Глава XV
Разведчица, жена резидента
Даже близкие родственники и друзья Зинаиды Николаевны Батраевой не предполагали, что эта общительная, гостеприимная супруга советского дипломата, казалось бы, привязанная только к мужу и детям домохозяйка, являлась кадровым сотрудником внешней разведки и в ходе поездок за рубеж выполняла ответственные задания особой государственной важности: встречалась с агентурой, добывала ценную информацию, участвовала в острых оперативных мероприятиях.
Порой во все секреты разведчицы не был посвящен даже муж, также сотрудник советской внешней разведки. В случае провала в оперативной работе каждый из супругов должен был знать только то, что ему необходимо.
Вместе с мужем, Борисом Батраевым, который в ряде стран был ее непосредственным начальником — резидентом КГБ, она провела в шести (!) долгосрочных загранкомандировках ровно четверть века.
Зинаида родилась 4 октября 1922 года в селе Дурыкино Солнечногорского района Московской области в крестьянской семье.
Позже ее отец освоил профессию печатника и стал работать в Москве, в типографии НКВД.
Вспоминая свое детство, Зинаида Николаевна рассказывала:
«Село наше находилось на 47-м километре от Москвы по теперешнему Ленинградскому шоссе. Во время войны немцы его сожгли, не уцелел ни один дом, в том числе и церковь, что была при кладбище, на котором похоронены все мои родственники.
Мы жили в этом селе до 1929 года, когда мой отец, работавший к тому времени уже в московской типографии имени Воровского, получил две маленьких комнатки в коммунальной квартире и перевез нас в Москву. Через год я пошла в школу № 266, которая была только что построена на Большой Переяславской улице, недалеко от нашего дома.
В 1933 году отец умер. Нас у мамы осталось трое, три девочки. Все в школьном возрасте: первый, третий и пятый класс. Наступила тяжелая пора, ужасная бедность. Сотрудники типографии помогли маме устроиться к ним на работу, Сначала она была уборщицей, а потом — мазильщицей печатного цеха. Одновременно она ходила на курсы ликбеза, окончила 4 класса, причем училась очень хорошо.
Летом типография направляла нас в пионерский лагерь НКВД на две смены. Это было большое подспорье для семьи в материальном отношении. В лагере нас очень хорошо кормили. Дома же мы никогда не видели ни мяса, ни сливочного масла. Пища была самая простая. Чтобы мы не голодали, мама по выходным стирала соседям белье.
Учеба в школе давалась мне очень легко. У меня была природная грамотность и способности к изучению иностранных языков. В школе нас обучали немецкому языку.
В нашей школе был прекрасный спортивный зал. При школе располагалась районная детская спортивная школа. В ней я стала заниматься спортивной гимнастикой. Принимала участие в районных, городских и даже во всесоюзных соревнованиях по гимнастике».
Девушка мечтала о карьере инженера и после окончания средней школы поступила в Московский институт инженеров транспорта. Однако учиться ей долго не пришлось: спустя год она была вынуждена уйти из института, так как в то время была введена плата за обучение в старших классах средней школы и в высших учебных заведениях, а средств на учебу в семье не хватало.
Зинаида решила идти работать. По рекомендации друзей отца ее приняли на работу в архивное подразделение НКВД. До начала войны она трудилась старшим регистратором на картотеке. В начале Великой Отечественной войны часть подразделений НКВД, в том числе и его архив, были эвакуированы в Свердловск. Зинаида оказалась на Урале. И сразу же ее направили на учебу в Свердловскую межкраевую школу НКВД, готовившую сотрудников для контрразведки и разведки. Следует отметить, что это был первый «женский» набор оперативных работников.
Из воспоминаний Зинаиды Николаевны:
«В межкраевой школе мы не только учились, но и несколько дней в неделю после учебы ходили на работу на военный завод: до трех часов ночи укладывали патроны в коробки и изымали бракованные. По праздникам охраняли различные важные объекты с целью недопущения проникновения на их территорию посторонних лиц».
