Филис Тривейн, сидя в кресле, внимательно слушала мужа. Тривейн взволнованно расхаживал по ее комнате в частном госпитале.

– Это какая-то совершенно необычная монополия! – сказала Филис. – Пользуется государственной защитой и поддержкой федерального правительства...

– Не просто защита, Фил! Но участие, причем активное, на законодательном и судебном уровнях. Это превращает «Дженис» больше чем в монополию. Что-то вроде гигантского картеля без четких границ...

– Не понимаю...

– С помощью «Дженис» от самого населенного штата избирается старший сенатор, а министерство юстиции идет на компромисс с известным юристом, принявшим то или иное решение... Но ведь это решение – даже если его потом оспорят и отменят – обойдется в миллионы, даже триллионы, прежде чем попадет в суды...

– Ну, а что ты думаешь выяснить на этих двух последних встречах? С Грином и Йаном Гамильтоном?

– Возможно, то же самое, только в несколько больших масштабах... И на другом уровне. Армбрастер назвал «Дженис» своеобразной воронкой. Думаю, то же самое можно отнести и к Арону Грину: через него проходят огромные суммы, которые он пристраивает в нужных местах. И так из года в год... Гамильтон же меня пугает: долгое время он был советником президента...

Филис неожиданно для себя услышала страх в голосе мужа. Эндрю подошел к окну, облокотился на подоконник и прижался лицом, к стеклу. В задумчивости смотрел он на затянутое облаками небо: вот-вот должен пойти снег.

– Мне кажется, тебе следует быть осторожным. Прежде чем предпринимать какие-либо шаги...

Обернувшись через плечо, Эндрю взглянул на жену и улыбнулся – ласково, с облегчением.

– Если бы ты только знала, сколько раз я напоминал себе об этом... Это так нелегко...

– Еще бы!

Их разговор прервал телефонный звонок, и Филис взяла трубку. Тривейн так и остался стоять у окна. О том, что он здесь, знали только сотрудники «1б00» и лечащий врач. Больше никто...

– Да, конечно, Джонни, – ответила Филис и протянула трубку мужу, – Это Джон Спрэгью!

Тривейн бросился от окна к телефону: Джон Спрэгью, друг его детства из Бостона! Они и теперь так же дружат. К тому же Джон их семейный врач.

– Да, Джонни?

– С коммутатора сообщили, что тебя кто-то спрашивал, Энди! А если тебя нет, просили подозвать врача Филис. Я могу поговорить, Энди.

– А кто спрашивал?

– Некто Викарсон.

– О Господи. Что случилось?

– Он перезвонит через пару минут.

– Я знаю. Он звонит из Денвера. Мне спуститься на коммутатор? Или можно поговорить отсюда?

– Конечно, Эндрю, он позвонит в номер. Повесь трубку.

Нажав на рычаг и продолжая держать трубку в руке, Тривейн повернулся к жене.

– Это Сэм Викарсон. Я не говорил ему, что еду к тебе. Мы договорились, что я позвоню ему сам, после того, как они вернутся. Сейчас он в Денвере... Не думаю, что он уже закончил все свои дела...

Тривейн говорил нервно, отрывисто, и его жена поняла, что он встревожен.

Зазвонил телефон – один короткий гудок.

– Сэм?

– Мистер Тривейн, мне повезло, что я застал вас в больнице; в аэропорту сказали, что ваш «леар» улетел в Уэстчестер!

– Что-нибудь случилось? Как дела с «Дж.м.» и локхидскими филиалами?

– Как мы и предвидели... Они готовы составить новые ведомости, поскольку в противном случае мы пригрозили им штрафом... Но я звоню вам совсем по другому поводу. Все дело в Боннере!

– А что с ним?

– Он исчез!

– Что?

– Исчез, испарился! Не был на встречах, покинул утром отель в Бойсе и не встретил нас в аэропорту. Ни слова, ни записки... Может быть, вы знаете, где он?

