Море седьмое, Балтийское
– Значит, это изза матери Алиса не поехала учиться за границу, – уточнил Алексей. – Дмитрий Александрович во всем потакает своей супруге. И Алиса попрежнему живет с родителями.
– Уже нет, – хмыкнул Зебриевич. – Если бы Сажин тогда знал, как все обернется, он бы не слушал Дашку, а отправил бы дочку за океан. А еще лучше в Антарктиду, чтобы голову остудила.
– А что случилось? – насторожился Алексей.
– Случилось, – таинственно сказал Зебриевич. – В начале осени Алиса переехала на съемную квартиру и теперь живет одна.
– И у нее хватает денег на это? Простите за иронию, ведь речь идет о дочке миллионера.
– Ничего, – рассмеялся Семен Абрамович. – Ситуация и в самом деле забавная. Деньги на квартиру у Алисы есть, потому что она работает в холдинге «АNДА».
– Алиса работает у отца?
– Ее не отец туда устроил. Она работает референтом у Даниила Голицына.
– Но разве у Голицына есть такие полномочия? То есть он может себе позволить взять в секретари дочку самого Сажина?!
– Тут такая вышла история.
Зебриевич тяжело вздохнул и со слов своих друзей, Голицына и Сажина, попытался донести до Алексея суть проблемы.
– Я лишь сторонний наблюдатель, – сразу предупредил Семен Абрамович. – Один говорит одно, другой другое. Но в общих чертах дело было так…
…Поначалу Сажин обрадовался, что дочка зачастила к нему на работу. И даже сказала:
– Пап, я жалею, что поступила на международную журналистику. Мне следовало пойти в финансовую академию. Экономика и маркетинг – вот что меня теперь интересует. Мне нравится у тебя в офисе.
«Мне нравится у тебя в офисе…» Кретин! Что интересного для девятнадцатилетней девушки может быть в конторе, где с утра до вечера звонит телефон и где люди заняты решением скучных проблем: сбыт, доставка, ассортимент?.. Но Сажин принял все за чистую монету, потому что Алису он обожал. Серьезная девушка, у которой почемуто нет парня. И которой отец предрек мужчину с арбалетом. Не ошибся только в одном: парни дочку не интересовали. Двадцатилетние сопляки, ее ровесники, мигом пасовали перед девушкой с рапирой. Защита – ответ. Реакция Алисы была молниеносной, а они, эти инфантильные юнцы, заметно тормозили.
В кабинет Дана Сажин, как всегда, вошел без стука. Просто толкнул дверь ногой: где, мать его, этот «генеральный» тупица? И оторопел. На коленях у Дана сидела Алиса. Они целовались. При виде отца Алиса вскочила, но из кабинета не выбежала. Так и осталась стоять у кресла, в котором медузой растекся Дан. Вот он испугался. Сделался белее мела, губы задрожали.
– Алиса, выйди, – велел отец.
– Нет.
– Что?!
– Все, что ты хочешь сказать, папа, смело говори при мне. У нас с Даном нет друг от друга секретов.
Сажин на какоето время потерял дар речи. Она сказала – Дан?! Да он же в два раза ее старше! Какой мерзавец! Кулаки невольно сжались.
– Да, Дима. То есть Дмитрий Александрович, – видя, как смело ведет себя Алиса, Голицын заметно приободрился. – От вас никаких секретов. Мы и не прячемся.
– Ты же, сволочь, женат!
– Ты прекрасно знаешь, в каких отношениях мы находимся с Анжеликой. – Дан важно поправил галстук. – Мы давно уже не спим вместе…
– Заткнись! – рявкнул Сажин. – Не то я тебе рот заткну!
– Папа!
– Ты что, не понимаешь?! Ты еще девочка, а он, развратная скотина, тащит тебя в постель, пользуясь твоей наивностью!
– Да это я его тащу! Я!
– В самом деле, Дима, – поежился Дан. – Ты бы сначала разобрался.
– Алиса, выйди!
– Никуда я не уйду!
Она сверкнула глазами. Скрестились два грозовых взгляда, в обоих молния. «Да, Сажина», – невольно с уважением подумал он. Девушка с рапирой. Пришлось сменить тактику.
– Значит, ты решила подцепить олигарха? – вкрадчиво сказал он. – Торгуешь своей молодостью и красотой. Стыдно, Алиса. Вот уж не думал, что ты так падка на деньги.
– Это неправда! – Судя по ее тону, отец ударил в больное. – Я вовсе не изза этого!
– Да? А такая мысль напрашивается. Подружки посоветовали или сама догадалась?
Она вспыхнула и выбежала из кабинета. Они с Даном наконец остались вдвоем.
– Что, бить будешь? – скривился Голицын. – Ну, давай. Наставь мне синяков, так, чтобы дочка увидела, что ее отец зверь. Онато небось считает тебя интеллигентным человеком. Пора бы ей правду узнать. Вот ты и начни с того, что нос мне разбей. Или руку сломай.
