Часть пятая. КОМПЛЕКС ГЕРОСТРАТА

Послевоенная Вена — охотничье угодие для «охотников за головами» — вербовщиков — всех разведок мира, за исключением Японии и Китая. Желающих открыть рот на чужие секреты было предостаточно: от набирающей силу БНД — западногерманской секретной службы, до английской СИС, американского ЦРУ и наших КГБ и ГРУ. Секретов на европейском рынке тоже хватало, хотя наиболее высоко котировались советские.

Резиденты ЦРУ и западноевропейских спецслужб сообща занимались шпионским промыслом, негласно, но, по-джентльменски проводя разделение труда, — кто-то похищал, а кто-то покупал добытую информацию. Кто-то вербовал, а кто-то проверял кандидатов на вербовку на конкретных заданиях. Бывали, разумеется, накладки, были обделенные и призеры, но серьезных конфликтов в этой тайной когорте единомышленников удавалось избегать всегда.

Несколько по-иному — странное дело! — складывались отношения сотрудников ГРУ (военная разведка) и КГБ (разведка политическая).

Их резидентуры располагались в здании советского посольства в Вене. Помещения, в которых сидели чекисты в описываемый период, еще не были экранированы, то есть защищены от прослушивания и подглядывания, — это когда при необходимости врубается дополнительная охранная система: железные листы между стен начинают вибрировать от пропускаемого через них электрического тока, и никакое вражье ухо не расслышит ни одного, даже самого маленького секрета.

Между упомянутыми советскими спецслужбами не существовало, впрочем, не существует и по сей день, коллегиального взаимодействия. Каждый тянет лямку на своем рабочем месте и только в компании коллег из своей «конторы». Да и по жизни «погоны» — КГБ, и «сапоги» — ГРУ не особенно ладят между собой, предпочитая общаться исключительно по ведомственному признаку.

Стоит добавить, что «чистые» дипломаты, то есть не связанные со спецслужбами, в массе своей стараются вообще держаться подальше от разведчиков — не ровен час, и на них падет подозрение в шпионаже. А кому охота вылететь из страны пребывания досрочно и со скандалом?!

…Военных разведчиков всегда отличала ничем неистребимая выправка, вопиюще диссонирующая с их дипломатическим статусом, стрижки «полубокс», стойкий запах дешевого мужского одеколона «Шипр» и говорок, подхваченный за время службы в таежных гарнизонах Забайкалья или в песках Средней Азии.

«Сапоги» в глубине души считали сотрудников КГБ гражданскими «штафирками», которых надо бы строить и строжить: «Упал, отжался и ать-два!»

В свою очередь «погоны» величали соседей солдафонами, у которых одно на уме: «сапоги надо чистить с вечера, чтобы с утра надевать их на свежую голову».

Восхищение «погонов» вызывала только одна особенность военных разведчиков: гэрэушники могут перепить любого чекиста из политической разведки, ибо им «что водка, что пулемет — все едино, лишь бы с ног валило».

Парни из КГБ — народ компанейский, поднаторевший в столичной жизни.

Гэрэушники — молчуны, смиренно-философски относящиеся к тому, что завтра, после «загранки», начальство может забросить их в самый дальний медвежий угол.

…«Погоны» всегда с чувством превосходства относились к своим военным коллегам, и это их, конечно, раздражало. Превосходство это имело в своем основании более высокий уровень общей культуры и специальной подготовки, потому что сотрудники внешней разведки КГБ всегда набирались из выпускников гражданских, в большинстве своем, престижных столичных вузов, куда не просто попасть из-за высоких конкурсов.

Военные же разведчики, хотя и заканчивают высшие, но все-таки военные учебные заведения, в которые, будем откровенны, стремится не самая способная и хорошо подготовленная часть молодежи.

Но и это еще не все. Прежде чем попасть в Службу внешней разведки, гражданские специалисты проходят жесткий многоступенчатый отбор и всестороннюю проверку, а в Военнодипломатическую академию офицеров направляют из военных округов по разнарядке, и, чтобы поступить туда, совсем не обязательно быть блестящим командиром. Достаточно ладить с начальством или иметь влиятельных покровителей в генеральском корпусе Министерства обороны.

