Через полгода после назначения Юрия Мажорова главным инженером, в его жизни произошло еще одно немаловажное событие. Институт для своих сотрудников получил несколько новых квартир. Как-то утром в кабинет к Юрию Николаевичу зашел заместитель директора полковник Василий Морозов. После того как ЦНИИ-108 решением правительства был выведен из состава Министерства обороны и подчинен Государственному комитету по радиоэлектронике, Морозов занимался тыловыми вопросами, в том числе и распределением квартир.

Широко улыбаясь, Василий Ильич сообщил, что, по мнению директора, парткома и профкома, Мажорову решено выделить трехкомнатную квартиру. Ведь у Юрия Николаевича семья из четырех человек. Квартира находится в новом, только что построенном доме на Ленинском проспекте.

Записав адрес квартиры, Мажоров бросился домой, объявил это радостное известие жене, и вдвоем они поехали смотреть жилье. «Странная штука жизнь, — думал Юрий Николаевич, — сколько раз, трясясь в служебном автобусе по дороге в Протву, он ехал через Калужскую заставу, по новому, еще строящемуся Ленинскому проспекту. Глядел безучастным взглядом на растущие дома и думать не думал, что в каком-то из них его будущая квартира».

В доме номер 41 на седьмом этаже и была их квартира. Она понравилась, и, возвратившись в институт, Юрий Николаевич дал согласие на ее оформление. На дворе стоял февраль 1961 года.

Заботила одна проблема: у них практически не было мебели. Ведь жили они в одной комнате. Теперь у супруги появилась новая обязанность — хождение по мебельным магазинам. Проводив детей, Валерия и Ларису, в школу, Татьяна отправлялась «на дежурство» в магазин. Долгое время ее усилия ни к чему не приводили. С мебелью дело обстояло туго. А очень хотелось приобрести спальный гарнитур. Ведь надо было на чем-то спать.

Наконец Татьяне повезло, и ей удалось купить чешский гарнитур: две кровати, платяной шкаф, тумбочки, трюмо.

Мечтали еще о диване и креслах. Но не тут-то было. Нет в продаже ни диванов, ни кресел. И тем не менее однажды вечером, около двадцати часов, в кабинете Юрия Николаевича раздался звонок: жена сообщала, что она в мебельном магазине на Сходне сумела купить диван и кресла. Но везти их не на чем. Мебель вынесли из магазина и оставили на улице.

Мажоров кинулся в диспетчерскую института, чтобы перехватить машину. Но поздно, все водители после рабочего дня ушли домой. И тут он увидел, как в ворога въезжает грузовой автомобиль. Он возвращался из филиала в Протве. С огромным трудом удалось уговорить шофера за солидную плату поехать в Сходню.

По указанному адресу приехали только к десяти часам вечера. На площадке у магазина — диван, два кресла и замерзшая, но довольная жена Юрия Николаевича.

«До чего же было сложно с приобретением необходимых вещей, — вспоминая то время, говорит Мажоров. — Деньги есть, а купить нет возможности.

По мере того, как росли дети, улучшалось финансовое состояние, хотелось найти и новую мебель. Но, например, на гарнитуры стояла длинная очередь из желающих. Запись объявлялась раз в год. Люди дежурили ночами у магазинов. Я тоже записался, ездил на перекличку. Но было понятно — шансов получить мебель практически нет,

В магазинах висело объявление, что мебель продается только тем, у кого есть московская прописка. Однако объявления были для простаков, таких как я.

Как-то коллега по институту Заславский открыл мне глаза. Он сказал, что в Москве есть несколько магазинов для продажей дефицитных товаров тем, кто имеет льготы. Например, лауреатам Ленинской премии. К тому времени я уже стал Ленинским лауреатом. Начался новый период «охоты». Теперь жена ездила то на Нагорную улицу, где был такой магазин, то бегала по соседству в мебельный, на Ленинском проспекте.

В конце концов, дело сдвинулось с мертвой точки. Сначала удалось купить набор кухонной мебели, потом стенку румынского производства».

Кроме квартиры, мебели, были, конечно, и другие домашние заботы. В конце концов, куда от них денешься. В 1957 году сотрудникам института предлагали небольшие дачные участки под Наро-Фоминском. Однако в ту пору Мажоровы еще не созрели для такого шага. Не было ни денежных средств, ни времени на строительство дачи. Однако через несколько лет взгляды на дачную жизнь стали меняться. Подрастали дети, летом их хотелось вывезти на природу.

