31. Как рухнули Югославия и Греция

Пожар войны прокатился по Европе, слизнул несколько государств и, казалось, стал затихать. Затормозился на берегах Ла-Манша, Атлантического океана. Но от этого пожара как будто начали разлетаться угольки, воспламеняя другие страны и континенты. После капитуляции Франции англичане позаботились сразу же найти авторитетного деятеля, которого можно противопоставить правительству Виши, использовать для агитации против немцев и организации борьбы. Таковым стал заместитель министра обороны Франции генерал де Голль, не признавший условия подписанного мира и не пожелавший подчиняться изменникам. Под его началом был создан комитет «Свободная Франция», призвавший к сопротивлению.

Напомню, из Дюнкерка удалось эвакуировать в Англию 60 тыс. французских солдат. Можно было сформировать несколько армий, использовать под общим командованием англичан. Не тут-то было! Узнав, что правительство подняло руки вверх, подавляющее большинство французских военных отказывалось сражаться. Требовали отправить их домой. А де Голля объявляли выскочкой, нарушителем присяги. В отряды «Свободной Франции» ему удалось набрать не более полка! Мятежником его признали и на родине, вчерашние сослуживцы изливали в его адрес негодование и презрение.

Но особенно обеспокоилась Великобритания, что у Франции имелся мощный военный флот. Окончание войны застало его разбросанным. Несколько кораблей находилось на английских базах, эскадры и отряды стояли в портах Алжира, Марокко, Египта, на Мартинике, в Дакаре. По условиям мира им требовалось вернуться во французские порты, под контроль немцев или итальянцев, законсервировать или снять часть вооружения, списать на берег часть команд. Но Черчилль озаботился – если немцы захотят прибрать к рукам эти корабли, Франция ничего не сможет возразить. Вот тогда-то, вобрав в себя французские эскадры и соединившись с итальянскими, германский флот сможет бороться с британским!

Вопросы господства на морях всегда воспринимались в Британии крайне болезненно. Чтобы избежать опасности, даже чисто теоретической, меры применили самые суровые. О правилах чести и прочих «мелочах» задумываться не стали. Черчилль приказал провести операцию «Катапульта». Ночью 3 июля английские моряки и солдаты неожиданно, без всякого предупреждения, напали на французские корабли, стоявшие в Портсмуте и Плимуте. Были убитые, раненые. Захватили 2 линкора, 2 эсминца, 5 подводных лодок. Экипажи высадили на берег и интернировали – как округло писали, «не без кровавых инцидентов». Предложили желающим вступать в ряды «Свободной Франции», но после случившегося добровольцев почти не было. Моряков окольными путями отправили на родину.

В Александрии старый линкор и 4 крейсера сдались англичанам. Но основное ядро флота (в том числе 4 линкора) находилось в Алжире, в порту Мерс-эль-Кебир. Его блокировала британская эскадра адмирала Сомервилла и предъявила ультиматум – перейти в английские владения или затопить корабли. Французский командующий, вице-адмирал Женсуль отказался. Пригрозил, что на силу ответит силой. Когда об этом доложили Черчиллю, он отдал приказ: «Французские корабли должны либо принять наши условия, либо потопить себя или быть потопленными вами до наступления темноты».

Но адмирал Сомервилл очень уж хотел использовать внезапность. Он открыл огонь даже раньше, чем пришел приказ из Лондона, и раньше, чем истек срок ультиматума. Французы ответили. С обеих сторон грохотали 430-мм, 350-мм, 280 мм гигантские орудия. Женсуль ринулся на прорыв. Несколько кораблей у него пошли на дно, другие были повреждены. Самый мощный линкор «Дюнкерк» вывели из строя, и он остался в Алжире. Хотя основная часть эскадры дошла до родных берегов и укрылась в Тулоне. В этом сражении погибло 1300 французов, более 300 было ранено. Через несколько дней британский флот пожаловал в Дакар. Обстрелял и бомбил стоявший там линкор «Ришелье», он также получил значительные повреждения.

По Франции покатилась волна возмущения – нет, не против немцев, не против собственного правительства. Против англичан. Их выставляли коварнейшими врагами, грабителями, пытавшимися присвоить французскую собственность. Немцы даже не стали разоружать флот, собравшийся в Тулоне. Ну а как же, французские моряки делом и кровью проявили верность новым хозяевам. Могут пригодиться против их же вчерашних союзников.

Между тем де Голль представил англичанам свой план – постепенно, по очереди отрывать от вишистской Франции колонии. «Свободная Франция» обретет собственные территории под ногами, сможет формировать там войска. Первую подобную операцию наметили в сентябре 1940 г. в Сенегале. Она представлялась простой. Союзная эскадра высадит де Голля с его отрядами, и жители колонии, конечно же, перейдут на их сторону. Англичане не поскупились поддержать десант, к Дакару подошел большой флот. Но… все задумки пошли насмарку. Ведь британский флот приходил сюда два месяца назад – топить линкор «Ришелье». С прибывшими в Дакар парламентерами «Свободной Франции» разговаривать не захотели, арестовали их. Клеймили де Голля как британского шпиона. По эскадре открыли огонь, выслали подводные лодки. Два английских линкора и два крейсера получили серьезные повреждения, и эскадра убралась восвояси.

