Книга: Русские (сборник)
Назад: Предания русского края Роман Ромов
Дальше: До свидания, Солнечный город Алексей Рамас

Змеюрик
Юрий Поляков

Много лет тому назад, ещё при Брежневе, работал в НИИ среднего машиностроения младший научный сотрудник Гелий Меделянский. Как и всякий советский мэнээс, он имел достаточно оплачиваемого трудового досуга, переходящего порой в безделье. Его коллеги тратили свободное рабочее время по-всякому: кто-то проводил межлабораторные коллоквиумы по новой повести братьев Срубацких, запрещённой и поэтому вышедшей лишь в журнале «Юный техник». Надо было найти и предъявить как можно больше явных и скрытых антисоветских намёков в тексте, воспевающем светлое коммунистическое будущее. Другие разучивали под гитару песенки барда Булана Ахашени про виноградные косточки, гусаров, старьевщиков и фонарщиков. Третьи учили китайский, хинди, иврит, эсперанто, даже древнегреческий, зная, что никогда им эти языки не понадобятся, или в крайнем случае овладевали английским, чтобы понять наконец, о чем поют «битлы». Четвёртые придирчиво штопали штормовки и вострили альпенштоки, готовясь к отпускному восхождению на непокорный шеститысячник, ибо лучше гор могут быть только горы. Пятые со служебного телефона выстраивали замысловатые схемы и цепочки обмена квартир. Конечно, кто-то работал и на среднее машиностроение, но не о них наш рассказ.
Забегая вперёд, скажем, что именно из пятых после 91-го вышли олигархи всех видов, родов и размеров. Участники коллоквиумов по Срубацким ломанулись в политику. А полиглоты эмигрировали во все концы света. Прочие маются без работы или до сих пор штопают штормовки, напевая знаменитые строки Булана Ахашени:
Раздавите гадину,
раздавите гадину,
раздавите гадину
в себе!

И только Гелий, выпускник МВТУ им. Баумана, ничего такого не делал. Он просто сидел у кульмана и тихо мечтал стать писателем. Сочинять Меделянский, собственно, ещё не пробовал, так как не было подходящего сюжета, а те, что приходили иногда в голову, оказывались при ближайшем рассмотрении далеко не новыми, уже использованными другими, более расторопными авторами. Зарабатывал он мало и состоял в полной крепостной зависимости от жены-стоматологини, без выходных дней сверлившей блатные зубы казённой бормашиной и вставлявшей левые пломбы из сэкономленных материалов. По её указанию Гелий, не оставляя, конечно, литературных мечтаний, готовил обед, мыл посуду, делал в квартире уборку, мелкий ремонт и даже ходил в магазины за покупками.
И вот однажды в универсаме на Домодедовской улице он стал свидетелем скандала, разразившегося из-за негодных куриных яиц. Возмущённый гражданин пытался вернуть их продавцу, брезгливо предъявляя скрюченный слизистый зародыш, обнаруженный под скорлупой и похожий на большеголовую ящерку. Меделянский только подивился наивности покупателя, который при советской власти всегда был неправ, что, собственно, и привело к свержению коммунистов в результате восстания озверевших потребителей. Подивившись, он занялся любимым делом: стал втихаря из нескольких пакетов полугнилой картошки собирать упаковку высококачественных корнеплодов для внутрисемейного поедания.
Тут надо заметить, что в литературном деле жизненные впечатления, как венерические инфекции, имеют скрытый, латентный период и лишь спустя некоторое время остро проявляют себя, заражая восторгом вдохновения весь творческий организм. Спустя месяц, делая влажную уборку квартиры, Гелий чуть не рухнул со стула, обнаружив в уме почти готовую сказку про маленького динозаврика, появившегося из яйца, отложенного в юрский период, и неведомо как попавшего в коробку с куриными яйцами. Вылупился он прямо в универсаме, страшно напугав продавцов, принявших его за новую разновидность продовольственных грызунов. Вызвали немедленно крысоморов из санэпидемстанции, и участь новорождённой рептилии была предрешена. Но тут на счастье в универсам в поисках мороженого заглянул семиклассник Юра Шмаков, он-то и нашёл окоченевшего динозаврика, спрятавшегося со страха под брикетами пломбира.
Мальчик взял странное существо с собой и отнёс домой. Но мама Лия Павловна, брошенная мужем и обиженная на весь мир, категорически возражала против любой живности в доме. Тогда Юра под большим секретом показал монстрика однокласснице Ленке Зайцевой, и разумная девочка посоветовала отнести зверушку в школу, в живой уголок. Так и сделали. По традиции каждому пришкольному животному давали имя, а поскольку юное пресмыкающееся больше походило на змейку, чем на ящерку (ножки были едва заметны), его назвали Змеюрик, в честь Юры, нашедшего странное существо. Кормили питомца мелким мотылём для аквариумных рыбок, и он стал быстро увеличиваться в размерах: отросли ножки, а на спине появились странные складки, озадачившие не только юных натуралистов, но и молодую учительницу биологии Олимпиаду Владимировну.