В ноябре 1942 года Зинаида на «отлично» окончила межкраевую школу и была направлена в Москву в распоряжение управления кадров НКВД. Кадры, в свою очередь, учитывая хорошее знание девушкой немецкого языка, решили отправить ее на фронт, в город Калач в распоряжение местного подразделения СМЕРШ.
Рассказывает Зинаида Николаевна:
«По окончании Свердловской межкраевой школы НКВД я была откомандирована в распоряжение Центра, который, по моей просьбе, должен был меня направить на Украинский фронт, в город Калач.
Но, приехав из Свердловска в Москву, я застала свою семью в тяжелейшем положении: мать лежала в больнице, а старшая сестра, у которой было двое маленьких детей полутора и трех с половиной лет, находилась при смерти из-за тяжелейшей болезни сердца.
При сложившихся обстоятельствах меня вынуждены были оставить в Москве. К тому же город Калач, в который я должна была прибыть, был вновь занят немцами».
Зинаиду направили младшим оперуполномоченным в управление НКВД по Москве и Московской области, то есть на конкретную оперативную работу: она встречалась с агентурой, занималась вербовкой.
В октябре 1943 года Зинаиду перевели на работу во внешнюю разведку. На этот раз она продолжила учебу уже в Высшей школе НКГБ. Помимо спецдисциплин, слушатели активно изучали иностранные языки. Позже в личном деле разведчицы будет указано: «свободно владеет французским, итальянским и английским языками».
Именно в Высшей школе Зинаида познакомилась со своим будущим мужем, Борисом Батраевым. Они учились в одной языковой группе. В конце 1945 года молодые люди на «отлично» сдали выпускные экзамены и были направлены на работу в Первое (разведывательное) управление НКГБ: Борис — в подразделение научно-технической разведки, а Зинаида — в информационное подразделение.
Рассказывает Зинаида Николаевна:
«В январе 1946 года мы поженились. К этому времени умерла моя старшая сестра в возрасте 25 лет и погиб в авиакатастрофе ее муж-летчик. У них осталось двое детей: два мальчика четырех и шести лет. Младшего, Сашу, усыновили родственники их отца, а старшего, Борю, усыновили мы с Борисом. Борис был старше маленького Бори всего на четырнадцать лет».
Бывает, что разведчицы выходят замуж в интересах разведки. Батраевым повезло: они поженились по большой любви и, как оказалось, в интересах разведки.
Из биографической справки:
Борис Никодимович Батраев родился 2 мая 1926 года в семье потомственных интеллигентов. Во время Гражданской войны его отец, как и большинство молодых парней села Париж Нагайбакского района Челябинской области (вернувшись с Первой мировой войны, нагайбаки стали давать своим селам экзотические названия: Париж, Фершампенуаз, Балканы. — Примеч. авт.), был мобилизован в армию Колчака и полгода воевал на стороне белых, а после перешел на сторону большевиков, сражался в рядах 1-й Конной армии Буденного. Дед всю жизнь учительствовал, а на склоне лет на сельском сходе был выбран священником и вскоре рукоположен Синодом.
В органы государственной безопасности Борис Батраев пришел в 1943 году, а в январе 1946 года был переведен в Первое управление НКГБ СССР, как тоща называлась внешняя разведка. Уже в следующем году он был направлен в Италию для работы по линии научно-технической разведки.
В свою первую загранкомандировку, в Италию, супруги Батраевы выехали в марте 1947 года. «Татьяна» (таким был оперативный псевдоним молодой разведчицы) работала в резидентуре переводчицей, однако часто привлекалась к оперативной работе.
«Я хорошо помню свою первую оперативную встречу в большом кафе, — рассказывает Зинаида Николаевна. — Я должна была по паролю встретиться с агентом и передать ему крупную сумму денег. Из Центра мне сообщили, что особой приметой агента является его хромота. Минут за пятнадцать до встречи я заняла столик, заказала кофе и стала наблюдать за входом, поджидая хромого человека. Представьте мое состояние: за эти пятнадцать минут в кафе вошли четверо (!) хромоногих мужчин: один сильно хромал, двое прихрамывали, четвертый был вообще на костылях. Лишь пятый мужчина, хромавший и опиравшийся на трость, оказался нужным мне человеком. Он меня сразу «вычислил», с улыбкой подошел к столику и расположился рядом. Мы обменялись паролями. Все прошло благополучно».
