Глава 29
…Это был один из тех дней, когда, проявив неосторожность, можно обжечься очень сильно. Солнце было очень жарким, но его прикрывал тонкий слой облаков, который вкупе с прохладным ветерком побуждал непосвященных загорать вовсю. Шарлотта к их числу не принадлежала. Она и сама намазалась защитным кремом и теперь втирала его в кожу своего маленького сына. Оба они устроили из этой процедуры целое представление – Шарлотта всячески демонстрировала свою материнскую заботу, а Ной изо всех сил старался увернуться и жаловался, что крем щиплет ему глаза.
Сегодня его визг особенно ударял по нервам из-за похмелья после вчерашней выпивки. Шарлотта понимала, что прилагает больше усилий, чем нужно, но ее раздражали капризы сына, и ей хотелось подчинить его своей воле. Все его тело было в песке, и создавалось впечатление, будто она водит по нему наждачной бумагой, задевая по неосторожности и лицо, так что действительно крем попал ему на ресницы. Она поспешно стерла его, но мальчик заплакал, и ей тоже захотелось плакать. Ей хотелось, чтобы его не было рядом, чтобы он куда-нибудь ушел и у нее появилась возможность хоть один день, этот последний день на курорте, провести, загорая вместе с любовником.
А Джон еще спал в своем номере в дешевенькой гостинице. Вернулся он от Шарлотты, остановившейся в пятизвездном отеле, только в половине пятого утра. Всю ночь они занимались любовью, пока ее сын спал в соседней комнате, не слыша, как мать стонет в объятиях возлюбленного. Не слышал он и звона бокалов, после которого снова начинались любовные игры.
Итак, пока Шарлотта возилась с кремом на пляже, Джон спал. Спал он крепко, как подросток. В свои девятнадцать лет он все еще рос, все еще мучился зовами плоти, и своей, и, как минувшей ночью, не только своей. Шарлотта все никак не могла насытиться, она заставила его потрудиться по-настоящему. Она понимала, что времени у нее в обрез и, хоть ей и удалось уговорить его отложить поездку в Танжер, сама она через несколько дней возвращалась домой, к мужу. Минувшей ночью она взяла от него все, что смогла, и предвкушала еще одну такую ночь – последнюю для них.
Она по-прежнему пыталась играть роль Матери, но сегодня ее исполнению явно не хватало убедительности. Лежа на животе, она старалась уснуть, а Ной тем временем орудовал в песке своей детской лопаткой. Ров, который он копал, все удлинялся и удлинялся, песок – чему немало способствовал и ветер – летел Шарлотте в лицо. В конце концов это ей надоело, и она крикнула сыну:
– Как насчет мороженого?
Он бросил копать и радостно согласился:
– Угу.
Поднимаясь по лестнице, ведущей к магазину, они столкнулись с Джоном, но ни он, ни она не сказали друг другу ни слова, так что никто бы даже не заподозрил, что они знакомы. Он испытал возбуждение, а у нее при виде его заспанных глаз и примятых подушкой волос возникло острое желание. Они едва разминулись, чуть не коснувшись плечами. Они почувствовали запах друг друга. Она вдохнула исходящий от него аромат и улыбнулась, но не Джону. Для этого она была слишком умна. Улыбку, адресованную Джону, она перевела на Ноя. Джон, впрочем, все понял, а Ной принял это за чистую монету, счастливый тем, что мама довольна, и улыбнулся в ответ, невинное существо. Он был так признателен ей за подарок, не ему предназначенный.
Джон узнал полотенце Шарлотты и, как обычно, разложил свое в нескольких футах поодаль, озаботившись тем, чтобы между ними расположилось еще несколько человек. Достаточно далеко, чтобы Ной не заметил его присутствия, но достаточно близко, чтобы они с Шарлоттой видели друг друга. С той самой первой встречи в кафе они всячески остерегались Ноя. Она не хотела знакомить его с Джоном, не хотела, чтобы они сблизились. «Вдруг он к тебе привяжется?» – обронила она, никак не желая этого позволить. Нельзя было допустить, чтобы Ной хоть что-то сказал отцу про славного дядю, с которым они с мамой познакомились на отдыхе и с которым мама подружилась.