Школа, куда попал на жительство Змеюрик, была специальной, с углублённым изучением английского языка, и вскоре к ним по обмену приехали американские сверстники из Калифорнии. Заокеанским детям настолько понравилось в Москве, что руководитель делегации мисс Боймз срочно отправила в ЦРУ шифровку: «Поездка принимает опасный поворот, дети перед сном обсуждают, как хорошо жить в СССР: нет расизма, эксплуатации, безработицы, лживой рекламы, а проезд в метро стоит всего пять копеек. Что делать?»
Однако больше, чем развитой социализм, юных заокеанцев поразил Змеюрик, который вырос к тому времени до размеров игуаны и давно перешёл с рыбьего корма на сосиски и котлеты из школьной столовой. Зарубежные дети с ним охотно фотографировались, а юная американка Саманта Смайл, давно уже целующаяся с одноклассниками, вдруг спросила: «А кто это — мальчик или девочка?» Целомудренных советских детей и незамужнюю Олимпиаду Владимировну половой вопрос поставил в тупик. Учительница, давно и безуспешно листая Брэма, пыталась классифицировать странное холоднокровное крылатое существо, которое стремительно росло в живом уголке. В общем, невозмутимая Саманта и розовая от смущения учительница, тщательно на ощупь обследовав Змеюрика, пришли к выводу: перед ними начинающий самец.
Американские дети вскоре неохотно вернулись домой, на Запад, а Олимпиада Владимировна, отчаявшись классифицировать чешуйчатую тварь, набралась храбрости и позвонила в Палеонтологический музей, сообщив, что в школьном живом уголке обитает существо, удивительно похожее на летающего динозавра. Её, конечно, подняли на смех и повесили трубку. Тем временем директор школы на педсовете заявил: если Змеюрик будет расти теми же темпами, то скоро никаких завтраков и обедов продлённого дня ему не хватит, а дети останутся голодными. Обсудив, приняли тайное решение: в каникулы, когда школа опустеет, отвезти Змеюрика, достигшего размеров хорошего варана, в Палеонтологический музей и сдать его туда на ответственное хранение. Сказано — сделано. Заказали мебельный фургон, упаковали флегматичное пресмыкающееся в ящик из-под пианино и оттранспортировали куда следует. Когда из ящика высунулась змеиная голова с клювом, главный хранитель музея воскликнул:
— Кетцатлькоатль… Я сошёл с ума! — и упал в обморок.
Придя в себя и убедившись, что живой ящер привиделся ему не в похмельном кошмаре (а такой грешок за хранителем водился, так как многие экспонаты сберегались в спирту), он потребовал немедленно по акту передать оживший реликт государству. Учителя-то рады были избавиться от прожорливого чудовища, но с другой стороны, как педагоги они боялись нанести душевную травму детям, привязавшимся к Змеюрику. Однако хранитель успокоил, пообещав в воспитательных целях устроить для ребят торжественную передачу ящера науке.
Вернувшись с каникул и обнаружив пропажу своего любимца, школьники, негодуя, созвали открытое комсомольско-пионерское собрание. На нём выступил главный хранитель и все разложил по полочкам. Во-первых, такой уникальный сюрприз эволюции, как Змеюрик, должен находиться под неусыпным наблюдением специалистов. Во-вторых, нехорошо, не по-товарищески скрывать свое открытие в школьном уголке от других детей, которые смогут увидеть это чудо ископаемой природы только в музее. В третьих, Змеюрик стремительно растёт, и если даже поместить его в спортзал, то негде будет заниматься физкультурой, а музею государство отстроило новое просторное здание с огромным помещением для реконструированных динозавров.
Сначала, конечно, дети возмущались, не хотели расставаться со своим ископаемым другом, но тут Юра Шмаков, нашедший зверя в универсаме, скрепя сердце, встал и сказал, что Змеюрик принадлежит всему советскому народу. Обрадованный главный хранитель объявил, что каждый ученик спецшколы сможет бесплатно ходить в музей в любое время и общаться с динозавриком. Кроме того, к вольеру прикрепят табличку о том, что Змеюрик — это дар учителей и учащихся Н-ской школы советской науке. На том и порешили.
О новом удивительном экспонате, конечно, сразу доложили на самый верх. Там посовещались и распорядились: торжественно открыть доступ любознательных трудящихся к Змеюрику 7 ноября, в день Великой Октябрьской социалистической революции, подчёркивая тем самым, что первое в мире государство рабочих и крестьян не только раньше всех вышло в космос, но первым обнаружило и вырастило живого ископаемого ящера! Уже верстался номер «Правды» с фотографией Змеюрика на первой полосе под шапкой «В гости к динозавру!» и со стихами комсомольского поэта Бездынько:
Здравствуй, здравствуй, хвостатый пращур!
К нам явившийся из Мезозоя.
Дай-ка лапу, товарищ ящер,
Покажи трудовые мозоли!

