4. ВИЗИТ В ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО ИЗРАИЛЯ
В 1976 году контрразведка Израиля арестовала советского разведчика-нелегала «Фрида». Высшей инстанцией нашей страны перед внешней разведкой была поставлена задача — добиться его освобождения.
Вести официальные переговоры с властями Израиля об освобождении «Фрида» наше Министерство иностранных дел не могло, так как дипломатических отношений с Израилем у нас в то время не было. И после детального изучения различных вариантов освобождения разведчика в Центре пришли к выводу, что наиболее перспективным был бы его обмен на какого-либо «солидного» израильтянина. Но в нашем распоряжении такого человека в ту пору не оказалось. Тогда руководство КГБ обратилось за помощью к спецслужбам социалистических стран, и выяснилось, что в тюрьме одной из них отбывает наказание гражданин Израиля, в освобождении которого израильское правительство крайне заинтересовало. И друзья, так тогда мы называли страны социализма, выразили готовность отдать нам этого израильтянина для обмена на нашего разведчика.
Теперь возникла другая проблема: как выйти на израильские власти для переговоров по освобождению «Фрида» в обмен на их гражданина. Использование посредников из числа третьих стран исключалось: слишком деликатным был предмет переговоров. Тогда было принято решение установить неофициальный контакт с руководством спецслужб Израиля. Местом для этого избрали Женеву. Для ведения переговоров в Женеву прибыл ответственный сотрудник Центра «Буров», а установить первичный контакт с представителем израильской разведки было поручено мне.
Как и где встретиться с израильскими разведчиками, мы долго не думали. Решили, что я пойду в представительство Израиля и потребую свидания с представителем Израиля при европейском отделении ООН для беседы «по важному вопросу». Скорее всего, сам посол от встречи с первым секретарем представительства СССР откажется — ранг не соответствует, по поручит встретиться со мной одному из первых секретарей и, скорее всего, это будет резидент израильской разведки или его заместитель.
Назавтра, взяв машину с шофером, я поехал к израильтянам. Их представительство располагалось в небольшой двухэтажной вилле на тихой окраине Женевы, застроенной не очень дорогими частными домами.
Оставив машину на параллельной улице, пошел искать нужный мне дом. Это оказалось проще простого. Вилла представительства Израиля при отделении ООН отличалась от всех других строений высоким забором, оплетенным снаружи и изнутри «спиралью Бруно» — заграждением из колючей проволоки. Массивные железные ворота без калитки. С правой стороны кнопка звонка. Нажимаю и тут же слышу вопрос:
— Кто вы и что вам угодно?
— Я советский дипломат. Мне необходимо встретиться с постоянным представителем Израиля при европейском отделении ООН по важному и неотложному делу.
— Назовите вашу фамилию и суть дела.
— Объясняться на всю улицу не намерен.
— Подождите.
Жду. Две, три, пять минут. Чувствую, что мое появление вызвало в представительстве замешательство. Неудивительно. Дипломатических отношений между СССР и Израилем нет. Наши дипломаты в упор не видят израильских ни в зданиях ООН, ни на приемах в представительствах третьих стран. А тут вдруг, без всякого предупреждения, пришел советский дипломат. А что, если он хочет предложить свои услуги израильской разведке? Это было бы хорошо, а если это провокатор? Всякие мысли были, видно, в умах израильских дипломатов и разведчиков.
Снова давлю на кнопку.
— Вы один?
— Один.
— У вас есть документы, подтверждающие вашу принадлежность к представительству СССР?
— Да.
— Пройдите на крыльцо.
Ворота открылись ровно настолько, чтобы можно было пройти одному не очень упитанному человеку. Пришел на крыльцо. Зажужжала видеокамера. Ее направили на меня.
Стоять на крыльце надоело. Я спустился к скамье, стоявшей чуть в стороне от крыльца. И тут же услышал:
— Вернитесь на крыльцо. — Видеокамера не перемещалась. Видимо, я оказался в «мертвой зоне».
— Мне надоело ждать.
— К вам выходит дипломат.
Дверь приоткрылась, из нее выскользнул молодой, не старше 35 лет человек. Стройный, спортивный. Прекрасный французский язык.
— Я офицер безопасности представительства. Будьте добры, предъявите вашу дипломатическую карточку.
— Пожалуйста. Что же вы так боитесь? Живете как в осажденной крепости.
— У нас слишком много врагов.
