Глава 18
В два часа ночи (с субботы на воскресенье) я сидел за своим столом в кабинете, рассматривая расписание, которое я составил и отпечатал по требованию Вульфа.
6.05 Миссис Бартон возвращается домой. Дома находятся: Бартон, дочь, Бауэн, кухарка и горничная.
6.20 Уходит Бауэн.
6.25 Уходит дочь.
6.30 Приходит Дора Чапин.
7.20 Дора уходит.
7.30 Приходит Поль Чапин.
7.33 Бартон застрелен.
7.50 Звонит Фред Даркин.
Меня одолевала зевота. Фриц сохранил для меня горячую тушеную баранину с луком, я давно с ней расправился, точно так же, как с двумя высокими бокалами первосортного виски, потому что после баранины молоко, на мой взгляд, приобретало вкус прогорклого оливкового масла.
Вернувшись домой, я все с мельчайшими подробностями доложил Вульфу, после чего началось бесконечное обсуждение каждого факта.
Под конец он заявил:
– Нашим слабым местом является то, что успех нашего дела зависит не столько от фактов, сколько от решения целой группы наших клиентов. Они все до единого должны быть убеждены в правильности того, что я буду им доказывать. А это делает необходимым для нас узнать, кто же в действительности убил доктора Бартона. Ты понимаешь?
– Я хочу спать. Когда человеку приходится чуть ли не до полуночи дожидаться обеда, а он к тому же оказывается изрядно остывшей бараниной…
Вульф кивнул.
– Да, я знаю. При таких обстоятельствах я вообще бы перестал соображать, но все же возьми себя в руки и ответь на мои вопросы. Из-за неожиданной смерти доктора Бартона мы не можем добраться до Чапина. Он не придет сюда за своей шкатулкой. Придется до него добираться через мистера Морли. В какой тюрьме они его содержат?
– Полагаю, на Сентрал-стрит. Томбс, как я считаю, исключается.
Вульф вздохнул.
– Боже мой, туда езды две, а то и три мили. По-моему, последний раз я выходил из дому в начале сентября, чтобы пообедать за одним столом с Альбертом Эйнштейном. А когда мы возвращались домой, пошел дождь. Ты это помнишь?
– Разве такое забудешь? «Ливень» был настолько сильным, что смочил тротуары.
– Что за неуместные шутки? Поскольку я не могу требовать, чтобы Чапина отпустили под залог, так как его обвиняют в убийстве, очевидно, мне все же придется поехать на Сентрал-стрит и там поговорить с Чапином. Но не раньше, чем мы узнаем, кто убил доктора Бартона.
– Не забудьте, что этот калека может испортить нам всю игру, если еще до утра возьмет и признается в убийстве доктора Бартона.
– Арчи! – Вульф погрозил мне пальцем. – Заруби себе на носу. То, что мистер Чапин мог убить доктора Бартона, исключено. Надеюсь, личное мнение не помешает тебе выполнить необходимые для нас операции. Уже поздно, третий час, давно пора лечь в постель. Я объяснил, чем тебе надо заняться завтра… Сегодня. Спокойной ночи.
Я поднялся и, зевая, сказал:
– О'кэй, босс!
И вовсе не для того, чтобы его позлить.
Утром в воскресенье я встал около половины десятого, направился в ванную. Поймав себя на том, что насвистываю что-то игривое, я начал анализировать, откуда такое прекрасное настроение. В конечном итоге мне пришлось прийти к выводу, что меня подсознательно радует, что Поль Чапин сидит за решеткой. Я перестал насвистывать: нельзя было питать подобные чувства к человеку, за свободу которого я боролся.
Я не спеша позавтракал на кухне, одновременно изучая газеты. Конечно, обе посвятили первые страницы убийству доктора Бартона. Я прочитал все от начала до конца с большим удовольствием.
После этого я отправился в гараж, взял «родстер» и поехал к Бартонам.
