21. ЛЕНИНГРАДСКИЙ ВОКЗАЛ
– Вставайте! Уже Крюково. Сейчас туалеты закрою! – На пороге купе стояла проводница. – Выспались?
– Со страшной силой!
Когда я вернулся с полотенцем через плечо, Павел Николаевич в свежей белой рубашке повязывал перед дверным зеркалом галстук.
– Никак не научусь. Раньше, знаете, выпускали такие, с готовым узлом на резинке. Очень удобно. Ладно, Толик потом завяжет… Чайку?
– Не хочется. Кажется, мы за разговорами перебрали…
– Хлипкий же писатель пошел. Вы с классиков пример берите! Знаете, как Булгаков пил? А Эдгар По? Страшное дело!
– Толстой не пил.
– Под старость. А в молодости сосал, как помпа… А у вас с похмелья память не отшибает?
– Нет, слава Богу.
– Когда напишете повесть?
– Не знаю. Творчество – дело такое…
– А вот этого не надо! В боковом кармане вашего пиджака аванс и моя визитная карточка. Через два месяца жду звонка. Остальные деньги получите, когда передадите мне рукопись. Сумму назовете сами.
– Мы, кажется, на «ты» переходили?
– Память у вас действительно хорошая. Но я до обеда со всеми на «вы»…
– Хорошо. Но вы мне не все рассказали.
– О чем?
– О том, что случилось потом. Ведь погиб человек… Полиция, расследование… Неужели никто вас ни о чем так и не спросил?
– Спросили, конечно… Но за деньги пишут не только повести, но и протоколы. И не только у нас, но и в Америке. Стива, беднягу, правда, лишили лицензии, но зато он купил новую машину. Грант тоже купил. Еще есть вопросы?
– Нет.
Мы помолчали. За окном тянулись унылые окраинные новостройки. Зашел Толик с сотовым телефоном.
– Пал Николаич, шоферу я позвонил – он уже ждет у перрона.
– Отлично! – сказал тот и кивнул на разбросанные вещи.
Толик стал собирать сумку.
– Будь другом, завяжи галстук! Телохранитель оставил сумку и, как пианист, расправляя пальцы, повернулся к шефу.
– Неплохо, – похвалил Павел Николаевич, осматривая в зеркале узел. – Но у Катьки лучше получалось…
Толик помог ему надеть длиннополое пальто. Неожиданно для себя я решился и спросил:
– Анатолий, извините, не знаю отчества… Правда, что вы развалили Советский Союз?
– А вы разве не разваливали? – отозвался он, глянув на меня исподлобья, взял чемодан и вышел из купе..
За окном уже показались привокзальные пакгаузы.
– Прощайте! – Павел Николаевич протянул мне Руку, мягкую и холодную.
– До свидания. Но только ответьте еще на один вопрос – кассета у вас осталась?
– Какая кассета?
– Та, на которую снимал Грант. Сверху…
Он посмотрел на меня строгими глазами и перед тем, как выйти, сказал почти шепотом:
– Конечно. Она лежит в одном хорошем месте.
– Я догадываюсь… Там, где «гербарий»?
– У вас определенный дедуктивный талант. Вашу повесть я положу рядом. Впотай!
Он улыбнулся – и на его бледных от бессонной ночи щеках появились ямочки…