— Верю. Но вы ведь сами их и плодите. Сколько же мне еще ждать?
— Наверху, — он показал на второй этаж, — решается вопрос о том, кто вас может принять. — И добавил, что посол в настоящее время отсутствует.
И тут раздалась команда: «Входите!»
Дверь открылась. Маленький тамбур. Два здоровых охранника при пистолетах. Один из них закрыл за мной дверь на засов. Второй стоял у двери, ведущей внутрь помещения. Слева окошко, приблизительно 50x50 сантиметров, с толстым стеклом. За ним еще два охранника. На столах автоматы. Над окошком объявление: «Уважаемые посетители! Мы приносим вам извинения за то, что вынуждены вас обыскать. Это вызвано сложной обстановкой, сложившейся вокруг нашею представительства».
— Выворачивать карманы, или вы сделаете это сами?
— Мы вас не будем обыскивать. Возьмите вашу дипломатическую карту, — сказал офицер безопасности. — Прошу вас пройти на второй этаж.
Заскрежетал засов, открылась дверь, и в сопровождении офицера безопасности и охранника по скрипучей грязной лестнице я поднялся на второй этаж. Тут же меня проводили в кабинет. Охранник остался за дверью.
Мансарда. Низкий потолок. Стены, давно не видевшие ремонта. Стол с приставным столиком. Грязные чашки из-под кофе. Открытое нараспашку окно. Навстречу мне поднялся мужчина лет пятидесяти.
— Я первый секретарь представительства. Занимаюсь политическими вопросами. — Он назвал свою фамилию. Это был резидент израильской разведки в Женеве. Лучшего я не мог и ожидать. С послом или советником говорить было бы сложнее. Этот все поймет с первого слова. Одет он был не по протоколу: серый не первой свежести свитер «под шейку». Небрит. Было впечатление, что его срочно откуда-то вытащили.
— Это, — указал он на молодого, опрятно одетого и подтянутого человека, — первый секретарь Сам (фамилия изменена. — Примеч. авт.). Он занимается экономическими проблемами. Садитесь, мы вас слушаем.
Я сел, но, посмотрев на открытое окно, встал и закрыл его.
— Так будет лучше. В одной из ваших тюрем, господа, отбывает' наказание господин Фризон (фамилия изменена. — Примеч. авт.). Я прошу информировать ваше правительство и соответствующие компетентные службы о том, что советские власти готовы вести переговоры об освобождении Фризона.
Мои собеседники были заинтригованы.
— Кто этот человек? За что, где и когда он был арестован и осужден?
— Господа, я сказал все, что могу сказать первым секретарям, занимающимся политическими и экономическими вопросами. Я прошу вас сообщить эту фамилию компетентным органам в Тель-Авиве и сказать, что мы готовы вести переговоры с представителями соответствующих служб о его освобождении. Уверен, что их реакция последует очень скоро и вы захотите встретиться со мной.
— Хорошо. О нашем разговоре мы направим сообщение в столицу. Как мы сможем вас найти, если в этом возникнет необходимость?
— В представительстве СССР. Вам известно мое имя, у вас сеть справочник дипломатического корпуса.
— Может быть, лучше встретиться на нейтральной территории, в каком-либо кафе?
— Согласен. До свидания!
— До свидания! Вам позвонит господин Сам.
Сам позвонил мне через день и попросил приехать в одно из тихих кафе на набережной Женевского озера.
Через четверть часа я был там. Сам ждал меня. Он был приветлив и предупредителен.
— Мы получили ответ из Тель-Авива. Наши компетентные органы готовы на встречу их представителя с ответственным сотрудником ваших служб. Где и когда, по вашему мнению, можно было бы провести их встречу?
— Нас устраивает Женева. Думаю, что вашему человеку это тоже будет удобно. Что касается времени, то в любой день и час, начиная с субботы. Желательно, чтобы ваш представитель говорил на русском или немецком языках, чтобы обойтись без переводчика.
— Хорошо. Мы об этом сегодня же информируем столицу.
На этом мы и расстались. Разговор этот состоялся в среду, а в пятницу Сам снова позвонил мне и попросил принять его в представительстве.
Положив трубку, я пригласил начальника охраны капитана Николая Ивановича.
— Николай Иванович, сейчас ко мне приедет израильский дипломат.
— Да как же так, Василий Николаевич, мы же с ними не дружим, а вы его принять хотите. Зачем он вам?