Наверху меня провели в ту же комнату, где я был накануне. Дверь открыла горничная, которую я еще не видел, по всей вероятности, экономка миссис Курц. У нее был такой враждебный и решительный взгляд, что я решил не задавать ей вопросов ни о ключе, ни о чем-нибудь другом.
Миссис Бартон сидела в кресле у окна.
Она была очень бледна, под глазами залегли темные тени. Я сказал, что не стану садиться, у меня всего лишь несколько вопросов, которые продиктовал Ниро Вульф.
Я прочитал первый по блокноту:
– Инспектор Кремер показал вам пистолет, из которого застрелили вашего мужа. Насколько вы уверены, что это его? Это тот самый, который хранился в ящике письменного стола?
– Абсолютно уверена. На нем были его инициалы, это был подарок одного друга.
– В течение тех пятидесяти минут, которые Дора Чапин находилась в вашей квартире, ходила ли она в кабинет доктора Бартона, и, если да, был ли там кто-нибудь еще в тот момент?
Она сразу же ответила:
– Нет.
Потом нахмурила брови.
– Обождите… Да, она там побывала. Почти сразу же после ее прихода я послала ее туда за книжкой. Полагаю, там никого не было. Муж одевался наверху.
– И последний вопрос. Известно ли вам, был ли такой момент, когда мистер Бауэн оставался один в кабинете вашего мужа?
– Да, был. Муж приходил в мою комнату, кое о чем спросить меня.
Я сунул блокнот в карман и спросил:
– Можете ли вы сказать, о чем шла речь?
– Нет, мистер Гудвин, не могу.
– Это может быть очень важным. Вы понимаете, что это не для разглашения.
Она снова свела брови, но колебание было недолгим.
– Олл-райт, скажу. Муж спросил меня, настолько ли я люблю Эстелл Бауэн, жену мистера Бауэна, чтобы согласиться ради нее на значительную жертву. Я ответила, что нет.
– Объяснил ли он вам подробнее, в чем заключалась эта жертва?
– Нет.
Я поблагодарил ее, она кивнула, и я ушел. Проходя через приемную, я воспользовался возможностью удостовериться кое в каких деталях, вроде местонахождения выключателей у дверей.
Внизу я позвонил Вульфу, сообщая обо всем, что выяснил у миссис Бартон, а он известил меня, что они с Хиббардом играют в криббедж.
В двадцать минут первого я оказался на Перри-стрит. На проезжей части стояла у обочины одна легковая машина и такси перед входом в дом номер 203.
Я поставил свой «родстер» напротив и вышел наружу. До этого я успел заметить водителя, сидящего за рулем. Он прижался головой к стенке и дремал, закрыв глаза. Я поставил ногу на подножку и громко сказал:
– Доброе утро, мистер Скотт!
Он вздрогнул от неожиданности, посмотрел на меня, поморгал, потом сказал:
– А, это маленький Ниро Вульф.
– Можете называть меня как угодно, но мое имя Арчи Гудвин… Как заработки?
– Заработки ерундовые… А вы все трудитесь?
– Кое-что делаю… Послушайте, Питни Скотт. Я не вас искал, но рад, что мы встретились. Ниро Вульф, услышав, как вы более недели назад узнали Эндрю Хиббарда и не потребовали вознаграждения в пять тысяч долларов, когда оно было предложено, сказал, что у вас восхитительное чувство юмора. Увидев вас сейчас, я решил, что вам следует узнать, что ваш приятель Хиббард в настоящее время является гостем в нашем доме. Если вам это безразлично, он хотел бы еще пару дней пожить в неизвестности, пока мы не наведем порядок в данном деле.
Он хмыкнул:
– Так, вы сцапали Энди. И вам требуется всего лишь пара дней, чтобы навести порядок в данном деле. А я считал, что все детективы – тупицы.
– Так оно и есть. Я, к примеру, настолько недалек, что так и не знаю, вы ли доставили Дору Чапин на Девятнадцатую улицу вчера вечером и привезли ее назад. Я как раз собирался спросить вас об этом.