В январе 1948 года в Риме у супругов родилась старшая дочь Ирина.
В Италии Борис Батраев активно работал по линии научно-технической разведки, приобрел много контактов в интересующих разведку кругах. Но… первая командировка Батраевых закончилась неожиданно быстро. Случилось то, от чего не был застрахован тогда ни один разведчик: Центр заподозрил их в неблагонадежности. А произошла типичная по тем временам история. Борис давно покинул родительский дом, уже работал во внешней разведке и не знал, что в его родном селе скончался священник и что вместо него на сельском сходе (не оставаться же приходу без батюшки) священником был выбран его престарелый дед, бывший ранее директором местной школы. Однако в кадрах решили, что разведчик скрыл этот факт, и… отозвали супругов из командировки. К счастью, через некоторое время все выяснилось, и им принесли извинения.
Вскоре последовала новая командировка — во Францию. В Париже «Тим» (таким был оперативный псевдоним Батраева) по прикрытию являлся атташе Посольства СССР по вопросам культуры, «Татьяна» — переводчицей посольства. Однако основным их занятием была оперативная работа в составе парижской резидентуры. Во французской столице у оперработников родилась вторая дочь — Елена.
Сразу же по приезде в Париж «Татьяне» поручили поддерживать связь с ценным источником. По его просьбе, он должен был передавать материалы только женщине и только поздно вечером. Длительное время «Татьяна» приходила на заранее обусловленные места встреч и всегда получала важную информацию.
Вспоминает Зинаида Батраева:
«Однажды был такой случай: я вышла на место встречи и на противоположной стороне улицы увидела своего объекта. Как всегда в это время года (а дело было осенью) он был с зонтом, в темной широкополой шляпе и в дорогом темном плаще. Как обычно, он медленно прохаживался взад-вперед, подергивая пальцами усы. У меня с ним были хорошие человеческие отношения. Я перешла улицу и с приветствиями, как к знакомому, устремилась к нему. И вдруг мне в ответ: «Вам что, не терпится заработать?» Оказалось, что это был совершенно посторонний человек, и он меня принял за проститутку. С извинениями я ретировалась. Позже выяснилось, что страховавший меня оперработник (а я всегда ходила на такие встречи с сопровождающим, так как материалы агент передавал очень важные) тоже принял этого человека за источника. Оказалось, что агент был занят и не смог выйти на встречу. Мы встретились с ним на другой день в шесть часов утра».
Помимо текущей оперативной работы «Татьяне» в Париже пришлось выполнять важную и ответственную миссию. На протяжении пяти лет она поддерживала связь с надежным агентом советской разведки и руководителем агентурной группы Каридад Меркадер (оперативный псевдоним «Мать») — матерью Рамона Меркадера (оперативный псевдоним «Раймонд»), томившегося в мексиканской тюрьме за убийство Льва Троцкого. Его приговорили к 20 годам тюремного заключения. Мексиканские спецслужбы усиленно искали в убийстве Троцкого советский след. Однако, несмотря на пытки и жесткое отношение к себе со стороны тюремщиков, «Раймонд» не признавался в связях с советской разведкой.
Вспоминает Зинаида Николаевна:
«Обычно мы встречались с Каридад в кафе. Иногда я ей приносила письма от Рамона, которые пересылались из Мексики через Центр. Периодически передавала деньги: Берия назначил ей пожизненную пенсию. Мне было очень жаль Рамона и его мать. И иногда на встречах мы «пускали слезу». Все эти годы Каридад пыталась освободить сына. Ну, а для меня продолжавшиеся пять лет встречи с матерью были мучительны, так как я передавала бесконечные обещания Центра относительно скорейшего освобождения ее сына. Безусловно, предпринимались неоднократные попытки его освобождения, но все они были безуспешны».
