Глава 32

Кэтрин сидела и работала, взгляд ее был устремлен на экран компьютера, но она ничего не видела. В голове у нее все перемешалось, она была не в силах ни на чем сосредоточиться: любая мысль, прежняя или новая, порождала боль. Но больше всего ранили самые последние, самые свежие воспоминания. Роберт дома не появлялся. Наверное, думала она, снял номер в гостинице, но не факт. Говорить с ней хочет. Последнее, что она от него слышала, – это то, что он не может перенести самого ее вида. Услышав эти слова, Кэтрин чуть не задохнулась. А чего, собственно, она ожидала? Только не этого. Она отдавала себе отчет в том, что утаила кое-что о себе от Роберта, но не осознавала, по крайней мере до этого момента, сколького сама о нем не знала. Пытаясь представить себе, какое впечатление произведет на него эта книга, она не предвидела взрыва такой силы. Его ярость потрясла ее, он даже не пытался сдержать своих чувств, сделался глух к любому ее слову. А она ночевала в комнате для гостей, убегая от пустоты супружеской кровати.

Делая вид, что работает, она прикасалась к клавишам, но, вспоминая, как он показал ей эти фотографии, вновь содрогалась. Он хотел, чтобы она была наказана. Он считал, что она этого заслуживала. В самый первый момент она попыталась не смотреть на эти фотографии, отшвырнуть их в сторону, порвать на мелкие клочки, но они сразу проникли в сознание, и это была улица с односторонним движением. Эти кадры теперь навсегда останутся с ней. Откровенные в своей мерзости, они послужили документальной основой книги и теперь пытались подменить собой подлинность случившегося. А Роберт, к сожалению, верил этой подмене. А таинственность, которую она сама напустила и хранила годами, лишь укрепляла его вердикт: виновна. Ложное убеждение, будто у нее было право на молчание, стало ее проклятием.

– Ты слышала что-нибудь про директора школы, который ушел оттуда после «отставки» Бригстока? Так вот, выяснилось, что они подружились еще в Кембридже. Я достала номер его телефона – дать?

– Отбой, Ким. Сюжет не прорисовывается. Забыли! – не успев одернуть себя, резко бросила Кэтрин. Черт! Она теряла самообладание. Однако не надо отталкивать от себя Ким, поэтому Кэтрин потянулась к ней, положила ладонь на плечо: – Извини, оказалось, что это пустышка. Забудь. Забудь про Стивена Бригстока.

Ким стряхнула ее руку и побрела в сторону, как побитый щенок. Нельзя было так с ней разговаривать, укорила себя Кэтрин. Надо держать себя в руках. Работа – единственное пристанище этой девушки. Кэтрин повертела в руке листок бумаги с телефоном и адресом Стивена Бригстока, который несколько дней назад дала ей Ким, и положила его в карман.

– Чаю? – предложила она.

Ким пропустила предложение мимо ушей, а Саймон поднял голову и улыбнулся:

– Да, с удовольствием, спасибо.

Он последовал за ней на кухню – в руках чашка, отбеленные зубы блестят.

– Все в порядке, Кэт? – В голосе его слышалось фальшивое участие.

Да отвали ты! Ее ненависть к этому человеку ни на чем не основана, и Кэтрин это понимала.

– Да-да, все нормально, благодарю.

– Переезд – одно из событий – не считая развода, – которые способны из себя вывести любого.

Она стояла к нему спиной, скрывая готовое вырваться наружу раздражение. Наверное, он заметил, как она рявкнула на Ким. Кэтрин бросила в заварной чайник два пакетика, залила их водой и, не давая чаю как следует завариться и не замечая, что он жестом просит ее подождать, с радостью наполнила его кружку бесцветной жидкостью. В этот момент ожил ее мобильник.

Эсэмэска от Роберта? Она попыталась унять дрожь в пальцах. Если вы попали в аварию… Черт! Реклама.

– Что-нибудь не так?

Она отрицательно покачала головой, но присутствие Саймона ее стесняло, не давало сосредоточиться. Она пошла в туалет. Ей нужно было побыть одной, одной, черт бы их всех побрал, нужно было подумать. Роберт не собирался ей звонить. Она надеялась, что, когда пройдет первое потрясение, он сумеет перебороть себя и выслушать ее, что она сможет сама все ему рассказать. А он просто отсек ее, как пораженную гангреной часть тела. Она старалась подавить поднимающийся в груди гнев, но он только разрастался. Неужели она не заслуживала того, чтобы ее хотя бы выслушали? Не отвечая на послания по голосовой почте и бесконечные эсэмэски, он заставлял ее ощущать себя какой-то липучкой. Она набрала номер его секретарши.