– Тогда я скажу, что нет. Лорри Бартон был замечательный парень. Раз он умер, а Поль Чапин попал в тюрьму, забава кончилась. Даже для меня. Я не возил миссис Чапин к Бартонам, она отправилась туда на своей собственной машине.
– Она сама водит?
– Точно. Не знаю, почему она сегодня вздумала вызвать меня, может быть, потому, что ей не хочется оставлять свою машину перед Томбсом, она туда собирается.
Я спрыгнул с подножки и отступил назад, потому что из подъезда вышла Дора Чапин и двинулась к такси. Она взглянула на меня, и я увидел в ее глазах выражение, которому мне трудно дать точное наименование. Во всяком случае, восхищения в нем не было.
Я решился.
– Миссис Чапин, не мог бы я поехать с вами?
Она влезла в машину и с шумом захлопнула дверцу, не соизволив мне ничего ответить. Я не был в восторге, потому что ради нее я приехал на Перри-стрит.
Дойдя до угла, я позвонил Вульфу, что не успею вернуться домой к ленчу, купил «Таймс», вернулся к «родстеру», устроился поудобнее и приготовился ждать. Если только она не знала какого-то заветного слова, инспектор Кремер не разрешит ей очень долго торчать в тюрьме.
Все же я прождал почти полтора часа, и тут мне снова не повезло: вместо того чтобы остановиться около главного входа, Скотт объехал здание кругом, и они вдвоем вошли в него с черного хода.
Видя это, я принялся чертыхаться в душе. У меня давно сосало под ложечкой, а тут новое осложнение.
Выйдя из машины, я решительно зашагал к крыльцу дома 203, прошел к лифту и назвал пятый этаж. Человек посмотрел на меня с обычной подозрительностью, но не стал приставать с вопросами.
Я вышел на пятом этаже и нажал кнопку звонка квартиры 5-С.
Дора Чапин отворила дверь, я поставил ногу на порог.
Мне не стоит гордиться тем, что произошло потом, но не могу согласиться с теми ядовитыми замечаниями, которые позднее должен был выслушать от Вульфа. Конечно, я допустил большую ошибку, но с кем такого не случается?
Дора Чапин спросила, чего я хочу, я ответил, что мне надо кое-что спросить у Питни Скотта. Она ответила, что он освободится через полчаса, так что я могу обождать его внизу, и попробовала закрыть дверь, но ей мешала моя нога.
Я сказал:
– Послушайте, миссис Чапин, я хочу и вас спросить кое о чем. Вы предполагаете, что я против вашего мужа, но это не так. Я за него. Мне есть что вам сказать. Впустите меня. Вы ничем не рискуете, Питни здесь.
Она широко распахнула дверь и сказала:
– Входите.
Эта резкая перемена должна была бы меня насторожить, но я решил, что напугал ее, и подумал про себя, что если доктора Бартона прикончил не ее муж, то эта мегера наверняка могла бы это сделать.
Я вошел и последовал за ней на кухню. Там за белым блестящим столиком сидел Питни Скотт, расправляясь с жареной курицей. На блюде оставалось еще три или четыре куска, аппетитных и румяных.
Я обратился к миссис Чапин:
– Может быть, мы пройдем в комнату, предоставив мистеру Скотту возможность наслаждаться едой без помехи?
Она указала рукой на стул, одновременно кивнув на блюдо.
– Курицы много.
Потом повернулась к Скотту.
– Я принесу вам выпить.
Он покачал головой, поспешно прожевал и проглотил кусок.
– Я уже десять дней в рот не беру виски, мне лучше его не нюхать. Вот если бы вы приготовили кофе, я был бы весьма признателен… Присаживайтесь, мистер Гудвин, и помогите мне.
Я был голоден, курица выглядела чрезвычайно заманчиво, точно так же, как и салат.
Короче, я сел за стол, а Скотт придвинул мне блюдо.