Следует также отметить, что по крайней мере дважды поднимался вопрос о досрочном освобождении «Раймонда» под залог. Но один из высших судебных авторитетов Мексики заявил в доверительной беседе: «Единственный путь к освобождению — его полное признание во всем». Но «Раймонд» продолжал упорно отрицать связь с советской разведкой.
Из отчета в Центр оперативного работника парижской резидентуры «Татьяны»:
«15 марта 1956 года в кафе на улице Риволи я провела запланированную встречу с агентом «Мать». Я передала ей письма от «Раймонда», а также сумму денег, определенную Центром. Встреча продолжалась 48 минут. Наружное наблюдение не отмечалось…
Как и в предыдущий раз, «Мать» была взволнована. Говорила о том, что в Центре должны прилагать больше усилий для освобождения «Раймонда». Жду указаний по проведению следующей встречи.
«Татьяна»».
Вспоминает Зинаида Батраева:
«В молодости я была очень эмоциональной. Эта черта меня иногда и подводила. После одной из наиболее трогательных встреч с Каридад мы с ней вышли из кафе, и я забыла от сопереживания о маршруте, по которому обязательно должна была ее провести, так как на нем два наших оперработника вели за нами контрнаблюдение с целью возможного обнаружения наружного наблюдения местной контрразведки.
Каридад двигалась несколько впереди, и я машинально пошла за ней. Вскоре оказалось, что мы с ней прошли мимо местной тюрьмы, к которой, конечно, нам не следовало приближаться. А потом я получила серьезную взбучку от своих коллег по резидентуре».
В то время «Татьяна» была единственным звеном, связывавшим «Раймонда» с матерью и с советской разведкой.
* * *
Борис Батраев исключительно успешно работал в парижской резидентуре внешней разведки, добился конкретных результатов. От своих источников получал важную научно-техническую информацию, за что в 1956 году был награжден орденом Красной Звезды.
В парижской жизни разведчика было много ярких эпизодов, встреч с интересными людьми. Достаточно сказать, что он неоднократно встречался с вдовой скончавшегося в Париже Ивана Алексеевича Бунина — Верой Николаевной Буниной (Муромцевой). Разведчику Батраеву пришлось выполнять деликатную миссию — способствовать возвращению на родину творческого наследия великого русского писателя.
…Лауреат Нобелевской премии Иван Алексеевич Бунин еще при жизни стал классиком мировой литературы.
Первый съезд советских писателей, проходивший в 1934 году под председательством А. М. Горького, принял решение содействовать возвращению на Родину писателей-эмигрантов А. И. Куприна и И. А. Бунина, чье творчество принадлежит народу. Известно, что Александру Ивановичу Куприну удалось вновь увидеть родную страну, а Иван Алексеевич Бунин скончался в Париже в 1953 году в возрасте 83 лет и похоронен на пригородном кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа. Однако его литературный архив возвратился в Москву. Большая роль в этом деле принадлежит советскому разведчику Борису Батраеву.
В середине 1950-х годов Батраев занимал в Посольстве СССР в Париже должность атташе по вопросам культуры. Резидент КГБ во Франции поставил перед молодым разведчиком необычное и деликатное задание — выйти на вдову писателя Веру Николаевну Бунину (Муромцеву) с целью получения литературного архива Бунина. Батраев поинтересовался, не лучше ли поручить это дело кому-либо из «чистых» дипломатов, но резидент разъяснил ему, что целесообразнее делать это именно разведке из-за сложной обстановки вокруг семьи Бунина.
— С эмигрантскими кругами писатель рассорился, — пояснил руководитель резидентуры, — особенно с теми, кто сотрудничал с нацистами в годы оккупации. В Америку ехать наотрез отказался. Едва заикнулся о возможности вернуться в Союз — получил клеймо предателя. Стоит нам только по официальным каналам высказаться о желании вернуть домой бунинский архив, как на жену писателя Муромцеву окажут жесткий нажим. И во Франции, и со стороны США.