Однако материал в свет так и не вышел. За несколько дней до праздника Змеюрик бесследно исчез из вольера. Вызванные муровцы определили, что двери вскрыты с помощью специальных средств, причём импортного производства, а сторож усыплён газом, который нередко используют в своих гнусных целях шпионы. Тогда милиционеров сменили вдумчивые дяди в хороших штатских костюмах и массивных очках. Они осматривали место преступления, встречались с детьми, расспрашивали, вникали в каждую мелочь и особенно озаботились тем фактом, что Саманта Смайл не только интересовалась полом Змеюрика, но и фотографировалась с ним в обнимку…
Постепенно картина прояснилась: кетцатлькоатля выкрали американцы и вывезли на Запад в контейнере шведского дипломата, выдворенного на родину как персона нон грата. А папаша слишком рано созревшей Сэми оказался сотрудником ЦРУ — отдела секретных вооружений. Увидев снимок, на котором его дочь обнимает динозавра, он от удивления чуть не подавился кубиком льда из своего неизменного утреннего скотча. Совсем недавно в руки спецслужб США попало яйцо динозавра, найденное спелеологом-любителем в пещере Большого каньона. Там, в глубине, по природному стечению обстоятельств всегда была одинаковая температура, поэтому яйцо идеально сохранилось и, оказавшись в инкубаторе, вскоре вылупило на свет детёныша, оказавшегося самкой кетцатлькоатля — ископаемого летающего ящера с размахом крыльев до 20 метров!
И в воспалённых мозгах поджигателей войны возник план создания нового поколения биологического оружия. Представьте себе: над территорией воображаемого противника проносятся не бомбардировщики, к которым за буйный двадцатый век все давно привыкли, а стаи гигантских драконов, деморализуя и пожирая всё на своем пути! Секретный проект получил название «Когти» и щедрое финансирование конгресса. Однако чтобы приступить к производству нового оружия, надо было добыть самца. Увы, посланные во все концы света экспедиции вернулись ни с чем: яйца-то находили, но окаменевшие и безжизненные. Агрессоры расстроились и стали подумывать о выведении ос, жалящих цианистым калием. Но тут случилось невероятное. Полковник Смайл нашел кетцалькоатля-самца. И где же? На фотокарточке, привезённой его дочерью Самантой из СССР.
Немедленно в Москву под видом учёных-славистов, приехавших на научно-практическую конференцию «Русская поговорка как феномен мировой культуры», прибыли диверсанты и выкрали Змеюрика. Это оказалось совсем несложно, так как Юра Шмаков вступил с Самантой в переписку и оповестил её, что динозавра из живого уголка забрали в Палеонтологический музей, который фактически не охранялся, если не считать старика-вохровца, контуженного ещё в финскую войну. Современный читатель, особенно молодой, привыкший к вооружённой охране даже у дверей общественного туалета, может мне не поверить. Но честное благородное слово, я жил в Советском Союзе и помню, что даже сберкассы никто не сторожил, не говоря уж о школах и детских садах!
Гораздо труднее было вывезти ящера за пределы СССР. Динозавр рос стремительно, достигая уже размеров крупного аллигатора и, усыпив гигантской дозой снотворного, его едва уместили в контейнере, который транспортировали через Мемель под видом дипломатического багажа, досмотру не подлежащего. Затем на подводной лодке Змеюрика переправили в Штаты и спрятали на строго охраняемом ранчо, где уже томилась в огромной клетке его будущая подруга, словно в насмешку названная американцами «Фрида», от английского «Freеdоm». Над Советским Союзом нависла страшная угроза.
…И вот однажды вечером в квартиру, где Юра жил с матерью Лией Павловной, позвонили люди в штатском.
— А в чём дело? — забеспокоилась женщина.
После того как её оставил муж, Юра, лишившись отцовского воспитания, совершил несколько неблаговидных поступков и озаботил сотрудников детской комнаты милиции.
— Ваш сын переписывается с американкой и выдал государственную тайну, — прозвучал суровый и совершенно неожиданный ответ.
Лия Павловна понимающе испугалась (её бывший муж увлекался антисоветчинкой) и побежала собирать Юре смену белья, а также провизию на первое время. Но один из пришедших, пожилой, интеллигентный мужчина в самых массивных очках, к которому остальные уважительно обращались «Юрий Владимирович» или «товарищ председатель», успокоил встревоженную мать:
— Не беспокойтесь! Я просто поговорю с тёзкой. Вы позволите?
— Да, конечно…
Оказавшись в комнате наедине с мальчиком, Юрий Владимирович очень серьёзно спросил:
— Ну-с, молодой человек, рассказывайте, что было у вас с Самантой Смайл?
— Ничего… — залепетал подросток.
— Родину обманывать нельзя! — «Товарищ председатель» грустно посмотрел на школьника сквозь толстые дымчатые стекла.
— Всего один раз…
— Конкретнее!
— Два раза…
— Ещё конкретнее! — поморщился Юрий Владимирович.
— Целовались.
— И всё?
— Нет.
— Что ещё?
— Ещё она просила потрогать её там…
— Там? Это хорошо!
— Правда? — удивился мальчик. — Вы только Ленке Зайцевой ничего не говорите, ладно?
— Не скажу, тёзка, не бойся! А теперь слушай меня внимательно! Готовится ответная поездка учеников вашей школы в Америку. Жить вы будете в семьях. Прямо сейчас, при мне, напиши Саманте о том, что ты не можешь забыть ваши поцелуи и то, что у неё там!
— Я не знаю, как это по-английски, — смутился мальчик.
— Мы подскажем. Напиши, что очень хотел бы пожить в её семье. Понял? Остальные инструкции получишь позднее… — и он вручил Юре обычный транзисторный приёмник «Сокол» в кожаном футляре. — Запомни: прибор должен быть всегда включен и настроен только на вот эту волну, — Юрий Владимирович постучал ухоженным ногтем по красной стрелочке.
