Глава 47

Кэтрин вставила ключ в замок и повернула его, она была почти уверена, что он к ней уже не подходит. Однако нет, дверь открылась. Она взбежала наверх, в гостевую. Одним взглядом охватила пустую кровать, валяющееся на полу смятое белье, – все производило впечатление покинутости, бездомности. Затем открыла дверь в семейную спальню и склонилась над Робертом. Он крепко спал. На ночном столике – упаковка снотворного и рядом потрепанный экземпляр «Идеального незнакомца». В иной ситуации это бы шокировало ее, но сейчас просто тошнота подступила к горлу: оттого что он держал эту книгу рядом собой, оттого что принес ее в их общую спальню. А где, интересно, фотографии? В ящик переложил или выбросил?

– Роберт, проснись!

Он был погружен в сон настолько глубоко, что не услышал, как она поднималась по лестнице, и сейчас не ощущал в темноте ее присутствия и не слышал слов, хотя говорила она ему прямо в ухо.

– Просыпайся. – Кэтрин потрясла его за плечо.

Он всхрапнул и отвернулся. Глаза у него по-прежнему были закрыты.

– Роберт! – На сей раз она говорила громко и сердито. – Проснись. – Кэтрин взяла его мобильник и просмотрела список пропущенных звонков: от Ника ничего нет, только ее номер отпечатался. Да как он смел спать? Она схватила со столика стакан и вылила воду ему на голову. Ее можно понять, иначе нельзя, ее можно извинить. Он вздрогнул и начал отплевываться. Явно не ожидал ее, да еще в такой ярости. – Роберт, какого черта, проснись! Где Ник?

Глаза у него наконец открылись, он растерянно сощурился.

– Что ты…

– Где Ник?

Роберт все еще ничего не понимал, пытался до конца проснуться. Она трясла книгой прямо у него перед лицом.

– Ты все ему рассказал?

Он отодвинулся на противоположный край кровати, опустил ноги на пол и посмотрел на нее. На нем ничего не было, и она отвернулась.

– Ты ему все рассказал? – выкрикнула она.

Он направился в ванную, вышел завернутый по пояс в полотенце. Он был спокоен, не выказывал ни малейших признаков волнения.

– Пока нет, – ответил он. – Но собираюсь…

– Так ты немного опоздал, – прервала его она. – Тебя опередили. Ник позвонил мне в четыре утра, и с тех пор я не могу его найти. На звонки он не отвечает. Он оставил сообщение – она потрясла перед ним мобильником, – и, судя по голосу, находится в ужасном состоянии. – Из глаз у нее начали литься слезы. – Он все знает. Где он? Мы должны найти его.

– Оттуда мне знать, где он? Может, у кого-нибудь из приятелей. – Он явно не собирался впадать вместе с ней в панику. – Сегодня утром он ушел на работу, к ужину не вернулся, ну и что? Ему двадцать пять лет, он взрослый человек. – Роберт как будто оправдывался. – Ты говоришь… что значит «он был в ужасном состоянии»?

– Значит то, что он не сказал ни слова. Я слышала только рыдания.

– О Господи. – От боли у Роберта перекосилось лицо. – Надо было ему все сказать. Нельзя было допускать, чтобы он узнал о случившемся от кого-то еще. – Он оттолкнул ее и устремился на лестничную площадку.

– Роберт, я никогда еще не заставала его в таком состоянии… Мне страшно.

– А чего ты, собственно, ожидала? – Он повернулся и задержал на ней долгий взгляд, отводя его лишь тогда, когда смотреть больше не мог. – Он должен был обо всем узнать от меня, а теперь, получается, услышал от незнакомого человека. Неужели непонятно, насколько это его потрясло?

– Этот полоумный мерзавец до него добрался…

– Что? – прервал ее он. – Ты это про отца того парня, который утонул, спасая Ника? Про отца того молодого человека, с которым ты трахалась, а потом утверждала, что даже не знакома с ним? Ты про этого полоумного мерзавца? Нет, ты решительно бесподобна.

Видит Бог, до чего же он ее ненавидел. Он был весь поглощен этой ненавистью. Молодой человек, с которым ты трахалась. Ему бы надо о Нике побеспокоиться, а не на нее нападать. Она презирала его за неспособность подумать о сыне, за то, что он ничего не делал, чтобы найти его.

