Глава 18

Все племя Фростов прибыло в одно и то же время, немного после двух, по уважительной причине; их сопровождали инспектор Кремер и Пэрли Стеббинс из уголовной полиции.

Пэрли ехал с Элен и ее матерью в темно-синей машине, которая, я полагаю, принадлежала Элен, а Кремер привез двух мужчин в своем собственном автобусе.

Обед кончился, и я выглядывал из окна, когда они подъехали. Я стоял и наблюдал, как они высадились, а затем пошел в прихожую, чтобы впустить их.

Мне были даны инструкции проводить их прямо в кабинет… Я нервничал, как конгрессмены в день выборов. Я ознакомился с самыми важными моментами в программе Вульфа. Ему стало хорошо и полезно придумывать эти хитрые шарады, поскольку дело касалось его самого, потому что у него не было никаких нервов, и он был слишком самонадеянным, чтобы страдать от каких-нибудь мучительных опасений неудачи. Но я сделан из другого теста, и мне не нравилось то чувство, которое вызывало у меня это дело.

Правда, перед самым обедом Вульф заявил, что нам предстоит рискованная и неприятная задача, но серьезно это не имел в виду, он просто обратил мое внимание на тот факт, что готовится успешно завершить очень запутанное дело.

Я впустил посетителей, помог им в прихожей отделаться от шляп и верхней одежды и провел их в кабинет.

Вульф сидел за своим письменным столом и кивком поздоровался с каждым их них. Я уже расставил стулья, а теперь рассаживал гостей.

Элен – ближе всех к Вульфу, с Кремером с левой стороны и Луэлином вслед за Кремером; дядя Дадли недалеко от меня так, что я мог достать до него и заткнуть ему пасть, если понадобится, а миссис Фрост по другую сторону от Дадли, в большом кожаном кресле, которое обычно стояло около большого глобуса.

Ни один из них не выглядел очень праздничным. Луэлин совсем перекосился, и его лицо имело серый оттенок.

Я полагаю, от нитробензола, к которому он слишком близко находился.

Миссис Фрост совсем не была подавлена, но выглядела бледной в черном платье. Элен в темно-коричневом костюме и в шляпке того же цвета скрутила свои пальцы, как только села, уставилась на Вульфа и сидела в таком положении. Дадли смотрел на всех и извивался, выражая неудовольствие.

Вульф сказал негромко инспектору:

– Ваш человек, мистер Кремер. Может быть, он подождет на кухне.

Кремер проворчал:

– Он надежный. Он никого не укусит.

Вульф покачал головой.

– Нам он не нужен. Кухня будет для него лучше.

Кремер выглядел так, как будто хотел поспорить, но передумал, пожав плечами. Он повернулся.

– Пойдите на кухню, Стеббинс, я крикну вам, если вы мне понадобитесь.

Пэрли бросил на меня кислый взгляд, но повернулся и вышел. Вульф подождал, пока дверь за ним не закрылась, прежде чем заговорить. Он обвел всех сидящих глазами.

– Ну вот, вы здесь. Хотя я понимаю, что вы пришли по приглашению мистера Кремера, тем не менее я благодарю вас за это.

Но мне было желательно, чтобы вы все были здесь, хотя от вас ничего не ожидается.

Дадли Фрост заболтал.

– Мы пришли потому, что нам пришлось прийти… Вы знаете это. Что еще мы могли сделать при таком отношении полиции.

– Мистер Фрост, пожалуйста…

– В этом нет никаких «пожалуйста»!.. Я просто хочу сказать, хорошо, что от нас ничего не ожидают, потому что не получите этого!.. Ввиду смешного отношения полиции мы отказываемся подвергаться какому-либо дальнейшему опросу, если только не будет присутствовать адвокат, И я сказал об этом инспектору Кремеру. И я лично отказываюсь произнести хоть бы одно слово!.. Ни одного слова!

Вульф направил на него укоризненно палец.

