ВАШЕ СЕРДЦЕ ПОД ПРИЦЕЛОМ…
Военные атташе и офицеры их аппаратов всегда находятся под пристальным вниманием спецслужб страны пребывания. И это вообще-то мировая практика.
В каждой стране свой контрразведывательный режим. Где-то он мягче, где-то более жесткий, а в иных государствах и вовсе враждебный. Зависит это от многих факторов: политической обстановки в стране, традиций, культуры, межгосударственных отношений, уровня профессионального мастерства контрразведчиков.
В службе военных атташе случается всякое. Это только в народном фольклоре бытует мнение, что «с милым рай в шалаше, если милый атташе». Справедливости ради надо сказать, что военные атташе устроены, как правило, неплохо, но от этого их жизнь не становится менее тревожной и опасной.
Не станем возвращаться к сталинским репрессиям конца 30-х годов. Этой проблеме посвящена целая глава нашего повествования. Сложность вся в том, что с окончанием Второй мировой войны опасность оказаться в подвалах Лубянки, потом в лагерях никуда не исчезла. Советские военные атташе вновь оказались под двойным ударом. В стране пребывания этот удар могла нанести контрразведка, а дома — органы НКГБ.
Первым «послевоенным» атташе, попавшим в жернова советских карательных органов, был полковник Николай Заботин.
Родился он в Истринском районе Московской области, в семье крестьянина. Семнадцатилетним юношей оказался в Красной армии. Окончил Московскую артиллерийскую школу, а в 1936 году — специальный факультет Военной академии им. М.В. Фрунзе. И сразу же попал в Разведуправление.
В следующем, 1937 году его направляют военным советником в Монгольскую народную армию. Через три года Николай Иванович возвращается из длительной командировки и продолжает службу в центральном аппарате.
В 1943 году его назначают военным атташе и одновременно резидентом Разведуправления в Канаде. Надо сказать, что резидентура под его руководством работала достаточно активно. Благодаря усилиям Заботила (Гранта) в этой стране была создана разветвленная агентурная сеть.
В то же время полковник допустил немало ошибок и просчетов, о которых мы подробно говорили в главе «Предатели».
Шифровальщик лейтенант Игорь Гузенко бежал и сдался канадской контрразведке. Ущерб, нанесенный предателем, был огромен. Полковника Николая Заботина отозвали в Советский Союз и арестовали. Вместе с ним в тюрьме оказались жена и сын.
«Я считал такое решение несправедливым, — пишет в своей книге «Сквозь годы войн и нищеты» генерал-лейтенант в отставке Михаил Мильштейн. — Не понимал, какими высшими государственными интересами можно объяснить арест ни в чем не повинных жены и сына Заботина».
Мне думается, что ключевыми словами в этой цитате являются слова «ни в чем не повинных». Однако сколько их было таких, десятки тысяч, сотни?.. Кто знает? Военные атташе не являлись исключением.
Вот еще одна загубленная жизнь. Военно-морской атташе и резидент разведки в Турции капитал 1-го ранга Аким Анатольевич Михайлов. История его ареста, расправы (иначе не назовешь) и последующего почти полувекового забвения потрясает.
Его взяли накануне нового, 1946 года. Прямо из-за праздничного стола. Арест и полное молчание год, два, десять, двадцать.
Военный прокурор Вячеслав Звягинцев, изучавший обстоятельства ареста капитана 1-го ранга Акима Михайлова, в книге «Трибунал для флагманов» пишет: «Родные и близкие терялись в догадках о причинах ареста Михайлова. Не раз обращались они в разные инстанции, но завесу секретности поднять не смогли.
Писала жена, Мария Петровна. Писал брат, офицер морской пограничной службы. В том числе и на имя Сталина. Чем они только не мотивировали свои просьбы сообщить о судьбе их мужа и брата. Обосновывали это даже необходимостью самим определиться в отношении к нему. Если враг, шпион — это одно. Если нет — то другое. Но и это не помогло. В ответ — гробовое молчание.
Мария Петровна, изливая душу перед вождем, недоумевала: где бы ни был муж, всегда возвращался из-за кордона с боевым орденом или медалью, и вдруг неожиданный арест?!
"Я прошу вас, дорогой тов. Сталин, — настаивала она, — объясните мне, очевидно, я перестала понимать, что творится вокруг меня".