— Бедствует Вера Николаевна и от этого страдает, — продолжал резидент. — Человек она гордый, истинная аристократка, с довольно сложным характером. Как расположить ее к себе, как сблизиться и повлиять на нее, убедить вернуть архив мужа — подумай сам. Посол обещал всяческую поддержку. Опыта общения с людьми искусства и богемой тебе не занимать. Словом, попытайся очаровать даму.
Пока резидент говорил о секретном характере миссии, о предельной осмотрительности, о том, чтобы ни в коем случае не дать ни малейшего повода эмигрантским кругам подвергнуть Веру Николаевну травле, оперработник размышлял о другом: «Всех деталей жизни Бунина я не знаю, а времени на подготовку нет. Удастся ли соблюсти конфиденциальность переговоров с женой писателя? Сколько было печальных случаев: стоило нам проявить интерес к русским раритетам, оставшимся за рубежом, как нас опережали. Те же американцы. Скажем, им достался подлинник бесценной «Русской грамматики», а нам — лишь копия».
Батраев хорошо знал район, в который и направился на своем «ситроене». Сам он проживал неподалеку, на бульваре Сюше. По привычке проверился, нет ли «хвоста». Дом на улице Жака Оффенбаха он нашел легко. Поднялся на третий этаж, нажал на кнопку звонка и, услышав легкие шаги за дверью, снял шляпу.
Возникшая в проеме женщина была высока, сухощава, на вид лет семидесяти. Седина придавала ее лицу благородство, тонкие черты говорили о породе, упрямая линия губ подразумевала властность и суровость нрава. Оперработник галантно представился и протянул визитную карточку. С опаской взяв прямоугольник картона и пробежав по нему глазами, она громко позвала: «Леонид, к нам визитер». Из соседней комнаты вышел представительный мужчина, молча повертел визитку и попросил предъявить удостоверение личности. Наконец с формальностями было покончено, и Батраева провели в просторную комнату, пригласили к столу.
Разговор сложился так, что поначалу спрашивали его. Оперработник сказал, что работает в МИД, в настоящее время занимается вопросами культуры и является горячим поклонником творчества Бунина. Это, впрочем, соответствовало действительности. По памяти назвал несколько его рассказов. Вера Николаевна благосклонно заметила: «Я понимаю, вы еще молодой человек и не имели возможности в силу вашей занятости ознакомиться с творчеством Ивана Алексеевича. Расскажите о вашей семье»…
Борис рассказал, что родился в семье потомственных интеллигентов. Во время Гражданской войны его отец был мобилизован Колчаком и год воевал на стороне белых, а после перешел к большевикам, сражался в рядах 1-й Конной армии Буденного. Дед всю жизнь учительствовал, а на склоне лет на деревенском сходе был выбран священником и вскоре рукоположен Синодом. Сам он находится во Франции с 1951 года, является атташе посольства СССР по вопросам культуры. До этого в 1947–1948 годах работал в Италии.
Разведчик рассказал Вере Николаевне только часть своей биографии. Впрочем, она больше и не спрашивала: ей хотелось знать, с кем имеет дело. Батраев, естественно, умолчал о том, что на самом деле работает в советской внешней разведке. Видимая часть его биографии была истинной правдой, и Батраев почувствовал, что ему поверили, разговор стал дружелюбным и доверительным. Тогда он осторожно заговорил о бунинском архиве, о том, что советский народ почитает своего классика и желает, чтобы его творения вернулись на Родину.
Вскоре Батраев стал своим в квартире на улице Жака Оффенбаха, обстановка которой соединяла в себе бедность, достоинство, хорошие манеры хозяев и незримое присутствие почившего в бозе Мастера. Неизменные чай и сушки. Легкий румянец на щеках Веры Николаевны, когда он вручал ей небольшой букетик цветов. Изысканная вежливость Леонида Зурова, приемного сына и секретаря И. А. Бунина, без которого его вдова никогда не начинала беседы.
Уже во время второй встречи Вера Николаевна дала согласие на предложение оперработника о передаче рукописей:
— Это совпадает с волей самого Ивана Алексеевича, но я хотела бы, чтобы наши контакты не афишировались, — сказала она.