— А если сядут батарейки?
— Не сядут. Я умру, ты на пенсию выйдешь, а они все ещё не сядут… — впервые за время разговора улыбнулся «товарищ председатель». — Твой позывной — «Орлёнок». Мы — «Гнездо».
Не стоит рассказывать, как тщательно готовили делегацию школьников, как учили вести политические дискуссии, ходить по трое, не терять сознание при виде немыслимых магазинных витрин. В Америке Юра поселился в доме Бобби Смайла, преуспевающего торговца ортопедической обувью. Его жене Хелен, пышноволосой блондинке с формами куклы Барби и белоснежной, как сантехнический фаянс, улыбкой, русский мальчик сразу понравился. Она кормила его пудингами, приговаривая: «Ешь, бедненький, у вас ведь в России все, кроме членов партии, голодают, не так ли?» Юра, конечно, возражал, с трудом рассказывая по-английски о продовольственной программе, принятой на недавнем съезде КПСС. В свободное от дискуссий время он купался в бассейне, бегал по зелёной лужайке наперегонки с Сэми и томился в гостевой спальне, пятой по счёту, прислушиваясь к молчащему приёмнику «Сокол». На четвертую ночь вдруг аппарат заработал, и тихий голос приказал:
«Орлёнок, Орлёнок, я Гнездо, слушай и запоминай!»
Согласно полученным инструкциям, на следующий день Юра увлёк Саманту в парк, поцеловал её, потрогал там, где она хотела, и поведал страшную тайну о том, что её отец никакой не торговец ортопедической обувью, а полковник ЦРУ, куратор безумного проекта «Когти». Это по его заданию спецгруппа выкрала из Москвы Змеюрика, чтобы наладить промышленный вывод страшных летающих ящеров и уничтожить, в конце концов, человечество, ибо СССР насилия не потерпит и сделает с Нью-Йорком то же самое, что Америка сделала с Хиросимой. Теперь от Саманты зависит судьба цивилизации! Поплакав и несколько раз повторив задумчивое слово «shit», которому в спецшколе Юру не обучили, она, как всякая нормальная американская девочка, охотно согласилась принять участие в спасении мира. Но что надо делать? Об этом Юре во время следующего сеанса связи рассказал приёмник «Сокол».
И вот, когда Бобби Смайл, надев чёрный костюм со строгим галстуком, поцеловал дочь, хлопнул по упругим ягодицам Хелен и сел в свой грузовой «Форд», подростки, незаметно проникнув в кузов, спрятались между коробок с ортопедической обувью фирмы «Гудфут». Спустя три часа мнимый коммивояжер въехал в бронированные ворота строго охраняемого ранчо. Дождавшись, пока Бобби с парнями из ЦРУ напьётся виски и заснёт мёртвым сном военнослужащего алкоголика, отважные школьники под покровом ночи выбрались наружу.
Пугаясь теней и странных звуков, они отправились на поиски Змеюрика. Миновав пальмовую рощу, дети увидели впереди два странных силуэта (один побольше, другой поменьше), издали похожие на снегоуборочные машины или сельскохозяйственные комбайны. Однако приблизившись, подростки поняли: перед ними Фрида и похищенный Змеюрик, который страшно вытянулся за время разлуки и отрастил огромные перепончатые крылья. Динозавр сквозь стальную сетку смотрел на приближавшихся подростков удивленным круглым глазом величиной с сомбреро и угрожающе щелкал зубастыми клювом, большим, словно стремянка. Вдруг, узнав Юру, он вытянул шею, радостно затрубил и захлопал крыльями, отчего пальмы кругом накренились, как при мощном муссоне. Затем Змеюрик повернулся к настороженной Фриде, которая была его раза в полтора крупнее, и защёлкал клювом, объясняя, что в гости к ним пришли друзья — бояться нечего. Самка закивала и с пониманием улыбнулась острыми зубами, похожими на борону.
Вдруг раздались крики, вспыхнули прожекторы — и стало светло, как на стадионе во время вечернего матча. Усиленный мегафоном хриплый мужской голос с типичной американской кашей во рту сурово приказал: «Не двигайтесь! Будем стрелять!» А к ним со всех сторон уже бежали, клацая затворами, вооружённые люди, одетые в форму морских пехотинцев. Дети похолодели от страха, но крепко взялись за руки, готовые выслушать свои права и хранить молчание. Змеюрик, почуяв опасность, заволновался, заметался по застенку и вдруг клювом, точно огромными кровельными ножницами, вскрыл стальную сетку, будто марлю. Оказавшись на свободе, ящер схватил Юру за шиворот и закинул себе на спину. Мальчик еле удержался, одной рукой вцепившись в складки доисторической кожи, а другой прижав к груди приёмник «Сокол». Фрида поступила с испуганной Самантой точно так же. Ещё мгновение — и ящеры, взмахнув крылами, взмыли в воздух: очертания Земли сначала стали похожими на большую географическую карту, которая висит в классе, а потом — на маленькую, вклеенную в учебник. Люди со скорострельными винтовками внизу превратились в муравьев с хвойными иголками в нервных лапках.
И тут заговорил «Сокол»: «Орлёнок, Орлёнок, я — Гнездо. Летите на Кубу, там вас ждут! Если будет погоня, снижайтесь к воде, тогда вас не засекут никакие радары! Удачи!»