Лежа на песке, опустив голову и прикрыв глаза, Джон услышал приближение матери с сыном еще до того, как увидел их. Ной, увлеченный чем-то, громко болтал, и Джон с любопытством стрельнул взглядом в их сторону. Ной тащил за собой на веревке подпрыгивающую на песке надувную лодочку. Вот уже несколько дней он выпрашивал у матери подобную игрушку, никак не хотел отстать, и вот, в свой последний день на пляже, она решила порадовать сына. Вообще-то сошла бы любая надувная игрушка, но она выбрала именно эту – красно-желтый ялик – и даже, пустив в ход свое обаяние, уговорила продавца напрячь легкие и надуть его. «Боюсь, у меня самой не хватит сил», – улыбнулась она. Ну да, все свои силы она израсходовала ночью.
Для Шарлотты лодка оказалась не менее ценным подарком, чем для Ноя. Она надеялась, что сын отвлечется, а она тем временем сможет спокойно почитать, подумать. Обычно у Ноя не слишком хорошо получалось играть с самим собой, но эта ярко раскрашенная лодочка, похоже, сделала свое дело. Впервые за все время отдыха он, казалось, вполне наслаждался собственным обществом, погрузился в собственный мирок. Он сидел и о чем-то говорил с собой, а его мать растянулась на песке и повернула голову к своему любовнику. Джон заметил это, тоже повернулся, и их взгляды пересеклись. Между ними находились люди, но, поглощенные друг другом, они никого не замечали. Она пожирала глазами его, он – ее, в столь хорошо ему теперь знакомом розовом бикини, едва прикрывающем ее тело. Он видел, не прилагая к тому особых усилий, буквально все, словно она лежала полностью обнаженной. Груди, ягодицы, лобок. Даже не приближаясь к ней, он вдыхал ее запах и чувствовал, что у него начинается эрекция.
Ему не терпелось прикоснуться к ней, скользнуть под нее, войти в нее. И она это знала, видела в выражении его лица, в его глазах. Она повернулась на бок, так, что грудь скрылась под бикини, оперлась о локоть, слегка раздвинула губы и улыбнулась. Затем потянулась за книгой и притворилась читающей, хотя на самом деле лишь красовалась перед своим любовником. Дразнила его.
Наверное, рука у нее в какой-то момент затекла, и она села на песке. Ей стало скучно, она не могла найти себе места. Посмотрела на сына – он был явно доволен жизнью, она ему сейчас не нужна, он – капитан своего корабля. Она подняла голову и перехватила взгляд женщины, расположившейся рядом. Ее дети были постарше, уже подростки. Шарлотта заметила, что женщина улыбается Ною, и сама улыбнулась ей.
– Вы горите по-английски? – спросила она.
– Немного. – Женщина пожала плечами.
Шарлотта направилась в туалет, но предварительно, глядя на Ноя, исполнила целое мимическое представление. Матери двух подростков было только в радость присмотреть за славным английским мальчиком. Шарлотта с признательностью одарила ее самой радужной из своих улыбок, наклонилась к сыну и сказала, что отойдет буквально на минуту. Она боялась, что и ему тоже понадобится в туалет или что он раскапризничается, не давая ей уйти, но ничего подобного не последовало. Не ребенок, а чистое золото. Он даже не обратил внимания на то, как она надевает сандалии с серебристыми застежками и тонкими ремешками, открывающими красивые пальцы на ногах, и идет к туалету. Но Джон это заметил. Он смотрел, как, покачивая бедрами, она направляется к кабинкам, расположенным в глубине пляжа. Ему хотелось сразу последовать за ней, но пришлось выждать, чтобы все выглядело прилично. Поэтому он просто провожал взглядом обнаженную до пояса женщину с матовой кожей и подрагивающими на ходу ягодицами до тех пор, пока эрекция у него не спала.