Батраеву были показаны книги, подготовленные к изданию собрания сочинений великого писателя, с его пометками. После каждой пометки — его подпись. Все по-русски. «Значит, не в Америке, Франции или Англии собирался он навечно поселить свои книги, а только в России», — подумал про себя оперработник.
На третьей встрече ему был передан первый сверток книг, за ним последовали второй и третий. Каждый состоял из 6–8 книг. Часто к ним прилагались рукописи, черновики, письма, так или иначе связанные с бунинскими стихами, прозой или публицистикой. Оперработник бережно отвозил эти сокровища в посольство, писал сопроводительные письма в МИД. Оттуда рукописи поступали в Союз писателей, где тексты, изданные во Франции, сверялись с бунинской правкой, корректировались. Словом, в Москве шла сложная литературоведческая работа.
Однако материальное положение Веры Николаевны было столь плачевным, что Батраева неотступно преследовала мысль: если вдове предложат крупную сумму за литературный архив мужа, она может дрогнуть. Тем более что из США уже делались Буниной заманчивые предложения. Прецедент уже был: Вера Николаевна передала в Толстовский фонд работу Бунина о Чехове. За это ей обещали всего лишь 400 долларов, но деньги она так и не получила, о чем с горечью поведала ему.
Что делать? Ясно, что конверт с деньгами она отвергнет. А что если официально назначить Буниной пожизненную пенсию? Посол СССР во Франции Сергей Александрович Виноградов поддержал это предложение без колебаний:
— Подготовьте телеграмму. Я ее подпишу, а уж в Москве решат, как быть.
В Москве решили: быть. Этот шаг оказался весьма своевременным. Однако вскоре в их отношениях разразилась гроза. Однажды Вера Николаевна встретила Бориса очень расстроенной. В руках она держала книгу в голубом переплете.
— Что с вами? — поинтересовался оперработник. — На вас лица нет.
— Вот, полюбуйтесь, — резко ответила она. — Первый том пятитомника Ивана Алексеевича. Издан в Москве. Во-первых, никто не спросил согласия наследников. А чего стоит вступительная статья некоего Льва Никулина! Как он осмелился писать об Иване Алексеевиче и обо мне, даже ни разу не встретившись с нами? Получается, что мы оторваны от русского народа, перестали понимать его чаяния. А я… себя ощутила просто антисоветчицей. Стоит ли мне продолжать передачу материалов? Они ведь с последней правкой автора. Или это не имеет для вас значения?
Батраев кое-как успокоил вдову Бунина. Его поддержал Л. Зуров. Тут весьма кстати пришлось назначение ей пожизненной пенсии Союза писателей СССР, о чем торжественно сообщил оперработник.
Вера Николаевна, вспыхнув, перебила его:
— Не понимаю, при чем тут пенсия? Вы что же, хотите купить меня? Мы же договорились, что все материалы я передаю вам безвозмездно.
— Поверьте, Вера Николаевна, это от чистого сердца. Мы хотим как-то скрасить вашу жизнь. Сумма приличная, 80 тысяч франков в месяц. Столько зарабатывает квалифицированный французский рабочий. Я уполномочен передать вам сразу за полгода. Вот 480 тысяч, — сказал оперработник.
Бунина была потрясена, и он воспользовался затянувшейся паузой: «Как вам удобнее получать деньги? Наличными под расписку из моих рук или через банк? Впрочем, в банке придется платить налоги».
— Через банк? — воскликнула она испуганно. — Но тогда все станет известно. Банковские служащие могут разгласить наши отношения. Нет-нет, лично!
— Хорошо. Вы предпочитаете получать деньги ежемесячно или раз в полгода?
— Раз в полгода, — быстро отреагировала Бунина.