Тогда, в 1946 году, многие наши сограждане уже давно перестали понимать, что же происходит вокруг них. Но большинство молчало, скованное страхом.
Так и оставались долгие годы все, знавшие Михайлова, в неведении о дальнейшей его судьбе. Реабилитационная волна 50-х годов не коснулась этого дела. Как, впрочем, и в 60-е, и в 70-е».
Далее Вячеслав Звягинцев рассказывает, что уже в середине 80-х главный редактор журнала «Знаменосец» обратился в Главную военную прокуратуру.
Я сам служил в популярном тоща военном журнале «Знаменосец» и, откровенно говоря, горд, что обращение из нашего издания дало толчок для выяснения истины. Действительно, в ту пору редакционная почта была полна письмами от фронтовиков. Среди них были и рассказы моряков, оказавшихся в Турции после того, как в 1942 году им с боями пришлось оставить Севастополь.
Военно-морской атташе капитан 1-го ранга Аким Михайлов сделал все, что было в его силах, для оказания помощи больным и раненым. После выздоровления он организовал их переправку на Родину. Его усилиями советские суда прошли ремонт. Теперь, через много лет после войны, матросы благодарили своего спасителя, хотели, чтобы о нем написал журнал.
Вот главный редактор и решил выяснить, можно ли говорить о Михайлове в печати или, если он был шпионом, предателем, то и не стоило о нем вспоминать. Ответа редакция, к сожалению, не получила ни через год, ни через два. И все-таки в 1991 году наконец состоялась полная реабилитация Михайлова. И это, пожалуй, главное.
Однако в чем же обвиняли военно-морского атташе? Да в том, что он, получив от турецкого агента код с секретными адресами соединений и частей турецкой армии и флота, передал их помощнику военного атташе Франции. А также поделился с ним и еще несколькими атташе — болгарским, английским и греческим, фотографиями кораблей, которые проходили по Босфору. Фото эти делал сам Михайлов и его подчиненные. Так вот следователи считали, как пишет Звягинцев, «что передавая иностранным коллегам фотографии, Михайлов тем самым расшифровал наблюдательный пункт и методы работы нашей разведки».
А то ведь иностранные спецслужбы до 40-х годов XX века и не догадывались, что разведчики в своей работе используют фотосъемку. Однако это сегодня подобные объяснения кажутся чудовищно абсурдными. А тоща Михайлов как мог отбивался от наседающих следователей, доказывал, что обмен информацией с иностранными атташе был взаимным, и запретов из Разведупра по этому поводу он не получал.
Военно-морской атташе отрицал предъявленное ему обвинение по статье 58—1 п. б УК РСФСР (измена Родине).
Допрошенные в ходе следствия начальник Разведупра Главного морского штаба контр-адмирал Румянцев и военный атташе в Турции полковник Ляхтеров не считали, что Михайлов замешан в преступных связях с иностранцами и нанес вред государству.
Главная военная прокуратура не усмотрела в действиях Михайлова измену Родине. Однако всесильный министр госбезопасности СССР В. Абакумов решил по-своему, и никто не посмел ему перечить. Капитан 1-го ранга Аким Михайлов оказался за решеткой. Он умер в заключении.
К счастью, после смерти И. Сталина обстановка изменилась. Жен и детей провинившихся атташе в лагеря не сажали, и подобных диких историй, которая произошла с Акимом Михайловым, не повторялось. Но сердца военных атташе по-прежнему находились под прицелом. Как в прямом, так и в переносном смысле этого слова. Примером тому стала спецоперация, разработанная и проведенная американскими спецслужбами против помощника советского военно-морского атташе в США капитана 2-го ранга Игоря Амосова в 1953–1954 годах.
Игорь Александрович окончил Высшее военно-морское училище им. М.В. Фрунзе, военно-дипломатическую академию. Владел пятью иностранными языками — английским, французским, немецким, испанским, польским.
Воевал на Черном море. Был командиром боевой части тральщика «Искатель», штурманом дивизиона сторожевых кораблей и тральщиков, флагманским штурманом 1-й бригады траления.
В 1953 году Амосова назначили помощником военно-морского атташе в Вашингтон. Вот тут и разыгралась… Хотел написать трагедия, но она, к счастью, была предотвращена усилиями самого Амосова, резидентуры и Центра. Хотя сил, чтобы противостоять действиям контрразведки, офицеры потратили немало.