— Представляете, Николай Иванович, очень он мне нужен.
— Тогда я его приведу к вам под дулом автомата и один на один его с вами не оставлю.
— Не бойтесь, Николай Иванович, он не опасен. Но покажите ему, что глаз с него, пока он в представительстве, да и около него, не спустите. Деликатно попросите предъявить дипкарту. Внимательно ее изучите, спросите, к кому идет, а потом проводите ко мне.
— Деликатность я проявлю, но только она ведь разная бывает. Пистолет у меня будет на поясе. Пусть видит и знает.
— Хорошо, — ответил я офицеру; на счету заставы, которой он командовал, был не один десяток задержаний нарушителей границы. — А когда я беседу с ним закончу, проводите его до ворот и пожелайте счастливого пути. Пусть знает, что в охране представительства люди вежливые и воспитанные, — сказал я смеясь.
Войдя в кабинет, Сам осмотрелся, видно, сравнивая свой невзрачный кабинет с моим, только что отремонтированным и обставленным хорошей мебелью.
— У вас деликатная, но строгая охрана, — сказал он. — Мне сделали замечание за опоздание. Наша охрана этого бы себе не позволила.
— Может быть, замечания и не сделала бы, но ждать на крыльце под дождем заставила бы, да еще и карманы могла проверить, — ответил я гостю.
Сам промолчал. Устроившись в кресле, он сказал:
— Наш человек, ответственный сотрудник разведки, — он назвал его фамилию и должность, — готов встретиться с вашим представителем в воскресенье в 20.00 в отеле «Берг», в № X.
— Почему в отеле? На мой взгляд, отель не то место, где можно вести серьезные разговоры сотрудникам спецслужб двух стран, между которыми нет дипломатических отношений.
— Мы гарантируем полную безопасность и конспиративность встречи. А то, что между нашими странами нет дипломатических отношений, это печально. От этого обе страны многое теряют. Израиль был бы готов рассмотреть вопрос о возобновлении дипломатических отношений хоть завтра.
Уверенность Сама в том, что безопасность встречи будет обеспечена, говорила о тесном сотрудничестве швейцарских и израильских спецслужб.
— На проведение встречи в отеле «Берг» в 20.00 в воскресенье мы готовы, — ответил я. — Что касается восстановления дипломатических отношений, то, на мой взгляд, инициатива должна исходить от той стороны, по вине которой они были прерваны. И как я должен понимать ваше высказывание но этому вопросу: как зондаж, как личное мнение или вы кем-то уполномочены на это?
— Эго мое личное мнение, — сказал он поспешно, — но оно отражает взгляды наших политических кругов.
— Прекрасно, пусть ваши политики и скажут это открыто и на должном уровне.
То, что Сам заговорил о желании Израиля восстановить дипломатические отношения между нашими странами, нам было понятно: в то время власти Израиля использовали любые контакты и возможности, чтобы довести это до советского правительства, но хотели, видно, чтобы мы первыми заговорили об этом.
На встрече в воскресенье «Буров» изложил собеседнику суть дела и предложил условия обмена советского разведчика на израильского гражданина, отбывающего наказание в одной из социалистических стран. Представитель разведки Израиля, не торгуясь, ответил, что, но его мнению, проблема может быть решена к обоюдному удовольствию, и обещал тотчас же направить информацию в Тель-Авив. Очередная встреча была назначена ими через три дня в ресторане парка «Мон Рено». Там и были выработаны конкретные условия обмена арестованными.
Интересно отмстить, что и ответственный сотрудник израильской разведки завел с «Буровым» разговор о желательности скорейшего восстановления дипломатических отношений между нашими странами. Болес того, он дал «Бурову», на случай необходимости, номера своих служебных телефонов в Тель-Авиве. При этом сказал, что в случае звонка «Бурова» по одному из указанных телефонов он может прибыть для встречи с ним, если она будет назначена не на территории СССР, в любую точку мира в течение полутора суток.
«Буров» улетел в Москву. И скоро мы узнали, что наш разведчик благополучно прибыл в Центр и отправился отдыхать.
А мои знакомые из израильского представительства спешно покинули Женеву. Резидент, возможно, и выслужил положенный ему срок, а вот Сам и офицер безопасности уехали, мне кажется, досрочно. Руководство израильской разведки посчитало, видимо, нецелесообразным держать за границей «засвеченных» сотрудников.
