуры и физкультуры.

— Ты, Мишель, ничего не перепутал? — спросил он.

— Обижаете, начальник… А в чем дело?

— Значит, пустышку тянули… — промолвил Юрятин, и его подбородок предательски задрожал. — Это ведь счет, с которого брал 62-й… Там ничего не осталось… И от 62-го только ползадницы осталось — не спросишь…

— М-да, фрустрация… — покачал головой Курылев.

Спустившийся с эвкалипта щуплый снайперишко приблизился к мертвому Ренату и, как живописец удачный мазок, с пытливым удовлетворением разглядывал пулевое отверстие…