– В случае, если вы действительно имеете это в виду, мистер Фрост, я обещаю не принуждать вас; сейчас еще одно хорошее основание не допускать никаких адвокатов. Я говорил: от вас ничего не будем ждать, кроме как послушать объяснение. Вам не будут задавать никаких вопросов. Я предпочитаю сам вести разговор, а я должен сказать многое. Между прочим, Арчи, мне, пожалуй, нужно иметь эту вещь под рукой.

Это был ключ к первому важному моменту. У меня роль была немая. Но у меня была своя доля участия в этом спектакле. Я встал и подошел к сейфу, достал сверток Сола Пензера и положил его на письменный стол перед Вульфом; но оберточная бумага была снята перед завтраком. То, что я положил туда, – это была старая коробка из красной кожи, выцветшая, потертая и поцарапанная, примерно десять дюймов длиной, четыре шириной и два глубиной. С одной стороны были опоры для двух позолоченных петель для крышки, а на другой – маленькая золоченая накладка с отверстием для ключа.

Вульф едва взглянул на нее и отодвинул ее на одну сторону стола. Я снова сел и взял свою записную книжку для стенографии.

В комнате зашевелились, но никаких замечаний не было. Все они смотрели на красную коробку, за исключением Элен Фрост, она не отрывала глаз от Вульфа. Инспектор Кремер выглядел настороженным и задумчивым, с глазами, тоже устремленными на красную коробку.

Вульф заговорил с внезапной резкостью.

– Арчи, мы можем обойтись без твоих заметок. Большая часть слов будет произнесена мной, а я их не забуду… Но – пожалуйста, возьми оружие и держи его в руке. Если это будет необходимо, примени его. Мы не желаем, чтобы кто-нибудь разбрызгивал здесь нитробензол… достаточно. Мистер Фрост, говорю вам, прекратите дергаться. Я напоминаю вам, что женщина и двое мужчин были убиты! Оставайтесь спокойно в вашем кресле!

И Дадли Фрост сник. Частично это могло быть из-за моего автоматического пистолета, который я достал из ящика и теперь держал в руке, лежащей на коленях. Вид заряженного оружия в открытую всегда производит впечатление на любого парня, кто бы он ни был. Я заметил, что Кремер отодвинул свое кресло назад на некоторое расстояние и выглядел даже еще более настороженным, чем раньше, лоб его нахмурился.

Вульф сказал:

– Это, конечно, мелодрама. Все убийства – это мелодрама, потому что настоящая трагедия – это не смерть, но это состояние, которое навлекает ее. Однако, – он откинулся на спинку кресла и устремил свои полузакрытые глаза на нашу клиентку, – я хочу обратиться, мисс Элен Фрост, главным образом к вам. Частично из-за профессионального тщеславия… Я хочу продемонстрировать перед вами, что принять услуги хорошего детектива означает гораздо больше, чем наем кого-либо для того, чтобы заглядывать под доски пола, раскапывать цветочные грядки, пытаясь найти красную коробку.

Он вздохнул.

– Я хочу показать вам, что прежде чем я когда-либо увидел красную коробку или ее содержимое, я уже знал центральные факты этого дела… Я знал, кто убил Мак-Нэра, и почему. Сейчас я поражу вас, но, простите, я ничего не могу здесь поделать.

Он опять вздохнул.

– Я буду краток. Прежде всего, я не буду больше называть вас мисс Фрост, но мисс Мак-Нэр. Ваше имя Гленна Мак-Нэр, и вы родились 2 апреля 1915 года…

Мне было достаточно бросить взгляд уголком глаза, чтобы видеть Элен Фрост, сидящую неподвижно, и Луэлина, встающего из кресла, и Дадли, сидящего с раскрытым от изумления ртом, но мой главный интерес был вызван миссис Каллидой Фрост. Она выглядела бледнее, чем когда она вошла, но не моргнула и глазом. Конечно, появление красной коробки приготовило ее к этому. Но она сказала, прервав пару восклицаний со стороны мужчин, холодно и резко:

– Мистер Вульф… Я думаю, что мой деверь прав. Такого рода вздор делает необходимым участие в деле адвокатов.