Вот как об этом вспоминал полковник Александр Никифоров, в ту пору помощник военного атташе в Вашингтоне:
«Помимо повседневной слежки, американцы готовили и проводили специальные операции против сотрудников советских учреждений в США. Одна из таких операций была тщательно разработана против помощника военно-морского атташе Игоря Амосова. Она отличалась изощренной наглостью, подлостью и человеческой низостью.
В поле зрения контрразведки Игорь Александрович попал неслучайно. В его семье сложилась трудная ситуация: жена — беременна, положение ребенка в утробе матери вызывало опасение медиков. Рожать ей предстояло в американском госпитале под присмотром американских врачей.
На этом и решили сыграть спецслужбы США. Они взяли Амосова под постоянное и жесткое наблюдение. Агенты вели себя нагло и бесцеремонно, постоянно искали пути подхода к нему, делали предложения остаться в Америке, склоняли к предательству.
Однажды они заявили Игорю Александровичу: “Выбирайте, либо вы остаетесь в США и будете иметь счастливую семью: здоровую жену и нормального ребенка, либо потеряете все, если откажетесь от нашего предложения”.
На что помощник атташе ответил: "Зря стараетесь, господа, ваши надежды никогда не сбудутся".
Потерпев фиаско, контрразведка готовилась к похищению Амосова или его жены. На подготовку этого преступления были брошены значительные силы спецслужб. Вот лишь один пример. В операции против Амосова 11 апреля 1954 года с 12.40 до 21.00 принимало участие б автомашин контрразведки “Лаки ”, ".Кэмл”, “Чарли", “Док", "Бейкер” и "Эйбл", три стационарных поста “Пат", "Луи" и “Мики". В помощь этой группе привлекались еще три автомобиля с кодовыми псевдонимами “Ред", “Войт”и “Эйс”.
Общее руководство операцией осуществлялось через стационарный пост “Пат ”, старшей автомашиной в группе была “Лаки”.
В операции против Амосова 9 мая 1954 года с 13.00 до 20.00 участвовали уже 9 машин, а также три стационарных поста. Не трудно хотя бы примерно посчитать, сколько контрразведчиков может находиться в этих автомобилях и на постах. И вся эта свора против одного помощника военно-морского атташе».
Справедливости ради надо сказать, что Игорь Александрович в этой борьбе был не один. Амосова и его жену переселили в дом, где проживали несколько семей наших сотрудников. Дом находился в непосредственной близости от служебного здания военного атташе.
Жену Амосова оберегали сотрудники аппарата военного атташе, посольства, врач. Сам Игорь Александрович выходил в город в сопровождении двух-трех офицеров резидентуры.
Важную информацию давал и радиоперехват переговоров сотрудников контрразведки. Эти данные позволяли контролировать ситуации, а порою и опережать агентов.
Сотрудникам советской резидентуры в Вашингтоне удалось успешно противостоять мощным силам контрразведки. Игорь Александрович вернулся на Родину, его жена благополучно родила ребенка.
Капитан 1-го ранга Амосов еще долго служил Отечеству. Он был военным атташе на Кубе, в Алжире, работал в Польше, преподавал в академии. После увольнения в запас трудился в Институте военной истории.
Впрочем, американцы большие мастера на провокации. Тот же помощник военного атташе полковник Александр Никифоров, который боролся за Амосова, сам вскоре оказался в подобной ситуации. Он вместе со своим коллегой убыл в поездку по США. Разумеется, с разрешения властей.
Шел третий год пребывания Никифорова в Америке, и он порядком надоел контрразведке: то наладит отношения с генералом из оперативного управления Пентагона, то познакомился с личным врачом президента Эйзенхауэра. Мало того, что познакомился, но пригласил его к себе на квартиру, в гости. И пусть в Белом доме уже сидел другой президент и врач у него был другой, но активность Никифорова утомила контрразведку.
Так вот, не успел Александр Никифорович выехать за пределы Вашингтона, как его объявили персоной нон грата. Но сделали это коварно, если не сказать больше. Никифорову об этом не сообщили. Решили посмотреть на поведение во время поездки, теперь ведь, лишенного дипломатического статуса, его могли ненароком побить, искалечить, оскорбить, да и убить тоже.
Возможно, прочитав эти строки, кто-нибудь улыбнется, мол, куда хватил автор. Что ж, тогда еще один пример из жизни того же полковника Никифорова.