Следующую операцию подготовили более тщательно, внесли поправки. Целью выбрали французскую колонию Габон. На этот раз обошлись без десантов. Базой для нападения стала британская колония Камерун. Отряды «Свободной Франции» подкрепили контингентами австралийских, голландских солдат, камерунского ополчения. Французские гарнизоны в Габоне ожесточенно отбивались. Но за три недели боев их сломили. 12 ноября 1940 г. местные войска сдались. А губернатор Габона Массон покончил жизнь самоубийством! Счел позорным капитулировать перед мятежником де Голлем, предпочел «сберечь честь»! Его подчиненные тоже выбирали «честь». 15 ноября де Голль приехал к захваченным в Габоне соотечественникам, уговаривал перейти на сторону «Свободной Франции» – к немалому удивлению генерала все отказались. Пришлось строить для них лагерь и содержать как пленных! Гитлеровцы терзали Францию, а ее солдаты истребляли и сажали за колючую проволоку друг друга. Из Габона деголлевцы стали продвигаться в другие владения своей родины – Экваториальную Африку, Чад.

Между тем собственную войну и собственные фронты разворачивала Италия. У нее под боком располагалась британская военно-морская база, Мальта. На десант дуче не отважился, но принялся посылать туда свою авиацию. Германия бомбит Лондон, но и Италия ничем не хуже. Благо система ПВО на Мальте была слабой, всего шесть стареньких самолетов. Но они отважно дрались с итальянцами, и ущерб от бомбардировок был совсем незначительным. А потом британские авианосцы перебросили сюда подмогу, 61 новейший истребитель. Атаки стали обходиться слишком уж дорого, и дуче прекратил их.

Он полагал, что теперь-то пришла пора воплощать в жизнь давние мечты о Римской империи. Особенно его манила Греция. Надеялся пристегнуть и Румынию – как бы «родственную», романоязычную. Немцы пускай господствуют в Западной Европе, а Италии достанется Юго-Восточная. А в дополнение к Балканам – Африка. На этом континенте итальянцам принадлежали несколько стран. В Северной Африке – Триполитания (Ливия). Плюс Восточная Африка – Эритрея, Сомали и недавно захваченная Эфиопия. С ними граничили английские колонии – Британское Сомали, Кения. А Судан и Египет разделяли два итальянских «острова». Выглядело очень соблазнительным все это подмять под себя и объединить в одну зону, «Римскую» [149].

Основной удар был намечен из Ливии на Египет. Летом 1940 г. сюда перевезли две итальянских армии общей численностью 230 тыс. солдат. Командовал ими маршал Бальбо. Изрядные силы удалось собрать и в Восточной Африке – под руководством наместника, герцога Амедея Савойского, было развернуто 74 тыс. итальянских солдат и 180 тыс. человек вспомогательных туземных войск. Противостояли им довольно жиденькие отряды. Лучшие войска Англия оттянула для сражений во Франции и собственной обороны. В колониях оставались отдельные полки, местное ополчение. Начали прибывать части из Индии, но их было еще мало.

Основная группировка под командованием Арчибальда Уэйвелла располагалась в Египте – 66 тыс. англичан, индусов и египтян. Втрое уступала противнику не только по личному составу, но и по количеству танков, самолетов. Но итальянцы действовали слишком бестолково. Перемещались туда-сюда, нерешительно топтались на месте. Уэйвелл всячески мешал им сосредоточиться, начал клевать мелкими наскоками танков, кавалерии. Итальянцы суетились, дергались туда, где их ударили, а их уже долбили в других местах. Маршал Бальбо в полной прострации докладывал, что наступать он не может, британские танки «Матильда» гораздо сильнее его легких танков, жгут их. А потом и маршал погиб совершенно нелепым образом: его самолет при заходе на посадку сбила своя же зенитка.

Но наместник Восточной Африки Амедей Савойский был иного мнения о боеспособности Англии. Убеждал правительство, что соседние колонии вполне можно захватить. В конце лета на африканских фронтах загрохотало общее наступление. Войска Амедея Савойского действительно добились успехов. Овладели Британским Сомали, вторглись в Кению и Судан. Кстати, это были единственные победы Италии во всей Второй мировой войне. А объяснялись они достаточно просто. В Британском Сомали им противостояли лишь 1,5 тыс. солдат, а в Кении и Судане 27 тыс. – без танков, почти без артиллерии.

Из Ливии двинулись на Египет армии маршала Грациани, сменившего злополучного Бальбо. Превосходство у него было подавляющим, и англичане сражений не принимали. Огрызались и сдерживали итальянцев огнем, чтобы не слишком разгонялись в преследовании. Но сдерживали только для эвакуации собственных складов, штабов. Удерживать те или иные рубежи даже не пытались и шаг за шагом отступали. Итальянцы заняли Сиди-Баррани, приближались к долине Нила. Однако на подступах к густонаселенным районам и большим городам Грациани вдруг остановился. Сослался на то, что надо подтянуть тылы и наладить снабжение, хотя имелась и иная причина. Маршал опасался, что здесь-то англичане организуют настоящий отпор. Но Грациани знал еще кое о чем: о планах Муссолини напасть на Грецию. Строил прогнозы со своей колокольни – англичанам придется перебрасывать войска из Египта на Балканы. В Африке фронт совсем оголится, и сломать его не составит никакого труда.