Юра осмотрелся и, радуясь, что иногда учил уроки по географии, отыскал на горизонте в лучах восходящего солнца остров, смахивающий на гороховый стручок, плывущий в розовом океане. Мальчик постучал кулаком по спине ящера, тугой, как спортивный мат, и Змеюрик вопросительно оглянулся.
— Куба! — крикнул Юра, указывая на остров.
Кетцалькоатль с пониманием кивнул, точно цирковая лошадь, сжал огромную когтистую лапу в кулак на манер приветствия испанских интербригад и взял курс на Остров свободы.
Сначала летели высоко-высоко, потом, когда сзади показалось звено «Стеллсов», похожих на гигантских электрических скатов, Змеюрик и Фрида промчались в нескольких метрах над волнами так низко, что были отчётливо видны синие кресты на спинах больших медуз и хотелось опустить руку в тёплую воду, как это бывает, когда катаешься на лодке по озеру. Удивительно, но все эти манёвры ящеры совершали самостоятельно, словно понимали смысл происходящего. Размышляя на лету, пытливый подросток пришёл к выводу: вероятно, динозавры, преодолев все необходимые ступени эволюции, достигли того уровня, который условно можно назвать «Рептер Сапиенс», в крайнем случае «Рептер Фабер». Если бы не страшный катаклизм, потрясший планету 65 миллионов лет назад и погубивший цветущую юрскую флору заодно с фауной, вполне возможно, на Земле сегодня царила бы цивилизация мыслящих ящеров…
В этот момент Юра глянул на Саманту, летевшую метрах в двадцати от него, и тут же забыл про свою гипотезу. И было отчего: белокурые девичьи волосы трепетали, отброшенные назад встречным потоком ветра, стройные, загорелые ноги крепко сжимали дышащие бока Фриды, а белая майка, наволгшая морской пылью, откровенно облепила грудь юной американки. Юра с горечью подумал о том, что уж, конечно, он не первый мальчик, который целовал Саманту в губы и трогал там, где ей хотелось. Ему стало вдруг так горько, так обидно, что слёзы отчаяния сорвались с глаз и смешались с солёными океанскими брызгами. Он ещё не знал, что это жестокое чувство, впервые посетившее его душу в миг дивного полёта, называется ревностью.
Приземлились они в аэропорту Гаваны: для ориентации на посадочной полосе из огромных кумачовых полотен выложили серп и молот. Не привыкшие ещё к таким перелетам, могучие ящеры, тормозя, вспахали когтями бетонные полосы. Отважных подростков встречали разноцветные кубинские дети с цветами, а также группа бородачей в военной форме. Самого высокого и бородатого звали Фиделем Кастро. Он тут же взошёл на трибуну и начал говорить речь. Сэми, учившая в школе испанский, тихо переводила Юре, приятно щекоча дыханием ухо. Великий команданте объявил, что теперь, когда на помощь Острову свободы пришли юрские гиганты, уже никто не помешает им строить социализм с кубинским лицом. А Америка, заживо гниющая под маской сытого процветания, обречена на крах и историческое забвение. Говорил он так долго, что измученная перелетом Фрида грохнулась в голодный обморок, чуть не задавив нескольких героев Сьерра-Маэстро. Срочно пригнали грузовик свежих тунцов, и героические динозавры смогли наконец подкрепиться.
Вскоре из СССР прибыл с зерном сухогруз «Василий Чапаев». В опустевшие трюмы определили Змеюрика и Фриду, а также большой запас рыбы и мяса. Под покровом ночи и конвоем подводных лодок судно взяло курс на родину. Саманте и Юре выделили по отдельной каюте, но они каждый вечер встречались на корме, смотрели на чаек, кружащихся над пенным следом, как наши грачи кружат над весенней бороздой, и целовались. Юра хотел снова потрогать Сэми где обычно, но она почему-то не разрешила. Мальчик обиделся, не подозревая, что у женщин, даже ещё совсем маленьких, это называется любовью…
По возвращении в Москву отважный школьник был приглашен в большой гранитный дом, перед которым высится памятник первому чекисту Феликсу Дзержинскому. Юрий Владимирович принял тёзку в своем просторном кабинете, крепко пожал руку, поблагодарил за отлично выполненное задание и вручил ему почётный знак «Герой с детства», предупредив, что показывать награду никому нельзя, даже маме и папе.
— Папа с нами не живёт… — вздохнул подросток.
— Мы с ним поговорим, — кивнул «председатель», ободряюще глядя на мальчика сквозь толстые очки.
Саманта, конечно, не захотела возвращаться в Америку, к своему отцу, готовившему для человечества конец света. Она попросила политического убежища в СССР и поселилась у Юры, поступив в ту же спецшколу — к радости Олимпиады Владимировны и огорчению Ленки Зайцевой. Чтобы девочка, привыкшая к западному комфорту, достигнутому исключительно за счёт ограбления стран третьего мира, не испытывала неудобств и учитывая её заслуги перед советской страной, Шмаковым дали большую квартиру в новом кирпичном доме на Таганке. Узнав об этом, а может, и по какой-то другой причине, беглый муж Лии Павловны вернулся в семью. Юра и Саманта жили теперь каждый в своей комнате, но каждый вечер сходились на широком балконе, чтобы полюбоваться московской красотой.