В январе 1957 года Батраев вновь привез вдове Бунина полугодовую пенсию. В ее глазах он увидел сомнение и тревогу. Вера Николаевна написала расписку и неожиданно всплеснула руками:
— Борис, давайте все ежемесячно, только ежемесячно. Я ведь на этих деньгах спала, боялась, что меня ограбят…
В июне того же года служебная командировка Бориса Батраева в Париж подошла к концу. Направляясь к новому месту службы, он «передал» вдову писателя своему коллеге, который исправно платил ей пенсию Союза писателей СССР. Незадолго до отъезда из Франции Батраев вместе со своим коллегой навестил Веру Николаевну. Она встретила их в превосходном настроении.
— Молодые люди, — несколько церемонно произнесла Вера Николаевна, — я хочу получить ваше согласие отразить ваши имена во второй части своих дневников, которые готовлю к печати.
Мгновенно оценив нежелательные для себя последствия, Батраев сказал:
— Вы очень добры, Вера Николаевна, но я категорически против. Мы слишком несоизмеримые фигуры рядом с Иваном Алексеевичем. Не обижайтесь, бога ради!
Бунина окинула их удивленным взглядом:
— Но на маленький подарок я имею право? Хочу преподнести вам по книге Бунина с его авторской правкой.
Батраев вздохнул:
— Как бы вам объяснить… Я не имею права оставить себе даже страницу. Любая пометка Ивана Алексеевича — это достояние России.
Впоследствии он жалел о том, что отказался от подарка Веры Николаевны.
За время встреч и бесед с ней оперработник узнал, что в годы нацистской оккупации И. А. Бунин проживал на юге Франции, на своей вилле «Жаннет» в Грассе. До 1943 года эта зона еще не была оккупирована Гитлером, и писатель слушал мощный радиоприемник, приобретенный им еще на гонорар от Нобелевской премии. В июне 1941 года он узнал о нападении Германии на Советский Союз. В кругу близких он не скрывал симпатий к Красной армии и верил в ее победу. Писатель где-то раздобыл карту Советского Союза, прикрепил ее к стене своей комнаты и флажками отмечал положение на советско-германском фронте. Он страшно переживал первые неудачи Красной армии, а после битвы под Москвой радовался как мальчишка.
Когда нацисты оккупировали всю Францию, И. А. Бунин категорически отказался сотрудничать с немцами. Более того, он враждебно относился к тем русским эмигрантам, которые сотрудничали с гитлеровцами, считая их «избавителями России от ига большевиков». И. А. Бунина навещали на вилле в Грассе соотечественники, которые считались эмигрантами, а на самом деле были советскими военнопленными, сбежавшими из немецкого концлагеря. Один из них, по имени Андрей, был человеком очень образованным, большим знатоком литературы. Они часто спорили, не соглашались друг с другом, но сходились в главном: в горячем патриотизме и вере в победу Советского Союза. Это только сегодня «демократическая печать» определенной направленности называет патриотизм «последним убежищем негодяев», а вот в годы войны великий русский писатель, не принявший советской власти, не скрывал своего патриотизма. Беседы с соотечественниками многое изменили во взглядах писателя. Он и на Сталина, которого считал злодеем, стал смотреть как на освободителя Европы от «коричневой чумы», рассказывала Вера Николаевна Борису Батраеву.
Много лет спустя Борис Никодимович узнал, что все, что было переслано через него из Парижа в Москву, опубликовано в 9-томном собрании сочинений великого писателя, вышедшем в свет в 1965–1967 годах. В собрание сочинений вошли и произведения из пакетов, врученных Батраеву вдовой Бунина. Вера Николаевна умерла в 1961 году. Ее дневники вышли сначала во Франции, затем у нас в русском переводе. После смерти вдовы Бунина наследником семейного архива стал их приемный сын Леонид Зуров. Он скончался в 1971 году, а семейный архив Буниных перешел к доценту Эдинбургского университета М. Грину.
* * *
Возвратившись в Москву, Борис Батраев работал в центральном аппарате разведки, затем учился в Военно-дипломатической академии ГРУ ГШ МО СССР. Окончил ее с золотой медалью в 1960 году.
