21. «Хрустальная ночь»

Германские евреи довольно быстро и неплохо приспособились к Нюрнбергским законам. Если кто-то стремился к государственной карьере, он объявлял себя немцем, писал в анкетах немцами своих родителей, дедушек, бабушек, и дороги для него были открыты. Но многие считали более выгодным не порывать связей с иудейской общиной. Это пресекало возможности для службы в полиции, прокуратуре, судебных органах, на железной дороге, почте, в государственных школах… Но ведь и в армию не призывают! Унизительно или наоборот – хорошо? Для кого как. Во всех мало-мальски заметных городах действовали синагоги. Иудейские школы теперь отделились от немецких, в них подбирали лучших педагогов, давалось великолепное образование. Связь с общиной помогала трудоустройству, бизнесу.

О каких-то преследованиях в данный период говорить было просто смешно. Какие уж преследования, если в Германию во множестве перебирались евреи из других стран? Особенно заметный приток шел из Польши. У них-то на родине с правами было все в порядке! Но они как раз искали, как бы откосить от военной службы, от уплаты налогов, пристроиться на хорошие заработки. В Германии насчитывали 70 тыс. евреев с польскими паспортами.

Хотя кое-кого из евреев расовые ограничения обидели. А кроме того, в общинах стали распространяться слухи о грядущих погромах, ужасающих гонениях. Кто был авторами? Неизвестно. Но слухи циркулировали упорно, настойчиво. Некоторые евреи стали сворачивать дела, продавать имущество, потянулись за границу. Но куда? Европейские державы отнюдь не спешили распахивать двери эмигрантам. Гражданства не предоставляли, с работой было туго. Уехать могли только состоятельные люди или имеющие родственников за рубежом.

Вот тут-то развернули активную агитацию сионистские организации. До сих пор добровольцев, желающих переселиться в Палестину, в формирующуюся еврейскую автономию, почти не было. Теперь наконец-то создались условия, позволяющие навербовать подходящие контингенты. Легальная благотворительная организация «Джойнт» (та самая, которая пыталась создавать крымскую «Хазарию») и нелегальная «Моссад ле-Алия Бед» выражали готовность помочь евреям выехать из Германии, выделить средства для переезда, устройства, но только в случае, если эти евреи согласны навсегда поселиться в «Земле обетованной»

Впрочем, даже сейчас соглашались не все. Слишком далеко и слишком непривычно. Оседали где-нибудь поближе, хотя бы и на птичьих правах. Кстати, если польские евреи предпочитали искать заработки в Германии, то для германских евреев оказывалось удобнее всего перебираться в Польшу. Потому что польские чиновники и полиция очень легко и дешево покупались взятками, смотрели сквозь пальцы на эмигрантов. А в огромных иудейских общинах польских городов приезжие находили родичей, друзей, знакомых, помогающих как-нибудь зацепиться.

Весной 1938 г. проблема обострилась. Нацисты захватили Австрию. Там покатились чистки, аресты, вводились расовые законы. Десятки тысяч людей, которым нацистские порядки пришлись не по нутру, в том числе и евреев, засуетились куда-нибудь переезжать. И в это же время после Нанкинской резни оцепенел от ужаса Китай. Японцы там продолжали наступать, и по разным странам стали растекаться китайские эмигранты. По инициативе президента США Рузвельта в июле была созвана Эвианская конференция. Очень представительная – для участия съехались делегации от 32 стран. А посвящена была конференция обсуждению вопросов о беженцах. Предполагалось, что обо всех вместе, независимо от национальности. Но почему-то о китайцах вспоминали мало, зациклились на евреях.

Кстати, это был первый международный съезд со времен Версальской конференции, где дирижировала Америка! И, в общем-то, подмена широкого вопроса более узким, еврейским, могла быть понятной: вокруг Рузвельта угнездилась теплая компания барухов, маршаллов, варбургов. Но… именно Рузвельт и именно Америка фактически выступили с антисемитских позиций! Соответственно, задали антисемитский тон всей конференции! Президент подтвердил закон Рида-Джонсона от 1924 г., ставивший жесткие препоны на пути въезда евреев в США. Отказался их принимать!