Змеюрика и Фриду разместили в благодатном Крыму, недалеко от Фороса. Вскоре ящеры дали обильное потомство, которое целыми стаями носилось над ковылями, горами и бухтами под радостные крики земледельцев, животноводов и отдыхающих. Президент Рейган страшно испугался возросшего могущества Советского Союза и затеял новый омерзительный проект под названием «Звёздные войны». Но это уже другая история…

 

Закончив повесть, Меделянский придумал название — «Друзья и враги Змеюрика» и отнёс её в издательство «Детская литература», располагавшееся на площади Дзержинского как раз напротив Большого дома, куда Юрий Владимирович приглашал своего тёзку для вручения награды. Главному редактору не сразу, но понравилась идеологическая острота этого сочинения для юношества, обдумывающего житьё. Некоторые сомнения высказала военная цензура. Ей показалось, что повесть бросает в каком-то смысле тень на военно-промышленный комплекс СССР, вынужденный для обеспечения безопасности страны обращаться за помощью к ископаемым динозаврам. Рукопись отправили в ЦК, где тоже заколебались, но тут внезапно умер Брежнев, и генсеком стал председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов.
В результате книга вышла в свет, получила даже несколько литературных премий, в том числе сам Анатолий Рыбаков вручил Гелию Захаровичу «Бронзовый кортик» за вклад в воспитание бдительности подрастающего поколения. Однако особого успеха среди юных читателей повесть не имела. И вот однажды стоматологическая жена Меделянского лечила зубы режиссёру-мультипликатору Шерстюку и подарила ему на память мужнину книжку, а тот, пока схватывала анестезия, прочитал её одним духом, пришёл в восторг, разругал иллюстрации и решил снять мультфильм о приключениях Змеюрика и его друзей. Он пригласил на картину талантливую художницу по фамилии Арендерук, которую в шутку за её любвеобилие и многобрачие прозвали «Аренда Ног». Она нарисовала такого милого динозаврика, что в него сразу после премьеры первой серии «Детство Змеюрика» влюбилась вся детвора СССР вместе с родителями.
Но тут, к несчастью, началась перестройка, отношения с Америкой опасно потеплели, и в ЦК решили, что выпускать на телеэкран вторую серию — «Юность Змеюрика», рассказывающую о том, как доблестный КГБ сорвал мрачные планы Пентагона, неловко и неполиткорректно. Конечно, это — сказка, но ведь в ней намёк! Запад может обидеться, засомневаться в новом мышлении, придумать какое-нибудь эмбарго, и Горбачеву придется лететь в Лондон — объясняться с Маргарет Тэтчер, возложившей на него столько надежд…
В общем, съёмки остановили.
Нынче пытаются представить советскую экономику эдаким тупым неповоротливым диплодоком, которому можно отъесть хвост, а ящер почувствует это только на следующий день, когда сигнал наконец пробьётся сквозь тридцатиметровое травоядное тело к головке величиной с дыньку. Но коммерческая судьба мультипликационного кетцалькоатля опровергает эти злые домыслы: буквально через полгода после выхода первой серии витрины магазинов заполнили пластмассовые, резиновые и мягкие змеюрики. Его лукавая мордочка появилась на упаковках мороженого, фантиках конфет, тюбиках пасты, детских слюнявчиках и чёрт знает ещё на чём!
Меделянскому, своевременно зарегистрировавшему авторские права на обаятельного динозаврика, стало некогда сочинять книжки, он едва успевал отслеживать, кто, где и как использует его интеллектуальную собственность для извлечения доходов. Надо было собирать факты, вчинять иски, готовить доказательную базу, судиться, требовать возмещения материального и морального ущерба. Поначалу ему помогала жена, бросившая ради такого выгодного дела стоматологию. Подключились многочисленные родственники, друзья и знакомые, они сигнализировали со всех концов бескрайнего Советского Союза о случаях незаконного употребления Змеюрика, а такие факты всё множились: появились велосипеды, санки, надувные матрацы, горшки, майки, кепки — и все с недозволенной символикой. Шли бесконечные суды в разных городах и весях, понадобилось множество юристов…
В конце концов Гелий Захарович не выдержал и ушёл к молодой адвокатессе Доре: она блестяще отсудила ему крупную сумму у Ошского завода безалкогольных напитков, без спросу приспособившего улыбчивую мордочку ящера к этикетке лимонада. Брошенная стоматологиня, конечно, сразу потребовала половину доходов, которые утраченный супруг извлекал из Змеюрика. Доказательная база строилась на том, что доходный образ динозаврика был создан в период совместного ведения хозяйства, каковое следует считать разновидностью соавторства. Однако Меделянский с детства отличался учётливой бережливостью. Его мама Сусанна Вольфовна как-то с гордостью рассказала в передаче «Пока всё дома», что сын, будучи ещё безвинным ребенком, никогда не забывал в детском саду свои игрушки, зато регулярно приносил домой чужие. С годами эта особенность характера выразилась в том, что он тщательно хранил все бумажки, касавшиеся его жизни, будь то квитанция из прачечной, проездной билет, ресторанный счёт или договор. Сберег Меделянский на всякий случай все внутрисемейные записки, в которых жена, занятая зубосверлением, давала ему разные домашние поручения: сходить в магазин, вымыть посуду, приготовить обед, пропылесосить ковры, прибить полочку… Тщательно исследовав представленные сторонами доказательства, суд пришёл к выводу: бывшая супруга не только не способствовала созданию спорного Змеюрика, но и, напротив, всячески отвлекала мужа от творческого процесса различными недостойными делами и заботами, а потому не имеет никаких прав на прибыльного ящера.
