28

Эдвард Крисп попрощался со своим последним на неделе пациентом, Робом Лоу, пожилым девелопером, твердо убежденным – на протяжении уже двадцати пяти лет, – что смертельно болен.

Лоу был одним из тех пациентов, которых доктор принял в первый год своей практики. Направленный к Криспу уходившим в отставку терапевтом, он пришел с жалобой на периодически повторяющуюся острую боль в горле, которая и навела его на мысль о раке гортани. Психиатру удалось успокоить беднягу, объяснив, что болезненные ощущения есть следствие растяжения шейных мышц из-за увлечения теннисом. С тех пор едва ли не раз в каждые два месяца Лоу появлялся в его кабинете, иногда сопровождаемый супругой Джулией, с подозрением на очередную смертельную болезнь, проявляющую себя болью в той или иной части тела. Боли бывали грудные. Боли бывали паховые. Случались потери аппетита. Случались прибавки в весе.

Разумеется, рано или поздно – если, конечно, сердечный приступ, инсульт или воспаления легких не приберут его прежде – подозрения Роба Лоу подтвердятся. Едва ли не у каждого, кто прожил достаточно долго, в конце концов обнаружится та или иная форма рака. Но сейчас, в свои восемьдесят три, Лоу все еще оставался крепким, и новейшее из рожденных его мнительностью смертельных заболеваний, опухоль мозга, из-за которой у него испортилось зрение, оказалось всего лишь требовавшей небольшой операции катарактой.

Секретарша Дженни, приоткрыв дверь, пожелала доктору спокойного вечера, но не ушла, а задержалась, глядя на него как-то странно, словно чего-то ожидая, как, впрочем, и всегда.

– Что задумали на уик-энд? – спросил доктор, скорее из вежливости, чем из любопытства.

– Завтра поведу племянника с племянницей в Торп-парк, – сообщила Дженни. – А других планов и нет.

Сегодня ее пристальный взгляд действовал на него особенно раздражающе. Впрочем, в данный момент его раздражало все. И чего только она так на него пялится? Ждет, что он вдруг соскочит со стула и объяснится ей в любви?

Привлекательная женщина, с классическим английским розовым лицом, обрамленным короткими, элегантно подстриженными каштановыми волосами, Дженни являла собой фигуру печальную и до некоторой степени трагическую. Он знал о личной жизни секретарши все, потому что несколько лет назад, когда он пригласил ее на традиционный предрождественский ланч, она сама поведала о романе с женатым, с тремя детьми, мужчиной, известным в Брайтоне солиситором, долгие годы удерживавшим ее обещанием, что однажды, когда дети подрастут и будут готовы понять, он оставит свою жену и тогда… Крисп же всегда чувствовал, что ничего не будет. Никаких «и тогда».

Не раз и не два он убеждал ее бросить солиситора и, пока еще молода, обратиться в брачное агентство. Она не слушала его советов. Но он был прав. Дети, о которых шла речь, давно выросли и улетели из домашнего гнезда, а чувство выгорело. И теперь у Дженни остались только племянник с племянницей, да и те ненадолго, потому что в скором времени они и сами начнут ходить на свидания.

– А у вас какие планы? – спросила она.

– Завтра поведу Кляксу на прогулку. А вечером приглашен на обед в компании коллег. Проктолог, онколог, дерматолог и анестезиолог – все со своими половинами. Пытаются найти мне женщину.

– Интересно! – весело сказала Дженни, но в глазах ее промелькнуло разочарование.

– Ха, – отозвался он.

– Ну, если понадоблюсь, позвоните.

Крисп сдержанно улыбнулся. Эту фразу она повторяла каждую пятницу.

– Спасибо, так и сделаю. – За двадцать лет этого так ни разу и не случилось.

Дженни закрыла за собой дверь, и доктор остался наедине со своими мыслями и проблемами.

Первой в этом списке была его сволочная супруга Сандра. Сандра трахалась с щеголеватым красавчиком, пластическим хирургом Риком Маранелло. Эту новость, преподав ее как некое одолжение, сообщил ему несколько месяцев назад приятель-медик. Сюрпризом для Криспа новость не стала – примерно тогда же или даже раньше, если подумать, она перестала спать с ним. Вообще-то это началось вскоре после рождения их второго из двух детей. Но теперь у него появились и другие, куда более серьезные проблемы, чем переживать из-за того, что жена кувыркается в постели с самовлюбленным до жути пластическим хирургом.

В данный момент вся его жизнь оказалась под угрозой – из-за объявленных правительством новых инструкций.

До последнего времени у всех семейных врачей в Соединенном Королевстве был вариант: заниматься частной практикой. Правила для врачей общей практики изменились после того, как к пожизненному заключению приговорили Гарольда Шипмана, убившего пятнадцать пациентов, – на самом деле, по некоторым оценкам, его жертвами стали несколько сотен человек. Для семейных врачей государственной системы здравоохранения ввели ревалидацию. Их работа подлежала строгой проверке. Их ожидала ежегодная экспертиза, причем свое мнение должны высказывать как профессионалы, так и пациенты. Результатом стало то, что почти все врачи государственной системы здравоохранения работали теперь в медицинских центрах, вместе с другими врачами.

Частные врачи общей практики, такие как он сам, были свободны от всего этого, так что Крисп продолжал работать, как и раньше, без помех. Но теперь, как он только что прочел, и здесь пришла пора перемен. Предполагалось, что те же правила будут распространены и на них.

Почему?

Кто так решил? Кто те идиоты-бюрократы и тупоголовые законодатели, посчитавшие из-за одного тухлого яйца десятилетней давности, что семейные врачи недостойны доверия? Короче, ему предстояло представить отзывы как коллег-медиков, так и пациентов, которые удостоверяли бы его профессиональные способности. Разве это не унизительно?

Разве это не торжество тупой бюрократии?

Вариант, как ни крути, останется один: вступить в один из этих треклятых медицинских центров. С риском потерять пациентов, из-за которых он переживал и о которых заботился. А если они, не попав к нему, достанутся какому-нибудь некомпетентному доктору? Да это же нелепо! Пациенты любили его, а он, в свою очередь, любил их. И тех, которые только начинали жизнь, и беременных, полных радости и надежды, и смертельно больных, которым он помогал и о которых пекся до их самых последних дней и чьи похороны потом посещал.

Медицина – наука неточная. Доктор Крисп знал это лучше многих. Давно известный факт – одним из самых эффективных лекарств является плацебо. Во многих случаях, когда ему удавалось излечить пациентов от самых разных хворей, от депрессии до более серьезных заболеваний, он всего лишь рекомендовал им продолжительные прогулки за городом или по набережной.

И вот теперь эти так называемые эксперты выступили со своими нелепыми, смехотворными требованиями. Ставя под сомнение его – и других таких, как он, врачей – профессиональную этику.

Ладно, черт с ними. Да пошли они все. И жена тоже. Да она уже и так… пошла. С этим Риком Маранелло. И детей к черту, наглых, неблагодарных ублюдков.

Имел он этот мир.

Потому что мир в настоящий момент определенно имел его.