Глава 30

Известный всей стране, да и за рубежом человек в пенсне возвращался по ночной Москве из Кремля к себе в кабинет, расположенный в Высшей школе пожарной охраны, куда пришлось перебраться с Лубянки. Машина, не торопясь и практически без остановок, двигалась по заснеженным улицам прифронтовой столицы. Скорость движения ограничивали баррикады и противотанковые ежи, установленные на улицах. Здесь в центре столицы несли службу его бойцы и командиры. Узнавая кортеж наркома, начальники участков обороны безприпятственно давали команду пропустить колонну. Грозный нарком, на людях старавшийся не показывать свою усталость, в машине мог позволить себе быть самим собой. Сняв пенсне, он задумчиво смотрел в окно. До ВСХВ ехать было около получаса и вроде бы можно отдохнуть и слегка расслабиться, но тревожные мысли не давали возможности это сделать. Положение на фронте и тылу оставалось очень напряженным. Немцы, невзирая на потери в живой силе и технике продолжали рваться к Москве. Тяжелые бои шли на подступах к городу. Тем не менее, его напор не только удавалось сдерживать, но и на отдельных участках отбрасывать назад на 5-10 километров. Все чаще противник вынужден переходить к обороне, что говорит о том, что силы врага на исходе. Говорить о переходе советскими войсками от обороны к наступлению пока было рано, но, тем не менее, к нему готовились. Сосредотачивались резервы, накапливались боеприпасы и техника, в части прибывало пополнение. Командованию фронтов о создаваемых Стратегических резервах не сообщали. Всему свое время сказал Сталин.

Говорить о том, что угроза Москве снята с повестки дня было рано. Передовые немецкие части находятся в 25–30 км от Кремля. Оборонительные работы в городе, начатые еще летом, продолжаются и совершенствуются. Всего на улицах и площадях Москвы за это время сооружено свыше 30 километров надолб, около 10 километров баррикад, 46 километров проволочных заграждений, 26 тысяч противотанковых ежей, свыше 200 артиллерийских и около 500 пулеметных точек. На сегодня в зоне обороны сосредоточены 13 дивизий (12 стрелковых и одна кавалерийская), 19 стрелковых бригад, 5 пулеметных и 9 отдельных стрелковых батальонов, сведенных в 24-ю и 60-ю армии общей численностью около 200 тысяч бойцов и командиров. В резерве Ставки Верховного Главнокомандования в готовности к отражению возможного удара противника находится одна бригада и 4 стрелковых дивизии, а ключевые позиции внутри города занимают стрелковая дивизия и бригада НКВД. На усилении московской зоны обороны состоят около 30 отдельных полков и дивизионов артиллерии, с которыми тесно взаимодействуют более 20 полков зенитной артиллерии ПВО и авиации, в т. ч. и войск НКВД. Надежно закрывшие небо столицы от врага. Последний налет на Москву немецкая авиация осуществила в ночь с 24 на 25 октября восемью машинами, часть из которых была сбита. После этого люфтваффе проводит только одиночные беспокоящие рейды.