С приходом капитализма Меделянский создал целую фирму «Змеюрик Лимитед» и поставил дело на широкую ногу. Однако чем больше свободы накапливалось в обществе, тем меньше оставалось законобоязни. Участились случаи, когда злоумышленники, получив решение суда, рвали в клочки исполнительный лист и наотрез отказывались платить за использование Змеюрика. Приходилось прибегать к помощи выбивальщиков из числа бывших спортсменов с уголовными наклонностями. При фирме «Змеюрик Лимитед» возникла служба безопасности с надёжной группой быстрого реагирования, готовой по первой команде вылететь в любую точку распавшегося Советского Союза и даже в дальнее зарубежье, чтобы взять своё. Как только поднялся железный занавес, опущенный когда-то Черчиллем, советские граждане брызнули во все стороны света, унеся с собой в новые палестины вместе с любимыми книгами, красными дипломами вузов, обидами на Родину-мачеху и знаменитого мультипликационного динозаврика. А некоторые, занявшись на новом месте мелким бизнесом, простодушно использовали облик Змеюрика, скажем, на вывеске своего ресторанчика «Разгуляй». Ведь трудно, согласитесь, увидев улыбчивую советскую рептилию над входом в заведение, не затомиться ностальгической грустью, от которой излечивает лишь графинчик холодной «Столичной» под квашеную капустку и солёные рыжики…
Кстати, с победой демократии и рынка Гелий Захарович ненадолго вернулся к письменному столу, чтобы исправить некоторые досадные эпизоды, включенные в повесть под давлением беспощадной советской цензуры. В новой редакции Юра Шмаков нашел хладнокровного детеныша так же случайно в универсаме и так же принёс в школьный уголок живой природы. Учительница биологии Олимпиада Владимировна, как и в первой редакции, так же не смогла классифицировать ящерообразное существо и обратилась за помощью в Палеонтологический музей. На этом совпадения заканчивались.
Главный хранитель музея, являвшийся, как и добрая половина населения СССР, тайным осведомителем КГБ (вторая половина попросту служила в этой разветвлённой организации на штатных должностях), побежал на Лубянку и стукнул, что обнаружен живой детёныш летающего кетцалькоатля. Срочно доложили Брежневу, тот обрадовался, наградил себя четвертой Звездой Героя Советского Союза и объявил на Политбюро, что теперь у них есть чем ответить на рейгановский проект «Звёздных войн». Секретный проект получил название «Крылья Победы». Кремлёвские старцы встретили план аплодисментами. Понять их можно: научно-техническое состязание с Америкой было к тому времени безнадежно проиграно, и летающие гигантские рептилии оказались крайней надеждой СССР — усталого, одряхлевшего, отставшего от прогресса геополитического монстра. Последние силы Империя Зла надорвала в безнадёжной борьбе с всенародным диссидентством — им из горьковской ссылки, как некогда Ленин из Цюриха, руководил академик Сахаров, вдохновляемый буйной Еленой Боннэр. Каким образом всенародное диссидентство уживалось со столь же массовым стукачеством, автор разъяснять юным читателям не стал.
Итак, Брежнев приказал срочно найти Змеюрику самку, чтобы наладить серийное деторождение летающих ящеров. Огромный инкубатор планировали построить в павлодарских степях. Плечистые мужчины с рублеными лицами, одетые в одинаковые серые плащи и шляпы, перебили в магазинах от Бреста до Владивостока все яйца, даже варёные, но самку так и не обнаружили. Кстати, этот варварский погром окончательно подорвал хрупкое продовольственное прозябание СССР, дефицит продуктов, стремительно нарастая, спровоцировал голодные бунты и драки возле винных магазинов, что в конечном счёте и привело к распаду страны.
Пока шли лихорадочные поиски самки, Змеюрика поместили в секретную биологическую лабораторию КГБ, где по странному стечению обстоятельств работала младшим научным сотрудником мать Юры — Лия Павловна Шмакова. Отец же Юры, её муж Игорь Борисович, был диссидентом, ярым сторонником Сахарова, и семейная жизнь супругов, поженившихся студентами, постепенно превратилась в бесконечные идеологические споры, свидетелем которых стал подрастающий сын. Лия Павловна была, как многие советские интеллигенты, сторонницей странной, если не сказать почвеннической идеи, что любая власть от Бога, что социализм — просто очередная ипостась высшего промысла, и надо честно служить Отечеству, кто бы ни сидел в Кремле.
