Глава 10
Уитни — бывшая школьная подруга и неутомимая соперница Тесс в сфере профессиональных интересов — позвонила в девять часов утра, когда Тесс наконец решила сесть, как следует обдумать и записать всю собранную за последнее время информацию. Тесс даже обрадовалась, что ее работе помешали — писать сухой отчет для Тинера о своей встрече с Думбартоном и Майлзом было куда сложнее для нее, чем в недалеком прошлом сочинить газетную статью, полную захватывающих подробностей. Она даже не могла решить, что стоит упоминать, а что просто не имеет значения. Привычная установка журналиста на занимательность и эффектность не позволяла ей трезво отсортировать все необходимые сведения. Так что телефонный звонок пришелся в тот момент очень кстати.
— У тебя возобновился роман с Джонатаном? — раздался в трубке голос Уитни.
Тесс вздохнула:
— Сегодня утром, придя на работу, он, вероятно, нашел в ящике мое сообщение: «Тесс Монаган согласна спать с тобой, но не жди, что она будет поставлять тебе информацию для полос „Маяка“».
— Я уже застала его в крайнем возбуждении на его рабочем месте, он громко спорил с редактором и сетовал на то, что «из нее» нельзя было «вытянуть ни слова».
— Это правда. Из меня ничего нельзя вытянуть. Я рада, что он это понял.
— Не хочешь пообедать со мной вместе в «Тейт». Я, в отличие от него, не стану из тебя ничего вытягивать. Более того, если ты вдруг сама захочешь проболтаться, обещаю, что не стану этим пользоваться. По этому делу уже и так успели настрочить целые научно-фантастические романы.
— Ну хорошо, давай встретимся после полудня. Идет?
— В четверть первого. Если опоздаю, закажи для меня салат и пирожное. Только, пожалуйста, не сандвич. Можешь заказать жареное мясо, но только без картошки. — Будь на месте Уитни другой человек, Тесс сочла бы такой тон наглостью, но от старой подруги она готова была это стерпеть.
Ей вспомнилось, как они познакомились с Уитни много лет назад. «Уитни Тальбат», — сказала зеленоглазая блондинка с ослепительной улыбкой, пожимая протянутую ей руку. Тесс ответила, подумав при этом: «Или мы станем с ней подругами, или я буду ненавидеть ее. Что угодно, но я никогда не смогу быть к ней совершенно безразличной». И все же они решили подружиться. Тесс никогда не сожалела о том, что приобрела столь неоднозначную дружескую связь.
С тех пор как они узнали друг друга, они стали настоящими соперницами или, скорее, профессиональными конкурентами. Уитни была хорошо обеспеченной, красивой и утонченной девушкой. Тесс — импульсивной, склонной к риску. В школе они постоянно боролись друг с другом за честь стать обладательницей приза Софии Керр за лучшую письменную работу по литературе. Однако победительницей, в конце концов, оказалась Уитни.
Ожидая ее в кафе в тот день, Тесс спрашивала себя, а правильно ли она поступила, причислив Уитни к стану своих друзей, может, все-таки стоило ее возненавидеть?
— Если уж мне выпала обязанность платить за обед, мы могли бы пойти в какое-нибудь приличное место, — заметила Тесс, когда Уитни подошла к столику, — у представителей среднего класса вкусы не отличаются оригинальностью.
— Здесь прекрасно кормят. Салаты тут превосходные, с моим любимым соусом «Тысяча островов». Спагетти с сыром. Хочешь, можем сесть за столом на улице, а уж если тебе тут так противно, я готова проводить тебя в «Тоскани-гриль», он в двух шагах отсюда. — Уитни гордо кивнула в сторону супермодного балтиморского ресторана. — Черно-белая кухня и смешанный контингент посетителей, весьма оригинальные блюда. Много ореховых соусов…
— Я слышала, что это модно, — отозвалась Тесс скептически, — раньше к таким сочетаниям ты относилась без симпатии.