Вульф ответил не менее резким тоном:

– А я думаю, нет, миссис Фрост. А если даже и так, то еще будет достаточно времени для них… В данный момент будьте добры оставаться в этом кресле, пока этот «вздор» не будет окончен.

Элен Фрост сказала ничего не выражающим ровным голосом:

– Но тогда дядя Бойд был моим отцом… Все это время… Как… Скажите мне, как?

Лу Фрост встал со своего кресла, положил ей на плечо руку и смотрел с изумлением на свою тетку Келли.

Дадли издал какие-то звуки.

Вульф сказал:

– Пожалуйста, сядьте, мистер Фрост… Да, мисс Мак-Нэр, он был вашим отцом все это время… Миссис Фрост думает, что я не узнал этого, прежде чем была найдена красная коробка, но она не права.

В первый раз я определенно убедился в этом во вторник утром, когда вы сообщили мне, что в случае вашей смерти раньше достижения двадцати одного года, все состояние Эдвина Фроста перейдет к его брату и племяннику. Когда я обдумал это в связи с другими важными моментами, которые стали очевидными, картина стала полной. Но, конечно, первым, почему эта возможность пришла ко мне на ум, было непонятное желание мистера Мак-Нэра, чтобы вы носили бриллианты. Каким особым качеством обладали бриллианты для вас – раз вы по-видимому не очень-то любили их? Но это могло быть так, что бриллиант – это камень для родившихся в апреле? Я отметил эту возможность.

Луэлин пробормотал:

– Милосердный Боже… я сказал… я сообщил Мак-Нэру однажды…

– Пожалуйста, мистер Фрост. Еще один небольшой момент: мистер Мак-Нэр сообщил мне в среду вечером, что его жена умерла, но его дочь, он сказал, что он потерял ее…

Губы мисс Гленны Мак-Нэр двигались. Она бормотала:

– Но как? Как? Как он потерял меня?

– Да, мисс Мак-Нэр… Терпение. Были различные другие небольшие моменты, вещи, которые вы рассказывали о вашем отце и о себе самой, мне нет необходимости повторять их вам… Ваш сон об апельсине, например?.. Сон подсознательной памяти?.. Должно быть, это так, я надеюсь, сказал вам достаточно, чтобы показать вам, что мне не нужна была красная коробка, чтобы указать мне, кто вы есть и кто убил мистера Мак-Нэра и мистера Геберта, и почему… Во всяком случае, я не буду больше тешить мое тщеславие за ваш счет. Вы хотите знать – как. Это очень просто. Я дам вам основные факты… Мистер Фрост! Сядьте!

Я не знаю, рассматривал ли Вульф мой пистолет в основном как декорацию или нет, но я так не рассматривал.

Миссис Каллида Фрост встала, а при ней была достаточно большая черная сумочка, которую она сжимала…

Я допускаю, что маловероятно, что она притащила в кабинет Вульфа пульверизатор, заряженный нитробензолом, чтобы его нашли, если бы стали ее обыскивать. Но это не такая вещь, чтобы ею рисковать… Я подумал, что мне лучше вмешаться ради лучшего понимания. Я так и поступил.

– Мне следует сказать вам, миссис Фрост, если вам не нравится, когда на вас направлено оружие, то дайте мне вашу сумочку или поставьте ее на пол.

Она не обратила на меня внимания, глядя на Вульфа. Она сказала со спокойным негодованием:

– Меня нельзя заставить слушать всю эту чепуху…

Я увидел небольшую вспышку в глубине ее глаз от внутреннего огня.

– Я ухожу. Пойдемте, Элен?