Он еле сдержался. Ну и мразь!
– Дан, ты соображаешь, что делаешь?! Я тебя за Дашку грозился убить, а уж за дочь…
– Если хочешь ее потерять, давай. Действуй. Помоги мне. А то я опять спасую, как и тогда, двадцать лет назад. Не трахну телку, которая мне понравилась.
Телка?! Это он об Алисе?! Сажин всетаки вмазал, не сдержался. Так, что Дан отлетел к стене и сполз по ней на пол. Из разбитой губы текла кровь.
– Хочешь, верь, Сажин, хочешь, нет, но это она меня тащит в постель. А я не в силах больше сопротивляться, потому что девочка больно красивая. Вот ты бы на моем месте устоял?
Ему хотелось ударить ногой в это ненавистное лицо. А потом еще раз и еще…
Поскольку он молчал, Голицын сплюнул на пол кровь и выбитые зубы и с гадкой усмешкой сказал:
– В вашей супружеской спальне, на стене, часом не висит моя фотография? А то все это странно. Сначала мать, потом дочь.
– С месяц походишь к стоматологу, тебе будет не до любви. А там посмотрим. – И он захлопнул дверь с такой силой, что завибрировал косяк.
Он уже понял: Алиса девушка умная. Поэтому надо убрать кулаки и включить мозги. Первонаперво попробовать до нее достучаться. Должна же быть причина? Он так и спросил в кафе, куда Алиса пришла на мирные переговоры:
– Объясни: почему? Ты ведь знаешь о том, что у твоей матери был студенческий роман с Голицыным?
– Конечно! Кто ж об этом не знает?
– Ей тогда тоже было двадцать. Она влюбилась на стадионе, потому что Дан красиво бежал. Ну а ты? Когда это случилось? Как? Почему именно он?
– Первый раз девушки влюбляются в самогосамого. А самыйсамый – это ты, папа. Дан первый после тебя. Я понятно объяснила?
– Вполне. Я понимаю, что давить на тебя бесполезно, потому что ты – Сажина. В тебе есть сила. Да, ты справишься, независимо от того, есть у твоего избранника деньги или нет. Ято справился. Я тебя прошу об одном: дай мне год. Когда тебе исполнится двадцать один, ты вольна делать все что вздумается. Хочешь – выходи за него замуж, хочешь – живи так, гражданским браком. Но через год.
– Зачем тебе это? – с интересом спросила Алиса.
– На все нужно время. Дан не герой, он столько не выдержит.
– А ты уверен, что мне нужен герой? – рассмеялась дочь. – Я не мама.
– Хочешь создать для него идеальный мир? Закрыть собой? Алиса, ведь он же ничтожество! Неужели ты этого не видишь?
– Выходит, мама полюбила ничтожество? А ты полюбил ее. Както странно получается, папа. Тогда что с тобой не так?
– Все так, – пробормотал он. Разговор пустой. – Так ты даешь мне год?
– А ты даешь слово, что через год нас благословишь?
– Да.
– Клянешься? Здоровьем мамы?
– Клянусь.
– Хорошо. Но я буду жить одна.
– Алиса!
– Я же сказала, что не буду с ним спать! – повысила голос она. – Я тоже умею держать слово! Я перееду на съемную квартиру, буду работать в холдинге у Дана, посмотрю, как там все устроено. Мне реально это интересно.
– Идет.
«По крайней мере, у меня есть год…»
Он проводил дочь, поднялся к себе в кабинет и вызвал начальника службы безопасности. Спросил:
– Леня, ты знаешь, кто я?
– Обижаете, Дмитрий Александрович!
– Я никогда не обращался к тебе с подобной просьбой. Но хочу, чтобы ты меня понял.
– Попытаюсь.
– Я хочу, чтобы ты проследил за Даниилом Валерьевичем. Мне нужен компромат на него. Личного характера. Финансовые аферы Голицына меня не интересуют. Уверен, что у него есть любовницы. Я хочу знать, кто они, как выглядят, чем занимаются. Хочу знать, кого он трахает, понятно? – «До того, пока он не лег в постель с моей дочерью». Сажин невольно скрипнул зубами. Кто ж знал, что до такого дойдет? Неужели это наследственное – любовь к Дану Голицыну? С материнским молоком, что ли, Алиса ее заполу чила?
– Все предельно ясно, – подтвердил Леня. – Сделаем…
– Выходит, за Голицыным последнее время следили по приказу Дмитрия Сажина?! – присвистнул Алексей.
– Да, – кивнул Зебриевич.
– А сам Голицын об этом знал?
– Он не так уж и глуп. Догадывался, что Сажин сделает все, лишь бы его дочь разочаровалась в своей любви.
– Сажину удалось чтонибудь узнать? Заполучил он свой компромат?