– Ты что, не понимаешь? Наш сын в опасности. Этот тип добрался до него. – Она достала мобильник и включила запись с сообщением от Ника. Ужасно. У Роберта к глазам подступили слезы.

– Это ты во всем виновата. Это твоих рук дело! – Он швырнул ей в лицо эти слова, она отвернулась, но он не замолкал: – Не узнаю тебя. Чего ты ожидала? – Он рывком развернул ее к себе лицом. – Тебя удивляет, что он не в себе? Ложь, годами длящаяся ложь. В конце концов, она должна была всплыть – жаль только, что не от меня он узнал правду. А тебе было на него наплевать, скажешь, не так? Ты была настолько поглощена своим любовничком, что бросила нашего сына одного в море, а ведь он даже плавать не умел. Ну, и чего ты теперь от него хочешь? Он был ребенком – ты взрослой. Ты его мать. Ты была единственной, кто должен был спасти его, но для тебя он никогда не был на первом месте. Главной всегда оставалась ты сама.

Она оттолкнула его и повернулась, не желая оправдываться. Она должна была думать только о Нике. Она чувствовала на себе взгляд Роберта, взгляд, исполненный презрения. Она никогда не предполагала, что дело дойдет до такого, но сейчас она не могла думать об этом, она листала телефонную записную книжку в поисках номера ближайшей больницы. Нашла, позвонила и стала ждать ответа.

– Здравствуйте, у меня пропал сын… боюсь, что с ним могло что-то случиться… он звонил мне, был очень подавлен… ему двадцать пять лет… да, но, видите ли, у него проблемы с наркотиками, и его голос по телефону звучал так, что… Николас Равенскрофт…

Она понимала, что ее едва слушали. Мужику двадцать пять лет, а тут мамочка звонит, чтобы выяснить, где он. Бред какой-то.

Она снова взбежала наверх, в комнату для гостей. Николас мог объявиться где угодно – в любой лондонской больнице… на любом поезде, отъезжающем от Лондона… На любой железнодорожной колее… Она позвонила в полицию, но там от нее отмахнулись. Ее сыну двадцать пять дет. Она слышала его голос всего два часа назад. Он что, говорил, что собирается что-то с собой сделать? Нет, вынуждена она признать, такого не было.

Она начала рыться в его вещах. В ноутбуке – ничего. Ей попался его несессер с красноречивыми следами использования наркотиков. О Господи, только не это. Она выбежала на лестничную площадку и крикнула:

– Ты знал, что он снова пристрастился к наркотикам? Знал?

Роберт подошел к лестнице снизу и крикнул в ответ:

– Вот только не надо учить меня, как воспитывать сына. – Но она почувствовала, что до него что-то дошло.

Она возвратилась в гостевую, опустилась на колени и начала рыться в мятом белье в надежде найти – бог знает что. И нашла – письмо из универмага «Джон Льюис». Уведомление об увольнении двухнедельной давности. Она торжествующе схватила его и бросилась вниз.

– Ника уволили. Так где же, спрашивается, он пропадал все это время, когда ты думал, что он на работе?

На этот вопрос Роберт ответить не мог. Теперь он был потрясен и напуган не меньше, чем Кэтрин, и ей стало стыдно. С чего торжествовать-то, как она могла себе это позволить? Она посмотрела на него сверху и сказала тихо и печально:

– Как думаешь, где он все же может быть? Может, хоть какое-то имя называл?

Роберт не ответил. Ему нечего было ответить. И она тоже ничего не знала. Хороши родители, подумала она. Ни он ни она не имели представления, кому позвонить – никто из них не знал, где может быть их сын. И вообще, есть ли у него друзья? Да нет, после того как он вышел из отроческого возраста, друзей у него не было – в этом она почти уверена.

– Он упоминал какую-то приятельницу, но я ее ни разу не видел и имени не знаю. Не уверен даже, что она вообще существует…

Он набрал номер Ника, но его сразу переключили на голосовую почту:

– Здорово, приятель. Позвони сразу, как проснешься. Хочу убедиться, что у тебя все в порядке. Пока.

В этот момент зазвонил сотовый Кэтрин. Номер незнакомый. Она дрожащими пальцами нажала на кнопку «ответить».