Шарлотта остановилась у душа, подставила под льющуюся воду лицо и пригладила волосы – все это она проделала, как если бы была не на общественном пляже, а одна. Она чувствовала, что Джон не упускает ее из виду. Выключила душ и зашла в туалет. Джон встал и направился в ту же сторону. Никого поблизости не было, и он знал, где найдет Шарлотту: в раздевалке, в самом конце вытянувшихся в ряд туалетных комнат. Он постучал, дверь открылась. Джон сразу скользнул ладонью ей под трусики. Он уже знал – она сама сказала, что предпочитает не снимать их, любит ощущать, как они туго обтягивают тело. Его пальцы погрузились в мягкую влажность, ощутили гладкость кожи. Он приподнял ее и поставил на узкую деревянную скамейку, оттянул в сторону трусики, словно бы шаг за шагом открывая ее, и принялся водить языком вверх-вниз и по кругу, так, как она ему показывала, так, как она любила. Она многому его научила. Он прижал ее ладони к стенкам кабинки, не давая упасть. Тело ее было настолько влажным, что уже нельзя было сказать, где ее слюна, а где его. Бедный мальчик, он был опьянен любовью. Он был без ума от любви. Даже услышав чье-то приближение, он не мог заставить себя остановиться, да она бы ему и не позволила. Послышался стук задвижки, затем шум спускаемой воды, и она стянула с него трусы и, обвив ногами, слилась с ним и принялась безудержно целовать в губы, забирая, заглатывая все, что теперь принадлежало ей. А он, более сильный, а может, и нет, крепко прижимал ее к себе и не отпускал. А когда все кончилось, она улыбнулась и обхватила ладонями его лицо, словно он был маленький мальчик. Она поцеловала его в губы, в шею, наконец, в лоб. Точка – чтобы он знал, что пока это все.
Они дождались, пока незваный гость удалится, потом Шарлотта открыла дверь и выглянула наружу. Она вышла первой, он последовал за ней через несколько секунд. Она снова встала под душ, а Джон пошел дальше и, не остановившись у своего полотенца, нырнул, накрытый волной, в море.
Маленький Ной все еще был в лодке, весело болтая сам с собой. Шарлотты не было дольше, чем она рассчитывала. Соседка собирала пляжные вещи, ей с детьми было пора уходить. Она помахала на прощание рукой Ною, Шарлотта поблагодарила ее и потрепала сына по волосам. Вновь вся внимание, она следила за тем, как он подтягивает лодку к кромке моря. В воду Ной не входил, оставался на берегу. Он был счастлив. Она обхватила руками колени и не сводила с него глаз, довольно улыбаясь. Потом, измученная, рухнула на песок. Стоило слегка повернуть голову, и Ной окажется в поле ее зрения. Джон вернулся на место, вытерся насухо и посмотрел на Шарлотту, но она лежала лицом в другую сторону, и он тоже опустился на песок и прикрыл глаза. Он дремал, смутно думая о предстоящей ночи, о том, что она сулит им обоим, и лицо его при этих мыслях озарялось улыбкой.
Когда Джон проснулся, поднялся ветер, и он натянул фуфайку. Шарлотта все еще спала. Тут Джон заметил Ноя. Мальчик был по-прежнему в лодке, но уже плыл по мелководью, явно наслаждаясь тем, как его подбрасывает на волнах. Вверх-вниз, вверх-вниз. Шарлотта проснулась и повернула голову в ту сторону, куда смотрел Джон. Возможно, удивилась тому, что кто-то еще, кроме нее самой, привлекает его внимание. Вверх-вниз, вверх-вниз – прыгала по волнам лодочка, и с каждым разом она поднималась все выше, а опускалась все ниже. На море появились барашки, лодку относило от берега, и расстояние между Ноем и людьми, плавающими и играющими близ берега, становилось все больше. Никто не замечал, что английского мальчика уносит в море.
Джон встал и посмотрел на Шарлотту. Она уже тоже была на ногах, но не двигалась с места. Подошвы впечатались в лежащее на песке полотенце. С выражением страха на лице она повернулась к Джону, потом вновь перевела взгляд на Ноя. Но все еще не двигалась. Окликнула Ноя, затем Джона. «На помощь! Помогите!» Джон на все был для нее готов. Он мгновенно бросился к воде, и только тут Шарлотта пошевелилась. Джон бежал впереди, она за ним. Она снова позвала Ноя, мальчик поднял голову и помахал ей, не выказывая ни малейших признаков испуга. А люди все еще не обращали на них внимания, и спасателей на пляже не было.
Джон видел, что лодка Ноя идет в опасном направлении. Все дальше и дальше от берега. Скоро она превратится в точку на поверхности воды. Он бежал, обдавая играющих брызгами песка, и, наконец, нырнул в море. Он плыл в сторону Ноя. Крепкий молодой человек, хороший пловец. Помимо того, его несло течением: используя его силу, можно было сберечь энергию на обратный путь. Это был расчет. Он знал, что делает, и целиком сосредоточился на гребках – четких, сильных. Он доплыл до Ноя и увидел, что тот перепуган и зовет мать, но она его не слышит. Наверное, Джон удивился, почему Шарлотта сама не бросилась на помощь сыну? Почему не поплыла? Он пытался ухватиться за борт лодки, но ничего не получалось – накатывали, заливая дно, волны. Пластик стал слишком скользким, лодку слишком сильно раскачивало. Мальчик был вне себя от страха. Джон пытался успокоить его. Он уговаривал его не шевелиться и покрепче держаться за ручки на бортах лодки. Но Ной не слушал. Дрожа не только от страха, но и от холода, он вглядывался в берег в надежде, что мама придет и заберет его отсюда. Джон ухватился за веревку, намотал ее на кулак и поплыл к берегу.