Резерв столичной зоны обороны насчитывает свыше 30 тысяч человек Московского народного ополчения. В городе и области организовано 87 истребительных батальонов, на укомплектование которых направлено 600 чекистов. На вооружении батальоны имеют 20 тысяч винтовок, 300 ручных пулеметов, 49 тысяч ручных гранат, 6 тысяч револьверов и пистолетов. Их задача — борьба с немецкими парашютистами и диверсантами и возможными контрреволюционными выступлениями. Все бойцы истребительных батальонов Москвы, а также Балашихинского, Красногорского, Краснополянского, Кунцевского, Ленинского, Люблинского, Мытищинского, Перовского и Ухтомского районов переведены на казарменное положение. Им выданы специальные удостоверения личности, они освобождены от работы на производственных предприятиях и в учреждениях с сохранением заработной платы. С ними проводятся регулярные занятия по военной и специальной подготовке, в том числе в Учебной бригаде и штурмовом батальоне Седова. Но не все так хорошо как кажется. Бойцы освобождены от призыва в Красную армию, но из-за этого остались без красноармейского пайка. Начальник столичного управления НКВД Журавлев докладывал: «Питание бойцов организовано в столовых нарпита по месту расположения батальонов за отпускаемые восемь рублей в сутки на бойца, но из-за отсутствия фондов красноармейского пайка столовые вынуждены питать бойцов тем, что у них найдется. Вещевым довольствием в плановом порядке бойцы не удовлетворяются. Принятыми мерами удалось обеспечить теплой одеждой тридцать процентов бойцов. Обувью же бойцы совсем не удовлетворены…». По докладу полковника Третьякова те три истребительных батальона, что были привлечены к подготовке по программе штурмовых подразделений, Седовым поставлены на все виды довольствия и обеспечены по всем нормам Наркомата из имеющихся в батальоне запасов. Конечно, с одной стороны Седов совершил самоуправство, но с другой поступил правильно. Не стал разводить бюрократию, а самостоятельно принял правильное и нужное решение, позаботился о людях. Все бы так делали. Не ждали руководящих указаний сверху, искали решение сами, используя для этого имеющиеся ресурсы, проявляя заботу о людях. Не было бы тех перекосов, что у нас есть. То, что бойцы истребительных отрядов голодают понятно. Продовольственных запасов непосредственно в городе мало.

Накануне войны население Москвы составляло 4 млн. 200 тыс. человек. Мобилизация и эвакуация (как женщин и детей, так и рабочих промышленных предприятий) уменьшили население города на четверть. Только в армию из Москвы призвано 850 тыс. человек. В октябре в Москве оставалось 3 млн. 140 тыс. человек. С июля дабы обеспечить население, оставшегося в городе, минимально гарантированным набором товаров выдали продовольственные карточки. Но еды в городе все равно не хватало. Восемьсот граммов хлеба выдают по рабочей карточке, шестьсот граммов — по карточке служащего. Детям и иждивенцам (то есть пенсионерам и вообще неработающим) полагается четыреста граммов. Хлеб продается ежедневно, его можно купить на один день вперед. Просроченные талоны не отовариваются. Жиры, мясо и рыбу продают подекадно. Колбаса, сельдь, консервы засчитываются в норму отпуска рыбы или мяса.

Рабочим и инженерам полагается на месяц 1 кг рыбы, 2 кг крупы и макарон, 1,5 кг сахара и кондитерских изделий, более 2,5 кг мяса и мясопродуктов. Для остальных категорий нормы снабжения значительно ниже. Неравенство состояло и в том, где отоваривались карточки. В закрытых распределителях выдавали настоящее мясо, в обычных магазинах — кости.

Промтовары — ткани, швейные изделия, чулки и носки, обувь, мыло — тоже распределялись по разным категориям работников. К первой относились рабочие, инженеры и служащие оборонных отраслей, ко второй — остальные граждане.