Между тем Гитлер тоже учитывал успехи союзников в Египте и корректировал свои планы. В октябре операция «Морской лев» была окончательно спущена на тормозах, а гросс-адмирал Редер обратил внимание фюрера – нанести серьезнейший (а то и смертельный) удар по Англии можно не только десантом на Британские острова. Его можно осуществить и в Средиземноморье. Захватить английские базы – Гибралтар, Мальту, Египет с Суэцким каналом. Будет перерезан самый удобный путь, связывающий Британию с ее колониями. Да и с политической точки зрения прорыв на Ближний Восток будет чрезвычайно важным. На сторону немцев могут перейти арабы, Турция.

Предпосылки к реализации подобного проекта были налицо. Сирия и Ливан принадлежали вишистскому правительству Франции, а теперь и итальянцы теснили англичан. Следовало объединить все усилия и грамотно направить их. Для захвата Гибралтара начали тренировать тех же парашютистов, которые отличились в Бельгии и Голландии. Но для такой операции надо было договориться с Испанией. Гитлер и Риббентроп принялись забрасывать удочки к Франко. Напоминали, как помогли ему победить в гражданской войне. Хорошим тоном было бы отблагодарить, разве не так? А лучшей благодарностью стал бы военный союз.

Нет, испанский диктатор был себе не уме. Рассыпаться в благодарностях и изливать дружбу он готов был сколько угодно. Но только на словах. А на деле всячески старался избежать участия в драке. После пустопорожней переписки Гитлер условился о личной встрече с Франко. Он знал, что умеет «магнетизировать» партнеров, подчинять своей воле. Однако с Франко и этот номер не прошел! Он болтал без умолку девять часов подряд! Довел Гитлера до жесточайшей головной боли. То принимался рассуждать, что дружба бесконечно важна, но ради этой дружбы надо бы отдать Испании французские колонии в Африке. Авансом, просто так. То горделиво пыжился и объявлял, что немецкие части не нужны, испанцы сами возьмут Гибралтар. Но стоило заикнуться о конкретных обязательствах и сроках, как Франко отмахивался и переходил на другую тему. Вся болтовня оказалась впустую.

От Франко Гитлер отправился к марионетке Петэну. О, этот был готов на все. Подписал соглашение, что Франция будет участвовать в борьбе с Англией «в пределах своих возможностей», а за это в обновленном мире ей «предоставят то место, на которое она имеет право». Но пока Гитлер раскатывал к испанцам и французам, Муссолини преподнес сюрприз. На фюрера он затаил обиду. Узнал, что немецкие части появились в Румынии. Он-то верил, что будет верховодить на Балканах, а немцы даже не сочли нужным предупредить, согласовать! Дуче возмущался: «Гитлер всегда ставит меня перед свершившимися фактами». Решил отплатить той же монетой.

Муссолини отдал приказ своей армии, стоявшей в Албании, вторгнуться в Грецию. А Гитлера не предупредил, отписал о своих планах уклончиво, в обтекаемых фразах. Хотя разведка-то у немцев работала. Донесла, что замышляют итальянцы. Гитлер обеспокоился, как бы дуче не наломал дров. И как раз от Петэна, из Франции, поехал в Италию, чтобы охладить пыл приятеля. Но опоздал. 28 октября сияющий от радости Муссолини ждал его на перроне Милана и с ходу выпалил: «Фюрер, мы на марше! Сегодня на рассвете победоносные итальянские войска пересекли греко-албанскую границу!»

Гитлер был ошарашен, раздосадован. Как выяснилось, не напрасно. Попытка играть в самостоятельность обошлась итальянцам очень дорого. Греческая армия была далеко не лучшего качества. Солдат вооружали австрийскими винтовками манлихер, полученными в виде репараций после Первой мировой войны. А некоторые части были вооружены однозарядными французскими винтовками гра XIX века. Использовались древние пулеметы сент-этьен, неуклюжие колымаги на треногах. К этим устаревшим системам не хватало патронов. В некоторых соединениях считали поштучно – по 30 патронов на винтовку. Пушки тоже были разных калибров, систем, разного происхождения. Танков насчитывали всего сотню, самолетов столько же, сомнительного качества.

Но для итальянцев даже такая армия оказалась грозной. Войска Муссолини продвигались, пока перед ними были пограничные заслоны, а потом пять пехотных и одна кавалерийская дивизия ударили во фланг, обратили воинство дуче в бегство. Прогнали обратно в Албанию. А вслед за Грецией на нее посыпались новые удары. Основная морская база итальянцев располагалась в Таранто. Британский авианосец «Илластриес» скрытно приблизился к этому порту, с его палубы в ночь на 12 ноября поднялись бомбардировщики. Их никто не ждал. Итальянские моряки, летчики, артиллеристы, зенитчики беспечно спали. Кто мог угрожать им? До фронтов было так далеко! Пробомбили их точно, прицельно. Новейший линкор «Кавур» пошел на дно, еще два линкора и два крейсера были выведены из строя. По сути, итальянский флот оказался парализованным.