— Ну да, но, поработав в «Маяке», я немного изменилась. — Она вздохнула и поднесла к губам стакан чая со льдом, закатив глаза так, как будто ей предстояло вкусить божественный нектар. Тесс заметила, что все пожилые дамы в зале за столиками с любопытством разглядывают ее белокурую подругу в дорогом костюме. Снобизм Уитни никогда не раздражал Тесс, возможно, она просто давно перестала принимать его всерьез. Ее даже веселило, что Уитни всегда заказывала лучшее виски или мартини, куда бы они ни пришли обедать. Держалась она обычно с подчеркнутым достоинством и никогда не нарушала порядка обращения со столовым прибором, словно ей изо дня в день доводилось присутствовать на обедах в президентском дворце.
— Ну, выкладывай, как твои дела, что новенького. Ты занялась частным расследованием? Это нелегально? Представляю, какие скандальные подробности тебе известны, только и слышу разговоры об этом убийстве. Ну, расскажи же…
Это была обычная манера Уитни в дружески непринужденной беседе под видом шутки склонять оппонента к излишней откровенности. Некоторые попадались в ее сети, сами того не замечая, и, не выдержав этой лобовой атаки, начинали делиться с ней тем, что еще несколько минут назад клялись держать в тайне.
— Ты интересуешься моей жизнью как друг или как сотрудник «Маяка»? — с улыбкой ответила ей Тесс. — Впрочем, как бы то ни было, я ничего не могу рассказывать. Я работаю для адвоката и должна соблюдать конфиденциальность.
— Хорошо, что ты говоришь это прямо. А как насчет того, что ты нарушала закон о неприкосновенности частной жизни и шпионила за подружкой этого твоего приятеля Рока?
По всей видимости, хоть и в искаженном виде, но до Уитни все же дошла информация о том, какую роль играла Тесс в этой истории. А это значит, что Джонатан не только спорил с редактором, но и щедро делился впечатлениями с Уитни.
— Знаешь, два раза за такой короткий срок уже, по-моему, достаточно. Недавно я выставила Джонатана, а через несколько часов появляешься ты. У вас нет другого способа выяснить то, что вас интересует?
— Ну, не преувеличивай и не сравнивай меня с Джонатаном. Я не использую его методы. Все же скажи, много ты ему наболтала прошлой ночью?
Судя по всему, эта тема очень остро интересовала Уитни, так или иначе она пыталась заставить Тесс сказать хоть слово. Но не могла же она тоже заниматься убийством Абрамовича.
— Перестань пытаться доить меня, — ответила Тесс, — я уже сказала, что ничего не собираюсь объяснять.
— Тесс, — Уитни проявляла редкостное упрямство, — я вовсе не ради этого пришла сюда. Я просто хотела с тобой пообедать. Думала, мы с тобой посидим по-дружески… И что ты на меня злишься?
Она положила на стол толстую папку и расстегнула замок. Там оказались фотографии тела Абрамовича, распечатки черновых вариантов статей, резюме, какие-то пачки листов с биографическими сведениями. Некогда и сама Тесс носила с собой такой же ворох бумаг.
— Я просмотрела все, что смогла найти в библиотеках, — сказала Уитни. — Ничего не смогла вытащить. Только несколько отзывов о его защитах в суде, когда он еще не заделался бизнесменом.
Тесс с интересом посмотрела на фотографию Абрамовича в смокинге: его большая голова на тонкой шее возвышалась над плечами, казавшимися еще более узкими из-за черного цвета одежды, рядом с ним стояла какая-то тощая дама в безобразном дорогом костюме.
— Н-да, любопытно, но только зачем мне все это? Мои задачи в соответствии с поручением Тинера значительно проще в данном случае.
— Есть! — удовлетворенно воскликнула Уитни и рассмеялась, глядя на свою подругу. Тесс посмотрела на дам за соседними столиками, продолжавших теперь уже с меланхоличным сожалением разглядывать Уитни. Вероятно, все они задавали себе один и тот же вопрос: «Отчего и наши внучки не выглядят столь элегантно?»
— О’кей, — продолжала Уитни, — я тебе признаюсь. Джонатан рассказал мне, что ты работаешь на Тинера. И ты уже повидалась с охранником и уборщиком из компании. Ты ищешь того, кто действительно имел зуб на Абрамовича. А уж такой человек точно существовал, ведь Абрамович был еще та скотина. Он отбил у суда столько мерзавцев, что я не удивилась бы, если бы кто-то решил его прикончить. Ведь это он вел дело компании по поводу истории с асбестом. Дерьмовое дело, надо сказать. Уже за одно это у многих чесались руки придушить его.