– Привет, Кэти, это я. Что-то никак не могу разыскать Роберта. Собственно, ничего срочного у меня к нему нет, просто хотела, чтобы он по пути… – Сейчас она походила на женщину, которая подозревает мужа в супружеской измене. Если он у себя в кабинете, она немедленно предстанет перед ним. Бежать будет поздно, скандала он не захочет, придется ему ее выслушать.

– Так он же сегодня рано ушел, – раздалось в трубке. – Сказал, что хочет поработать дома.

– Ну да, конечно, и как это у меня вылетело из головы, глупость какая-то. – Что ни день, то новая ложь.

Переступая через порог, она споткнулась о дорожную сумку и почувствовала, как бешено заколотилось сердце. Он дома. Слава Богу, он вернулся. Но ведь это сумка не Роберта, а Николаса. Это Николас пришел. Вон, на кухне уже валялась куча нестираного белья. Однако Роберт тоже был здесь, сидел за кухонным столом рядом с Николасом. Перед каждым – кружка пива. Роберт улыбался. Ник листал страницы спортивного журнала. Ни тот ни другой не подняли головы при ее появлении. На мгновение у нее мелькнула мысль или, скорее, видение: Николас спит в комнате для гостей, она лежит в постели рядом с Робертом. Но когда он бросил на нее взгляд, она поняла, что это всего лишь мираж, и его слова подтверждали это.

– Ник согласился пожить со мной, пока тебя не будет.

Что за… Николас повернулся к ней, и ее поразил его вид – бледный и усталый. Неужели он все знает? Но он улыбнулся и продолжил читать. Она открыла рот, хотела что-то сказать, но Роберт ее опередил. Это он тут всем распоряжался.

– Насколько я понимаю, готовится нечто очень крупное, так что тебя, скорее всего, не будет долго, несколько недель. Я уже и вещи твои собрал. Торопишься, наверное?

Каждая фраза – как пощечина. Он сказал Нику, что она уезжает в командировку. Она подошла к мужу, взяла его за руку. Роберт… Ей хотелось, чтобы он поднялся с ней наверх, выслушал, но он отдернул руку и взял телефон. Вызвал ей такси.

– А что за сюжет, ма? – спросил Николас.

– Твоя мать даже со мной не делится, – не дал ей ответить Роберт.

Сказал как выстрелил. Впрочем, Николасу это все равно не интересно, и он вернулся к своим околофутбольным сплетням.

– Такси уже едет, так что пойди проверь, положил ли я все, что нужно. – Какое-то время она не двигалась, готовая бросить ему в лицо: да как ты смеешь? – но в присутствии Ника не решилась.

Она поднялась наверх и села на кровать. Он уложил небольшой чемодан – одежды примерно на неделю. Она посмотрела на сложенные вещи: белье сбоку, застегнутая на молнию сумка с умывальными принадлежностями сверху. Она пошарила в чемодане в надежде, что, может, он оставил записку, где сказал, что ему нужно время подумать. Совсем немного времени, а потом они обо всем поговорят. Но нет никакой записки. Ему нет нужды ничего объяснять. Это ей нужно.

– Такси здесь! – крикнул он снизу, и она закрыла чемодан и понесла его к выходу. Ей хотелось, чтобы Роберт посмотрел на нее, встретился с ней взглядом, но он отвернулся. Он был очень оживлен, так и бегал по кухне. Сейчас приготовим ужин. Нет, нет, вполне справимся, ты нам не нужна, звучало у нее в ушах. Николас встал и неуклюже направился к ней, наступив по дороге на носок, лежащий немного в стороне от общей кучи грязного белья.

– Пока, ма.

Она обняла его. Без единого слова. Посмотрела через его плечо на Роберта. Тот все еще упорно отводил взгляд. Трус, подумала она и почувствовала, как Николас высвобождается из ее рук. Такси ждет.

Она закрыла входную дверь и направилась к машине, ожидающей ее с невыключенным двигателем. Водитель смотрел, как она кладет багаж на заднее сиденье и устраивается рядом.

– Куда едем? – спросил он. Стало быть, Роберт не решил, куда ей ехать. Так куда же? Она назвала водителю какой-то адрес.