А в Египте итальянцы как остановились, так и застряли на полгода, расслабились. Генерал Уэйвелл задумал коротенькую, пятидневную операцию. У него было всего 31 тыс. солдат и офицеров, против них только в первом эшелоне стояло втрое больше. Поэтому цели ставились ограниченные, контратакой отбросить врага из Египта. 7 декабря небольшие британские отряды демонстративно атаковали в лоб, а 7-я бронетанковая дивизия прошла ночью через неприкрытый участок фронта, налетела на итальянские тылы. Результаты превзошли все ожидания. Неприятели побежали, сдавались. За четыре дня англичане взяли больше пленных, чем было их самих, 38 тыс.!

Вместо коротенькой контратаки двинулись в преследование. Гнали два месяца, заняли Тобрук и ряд других городов. Армия Грациани была фактически уничтожена, англичанам досталось 130 тыс. пленных, 500 трофейных танков, 1240 орудий. Сами же англичане потеряли при этом 500 убитыми и 1400 ранеными… Видя такое дело, приободрились британские колониальные войска в Восточной Африке. Тоже наметили уязвимые участки в боевых порядках противника, было нанесено несколько контрударов. Итальянцы, как и на других фронтах, покатились назад. А эфиопы не забыли, как их покоряли, как сотни тысяч людей перетравили газами, расстреляли и выморили в лагерях. Племена стали подниматься, брались за копья и мечи, присоединялись к англичанам [27].

В общем, вместо побед, о которых грезил Муссолини, приходилось опасаться, как бы Италия совсем не ударилась в панику и не склонилась к поискам сепаратного мира. Мало того, авантюры дуче смешали дальнейшие планы Гитлера, а для его противников оказались наилучшим подарком. Англичан, сидевших под бомбежками в Лондоне или Ливерпуле, теперь поддерживали бравурные марши по радио и новости – население терпит не зря! На фронтах победы!

А правительство и военное командование Англии не преминули воспользоваться неосмотрительным нарушением нейтралитета Греции. Сразу заключили союз с ней, высадились на островах Крит и Лемнос, в материковой Греции. Но с греческих аэродромов они имели возможность бомбить нефтяные месторождения Румынии – основной источник горючего германской армии. Когда начнется война с русскими, вся южная оконечность фронта могла подвергнуться ударам с тыла!

Великобритания повела переговоры, чтобы втянуть в союз против Гитлера не только Грецию, но и Югославию, Турцию. Неожиданную активность в этом регионе проявили и американцы. На Балканах появился один из руководителей спецслужб США Донован. Кстати, впервые он отличился на этом поприще в России, был американским представителем при штабе Колчака и приложил руку к крушению белогвардейцев. Между войнами стал адвокатом – и не просто адвокатом, а специализированным, банкирским. Его называли наиболее влиятельным юристом Уолл-стрит, среди его клиентов были и Барух, и даже Черчилль. Сейчас Донован стал «личным координатором» Рузвельта по вопросам разведки. Он тоже всячески подбивал правительства балканских стран выступить против Германии.

Но румыны и болгары уже склонились к немцам. Турция была их союзницей в Первую мировую. Правда, русские слишком крепко всыпали ей, поэтому возобновить альянс она не спешила. Но и враждовать с Германией не испытывала желания. Предпочитала выждать, чья возьмет. Ну а югославские политики сомневались, окажут ли англичане серьезную помощь – или бросят, как поляков, норвежцев, французов. А пока шли все эти уговоры и переговоры, Гитлер решил выправлять положение. 8–9 января 1941 г. в Бергхофе он провел военный совет, поставил своим генералам очередные задачи. Две с половиной дивизии срочно были отправлены в Албанию – подкрепить итальянцев, чтобы их хотя бы оттуда не выкинули. Еще одна бронетанковая дивизия и авиационные части перебрасывались в Африку. А Грецию фюрер велел растоптать до нападения на Советский Союз, операция получила название «Марита».

В Румынии сосредотачивалась 12-я армия Листа, 24 дивизии. Правда, в это же время началась дикая свистопляска в самой Румынии. Как уже отмечалось, генерал Антонеску провозгласил «национальное легионерское государство». Но что это такое, каждый понимал по-своему. Легионерами именовали себя члены «Железной гвардии». Они сочли, что настало время выполнять их программы, основательно почистить и оздоровить страну. Кое в чем Антонеску соглашался – надо пересажать коммунистов и прочих левых радикалов. Но легионеры-то были уверены, что чистить надо гораздо шире: воров, взяточников, продажных чиновников, губивших страну, арестовывали, тащили в концлагеря. С некоторыми демократическими деятелями сами же расправлялись, прикончили нескольких бывших министров.