— Да, но Тинер сказал…
— Тинер сказал. Не понимаю, что это с тобой случилось, что ты стала кому-то позволять указывать, что тебе делать… Ты никогда раньше не была девочкой на побегушках, Тесс.
Удар пришелся как раз в цель.
— Я стала, как ты изволила выразиться, девочкой на побегушках, только потому, что я не хочу, чтобы моего друга засудили в ближайшее время за убийство, которого он не совершал. Ты не знаешь многого из этой истории. По просьбе Рока я следила за его невестой и выяснила, что она спит со своим боссом. Я хотела заставить ее во всем признаться, но никак не ожидала, что вместо того, чтобы порвать с ней, Рок поедет бить морду ее любовнику.
— Ты уверена, что он это вообще делал?
— Он сам мне сказал. Но он не убивал Абрамовича. И тут я ему верю. Конечно, он сильно разозлился… — Тесс запнулась, не закончив фразу.
— Я видела его на гребных гонках. — Уитни никогда не интересовалась греблей, но у нее была хорошая память на все знаменательные события. — Мне тогда показалось, что он хоть и выглядит круто, но вряд ли способен муху обидеть. Трудно представить, что он кого-то способен забить до смерти.
— Это не совсем-так, но человек он добрый и тихий.
— Не сомневаюсь.
— Иногда и тихие люди могут свернуть кому-нибудь шею.
Дома Тесс переоделась в футболку и шорты и включила магнитофон. Хотя у нее был CD-плеер, компакты она так и не успела купить. «Звезда» развалилась внезапно, и все запланированные покупки Тесс пришлось отложить до лучших времен. Зато у нее было немало любимых кассет, оставшихся еще со времен учебы в колледже.
К новомодным течениям она как-то была равнодушна, а старые альбомы Коула Портера, Джонни Мерсера, Ханта и Роджерса по-прежнему слушала с удовольствием.
Материалов по делу Абрамовича теперь у нее было много. Фотокопии старых видеозаписей, микрофильмы, статьи и заметки из Интернета и газет. Оказывается, в «Маяке» некоторые специально отслеживали всю информацию, которая касалась скандального адвоката.
Стол Тесс был слишком маленьким, чтобы на нем поместилась вся эта груда бумаг и пленок Она разложила их прямо на полу до самой двери, стараясь установить некоторый хронологический порядок в соответствии с этапами его карьеры: выступления защиты на суде, выступления обвинителей, решения присяжных…
В начале своей деятельности он заявил о себе как адвокат, готовый защищать тех, кого обвиняли в насилии и убийствах. Тесс отлично знала, как много на суде решает умелое выступление адвоката обвиняемого. Чем успешнее будет он защищать своего клиента, тем вероятнее, что даже совершившему преступление человеку посчастливится выйти сухим из воды. Но и стоит такой адвокат в десятки раз дороже. Как бывшему корреспонденту Тесс доводилось несколько раз бывать на судебных заседаниях, где выступали настоящие профессионалы, но Абрамович, надо полагать, превосходил их всех, как, впрочем, и его клиенты сильно отличались от клиентов его коллег.
Клиенты Абрамовича боготворили его. В их глазах он всегда был героем. Ему удалось выиграть три из семи безнадежных дел, за которые он брался в начале своей практики, но эти заслуги казались бесцветными по сравнению с его последующими триумфами. Ибо больше он фактически не проиграл ни одного даже самого скандального процесса.
Убийца полицейского отпущен на свободу. Тесс хорошо помнила это громкое дело. Абрамович тогда защищал Дэвида Бэйтса, которого обвиняли в убийстве полицейского, но неопровержимых доказательств его вины так и не смогли найти. Двумя годами позднее Бэйтс все же встретил свой конец, который можно было посчитать также и справедливым возмездием, — он был застрелен полицейским во время попытки ограбления дома в Балтиморе. А ведь если бы Бэйтс заслужил пожизненный срок, он бы мог прожить гораздо дольше.
Тесс даже записала имя убитого полицейского и имена его родственников, хотя произошла эта история двенадцать лет назад. Имен родственников многочисленных жертв среди ее бумаг было предостаточно.