Но все это так — бытовые мелочи. Были (и есть до сих пор!) гораздо более существенные поводы для того, чтобы кагэбэшники и гэрэушники относились друг к другу с предубеждением, поскольку по сей день существует одна деликатная сфера деятельности, являющаяся исключительно прерогативой резидентур КГБ, которая обеспечивает им доминирующее положение в любой советской колонии за рубежом.

Сфера эта — обеспечение безопасности находящихся в стране пребывания учреждений и граждан, в том числе и военных разведчиков.

Эта ответственная, неблагодарная и чрезвычайно конфликтная, по своей сути, сторона деятельности закордонных резиден-тур КГБ всегда была причиной того, что все, кто сам не имел к ней непосредственного отношения, испытывали дискомфорт, а чаще — страх от сознания того, что есть люди, контролирующие каждый сделанный тобой шаг и оценивающие его с точки зрения соответствия интересам Системы. Люди, которые контролируют твое поведение не только с помощью собственных глаз, ушей и аналитических способностей, не только с помощью разветвленной агентурной сети, но — что ужаснее всего — с использованием возможностей контрразведки противника!

Каким могло быть отношение дипломатов и военных разведчиков к сотрудникам КГБ, если последние собирали на них компрометирующий материал и аккуратно накапливали его в своих «досье», от содержания которых зависела и служебная карьера, и семейное благополучие, а, возможно, и жизнь подконтрольного контингента?!

В то же время военная разведка всегда гордилась тем, что стояла в стороне от сыскных дел. Возможно, поэтому ее авторитет у неискушенных советских обывателей до сих пор котируется выше авторитета КГБ…

Каждое утро, ровно к 9 часам, чекисты подтягиваются на работу. Причем, и те, кто «сидит под корягой» — работает под дипломатическим прикрытием, — как и те, кто трудился под «крышей» других организаций. Абсурд? Но так было принято в наших закордонных резидентурах КГБ и ГРУ.

Контрразведка противника всегда знала, кто служивый, а кто «чистый» дипломат. Хотя истории известны случаи, когда заодно с чекистами из страны пребывания выпроваживали и огульно обвиненных в шпионаже чиновников дипломатического ведомства.

Напрашивается вопрос: если противник без труда ориентируется в профессиональной принадлежности сотрудников советской дипломатической миссии, то почему бы не вышвырнуть из страны всех шпионов скопом? На то есть несколько причин.

Во-первых, противника лучше знать в лицо, уже распознав его почерк и повадки, а с новичком, которого пришлют на смену, еще надо разобраться.

Во-вторых, пострадавшая сторона немедленно примет адекватные ответные меры — «око за око, зуб за зуб». И еще неизвестно, кто больше пострадает.

Когда, к примеру, в 1981 году, во время президентства Франсуа Миттерана из Франции были выдворены 48 наших дипломатов, обвиненных в шпионаже, столько же сотрудников французского посольства в Москве покинули СССР. Деятельность французской дипмиссии надолго была парализована: посол остался наедине с личным поваром и шофером! Ну и кто выиграл этот дипломатический демарш?

Резидентура, что ГРУ, что КГБ, на профессиональном арго — «подлодка» — набита специалистами самого разного профиля, причем их число было больше, чем количество всех остальных сотрудников советских учреждений и организаций в стране пребывания, вместе взятых.

Наиболее халявная работа достается тем, кто перелопачивает местные газеты и журналы: почитывай их в свое удовольствие, и лови крупицы информации. Или делай обзоры публикаций, что еще проще. Это — «обработчики», которые звезд с неба, кроме как на погоны, не хватают.

Сложные задачи стоят перед «добытчиками». Их кормят ноги и связи: дипломатические приемы и рауты, презентации, выставки — это их стихия. Кроме того, на них висят «контакты», то есть взаимодействие с уже прикормленными источниками — агентами и осведомителями.