Дора Чапин возилась у плиты, по комнате запахло кофе. Ее шея все еще была забинтована, что не прибавляло ей привлекательности, особенно же безобразно выглядели выбритые места на затылке. Она оказалась более рослой, чем я предполагал, и наверняка сильной.
Через пару минут она вышла зачем-то в столовую, а я вплотную занялся курицей.
Вскоре возвратилась Дора Чапин с кофейными чашками и сахарницей.
Конечно, это было в кофе. Она наверняка всыпала в кофейник все снотворное, которое было в доме, потому что снадобье оказалось сильнодействующим. Кофе был горячим, крепким, никакого привкуса я в нем не заметил.
Я начал чувствовать действие наркотика, когда потянулся за сигаретами, чтобы угостить Скотта, я одновременно заметил странное выражение его лица. Он опередил меня на несколько секунд.
Дора Чапин снова вышла из комнаты.
Скотт посмотрел на дверь, через которую она вышла, попытался подняться со стула, но у него ничего не получилось. По сути дела, это было последнее, что я запомнил. Очевидно, после этого я кое-что еще делал, потому что, когда дурман прошел, я находился в столовой на полпути к двери, которая вела в гостиную и холл.
Пришел я в себя уже затемно. Это я сразу сообразил. Пожалуй, только это, потому что я не мог двигаться и не был в состоянии открыть глаза. Где-то справа, как в тумане, я заметил два продолговато пятна света и стал мучительно соображать, что это такое. Наконец до меня дошло, что это были окна в совершенно темной комнате, где я находился, зато на улице горел свет.
После этого я сосредоточился на мысли, где я нахожусь. Память возвращалась, но все перепуталось. Я все еще не мог сообразить, куда я попал, хотя голова моя буквально раскалывалась от тех усилий, которые я делал. Встать на ноги я не мог, с большим трудом мне удалось подняться на четвереньки и таким образом добраться до стены, по дороге натыкаясь на мебель. Касаясь одним плечом стены, я добрался до двери, каким-то чудом на минуту поднялся и сумел нажать на выключатель. Загорелся свет. Первое, что я увидел, были мои собственные вещи на полу: связка ключей на кольце, бумажник, блокнот и карандаш, перочинный ножик, авторучка, носовой платок – короче, содержимое моих карманов.
С помощью соседнего стола мне снова удалось подняться на ноги, но они подо мной подкашивались. Я свалился на пол, со стоном приподнялся, отыскивая глазами телефон. В этом помещении его не было, и тогда я пополз в гостиную. Телефон находился на тумбочке у противоположной стены. Расстояние было таким большим, что мне захотелось лечь на пол, закрыть глаза и не двигаться. Чтобы не поддаться соблазну, я был готов завыть, но даже на это у меня не хватало сил.
По всей вероятности, полз я долго, но в конце концов добрался до телефона, сел возле тумбочки на полу, потянулся к аппарату и снял трубку. Прижав ее к уху, я услышал очень слабый мужской голос. Я сказал номер Ниро Вульфа, услышал, как он просит меня повторить, потому что я говорю слишком тихо. Тогда я закричал и, видимо, попал в точку, потому что через некоторое время услышал другой голос и снова завопил:
– Мне нужен Ниро Вульф!
Голос что-то промямлил, я попросил говорить громче и спросил, кто это, но тут же сообразил, что разговариваю с Фрицем. Я попросил его позвать Вульфа, он ответил, что его нет, на что я заметил, что он ненормальный. В ответ он стал бормотать что-то долгое и непонятное. Я опять попросил его говорить громче и ясней.
– Я говорил, Арчи, мистера Вульфа нет дома. Он поехал искать тебя. Кто-то за ним приехал, и он сказал мне, что едет за тобой.
Мне было очень трудно держать в руках телефон, дело кончилось тем, что аппарат упал на пол, голова поникла, глаза закрылись, я зажал виски ладонями. Мне думается – я плакал.