Но ведь и финансовые, промышленные группировки Румынии хорошо погрели руки на ее разворовывании, были связаны с прежними правительствами. Репрессии и расследования преступлений ничуть их не устраивали. Аналогичным образом они не устраивали верхушку румынских военных, полиции, спецслужб. Неужто они не воровали? Еще как! Антонеску требовал прекратить аресты, освободить многих заключенных. Это испортило отношения с его заместителем, лидером «Железной гвардии» Хория Симой. В конце ноября глава государства приказал лишить железногвардейцев полицейских полномочий, в декабре приказал пресекать их самоуправство, в том числе силой и самыми строгими мерами.

Противостояние, накалившееся в самый неподходящий момент, встревожило Гитлера. Ему надо было выбрать, на кого делать ставку. Железногвардейцы были уверены, что немцы поддержат их. Они идеализировали нацистов. Считали себя «братьями» и с итальянскими чернорубашечниками, и с германскими штурмовиками и эсэсовцами. Но 14 января Антонеску приехал в Берлин, лично встретился с фюрером, и тот оценил ситуацию с точки зрения собственного опыта – «Ночи длинных ножей», противостояния со штурмовиками, их требований продолжать революцию. Антонеску ему понравился. Показал полную готовность быть исполнителем воли Гитлера, подписал соглашения об экономическом сотрудничестве на 10 лет – Румыния превращалась в сырьевой придаток Германии.

19 января «Железная гвардия» выступила против Антонеску. Но нашлись провокаторы, перенацелили легионеров, они принялись трясти и громить евреев. Тем временем правитель стянул полицию, воинские части, завязались столкновения и уличные бои. Железногвардейцы очень надеялись на немцев, но и те вдруг вмешались на стороне Антонеску. Мятеж разгромили, «Железную гвардию» разогнали и запретили. Антонеску после этого присвоил себе чин маршала и титул кондукэтора – в переводе «вождя». То есть «фюрера».

С Болгарией никаких проблем не возникло. Царю Борису III германские победы нравились. Тоже хотелось поучаствовать, кого-нибудь победить. А пророки-дыновисты, которым он безоговорочно доверял, почему-то не предсказали ему неминуемой беды. В феврале Борис впустил на свою территорию германские части. У Венгрии вообще уже зудело – когда же ее позовут в коалицию? Когда позволят что-нибудь захватить вместе с немцами? Как вспоминал венгерский писатель Й. Дарваш, «чуть ли не всех охватила лихорадка расширения границ, у торжествующей страны в хмельном угаре кружились головы – и если бы кто-нибудь осмелился в тот момент испортить праздник, поставив вопрос о том, чем же придется за все это платить, он наверняка был бы смят и растерзан» [38]. Кстати, это не преувеличение. Премьер-министр Текели настаивал, что с Германией надо дружить, но порывать с англичанами тоже нельзя, а тем более вступать в войну. Но он остался в одиночестве, его заклевали и в правительстве, и в парламенте, он покончил жизнь самоубийством.

И только в Югославии настроения оказались иными. Тут помнили ужасы германской и австро-венгерской оккупации в 1915 г., резню, виселицы. Сохранялись значительные симпатии к России, Франции. Немецкие дипломаты и эмиссары разведки принялись обрабатывать правительство премьер-министра Цветковича и принца-регента Павла – он занимал престол от лица несовершеннолетнего королевича Петра. С одной стороны, пригрозили: на пути у Германии становиться не стоит. Это бессмысленно, а для здоровья слишком опасно. С другой стороны, поманили конфеткой, которую несколько лет назад сулил югославам Муссолини – за вступление в союз обещали отдать Салоники.

25 марта в Вене Цветкович подписал договор о присоединении Югославии к Тройственному пакту Германии, Италии и Японии. За это немцы обязались уважать суверенитет и территориальную целостность страны, не требовать транзитного прохода своих войск через Югославию, а после победы вознаградить ее. Но Цветковичу и его министрам пришлось вести переговоры в глубоком секрете от собственного народа. Даже из Белграда в Вену поехали тайком. Опасались, что подданные узнают и взбунтуются. А если сообщить потом, поставить перед свершившимся фактом, то, может быть, сойдет с рук.

Не сошло. Едва люди услышали, что их страна примкнула к оси Берлин – Рим – Токио, вся Югославия забурлила демонстрациями протеста. Манифестанты выкрикивали лозунги: «Лучше война, чем пакт! Лучше гроб, чем рабство!» А группа офицеров ВВС, пользуясь разыгравшимися беспорядками, устроила переворот. 17-летний королевич Петр по водосточной трубе сбежал из-под охраны принца-регента, и его провозгласили королем Петром II. Командующий ВВС генерал Симович возглавил новое правительство [27].

Остается неизвестным, какие же силы поучаствовали в организации этих событий. Стихийные группы и кружки патриотов? Английская агентура? Масонские структуры, как в 1914 г.? Во всяком случае, новое правительство повело себя очень неуверенно и непоследовательно. Начало вилять туда-сюда. Пыталось задобрить и успокоить немцев. Объявило, что остается лояльным к Германии, готово подписать пакт о ненападении. Но от войны против греков силилось уклониться. А одновременно стало искать защиту у русских! Предложило заключить договор о дружбе и союзе. Вот это было очень похоже на игру англичан – создавался еще один повод стравить Германию с СССР.