В 1969 году его срочно направили военным атташе в Ливан. Он сменил убывшего в СССР в связи с болезнью жены полковника Ивана Пупышсва. Однако менять пришлось не только атташе. Пятью выстрелами в упор был расстрелян резидент советской военной разведки полковник Александр Хомяков. Никифоров стал атташе и одновременно возглавил резидентуру.
Хомякову, несмотря на чудовищные ранения, удалось выжить. Ливанские врачи сделали все возможное и невозможное, чтобы спасти советского полковника, а через сутки специальным рейсом он был доставлен в Москву.
Так что сомневаться в опасностях, которые подстерегают наших разведчиков, к сожалению, не приходится.
Разумеется, степень опасности бывает разная. Прибыв в Чехословакию в 1969 году на должность военного атташе Советского Союза, генерал-майор Иван Скрипка наслушался разного: угроз, требований вывести оккупационные войска, оскорблений.
Не успел советский генерал вселиться в свою квартиру в Праге, как каждую ночь не умолкал его телефон. Пражане, конечно же не представляясь, звонили, выдвигали свои требования. Приходилось выслушивать. Хотя слушать подобное Ивану Скрипке было ох как нелегко. Ведь он в самые трудные месяцы словацкого восстания находился в рядах восставших, помогал им, имея за плечами богатый фронтовой опыт, руководил отрядами, приходилось, спасал от гибели. Л теперь поди ж ты, оказался оккупантом.
Но несмотря на все противостояние, сложность положения, никогда не отказывался выехать на завод, фабрику, в школу, университет, в воинские части, чтобы выступить перед народом, высказать свою точку зрения.
Но это, как говорят, цивилизованная Европа, а в Китае в годы культурной революции было совсем иначе. Для КНР мы в ту пору враг номер один. Атташе ты или секретарь посольства, никому дела нет. Вытащат из машины и если уж не побьют, то наорут, заплюют, наговорят гадостей.
Такое случалось с многими дипломатами. С военным атташе полковником в Китае Василием Ивановичем Ивановым тоже. Поехали они как-то на машине в Цзянь Цзинь. Разумеется, получив предварительно разрешение китайского МИДа. На полдороге их машину останавливают, высаживают, и начинается спектакль — разгневанные хунвейбины, как черти из табакерки, беснуются вокруг них. Потом затолкнули всех в машину и отправили назад. Протест в Министерство иностранных дел ничего не дал. Там всегда расписывались в своей беспомощности, мол, гаев народа, что поделаешь.
Хуже пришлось «сменщику» Иванова военному атташе полковнику Винокурову. Разъяренная толпа хунвейбинов избила его прямо в аэропорту.
В 1972 году на Кипре едва не погиб советский военный атташе и резидент военной разведки полковник Виктор Бочкарев. Автоматная очередь прошла над головой атташе, его жены и двоих детей, когда субботним вечером они отдыхали на балконе своей виллы. Стена была изрешечена нулями. Пришлось сменить квартиру.
Это, без сомнения, была месть генерала Гриваса, коварного и хитрого врага президента Кипра архиепископа Макариоса.
Резидентуре Бочкарева удалось предотвратить террористический акт в гостинице «Лидра» на дипломатическом приеме в честь дня Советской армии и Военно-морского флота. Бомба была заложена в столике для посуды официантов. В этот же вечер боевики Гриваса пытались пронести в зал автомат под видом фотоштатива и расстрелять гостей.
Агентура советской военной разведки на Кипре добыла план государственного переворота. Этот план стал известен Макариосу, и террористы не выступили.
Каково же было изумление и испуг работников посольства, когда в детально разработанном документе они нашли и свои фамилии. Гривас подробно расписал, каким пыткам после переворота подвергнутся посол, некоторые сотрудники посольства, а также их семьи. В числе первых в пыточную камеру Гривас собирался отправить и советского военного атташе полковника Виктора Бочкарева.
Однако ничего из этого не вышло. Но так бывает не всегда.
В 1988 году в Пакистане в своей машине был расстрелян и.о. советского военного атташе полковник Федор Гореньков.
Так что воистину, товарищи военные атташе, ваши сердца всегда под прицелом. Берегите себя!
На этом, собственно, и закончена первая часть книги. А во второй части автор предлагает вашему вниманию несколько очерков о замечательных судьбах военных, военно-воздушных и военно-морских атташе. Читайте о них. Помните о них. Они достойны этой памяти.