Она двинулась к двери. Я двинулся вслед за ней. Кремер был уже на ногах и опередил ее раньше меня. Он загородил ей дорогу, но не трогал ее.

– Подождите, миссис Фрост… Только минуту. – Он посмотрел на Вульфа. – Что у вас? Я не действую вслепую?

– У меня достаточно, мистер Кремер, – голос Вульфа был резок, – я не дурак. Возьмите эту сумочку у нее и задержите ее здесь в комнате, или вы будете вечно жалеть об этом.

Кремер больше ни полсекунды не колебался. Это единственное, что мне всегда нравилось в нем. Он всегда действовал решительно. Он положил руку на ее плечо. Она отступила от него назад и стояла неподвижно. Он резко сказал:

– Дайте мне сумочку и сядьте. Это уж не такое большое лишение. У вас будут все возможности для воздаяния по заслугам, в которых вы нуждаетесь.

Он протянул руку и взял сумочку. Я заметил, что в этот момент она не обратилась к своим родственникам мужчинам. Я не мог себе представить, чтобы она, по своему характеру, очень любила обращаться за помощью. Она и не дрожала к тому же. Она смотрела в глаза Кремеру прямо и жестко.

– Вы задерживаете меня здесь силой? Не так ли?

– Ну… – Кремер пожал плечами. – Думаем, что вы останетесь на некоторое время. Просто до тех пор, пока мы кончим.

Она вернулась и села. Гленна Мак-Нэр окинула ее одним быстрым взглядом, а затем снова посмотрела на Вульфа. Мужчины не смотрели на нее.

Вульф сказал с раздражением:

– Эти перерывы никому не помогут… И конечно, не помогут и вам, миссис Фрост.

Он посмотрел на нашу клиентку.

– Вы хотите знать, как все было. В 1915 году миссис Фрост поехала со своим ребенком – дочерью Элен, которая тогда была в возрасте одного года, на восточное побережье Испании… Там, год спустя, ее дочь умерла. По условию завещания ее умершего мужа, смерть Элен означала, что все состояние переходит к Дадли и Луэлину Фрост. Миссис Фрост это не понравилось, и она составила план… Было военное время, и смятение во всей Европе дало возможность выполнить его… Ее старый друг Бойден Мак-Нэр имел младенца – дочь почти такого же возраста, разница только лишь на один месяц, а его жена умерла, и он без гроша, без всяких средств к существованию очень бедствовал… Миссис Фрост купила у него дочь, объяснив, что во всяком случае ребенок будет таким образом хорошо обеспечен… Сейчас проводится расследование в Картахене относительно манипуляции с записями о смертных случаях в – 1917 году…

Вульф сделал паузу и продолжал.

– Замысел был, конечно, таков, чтобы распространить сообщение о том, что Гленна Мак-Нэр умерла, а Элен Фрост жива. Потом миссис Фрост немедленно увезла вас, как Элен Фрост, в Египет, где не было риска, что вас увидит какой-нибудь путешественник, который видел вас в Париже… Но когда война кончилась, даже Египет был опасен, и она поехала дальше на Дальний Восток. Только лишь когда вам было девять лет, она рискнула появиться с вами в этой части света, и даже тогда она избегала Францию. Вы приехали на этот континент с Запада.

Вульф задвигался в кресле и перевел глаза на новый объект.

– Я думаю, будет более вежливым, миссис Фрост, с этого момента и впредь обращаться к вам.

Он повернулся к ней.