Там уже столпилось множество людей, среди которых он увидел Шарлотту все в том же бикини. Джон работал руками и ногами изо всех сил. Глаза его покраснели, вены на руках и ногах набухли, кровь стучала в висках. Море сделалось теперь его врагом, оно не влекло его вперед, а тянуло назад. И союзником моря был ветер, он налетал порывами и подбрасывал лодку на волнах, будто стараясь вышвырнуть из нее мальчика. Джон по-прежнему умолял его держаться покрепче. Обернувшись, он увидел, что Ной сидит, вцепившись в ручки, и смотрит мимо него, выискивая на берегу мать. Может, он думал, что лодка плывет сама собой.
Соленая вода жгла глаза, тело у Джона онемело. Он работал, как автомат, руки и ноги влекли его вперед. Теперь уж ни о каком расчете не было и речи. Он плыл, подчиняясь ритму бурления крови в ушах. В какой-то момент двое мужчин, еще двое храбрецов, отделились от остальных, бросились в воду и поплыли навстречу Джону с мальчиком. Один, явно сильный пловец, вырвался вперед. Плыл он быстро, к тому же его подгоняло течение, и вот он достиг цели, перехватил у Джона веревку и, не теряя времени на разговоры, развернулся и поплыл со своим драгоценным грузом к берегу. Джон попытался ухватиться за корму лодки.
Когда спасатель достиг берега, остальные бросились на помощь, вытащили лодку на песок, принялись успокаивать мальчика. Джон все это видел, как и видел, что Ной теперь в безопасности. Он видел берег и то, что там происходило. Сам же он оставался в воде – далеко от берега. Удержаться за корму он не сумел, но никто этого не заметил. Он смотрел, как второй спасатель поворачивает назад, выходит на берег, присоединяется к остальным, хлопочущим вокруг Ноя. Руки Джона побелели от холода, на ладонях остались багровые полосы от веревки. Только он не чувствовал ни рук, ни всего остального, кроме легких. Они увеличились в размере, раздулись, старались вырваться из грудной клетки. Он жадно хватал ртом воздух, но попадала туда только вода. Джон потерял много драгоценного времени, разглядывая ладони и думая о своих легких, вместо того чтобы плыть, и теперь его отнесло от берега еще дальше, и предстояло заново прилагать усилия, чтобы вернуться хотя бы к тому месту, где он догнал Ноя.
Он пытался, честно пытался. Он надеялся, что кто-нибудь придет ему на помощь. Что кто-нибудь вспомнит про него. Он хотел, чтобы здесь оказалась его мать. Чтобы она протянула ему руку и помогла добраться до берега. Подобно Ною, он жаждал материнского тепла. Он пытался помахать рукой стоящим но берегу, но руки ему не повиновались. Ни поднять их над водой, ни плыть он больше не мог. Он отчаянно ударил ладонями по воде, словно можно было таким образом заставить море отступить, сделаться мельче. Ему было страшно. Говорят, утонуть – один из самых легких способов проститься с жизнью, но Джону было страшно, потому что он знал: он остался один. Последние свои силы он потратил на ее ребенка.
Наконец он увидел лодку. И на мгновение ему показалось, что все будет хорошо. Но когда лодка приблизилась, он уже два или три раза уходил под воду. Ему бросили веревку, но он не мог схватиться за ее конец. Потому что он был мертв. Помощь подоспела, когда он уже умер. Его втащили на борт, положили на дно. Кто-то начал вдувать ему воздух в легкие через рот. Кто-то массировал грудь. Лодка вернулась к берегу, трое мужчин вынесли тело молодого человека, положили на песок и возобновили свои усилия – вдували воздух, делали массаж. Но все было напрасно – он ушел.
А поодаль небольшая группа людей окружила маленького мальчика и его мать. Они загораживали от Ноя мужчину, который спас его, а теперь лежал мертвый. А Шарлотта стояла на коленях, кутая сына в полотенце и тоже не давая ему посмотреть на своего мертвого любовника.