31 октября в городе прекратилась продажа продовольствия по коммерческим ценам. Эвакуированных из Москвы, назад не пускают. Если кто-то проникал в город, ему не выдавали продовольственных карточек и его сразу же брали под надзор. Делалось это и с целью выявления вражеских лазутчиков, агентов-сигнальщиков. Для борьбы с ними привлечено около 24 тысяч человек. В столице организовано 2400 дежурных постов. На всех железнодорожных вокзалах столицы ведется тщательная проверка документов у граждан. Только за ноябрь в процессе таких проверок задержано свыше тысячи подозрительных лиц, среди которых выявлено несколько вражеских агентов, а сколько их еще не установлено! По сведениям, полученным из достоверных источников и допросов задержанных, на оккупированной советской территории действует 13 школ, в которых обучается свыше пяти тысяч человек. Агентура для обучения в школах вербуется в основном из военнопленных, предателей, антисоветски настроенных лиц и уголовных элементов, проникших в ряды Красной Армии, перешедших на сторону немцев, и в меньшей мере из гражданских лиц, находившихся на временно оккупированной территории СССР. Срок обучения агентов в зависимости от их дальнейшего предназначения различен: для разведчиков ближнего тыла — от двух недель до месяца; для разведчиков глубокого тыла — от одного до шести месяцев; для диверсантов — от двух недель до двух месяцев; для радистов — от двух до четырех месяцев и больше. Всю эту армию агентов враг пытается забросить в наш тыл для организации диверсий и убийств, антисоветской пропаганды. Пока удается им противостоять. Но, тем не менее, гитлеровская пропаганда находит своего слушателя. Только тут в Москве выявлено несколько десятков пособников врага изготавливавших и распространявших антисоветские листовки. Такие же группы действуют в Ленинграде и других крупных городах. А что говорить про Кавказ, где, несмотря на проведенную в конце октября начале ноября войсковую чекистскую операцию тлеют очаги антисоветского восстания. Вроде бы разгромлены банды мятежников, часть главарей задержана. Но большинство участников мятежа вместе с организаторами и руководителями скрылись в горах, или перешла на нелегальное положение. В октябре из 4733 человек подлежащих призыву в Чечено-Ингушской АССР в армию 362 уклонилось от этого. А наркомат внутренних дел и лично Албагачиев продолжают пассивно вести борьбу с бандитизмом. Чечено-Ингушского обкома ВКП(б) констатирует что«…Агентурно — осведомительные кадры НКВД ЧИАССР засорены предателями и провокаторами». На обвинения в свой адрес Албагачиев привычно высказывается о слабости своих сил, хотя мы дали ему все что могли. В ближайшее время в Грозный будет отправлен заканчивающий формирование 178-й мотострелковый батальон оперативных войск НКВД. С его прибытием положение в борьбе с бандитизмом должно начать меняться. Пока это все что мы можем выделить. Ранее планировалось привлечь к очистке Чечни от банд батальон Седова, но из-за обстановки на фронте пришлось пока отложить это на неопределенный срок. Он пока нужен здесь, чтобы поддерживать порядок в осажденном городе.

19 октября в городе начались грабежи магазинов, разбои и зашевелилось предательское подполье. Утром 20-го во многих почтовых ящиках появлялись напечатанные на машинках листовки. «Смерть коммунистам!». Для наведения порядка пришлось принимать меры и привлекать войска. «Штурмовики» Седова не церемонились, действовали быстро и жестко, уже к обеду на выделенном им участке в центре столицы все было тихо и спокойно. Никаких проявлений антиобщественной деятельности в центре города не отмечалось и в последующие дни. Именно поэтому и было принято решение использовать группы и отряды батальона в других районах Москвы, где положение с криминальной остановкой было хуже. Чтобы не распылять силы батальона, Седовым было предложено создать СОБР (специальный отряд быстрого реагирования) укомплектованный его бойцами из «штурмовой» роты на легкой колесной бронетехнике и нескольких сотрудников милиции в качестве проводников. Предложение было своевременным и его поддержали, тем более что никаких организационных издержек не предвиделось. В задачу отряда входит борьба с массовыми беспорядками, задержание преступников, ликвидация банд и диверсантов. Бойцы с преступниками не церемонятся, действуют крайне жестко, в случаи вооруженного сопротивления уничтожают бандитов на месте. Для бандитов бойцы в черных шапках, черных бушлатах в броненагрудниках и с щитами стали символом смерти. По агентурным данным все больше преступников покидают город или ложатся на дно. Журавлев сначала жаловался на такие действия бойцов СОБРа, действующих в отношении преступников как с врагами на фронте, но потом изменил свое мнение, когда разгул преступности в городе резко упал. Теперь вот подал записку с предложением создать такой отряд в составе городского управления НКВД, но об этом решение будем принимать уже после войны или снятия осады. В городе пока хватит бойцов Седова, а там посмотрим…