55

Логан услышала скрип. Крышка открылась, и в слабом зеленоватом мерцании появилась голова. Лицо полностью скрывала черная маска с защитными очками. Секундой позже ее ослепил яркий белый луч фонарика.

– На данный момент все немножко дерьмово, – произнес голос, принадлежащий явно человеку образованному. – Но если встать на светлую сторону – а светлая сторона есть всегда, – не все так плохо. Ты еще жива. Однако имей в виду, живешь ты взаймы. Впрочем, мы ведь все так живем, да? Жизнь такая штука, из которой еще никто не выбрался живым!

Логан услышала, как он усмехнулся. Прозвучало ужасно – какое-то отвратительное кудахтанье, как у ведьмы.

– Пить, – прохрипела она. – И мне нужно больше сахара. Пожалуйста… пожалуйста… скажите, почему я здесь. Что вы хотите? Я дам все, что вам нужно. Если хотите заняться сексом, я не стану сопротивляться. Я все сделаю.

– Да, сделаешь. Сделаешь все, что я захочу! – Он снова закудахтал. Его голос вдруг смягчился. – Хочешь воды?

– Да… пожалуйста.

Внезапно, она не успела даже вдохнуть, в лицо ударила струя ледяной воды. Логан глотала ее, но вода все лилась и лилась, растекаясь по лицу и шее. Она трясла головой, глотала, но воды было слишком много, и она уже начала задыхаться.

Логан попыталась кричать, но из горла вырвалось только бульканье. Она билась, дергалась, вырывалась, но вода била в лицо, словно из пожарного крана.

Легкие разрывались.

Вода лилась.

А потом все вдруг кончилось.

Отплевываясь, откашливаясь, хватая ртом воздух, она зажмурилась от снова ударившего в глаза яркого белого света.

– Говори, когда разрешают. Шлюха.

Логан лежала, тихонько скуля от ужаса и зажмурившись.

«Господи, пожалуйста, помоги мне. Пожалуйста, помоги», – снова и снова повторяла она про себя.

Открыв наконец глаза, Логан увидела, что крышка поднята. Человек в маске и очках смотрел на нее.

– Бог не любит шлюх, которые разрывают помолвку, – сказал он.

И крышка задвинулась.

Кто это? Неужели Джейми все же как-то замешан? Неужели это он ее подставил? Где она?

Логан постоянно прислушивалась в надежде уловить хоть что-то, хоть какой-то звук, который подсказал бы, где она находится. Но ничего не слышала. Ни предрассветного птичьего гомона. Ни сирен. Ни шума пролетающих самолетов. Только бесконечная давящая тишина, не считая визитов похитителя.

Она подала голос. Но ответом было безмолвие.