– Я собираюсь говорить о двух неизбежных трудностях, возникших при проведении вашего плана. Одна появилась с самого начала – это был ваш молодой друг Перрен Геберт. Он знал об этом, потому что был там, где вы, и вам пришлось платить за его молчание. Вы даже взяли его с собой в Египет, что было мудрой предосторожностью, даже если вам и не нравилось постоянно видеть его. Пока вы ему платили, он не представлял серьезной опасности, потому что он был человеком, который знал, как держать язык за зубами… Затем на ваше небо нашло облачко, около десяти лет тому назад, когда Бойден Мак-Нэр, который достиг успеха в Лондоне и вновь обрел самоуважение в Лондоне, приехал затем в Нью-Йорк. Он хотел быть рядом со своей дочерью, которую потерял, и я не сомневаюсь, что он очень вам досаждал, В основном он придерживался сделки, которую заключил в 1917 году, потому что был весьма щепетильным человеком, но он делал досадные маленькие выпады против вас… Он настаивал на своем праве стать хорошим другом своей дочери. Я полагаю, что приблизительно в это время вы приобрели, вероятно, во время путешествия в Европу, некоторые химикалии, которые, как вы начали бояться, могли бы в один прекрасный день понадобиться.

Вульф укоризненно покачал ей пальцем. Она сидела прямо и неподвижно. Ее глаза были бесстрашно устремлены на него, губы ее гордого рта были сжаты, может быть, немного крепче, чем обычно.

Вульф продолжал:

– И в самом деле, эта необходимость возникла. Это была двойная необходимость. Мистер Геберт задумал жениться на наследнице прежде, чем она достигнет зрелости, и настаивал, чтобы вы помогали ему своим влиянием и авторитетом… А что еще хуже, щепетильность мистера Мак-Нэра начала меняться. Он не сообщил мне точный характер его требований, но я думаю, что могу угадать их.

Он снова посмотрел на миссис Фрост.

– Он хотел купить свою дочь назад снова… Не так ли? Он добился даже большего успеха в Нью-Йорке, чем в Лондоне, и поэтому имел много денег. Верно, он все еще был связан соглашением, которое заключил с вами в 1917 году, но я подозреваю, он сумел убедить себя, что существует более высокое обязательство, как перед своими собственными родительскими чувствами, так и перед самой Гленной… Без сомнения, он был возмущен дерзким стремлением мистера Геберта жениться на Гленне и вашим кажущимся одобрением. Вы, конечно, восстали против этого, я могу представить себе это… После всей вашей изобретательности, и бдительности, и преданности, и двадцати лет, в течение которых вы распоряжались значительным доходом… Вы оказались перед мистером Гебертом, настаивающим на своей женитьбе на ней, и перед мистером Мак-Нэром, требующим ее как свою дочь…

Вульф вздохнул, потом снова продолжил:

– Оба угрожали вам ежедневно разоблачением; удивительно еще, что вы нашли время для обдуманного коварства, которое употребили; легко видеть, почему вы решили начать с мистера Мак-Нэра. Если бы вы убили Геберта, Мак-Нэр узнал бы истину об этом, независимо от всяких ваших мер предосторожности, и сразу бы стал действовать…

Итак, вашим первым усилием были отравленные конфеты для мистера Мак-Нэра, ядом в иорданском миндале, которые, как вам было известно, он любил… Он случайно избежал его: яд убил невинную молодую женщину вместо него. Он знал, конечно, что это значило…

Здесь я позволю себе еще одну догадку. Она такова, что мистер Мак-Нэр, будучи сентиментальным человеком, решил потребовать обратно свою дочь в ее настоящий двадцать первый день рождения, то есть второго апреля. Но зная вашу изобретательность и боясь, что вы могли бы как-нибудь добраться до него раньше этого числа, он сделал некоторые распоряжения в своем завещании и в интервью со мной… Последнее, увы, не было закончено: вмешалась ваша вторая попытка, фальшивые таблетки аспирина… И как раз вовремя! Как раз, когда он был на грани… Мисс Мак-Нэр! Прошу вас…

Гленна Мак-Нэр не обратила на него внимания. Я думаю, что она и не слышала его. Она была на ногах, отвернувшись от него, лицом к женщине с прямой спиной и гордым ртом, которую в течение стольких лет называла матерью. Она сделала три быстрых шага по направлению к ней.