После 1961 года сотрудники советской внешней разведки Батраевы выезжали в командировки в экзотические страны: на Цейлон, в Индию и Пакистан, в которых Борис Никодимович являлся резидентом. Там все для «Татьяны» было новым и непривычным. Кокетливые шляпки и пальто остались в Москве, а вместо ароматного кофе, к которому она так пристрастилась в Париже, пришлось полюбить настоящий цейлонский и индийский чай.
В этих странах Зинаида Батраева находилась в качестве «жены высокопоставленного советского дипломата». Она устраивала в своем доме приемы, занимала многочисленных гостей, играла роль заботливой мамы. И только очень узкий круг людей знал, что жена резидента не просто домохозяйка. Она активно помогала мужу в организации встреч, в расширении связей, занималась первичным изучением людей, проводила контрнаблюдение, подключалась к информационной работе. Ответственные встречи с ценными источниками Борис и Зинаида нередко проводили вместе.
Рассказывает Зинаида Николаевна:
«Я была не только разведчицей, но и женой резидента. А это накладывает дополнительные обязанности. Это тоже работа, и работа ответственная. Сотрудники резидентуры, как правило, приезжают за границу с женами. И надо так себя вести, так строить работу с женщинами, чтобы в семьях не было ссор, недоразумений, обид, которые могли бы повлиять на обстановку в коллективе. Мы, женщины, были дружны между собой. Дружны были и наши мужчины. А хорошая атмосфера способствовала нормальной работе резидентур в целом».
На Цейлоне Борис Батраев проработал до конца 1964 года. И снова — работа в центральном аппарате внешней разведки. В 1967 году Борис Никодимович выезжает в очередную служебную командировку, на этот раз в Индию. В его служебной характеристике за тот период отмечалось:
«Б. Н. Батраев за время командировки в Индию умело руководил работой иностранной агентуры. Завербовал ценного источника информации. Неоднократно поощрялся руководством разведки, повышался в должности».
В Дели Борис Батраев пробыл вместе с семьей до 1971 года. В 1973 году его направляют в качестве резидента в Пакистан.
Здесь он работает до 1978 года. Его труд в Пакистане был отмечен высшей ведомственной наградой — нагрудным знаком «Почетный сотрудник госбезопасности».
Оперативный опыт, приобретенный Борисом Батраевым за время загранкомандировок (всего их за время работы в разведке было шесть!), оказался востребованным. С 1982 по 1988 год Борис Никодимович работал в Болгарии в качестве первого заместителя (по разведке) представителя КГБ СССР при МВД НРБ. За достигнутые результаты в работе был награжден орденом Дружбы народов и двумя болгарскими орденами.
… Из своей последней зарубежной командировки Батраевы вернулись в 1988 году. Зинаида Николаевна занялась воспитанием внуков. Борис Никодимович продолжил работу в центральном аппарате разведки. Соединившую их более 60 лет тому назад любовь они пронесли через всю свою оперативную жизнь и одарили ею своих детей и внуков. Ну а разведка — это был другой мир, и только в нем у них были порой друг от друга свои тайны.
Зинаида Николаевна совершенно не похожа на разведчицу, которую невольно себе представляешь, читая крутые детективы. Впрочем, в этой непохожести, может быть, и заключался ее главный профессиональный секрет.
«В Зинаиде Батраевой очень удачно сочетались прекрасная женщина и великолепный оперативный работник», — эти слова опытного разведчика, длительное время являвшегося первым заместителем начальника внешней разведки, генерал-лейтенанта Вадима Алексеевича Кирпиченко говорят, как нам кажется, о многом.
После завершения активной работы «в поле», продолжавшейся в общей сложности 25 лет, Борис Батраев с 1988 по 1992 год возглавлял Кабинет чекистской славы (ныне — Зал истории внешней разведки). Его труд был отмечен нагрудным знаком «За службу в разведке» и занесением его фамилии на Доску почета СВР России. Выйдя в отставку, Борис Никодимович продолжал оказывать большую помощь Залу истории внешней разведки в его повседневной работе, выступал на телевидении, в печатных средствах массовой информации.
Скончался Борис Никодимович Батраев 29 февраля 2008 года.