Но Гитлер заявлениям о лояльности не поверил. В Белграде во время манифестации народ оплевал машину германского посла, разгромил немецкое информационное бюро. Демонстранты перебили стекла и подпалили кабинеты, жгли нацистские флаги. Взбешенный фюрер назвал переворот «предательством». Он приходил к выводу – новое правительство Югославии все равно не будет послушным. Не сейчас, так позже перекинется к врагам рейха (ведь и русские скоро станут врагами). Лучше уничтожить эту страну сразу. 27 марта Генштаб получил указание – операцию «Марита» против Греции дополнить операцией «Наказание» против Югославии.

На этом успехи англичан и их союзников иссякли. На всех фронтах их начали теснить. В Ливии после прошлого разгрома осталось всего несколько соединений – пара итальянских дивизий и прибывшая для их поддержки германская. Британцы не обращали внимания на этот кулачок, забирали отсюда войска и перебрасывали в Грецию. Но общее командование германо-итальянской группировкой принял талантливый генерал Эрвин Роммель. Обнаружил, что против него стоят только две бронетанковых бригады, умело расставил подчиненные части. 31 марта он нанес неожиданный удар. Выяснилось, что под руководством и под контролем немцев итальянцы способны отлично сражаться! Одну из английских бригад полностью уничтожили, вторую потрепали и устремились в прорыв. Взяли в осаду британский гарнизон в крепости Тобрук, снова вторглись в Египет. Правда, вынуждены были остановиться. Наступающих было слишком мало.

В это же время германская агентура устроила переворот в Ираке. Премьер-министр этой полуколонии Рашид Али аль-Гайлани с офицерами местной армии выгнали пробританскую часть правительства. Осадили английские аэродромы и нефтяные концессии. А немцы через вишистскую Сирию стали отправлять в Ирак военное снаряжение, инструкторов.

Завершалась и подготовка операции на Балканах. Сперва на Грецию предполагалось двинуть только 12-ю армию Листа. Теперь часть этой армии должна была повернуть на Югославию. А кроме нее на Югославию нацеливалась 2-я армия, ей предписывалось наступать с территории Венгрии и Австрии. Впрочем, 2-я армия формировалась в большой спешке. Войска перебрасывались из Франции, Польши и в большинстве опоздали. К началу сражений занял исходные позиции лишь один танковый корпус. Но в дополнение к германским соединениям было привлечено 43 итальянских и 5 венгерских дивизий. Болгарские и румынские войска сочли не слишком надежными, оставили прикрывать тылы со стороны Советского Союза и Турции (почти наверняка зная, что они не вмешаются).

Превосходство немцев и их сателлитов было подавляющим. Что там сотня допотопных греческих танков против 1200 германских? Сотня стареньких самолетов против 700? До сих пор две греческих армии успешно держали оборону по границе с Албанией. Когда обстановка стала меняться и немцы появились в Болгарии, пришлось создавать новый фронт! Удалось перебросить туда лишь 6 дивизий, но у них было совсем туго с патронами и снарядами – израсходовали в боях. Правда, прибыл британский экспедиционный корпус, еще 4 дивизии и отдельные части. Оборона на севере подкрепилась. Но в правительстве и командовании Греции начались раздоры. Некоторые генералы заявляли, что драться с немцами нереально. Что немцам-то не позорно покориться или даже перекинуться на их сторону. Таких генералов отстраняли от должностей, но и другие колебались.

Югославия могла выставить 10 регулярных и 12 резервных дивизий, множество отдельных и территориальных частей, в целом – до миллиона солдат. В Первую мировую сербы зарекомендовали себя великолепными воинами. Но вооружение у них тоже было отвратительным. А изготовиться им вообще не позволили. 6 апреля на Югославию напали без предупреждения и сразу со всех сторон – из Австрии, Венгрии, Болгарии, Албании. Армады германских самолетов засыпали бомбами аэродромы, казармы. Особо Гитлер распорядился покарать Белград – за демонстрации, за сожженные флаги, погром немецкого агентства. Приказал стереть город с лица земли. На него обрушились 150 самолетов. Югославская авиация приняла неравный бой, сбила 2 немецких самолета, потеряла 20 своих – и… перестала существовать. Несколько дней германская авиация бесчинствовала беспрепятственно. Никакой ПВО в Белграде не было, бомбардировщики носились на малой высоте, чуть ли не касаясь крыш домов. Оставили после себя груды развалин, погибло 17 тыс. жителей, еще больше осталось калеками.