Кремер тоже встал, и Луэлин Фрост был там, взяв ее за руку. Судорожным движением она стряхнула его руку, не глядя на него, она пристально смотрела на миссис Каллиду Фрост. Небольшая дрожь пробежала по ней, затем она стала спокойней и сказала приглушенным голосом:

– Вы… вы…

Сильная дрожь вновь охватила ее, и она остановилась, собираясь с силами.

Луэлин зашипел на Вульфа:

– Для нее достаточно… милосердный Боже! Вы не должны были пускать ее сюда… Я отвезу ее домой.

Вульф ответил резко:

– У нее теперь нет дома… Никакого дома по эту сторону от Шотландии… Мисс Мак-Нэр, прошу вас, сядьте. Вы и я, мы делаем работу. Не так ли? Давайте закончим ее… Давайте закончим ее справедливо, ради вашего отца! Давайте.

Она вздрогнула еще раз, снова стряхнула руку Луэлина Фроста, затем повернулась, дошла до своего кресла и села. Она посмотрела на Вульфа.

– Хорошо, но я не хочу, чтобы кто-нибудь прикасался ко мне, но это все кончилось, не так ли?

Вульф покачал головой.

– Не совсем. Мы пойдем до конца.

Он выпрямил палец, чтобы нацелить его на миссис Каллиду Фрост.

– Вам, мадам, придется еще кое-что услышать. Отделавшись от Мак-Нэра, вы, может быть, думали, что сможете остановиться на этом? Но это был плохой расчет. Недостойный вас, ибо естественно, мистер Геберт знал, что случилось, и начал сразу же оказывать давление на вас. Я думаю, он был даже безрассуден в этом отношении, и сообщил мистеру Гудвину, что вы убили мистера Мак-Нэра. Он предполагал, так я думаю, что мистер Гудвин не знает французского языка, и не догадывается, что означает по латыни «Каллида»! Без сомнения, мистер Геберт просто хотел напугать вас, мадам, и он действительно испугал вас, но так успешно, что вы убили его на следующий же день… Я еще не поздравил вас с техникой исполнения этих усилий, но я уверяю вас…

– Пожалуйста! – это сказала миссис Каллида Фрост.

Мы все посмотрели на нее. Вид у нее был решительный, глаза устремлены на Ниро Вульфа, и казалось, что она совсем не собиралась дрожать.

– Нужно ли мне слушать вас… нужно ли мне все слушать это…

Ее голова повернулась, чтобы взглянуть на Кремера.

– Вы, мистер Кремер, инспектор полиции. Вы понимаете, что этот человек говорит мне? Ответственны ли вы за это?

Кремер ответил тяжелым официальным тоном:

– Похоже на то, что вы можете быть обвинены… Откровенно говоря, вы останетесь прямо здесь, до тех пор, пока у меня не будет возможности посмотреть некоторые улики. Я могу сказать вам, формально, не говорите ничего, что вы не хотите – того, что вы не хотите, чтобы было использовано против вас.

– Я не собираюсь ничего говорить…

Она остановилась, и я видел, как ее зубы прикусили нижнюю губу. Но голос ее все еще был нормальным, когда она продолжала.

– Ничего и нельзя сказать на такую басню, фактически я…

Она снова остановилась, а ее голова повернулась к Вульфу.

– Если есть такое доказательство для такой истории о моей дочери, то оно подложное. Разве я не имею права видеть его?

У Вульфа вместо глаз были щелочки. Он тихо сказал:

– Вы говорили об адвокате. Я полагаю, у адвоката имеется законный метод для такой просьбы. Я не вижу причины для такой отсрочки… – Он положил руку на красную коробку. – Я не вижу причины, почему…

Кремер снова оказался на ногах у стола Вульфа. Он действовал живо и по-деловому.

– Это длилось достаточно долго. Мне нужна эта коробка». Я посмотрю на нее сам.