Энди крепко сжал в руке телефонную трубку. Он понимал, что Викарсон ждет от него указаний, и пытался что-то быстро придумать.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Мы завтракали вместе в Бойсе...

– И как он вам показался?

– Выглядел превосходно. Правда, несколько молчаливым, вроде устал или голоден... Он собирался присоединиться к нам в аэропорту, но не пришел.

– Вы говорили обо мне за завтраком?

– Конечно! В связи с вашей женой: что вы беспокоитесь. Что-то в этом роде.

– И это все?

– Еще он спросил, каким рейсом вы улетели в последнюю ночь. Сказал, что мог бы избавить вас от хлопот, предоставив истребитель министерства обороны...

– И что вы ему на это ответили? – резко перебил Сэма Тривейн.

– Не беспокойтесь, мы сказали, что ничего не знаем. Посмеялись, что с вашими связями и деньгами вам ничего не стоит самому купить самолет. Боннер принял шутку вполне нормально.

Энди переложил трубку в другую руку, сделал знак Филис, чтобы она зажгла ему сигарету. Затем спокойно и уверенно произнес:

– Послушай, Сэм! Я хочу, чтобы ты отправил телеграмму, обычную телеграмму начальству Боннера... Подожди, не перебивай! Мы не знаем его начальника, так что отправь в отдел кадров министерства обороны. Сообщи, что, как нам известно, Боннер взял отпуск, и спроси, с кем в случае необходимости мы можем связаться в Вашингтоне. Только чтобы никакой тревоги не чувствовалось. Понимаешь?

– Да, конечно. Мы просто заметили, что он исчез. Если бы не договоренность о совместном ужине, мы бы его не хватились.

– Вот именно... Они явно ожидают, как мы будем реагировать!

– Если только они сами знают, что его нет...

Марио де Спаданте сидел за кухонным столом в рубашке с короткими, рукавами. Его жена, крупная, полная женщина, убирала со стола тарелки, а дочь, такая же толстая, как мать, поставила перед отцом бутылку «Стреджи». Младший брат Марио, в полевой армейской форме, сидел напротив и пил кофе.

Коротким, властным жестом выставив из кухни и жену и дочь, Марио налил в стакан для бренди желтую жидкость и взглянул на брата.

– Продолжай. Только, прошу тебя, будь точным!

– Да мне и говорить-то особенно нечего. Самые простые вопросы... «Где находится мистер де Спаданте? Нам нужно поговорить с мистером де Спаданте!» Они хотели узнать, где ты. Уже потом, когда я понял, что они из «Торрингтон-металз», где работает брат Джино, я сообразил. Одним из этих парней был Пейс, партнер Тривейна... Помнишь?

– И ты сказал ему, что я в Майами...

– Даже сообщил название отеля, в котором всегда отвечают, что ты только что уехал!

– Хорошо... А где теперь Тривейн?

– Его жену положили в больницу, в Дариене. Проверяют на рак...

– Было бы лучше, если бы его самого положили! Вот уж кто действительно болен! Он даже не подозревает, как он болен!

– Что ты хочешь, чтобы я сделал, Марио?

– Выясни, где он сейчас. В Дариене, в Гринвиче или где-то еще... Может, в мотеле или у кого-нибудь из своих друзей. И не беспокой меня, пока не узнаешь. Я буду в Вегасе, что-то я подустал, Оджи...

Оджи де Спаданте встал из-за стола.

– Я поеду туда сам. Потом позвоню... А если найду его сегодня после обеда или вечером?

– Тогда звони! Ты что, не понял меня?

– Но ведь ты не совсем в порядке!

– Ничего, тут я быстро приду в себя! Слишком много дерьма за последнее время! Но теперь сам Тривейн получит хорошую взбучку! Я жду этого целых девять лет! Девять лет на это работаю! Дерьмо поганое!

И с этими словами Марио де Спаданте плюнул на свой собственный кухонный стол.