А мобилизовать свою армию югославы не сумели и не успели. Объявили призыв резервистов. Тех, кто стекался на призывные пункты, рассылали на участки, находящиеся под прямой угрозой, силясь прикрыть всю страну. Но это было невозможно! Враг наступал отовсюду. С севера – части 2-й армии и венгры, из Болгарии танковая группа фон Клейста, из Албании итальянцы. Все перемешалось, связь нарушилась, и сопротивление сломалось очень быстро. 13 апреля немцы и венгры ворвались в Белград, а 17-го король и правительство улетели в Грецию. Армия, расчлененная танковыми прорывами и дезорганизованная, капитулировала. Для Гитлера кампания в Югославии стала образцом блицкрига – она была рекордной по быстроте и результатам. Государство уничтожили за 11 дней, потеряли всего лишь 150 убитых и три сотни раненных – при этом перебили многие тысячи неприятелей, набрали четверть миллиона пленных!

Что же касается Греции, то отвлечение германских сил на Югославию отнюдь не облегчило ее участь. Наоборот, стало выигрышным тактическим ходом. Две армии из греков и англичан заняли очень сильные позиции на болгарской границе и три дня успешно отражали атаки. Но их обошли через югославскую территорию, германские танки очутились у них в тылу, заняли Салоники, отрезая от остальной Греции. Одна из армий, «Восточная Македония», сдалась. Прочие соединения греков и англичан стали отходить. Лихорадочно составляли новые планы – оставить Северную Грецию и зацепиться на рубеже Фермопильского ущелья, как легендарные триста спартанцев.

Но и этим планам не суждено было сбыться. Со стороны Югославии обозначились новые прорывы и обходы. Фронт стал расползаться по швам, и британское командование распорядилось так же, как привыкло поступать в Норвегии или Дюнкерке. Греческие части ставило в оборону, а свои срочно отводило к портам, грузило на корабли. Снова бросали вооружение, технику. Прихватили и греков, кого смогли. Но развалился не только фронт, развалилась греческая власть. Генералы сами, без правительства, завели переговоры и заключали перемирия. Просили лишь об одном – капитулировать перед Германией, но не перед Италией. Ведь ее-то побеждали! Германский командующий Лист склонялся удовлетворить их просьбу, но Гитлер поправил его. Решил не обижать друга Муссолини и потребовал склонить головы и сложить оружие перед всей коалицией. Война завершилась за три недели, 27 апреля нацистские танки вползли в Афины, и над Акрополем поднялся флаг со свастикой. К югославским пленным прибавилась четверть миллиона греческих.

Правда, на других участках англичане сумели в это же время расквитаться. В Восточной Африке итальянцы по-прежнему совершали грубые ошибки, не выдерживали серьезных боев. А к британцам прибывали подкрепления из Австралии, Новой Зеландии. В Эфиопию вернулся изгнанный император Хайле Селассие, эта страна вновь была провозглашена независимой и стала союзницей Англии. Итальянский фронт распался на отдельные очаги сопротивления. В мае был ликвидирован основной из них – группировка под командованием самого наместника Восточной Африки Амедея Савойского попала в окружение и сдалась в плен.

Разгореться войне в Ираке Черчилль не позволил. Срочно направил туда дивизию и две бригады. Против разношерстных и недисциплинированных иракских ополченцев этого вполне хватило. Разогнали и растрепали за месяц. А из Ирака и Палестины, с двух сторон, вступили в Сирию. Французы опять ожесточенно и самоотверженно сражались. 6,5 тыс. солдат и офицеров отдали жизни или пролили кровь за свои колонии и вишистское правительство. Но и Сирию с Ливаном британцы взяли под контроль, сюда приехал де Голль, и Сирия стала как бы «его» страной («Свободная Франция» смогла наскрести для операции лишь 5 тыс. бойцов – меньше, чем потери у вишистов).

Основную же часть английских и греческих войск, спасенных из Греции, союзное командование вывезло на Крит. Кораблям, которые осуществляли эвакуацию, было ближе выгружать их здесь, чем доставлять в Египет или Палестину. И к тому же на Крите они были нужнее. Остров представлял собой важнейшую базу для авиации и флота. Отсюда можно было держать под ударами Балканы, нефтепромыслы в Румынии, контролировать перевозки по Средиземному морю. Но и Гитлер осознал исключительное значение Крита. В задумках напасть на Англию он промедлил, потерял время – и упустил шанс на выигрыш. На Крите не упустил. Для операции понадобились значительные силы авиации, но всего две дивизии солдат, воздушно-десантная и горнострелковая.

На Крите находилось 40 тыс. человек из британских, австралийских, новозеландских и греческих войск. Но часть из них составляли местные гарнизоны, отвратительно вооруженные и плохо обученные. А другая часть еще не пришла в себя после спасения из Греции. Она имела только стрелковое оружие. Со старыми пушками и боеприпасами царила неразбериха. Выгруженные снаряды не подходили по калибрам к ближайшим батареям. Зенитная батарея на Крите нашлась лишь одна, ее разделили пополам между двумя аэродромами. Было несколько поломанных танков, их ставили в качестве неподвижных огневых точек.