Именно Кремера я боялся в этот миг Может быть, если бы я оставил Вульфа одного, он мог бы и справиться с ним, но мои нервы были напряжены до крайности, и я знал, если уж инспектор наложит свои лапы на эту коробку, то все пойдет вверх дном. И я, черт возьми, знал очень хорошо, что он не сможет отобрать ее у меня. Я прыгнул и схватил ее. Я вытолкал ее из-под руки Кремера и зажал ее пальцами.

Кремер зарычал и воззрился на меня с негодованием. Я ответил ему таким же взглядом, но я не рычал.

Вульф сказал громко и резко:

– Эта коробка – моя собственность… Я отвечаю за нее и буду отвечать до тех пор, пока она законно не будет взята у меня… Но я не вижу причины, почему бы миссис Каллиде Фрост не взглянуть на нее, чтобы избежать задержки… Я столько же рискую, как и вы, мистер Кремер… Вручи ее ей, Арчи. Она не заперта на ключ.

Я подошел к миссис Фрост и положил коробку в ее протянутую руку в черной перчатке. Я не сел снова, потому что Кремер не сел; и я оставался на пять футов ближе к миссис Фрост, чем был он.

Все смотрели на нее, даже Гленна Мак-Нэр. Миссис Фрост положила коробку на колени замочной скважиной в свою сторону, и приоткрыла крышку… Никто не мог заглянуть в коробку, кроме нее; она действовала осторожно, и я не мог заметить никакого признака дрожи в ее пальцах или где-нибудь еще. Она посмотрела в коробку, сунула в нее руку, но ничего из нее не вынула. Она оставила руку внутри, причем крышка лежала на руке, и посмотрела пристально на Вульфа. И я увидел, что ее зубы снова впились в нижнюю губу.

Вульф сказал, наклоняясь к ней:

– Не подозревайте никакой шутки, миссис Каллида Фрост. В содержимом этой коробки нет никакого подлога; оно подлинное… Я знаю, и вы знаете, что все, что я сказал здесь сегодня, является истиной… Во всяком случае, вы потеряли всякую возможность получить состояние Фроста; это определенно. Определенно также, что обман, который вы практиковали в течение девятнадцати лет, может быть доказан с помощью сестры Мак-Нэра и сведений из Картахены. И будет предан гласности… Конечно, деньги уйдут вашему племяннику и деверю; будете ли вы осуждены за три убийства, которые вы совершили, откровенно говоря, я не могу быть уверенным… Без сомнения, будет жесткая борьба в суде. Будут показания против вас, но не абсолютно убедительные, и конечно, вы крайне привлекательная женщина, едва достигшая средних лет.

У вас будет полная возможность жалобно улыбаться судье и присяжным, рыдая в соответствующих интервалах для возбуждения их сочувствия; без сомнения, вы будете знать, как отшлифовать эту роль… Ах, Арчи!..

Она совершила это быстро, как молния. Ее левая рука держала крышку коробки приоткрытой, а ее правая рука, внутри, слегка двигалась. Не вертелась там, а просто слегка двигалась.

Я сомневаюсь, заметил ли это кто-либо кроме меня.

Я никогда не забуду, как она сумела справиться со своим лицом. Ее зубы продолжали прикусывать нижнюю губу. Но помимо этого не было никакого признака той отчаянной и роковой вещи, которую она делала. Затем она молниеносно вытащила из коробки руку с пузырьком и поднесла его ко рту, а ее голова запрокинулась так сильно, что я мог видеть ее белое горло, когда она глотала.

Кремер прыгнул к ней, а я не двинулся, чтобы задержать его, потому что знал: в том, что она проглотила, можно было не сомневаться. Когда он прыгнул, он издал вопль:

– Стеббинс! Стеббинс!

Я передаю это как доказательство, что Кремер имел право быть инспектором, потому что он был прирожденным администратором.

Как я понимаю, прирожденный администратор – это субъект, который, когда случается что-либо трудное или неожиданное, вопит, призывая кого-нибудь прийти и помочь ему.