В 1964 году Юрию Николаевичу удалось приобрести у своего коллеги по институту участок восемь соток. На нем росли фруктовые деревья, стоял щитовой, однокомнатный домик. Строения были, откровенно говоря, убогие. Но что поделаешь. Так начиналась дачная жизнь Мажоровых.

В эти же годы Юрий Николаевич увлекся любительской киносъемкой. Приобрел кинокамеру «Нева» и проектор «Луч». Прежде всего, хотелось запечатлеть на пленку детей. На память.

Первую съемку Мажоров произвел зимой 1963 года, когда всей семьей они выбрались на зимние каникулы на родину Татьяны в Саваслейку.

Таковы некоторые штрихи из частной жизни Юрия Мажорова начала 60-х годов прошлого века. Однако главным конечно же была служба. Институт активно работал, но сложность оказалась в том, что о его деятельности знали немногие военные руководители-оборонщики. Тематика, которой занимались ученые ЦНИИ-108 сравнительно новая, неброская, если так можно сказать, «негромкая». Вдобавок к тому же системы, над разработкой которых трудились, ломали голову сотрудники, держались в большой тайне, под грифом «секретно». Следовало учитывать и тот факт, что их электронная техника не умела метко стрелять, громко и мощно взрываться. В общем, о ней знали только специалисты да разведчики. А этого мало. Пора было выходить из тени. Тем более что сама жизнь выдвигала тематику, которой занимался «сто восьмой» на ведущее место в современных условиях ведения войны.

В те годы развитие управляемого ракетного оружия поставило авиацию на грань выживания. В прямом смысле этого слова. Американская зенитная ракетная система «Хок», разработанная фирмой «Рейтеон», одинаково эффективно сбивала как средне-высотные, так и маловысотные цели. Диапазон рабочих высот от 15 метров до 16 — 18 километров.

Не спасала и скорость полета. Самолеты, летящие со сверхзвуковой скоростью, уничтожались так же успешно, как и дозвуковые. Вероятность поражения ракетой около — 0,9. Если на пути самолета стояло два комплекса «Хок», то вероятность уцелеть была практически равна нулю.

Появились данные разведслужб, что создается система управляемого оружия, способного уничтожить стратегические ядерные межконтинентальные ракеты.

Все эти системы, в конечном итоге, действовали на основе использования радиолокационной техники. А в «сто восьмом» знали, как «укоротить руки» локаторам, и умели им противостоять.

В некоторых научно-исследовательских работах были найдены и исследованы различные методы противодействия и защиты, а также предложены пути создания подобных средств. Именно тогда и возникла конструкторская идея «самолета-невидимки», а также «невидимой» головной части ракеты. Американцы и до сих пор не безосновательно считают создателем теоретических основ разработки технологии «Стеле» советского ученого Петра Уфимцева, на принципах которого и были построены самолеты, обладающие малой величиной отражающей поверхности. А ведь мало кто знает, что Уфимцев являлся сотрудником «сто восьмого» института.

В цехах ЦНИИ была возведена мощная рентгеновская установка и построено специальное «свинцовое» помещение. Это оборудование помогло доказать возможность получения плазмы, способной поглощать радиоволны.

В качестве источника, создающего поглощающую плазму, ученые предложили изотоп водорода — тритий. В Ленинградском институте были проведены опыты по созданию тритиевой плазмы. Правда, все эти способы получения плазмы оказались чрезвычайно опасными для здоровья человека.

В то же время удалось найти более простые и безопасные средства. Так, сотрудники ЦНИИ провели серьезные исследования по созданию станций помех — приборов, разработанных на основе электромагнитных излучений.

Таким образом, техника, которой обладал институт, могла защитить авиацию, предотвратить поражение головной части ракет, повысить живучесть кораблей Военно-Морского флота, уменьшить потери личного состава боевых наземных частей.

Только вот об этом знали немногие как в Министерстве обороны, так и военно-промышленном комплексе. Не представляли истинных возможностей института и непосредственные разработчики управляемого оружия, создатели самолетов, ракет, кораблей.

И тогда руководством института было принято решение ознакомить прежде всего главных конструкторов, руководителей Минобороны с возможностями электронной техники, ее способностью эффективно защищать военные объекты и боевые средства от уничтожения их противником. Для этой цели в ЦНИИ изготовили показательные образцы систем, макеты, создали наглядную агитацию, подготовили доклады и выступления. Через Военно-промышленную комиссию удалось пробить идею проведения большого сбора всех заинтересованных специалистов.