Конечно, Абрамовича ненавидели многие, но вряд ли кто-нибудь из них мог бы решиться на такой беспрецедентный акт мести спустя столько лет. Тесс подобное казалось невероятным. На многих фотографиях Абрамович был запечатлен в окружении выражающих ему благодарность клиентов. «Ему льстило, что перед ним преклоняются отбросы общества», — думала Тесс, разглядывая снимки.
Такер Фокер пожимает руку своему адвокату Майклу Абрамовичу после того, как суд отказался вынести Фокеру, обвиняемому в убийстве Джоя Литтела, смертный приговор. Фокер был также признан непричастным и к другим преступлениям, в которых его обвиняли раньше.
Такер Фокер. И его тоже Тесс помнила очень хорошо. Его помнили все жители штата Мэриленд. Его дело потрясло тогда всех, кто слышал о его преступлениях, убийствах и сексуальных домогательствах в отношении несовершеннолетних. Ему было двадцать два года, когда он начал свой кровавый путь по городам Мэриленда — Сесил, Дорчестер, Уорчест: везде пропадали дети, только мальчики, тела которых находили впоследствии. Он был очень предусмотрителен и очень осторожен, ни с кем не поддерживал знакомств, не давал о себе никакой информации. И все же спустя шесть лет Фокер был пойман. Первую свою жертву он похитил в Гарретте, и, по его настоянию, этот мальчик был убит в Аллегани другим ребенком, которого Фокер решил «взять себе в ученики». Затем последовали Вашингтон, Хэйгестаун, где уже новый «ученик» стал свидетелем убийства предыдущего из Аллегани. Всего двенадцать убийств — до тех пор, пока последнюю его жертву не вытащили из багажника машины.
Тесс училась в том же колледже, что и Фокер, и была младше его на несколько лет. Его самого она никогда не видела, но слышала о его попойках и вечеринках от других учащихся. Худой светловолосый молодой человек с плохой кожей. Он мог бы стать кем угодно: рабочим на бензозаправке, служащим в банке, почтальоном, официантом. Ничего примечательного не было в его внешности. Ему более чем повезло с Абрамовичем. Ни один другой адвокат не избавил бы его от смертного приговора.
Но и другие дела Абрамовича были не менее любопытны. Грабители, насильники, снова грабители. Богатые, бедные, нищие — он не выбирал себе клиентов по признаку состоятельности.
Когда она разобралась с датами и последовательностью процессов, выяснилось, что именно дело Фокера оказалось последним делом Абрамовича. После этого он «ушел со сцены». От обвиняемых просто в убийствах он «перешел» к обвиняемым в убийствах на сексуальной почве. Не брезговал он и защитой бродяг, убивших другого бродягу, так называемых убийств на бытовой почве. Каждый процесс, в котором он принимал участие, вызывал бурную реакцию прессы. На этом собственно и завершалась первая часть его карьеры. Вторая имела отношение к его коммерческой деятельности и к попыткам создания образа респектабельного бизнесмена.
На фотографиях он был запечатлен на всякого рода презентациях и встречах, на благотворительных мероприятиях и концертах, организованных фондом борьбы со СПИДом, и на футбольных матчах. Ни на одном из снимков он не улыбался, и с ним рядом никогда не было никого, кроме его коллег и сотрудников компании «О’Нил, О’Коннор, О’Нейлл». Правда, на одной из фотографий он стоял рядом с отцом-основателем компании Симоном О’Нилом. О’Нил попал в кадр не целиком, и его лицо разглядеть было трудно, но на лице Абрамовича явственно проступала улыбка. Вероятно, он весьма гордился своим знакомством со столь преуспевающим представителем делового мира.
На всех прочих фотографиях не было ничего примечательного, они относились к самому позднему периоду жизни Абрамовича, когда он уже оставил свою адвокатскую практику и занимался преимущественно делами компании. Как раз прощанию Абрамовича со своим прошлым и была посвящена газетная заметка, опубликованная осенью 1992 года:
РАЗЪЯРЕННЫЕ ИСТЦЫ ТРЕБУЮТ СПРАВЕДЛИВОСТИ
Согласно постановлению последнего судебного заседания, компании «О’Нил, О’Коннор, О’Нейлл» в ближайшее время должна быть выплачена сумма в размере восемьсот пятьдесят тысяч долларов, однако дело нельзя считать закрытым, ибо уже подан встречный иск.