Работу обеих спецслужб возглавляют резиденты, которых на профессиональном жаргоне называют «резаками». Они обладают правом шифрпереписки с Москвой. Причем, резиденты вовсе не обязаны ставить в известность посла о сути передаваемых сообщений — это вопрос только их доброй воли и хороших отношений с главой советской дипломатической мисс™. В тех посольствах, где дружба не задалась, у главы дапкорпуса всегда имеется повод для тревоги: а вдруг оперативтки накопают и передадут в свое ведомство нечто такое, за что МИД врежет так послу — до конца дней своих останешься «невыездным»!

…Представительские расходы в разведке называются оперативными. Без них не обойтись — кто из иностранцев не любит поесть-попить задарма?

Кстати, бюджеты резидентур КГБ и ГРУ просто несопоставимы с мизерными бюджетами посольства или торгпредства. Кроме того, они в любой момент могли быть пополнены новыми крупными ассигнованиями из государственной казны, если в том возникала реальная потребность. Стоило резиденту лишь запросить энную сумму на подкуп какого-либо влиятельного должностного лица или на приобретение важной секретной информации, как необходимые средства безотлагательно оказывались в распоряжении резидентуры.

Деньги всегда выдает резидент, дотошно расспросив оперработника, где и с кем он собирается встретиться, в какую сумму предполагает уложиться и что намерен «принести в клювике».

После проведенной встречи с объектом заинтересованности, сотрудник, ее проведший, составляет служебный отчет и прикладывает чек того заведения, где проходили оперативные посиделки.

…Зарплата наших чекистов всегда приравнивалась к окладам дипломатов. То есть если оперработник числится первым секретарем посольства, то и платят ему согласно его «крыше». За выслугу лет, звание, риск и за другие «накрутки» деньги выплачиваются только на Родине, хотя бойцы невидимого фронта в странах с повышенной разведактивностью испытывают значительно больше неудобств, нежели «чистые» дипломаты.

…Прослушка, просветка и «наружка» всегда осложняли жизнь нашим разведчикам и членам их семей. Удалось оторваться от «хвоста» — сразу же покорежат машину, чтобы не наглел. Или найдут способ по своим каналам «капнуть» прямо резиденту, что его подчиненный, мол, неумеренно «квасит» по выходным, а в рабочее время шляется с женой по магазинам.

Этими «шуточками» всегда грешили «топтуны» из ФБР, самые капризные филеры из всех закордонных спецслужб. За примерами далеко ходить не надо.

Допустим, известно, что в 2–3 часа дня у них должна состояться пересмена. И надо дать им это спокойно сделать, ибо уже за час до передачи «эстафеты» другим бригадам наружного наблюдения они пребывают в расслабленном состоянии, когда нет сил и желания за кем-то гнаться, да и, вообще, напрягаться. Упаси Бог пропасть в этот момент! В лучшем случае, поутру наш разведчик обнаружит разбитые фары у своей машины, в худшем — скрутят крепежный болтик на одном из передних колес, и на скорости в 70–80 км/час ты улетишь в тартарары…

…Только отдельные представители элиты советской разведки за границей предпочитают употреблять виски и прочее иностранное пойло. Да и то чаще всего потому, что «косят» под своих западных коллег.

Рядовой разведчик регулярно пьет за границей виски только ввиду безысходности: спиртные напитки он покупает по дипвыпи-ске, что дешевле, чем в местных магазинах, а водку заказывает по дипкарточке реже и в меньших количествах, чем джин или виски. Приобретенная же в посольской лавке водочка обычно бережно хранится у него дома, дожидаясь визитеров из числа иностранцев или наступления Рождества, когда принято одаривать, а скорее опаивать нужных и полезных знакомых…

…Ни одна разведка в мире, по вполне понятным причинам, никогда не одобряла разводов своих сотрудников. И раньше и сегодня все без исключения чекисты выезжают за границу, только будучи женатыми, хотя жена может и не сопровождать разведчика в краткосрочной командировке. Если планируемое пребывание разведчика за границей превышает шесть месяцев, то присутствие рядом его супруги обязательно. Впрочем, нет правил без исключений, особенно когда речь идет о стажерах…