Впрочем, отразить неприятеля было вполне реально – если привести наличные контингенты в порядок, изготовиться. Британский флот после разгрома итальянского полностью господствовал в Средиземном море. И к тому же британское командование заранее узнало о германских планах! Узнало из своей системы дешифровки «Ультра». Но… произошла путаница. Англичане-то привыкли воевать на морях, мыслить «морскими» категориями. Прочитали про «десант» и автоматически стали подразумевать, будто речь идет о морском десанте! Полетели приказы усиливать наблюдение и оборону на побережье. Снимались части из внутренних районов острова, рыли окопы по берегам.

А 20 мая над Критом появились тучи самолетов. Одни ринулись бомбить позиции защитников, а под их прикрытием все небо покрылось парашютами – впервые в боевой обстановке высаживалась целая дивизия. Правда, десантная техника еще хромала. Лишь четверть немецких парашютистов была вооружена компактными автоматами. У прочих были обычные винтовки. Их сбрасывали отдельно от людей, в особых контейнерах. Так же сбрасывались боеприпасы, имущество, легкие орудия, минометы. Контейнеры делались разных цветов, чтобы проще разобраться, где что. Но они были неуправляемыми, разносились ветром.

Десантники понесли очень значительный урон. Одних подстрелили в воздухе, а многих перебили и переранили уже на земле, пока они искали контейнеры со своим оружием. Можно было и совсем окружить и уничтожить поредевших парашютистов. Для этого требовалось совсем немного – перебросить сюда подмогу. Место высадки уже определилось, оно находилось возле аэродрома Малеме. Его обороняла всего горсточка солдат – взвод технического обслуживания, взвод зенитчиков и подразделения новозеландской пехоты. Причем держалась долго, упорно отражала атаки, бросалась в контратаки, отгоняя десантников. Нет, союзное командование подмоги не прислало. Оно ожидало какой-то другой, главной высадки – на побережье!

А между тем парашютисты все-таки овладели аэродромом, и на нем один за другим стали приземляться транспортные «Юнкерсы», высаживать горнострелковую дивизию. По сути, две элитных дивизии очутились в тылу союзной обороны, растянутой по берегам. Принялись громить части, разбросанные по огромному острову. Англичане направили к Криту свой могучий флот. Но сами же запутались, зачем он пришел. Опять же, можно было подкрепить войска на берегу, сдавить немцев, сидевших в кольце… Но моряки представляли, будто идут отражать пресловутый десант с моря! Сражаться с германскими кораблями, которые будут его прикрывать…

Однако выяснялось, что никаких германских кораблей нет, а немецкие войска уже находятся на острове. Свои части посылали противоречивые доклады, что немцы их бьют, атакуют, занимают критские города, и англичане начали эвакуацию. Но захват аэродромов дал нацистам еще одно преимущество – из Греции сюда стали перебрасывать отряды бомбардировщиков и истребителей, они закружили карусели над британскими кораблями. А у англичан с воздушным прикрытием было худо. Их самолеты базировались в Египте – пока долетишь, остается немножко побыть над полем боя и надо возвращаться. Покатилось одностороннее избиение флота. Один за другим полыхали пожарами и исчезали в пучине волн 3 крейсера, 6 эсминцев, 10 вспомогательных судов, 10 транспортов. Получили повреждения авианосец, 3 линкора, 6 крейсеров, 7 эсминцев. После такой трепки британский флот развернулся и ушел прочь. Эвакуацию не завершил. 17 тыс. солдат и офицеров, оставшихся на острове, сдались.

Это был пик успехов Гитлера. Ему покорилась почти вся Европа – от ледяных скал Норвегии до Эгейского и Средиземного морей. Он диктовал свою волю, определял судьбы народов. Югославии он отомстил за переворот и антигерманские настроения. В порыве ненависти фюрер порвал государство на множество клочков. Македонию отдал Болгарии, Черногорию – Италии, Воеводину – Венгрии. Сама Германия присоединила Словению, оккупировала Сербию, а Хорватию выделила в самостоятельное марионеточное государство. И именно Гитлер впервые в истории передал Косовский край в состав Албании! Таким образом, американцы и либеральные масоны-правозащитники в конце XX в. воплотили в жизнь гитлеровские замыслы…

Из-за операции на Балканах Гитлер перенес нападение на Россию с 15 мая на 22 июня. После войны с легкой руки битых германских генералов и американских журналистов стала внедряться одна из «сенсационных» версий – дескать, югославы спасли Россию. Потому что были потеряны пять недель, которых немцам не хватило до зимних снегов и морозов! Строятся рассуждения – если бы югославы не бросили вызов фюреру и если бы фюрер на них не разгневался, то Москва пала бы…

Теория эта ущербна, как и другие подобные псевдосенсации. Операцию «Марита» Гитлер наметил еще в декабре 1940 г. Заведомо предполагалось, что Балканами надо овладеть до вторжения в СССР. А срок наступления определился не югославскими событиями, он определялся погодой, подсыханием дорог по весне. Другой вопрос, что провернуть две кампании за год, на Балканах и в России, оказалось нереально. Но ведь в 1940 г. немцам это удавалось! В Скандинавии и Франции. Они были уверены, что снова получится. Значит, дело-то было не в югославах. Дело было в разнице военного искусства и доблести – между западной коалицией и русскими.