Во время выступления известного адвоката Майкла Абрамовича один из представителей противоположной стороны, как сумасшедший, выкрикивал с места вопрос: «Где мои деньги?». Он продолжал свои нападки на мистера Абрамовича до тех пор, пока не был выведен полицией из зала суда. Крупнейшая из асбестовых мануфактур в настоящее время находится на грани банкротства.
Мистер Абрамович, являющийся одной из наиболее ярких фигур этого скандального разбирательства и выступавший на стороне ответчика, категорически отказался признавать правомочными заявления фирмы о том, что на данный момент после выплат компенсаций пострадавшим она не располагает более никакими финансовыми средствами.
«Весьма характерная ситуация, — подумала Тесс, — и стиль заметки не отличается оригинальностью, разве что автор намеренно стремился, говоря побольше, так и не сказать ничего».
Наконец, она дошла до статей, где рассказывалось о каких-то мало имевших отношения к делу случаях инцеста, самоубийств смертельно больных людей и дорожно-транспортных происшествиях. Поначалу она никак не могла понять, каким же образом все они были связаны с Абрамовичем. Упоминалось в них также и какое-то Общество жертв насилия и агрессии (ОЖНА), преимущественно состоявшего из тех, кто подвергся сексуальному или иному физическому насилию. Его основательницей была какая-то женщина, которая рассказывала о том, как Абрамович всячески стремился доказать невиновность напавших на нее в ее собственной квартире преступников.
Тесс попалось на глаза небольшое интервью с женщиной, назвавшейся только именем «Мэри». «Он даже не поинтересовался тем, что со мной произошло, — говорила она, имея в виду Абрамовича. — Однако он так защищал человека, который ворвался в мой дом, словно тот был его добрым другом. Таких адвокатов, как он, женщины, пострадавшие от насилия, считают еще худшими преступниками, чем сами насильники, ведь они пытаются доказать, что все случившееся вовсе не было так ужасно, заставляя и всех остальных думать так же». Члены ОЖНА встречались каждую неделю по понедельникам, чтобы в процессе психологических тренингов избавиться от последствия пережитого стресса.
Тесс рассортировала весь материал и теперь сидела на полу, глядя на стопки бумаг. Не слишком много сведений о жизни человека, бывшего знаменитостью такого уровня. У рядовых граждан набралось бы и то больше биографических подробностей.
Но стоило ли теперь в связи со всем, что ей стало известно, посетить очередное собрание ОЖНА? Быть может, это была ее единственная зацепка, единственная возможность выяснить хоть что-нибудь? Тинер просил ее не предпринимать ничего без его ведома. Уитни же, наоборот, подбивала ее проявить самостоятельность. Уитни была права. Неужели Тесс стала робкой и застенчивой? Неужели, потеряв работу в «Звезде», она потеряла и все свои профессиональные навыки? Неужели постепенно она все больше становится похожа на своего отца, всю жизнь проработавшего сотрудником комиссии, проверявшей качество алкогольных напитков, или на свою мать, просидевшую тридцать лет за секретарским столом? Тесс слишком хорошо знала, что она ни за что не сможет смириться ни с какой иной работой, кроме своего любимого дела, только занимаясь которым она чувствовала себя настоящим специалистом.
Глядя на бумажные стопки, Тесс пыталась прикинуть, какое количество материала о своей жизни она могла бы собрать на данный момент, но размышления ее были прерваны телефонным звонком.
— Тесс, это Тинер, — заговорил автоответчик. Голос звучал необычно взволнованно. Тесс на секунду вообразила себе, что это был знак, и Тинер, угадав ее мысли, решил позвонить ей, чтобы подтолкнуть ее к действию. — Нам нужен твой отчет к завтрашнему дню. Я хочу попробовать получить для Рока разрешение отправиться на соревнования, но нужно, чтобы кто-нибудь остался здесь на станции. Ты очень нужна нам. Перезвони мне.
«Ты очень нужна нам», — задумчиво повторила она, еще раз прослушав запись. Эти слова обычно адресуют к тому, от кого надеются получить искреннюю поддержку, — к другу, к родственнику, к возлюбленной…
Она снова открыла блокнот и начала записывать все, что узнала от уборщика и охранника. Чертить логические схемы и план здания, как она его себе представляла по рассказам Думбартона и Майлза. Должно же было обнаружиться какое-нибудь рациональное зерно в этой головоломке.