Игорь Борисович, напротив, полагал необходимым бороться с подлой властью любыми средствами, если надо взывая к поддержке внешних сил. Служа в журнале ЦК КПСС «Вопросы мира и социализма», он на партийные собрания ходил с ксерокопированным Солженицыным за пазухой и нарочно голосовал за самые нелепые решения, нанося тем самым посильный вред Империи Зла. По ночам он слушал «Голос Америки» и принципиально читал «Известия», а не «Правду» — главный орган ненавистной партии. Узнав, что его жена из академического института переходит на денежную должность в секретную военную лабораторию, он окончательно возмутился и ушел из семьи к юной диссидентке — дочке заместителя министра заготовок. Это стало страшным ударом для Лии Павловны, горячо любившей мужа, несмотря на идейные споры, и обернулось ужасной подростковой травмой для Юры, лишившегося мужского пригляда в самом, как говорится, переходном возрасте.
Он был на грани подростковой депрессии, но тут его неожиданно поддержала Саманта Смайл — четырнадцатилетняя американка. Юра сразу выделил эту скромную девочку из группы заокеанских ребят, приехавших по обмену к ним в спецшколу с углубленным изучением английского. Она первой подошла к нему и предложила дружбу. Как все советские подростки, Юра был уже немного испорчен торопливым подъездным петтингом, которому его обучила Ленка Зайцева. На первом же свидании он попытался проникнуть к Саманте под кофточку, но она, глубоко вздохнув и вывернув пронырливую руку болезненным приемом дзюдо, объяснила Юре, что Америка — очень религиозная страна с прочной семейной моралью, и посоветовала ему не торопиться с началом половой жизни, а лучше все силы отдать учёбе.
Кроме того, под большим секретом Саманта поведала, что её отец, герой Вьетнамской войны Роберт Смайл, служит в ЦРУ, где хорошо знают про тщетные попытки КГБ разыскать самку кетцалькоатля, чтобы, получив новое биологическое оружие, закошмарить весь цивилизованный мир и отсрочить неизбежный крах тоталитаризма. Да, такая самка существует, но она находится под покровительством конгресса США и никогда не попадёт в руки коммунистических вождей, особенно в руки кубинского фанатика Фиделя Кастро. Юра, потрясённый услышанным, рассказал обо всём матери, и Лия Павловна, расплакавшись, призналась сыну, что работает как раз в той самой секретной лаборатории, которая занимается репродукцией ископаемых форм жизни и почти вплотную подошла к размножению «змеюриков» с помощью клонирования. А пошла она на это постыдное сотрудничество с режимом лишь для того, чтобы получше кормить растущего сына, ведь в магазинах ничего нет, а сотрудникам лаборатории каждую неделю выдают продовольственный заказ и раз в год талон на посещение закрытой секции универмага для покупки носильных вещей. Однако после ухода мужа Лия Павловна много размышляла, глубоко раскаялась и готова помочь сыну спасти мир от красной чумы и челюстей динозавров.
В общем, она тайно провела Юру и Саманту на строго охраняемый подмосковный полигон. Дальше события разворачивались примерно так же, как и в первой редакции, с той только разницей, что дети улетели вдвоём на Змеюрике в Турцию, а гнались за ними не «Стеллсы», а МиГи. Саманта получала инструкции не из допотопного «Сокола» в кожаном чехле, а из новейшей модели «Сони» размером с пудреницу. Из Турции подростков и динозавра на танкере «Генерал Грант» переправили в Америку, а там радостный Змеюрик встретился со своей суженой Фридой, названной так, потому что Америка — самая свободная страна в мире. Лию Павловну, конечно, отдали под суд и после пыток сослали в Сибирь, но муж, узнав о её героическом поступке, бросил дочку замминистра и поехал, как жены декабристов, в морозную Ялдыму.
Юра, получив американское гражданство, поступил в колледж, где училась Саманта. Героических подростков принял в Белом доме президент Буш и подарил им бессрочный билет в Диснейленд на два лица, намекая, конечно, на то, что дружба со временем может перерасти в прочную семейную любовь. Брежнев, узнав о крахе операции «Крылья Победы», умер от огорчения. Сменивший его Андропов, получив от агентов информацию, что Америка готовит налёт крылатых динозавров на страны Варшавского блока, начал лихорадочно готовиться к отпору и скончался от переутомления. Следующий генсек Черненко, сознавая бессмысленность сопротивления, в отчаянии отравился копчёным лещом. В результате трёх скоропостижных смертей к власти пришел Горбачёв. Он понял, что тягаться с Америкой, вооружённой летающими ящерами, бессмысленно и объявил перестройку, вернув Сахарова с Боннэр из Горького, а Лию Павловну с мужем — из Ялдымы.
Ясное дело, американцы одурачили Советы, пойдя на военную хитрость. Они, будучи гуманистами, даже не собирались использовать динозавров как биологическое оружие. Нет, они поселили Змеюрика и Фриду с потомством в опустевшей индейской резервации (все молодые аборигены разъехались в университеты, а старейшины племени, получая огромные пенсии, пустились путешествовать по свету) и устроили природный заповедник, куда приезжают туристы со всего мира. Кроме того, испражнения ископаемых рептилий оказались уникальным сырьём для косметологов: из него изготавливают удивительный крем, разглаживающий любые, самые глубокие морщины. И теперь в Америке юную студентку невозможно отличить от сестры милосердия времён Первой мировой войны, из-за чего случается множество забавных до пикантности недоразумений. Но это уже другая история…
Назад: Предания русского края Роман Ромов
Дальше: До свидания, Солнечный город Алексей Рамас