– Вот этого я не знаю, – развел руками Зебриевич. – Годто еще не прошел. Но знаю, что Голицын принял контрмеры, потому что Дашка опять пыталась покончить с собой.
– Когда это было?!
– Осенью, в ноябре. Но Сажин опять ее вытащил.
– И повез в новогодний круиз?
– Да.
– Ну а причина? Вторая попытка суицида – это вам не шутки! Дарья Витальевна, похоже, всерьез решила расстаться с жизнью. Я понимаю, что Голицын боялся близких отношений с Дарьей Сажиной, но насолить бывшему другу очень хотелось. Решил отнять у Сажина самое дорогое. Любимую жену. И Даниилу Валерьевичу это почти удалось. Но как? Что он такое придумал?
– Понятия не имею. Мне далеко не все рассказывают, поверьте, и даже по пьяни.
– У Сажина есть любовница? Я, кажется, догадываюсь… Это странное завещание…
– Сажин и Анжелика? – фыркнул Зебриевич. – Хотя… История действительно странная. Ищите. По Сажину многие бабы сходят с ума.
– Еще бы! Я и сам, когда его увидел, обомлел! Хоть я и не женщина. Харизматичный мужик. Именно мужик. Сейчас пошла мода на брутальность, женщины, похоже, устали от своей силы. А тут такое… – Алексей развел руками. – И куда только Дарья Витальевна смотрит?
– У нее сильная близорукость. И психолог из нее такой же хреновый, как и бизнесвумен. Начиталась своих книжек. А того не понимает, что жизнь – это не учебник. Нельзя с такой наивностью верить всему написанному. Вот Сажин – тот свой учебник пишет сам. Пособие, по которому еще многие будут учиться, как жить и как зарабатывать.
– Вы его, похоже, очень уважаете?
– Как и все.
– Кроме его жены.
– Тут случай особый. Об этом говорить, конечно, неприлично, но в постели у них с самого начала не заладилось. Димка както разоткровенничался, жена, мол, все время ищет отмазки. Супружеский долг не хочет выполнять. А он мужик, силы немерено. И возраст – самое то. Думаю, изза этого у них и возникли этой осенью проблемы. Хотите подсказку? – прищурился Зебриевич.
– Ох, Семен Абрамович! – погрозил ему пальцем Алексей. – Похоже, вы опять мне чегото недоговариваете! Всето вы знаете!
– Да не знаю, мамой клянусь! Но вы сами посудите. К проституткам Сажин не пойдет, не тот человек. Служебные романы тоже не его амплуа. Он дело с удовольствием никогда не мешает. Да и работы у него завались, не до романов. Свободное время Дмитрий Александрович проводит с семьей либо в фитнесклубе…
Алексей поймал мяч на лету.
– Фитнесклуб! Конечно! Я и сам туда захаживаю! Красивых стройных девочек там полно, а тренерши какие? Пальчики оближешь!
– Вот именно.
– В какой именно клуб ходит Сажин?
Зебриевич назвал.
– Что ж, спасибо вам, Семен Абрамович. Вы рассказали мне много интересного. А какие сейчас отношения у Алисы Сажиной и Даниила Голицына?
– Она у него работает референтом, я же сказал.
– Ну а после работы? Они ходят куданибудь? Общаются? Может, отдыхать вместе ездили? Что вам Голицынто рассказывает?
– Даня эту тему деликатно обходит. Тут он крайне осторожен. Прекрасно понимает – один неверный шаг, и сажинские миллионы от него уплыли навсегда. А ведь Данька вполне может в очень недалеком будущем назвать Сажина папой, – хмыкнул Зебриевич. – И развод Голицыну больше не нужен. Анжеликато исчезла. Дааа… Судьбазлодейка. Ну почему не наоборот? Родился бы у Сажина сын, а у Дани Голицына дочь. Так нет! У первого мужеподобная дочка…
– Мужеподобная?
– Я хотел сказать, девица с мужским характером, а у второго сын, которому больше пошло бы родиться барышней. Разве ж музыкант для мужика профессия? – презрительно хмыкнул банкир.
– А у вас, я так понимаю, дети обоих полов?
– У меня – да, – Зебриевич со сладким вздохом развернул к Алексею рамочку с семейной фотографией. – Две дочки и сын, – сказал он с гордостью.
– Да, вы счастливый отец, – кивнул Леонидов. И невольно позавидовал: – ТельАвив не Канада.
– Это вы о чем? – удивленно посмотрел на него Семен Абрамович.
– О том, что счастливые родители живут со своими детьми хотя бы в одной стране.
– Да не отчаивайтесь вы так, – поотечески сказал Зебриевич. – Теперь многие возвращаются. И ваш вернется.
– Это вряд ли. Да и не мой он. Ее.
Алексей понял, что далеко ушел от темы, и встал. Надо идти работать.