В унисон подала голос Англия. У нее логика оказалась несколько своеобразной. Британцы заявили – если принимать еврейских беженцев, то надо принимать и китайских, а их слишком много. Поэтому Англия поступит по справедливости – не будет принимать ни тех, ни других. И если уж справедливость, то надо соблюдать ее до конца, не принимать ни в метрополии, ни в колониях – в том числе в Палестине. Все прочие европейские, американские страны, Австралия, тоже разводили руками: своих безработных девать некуда, куда же еще чужих брать? Называли небольшие, чисто символические цифры переселенцев, которых смогли бы принять в неопределенном будущем.

На фоне остальных участников конференции выделялась Германия. Ее делегация озвучила идею Гитлера – а что если всех евреев куда-нибудь скопом переселить? Допустим, на остров Мадагаскар? Но резко взвилась и запротестовала Франция. Мадагаскар принадлежал ей. Заселишь остров евреями, а вдруг они отделятся? Единственным итогом конференции стало образование Межправительственного комитета по делам беженцев. И опять же, любопытная деталь. Комитет был «межправительственным», но его председатель Рабли подчинялся не Лиге Наций! Он подчинялся президенту США Рузвельту. Это был первый официальный международный орган, которым стала управлять и манипулировать Америка!

В целом же получилось так, что Эвианская конференция не разрешила проблему беженцев, а… создала ее! Выработала единую позицию «мирового сообщества» – евреев отныне не принимать. А вслед за этим созданная проблема стала нагнетаться. Конференция привлекла к данному вопросу внимание правительств, правоохранительных органов. Начались повальные проверки документов, нелегальных эмигрантов выдворяли из Швейцарии, Бельгии, Франции.

А в Польше наложилась своя специфика. Та же самая, о которой уже упоминалось, взяточная. Купить польский паспорт было куда легче и дешевле, чем французский или британский. Поэтому эмигранты самого разнообразного происхождения, рассеявшиеся по Европе, Америке, Африке, Азии, обзаводились польскими документами и превращались в «польских граждан». Теперь Польша решила одним махом избавиться от этих сомнительных «граждан» и в октябре 1938 г. объявила в месячный срок перерегистрацию паспортов. Осуществить ее можно было только в Польше (или в посольствах Польши). Без отметки о перерегистрации гражданство утрачивалось.

Надо сказать, что польские евреи, окопавшиеся в Германии, отнюдь не поспешили ехать за штампами на родину или в посольство в Берлин. Ждали – как-нибудь само перемелется. Польские порядки они знали – месячный срок наверняка продлят, потом наметятся обходные тропинки. Но германские власти давно жаждали избавиться от приезжих. Сочли, что подвернулся удобный случай. Поступили точно так же, как действовали швейцарская или французская полиция, разве что масштабами переплюнули. За два дня до истечения срока перерегистрации, 28 октября, в крупных городах прошли облавы. Было задержано от 10 до 17 тыс. польских евреев. Их сажали в поезда и вывозили к границе, выпроваживали на польскую территорию.

Польская жандармерия и пограничники сперва растерялись от этого наплыва. Возразить-то вроде было нечего! Принимали поезд за поездом. Но быстро придумали, каким образом отреагировать. Полиция кинулась по еврейским кварталам Варшавы, Кракова, Познани. Хватала германских евреев, насильно грузила в поезда – и эшелон за эшелоном погнали в обратную сторону. Теперь пришла пора опешить немцам, их такой оборот ничуть не устраивал. Что толку выпроваживать одних евреев, если взамен получаешь других? Обе стороны вступили в переговоры и через день прекратили депортацию.

Казалось бы, инцидент исчерпан. Но 7 ноября он получил грозное и кровавое продолжение. Во Франции тоже проживали польские евреи. Один из них, 17-летний Гирш Гриншпан, заявился в Париже в германское посольство, пожелал увидеть посла. Вместо посла его принял другой дипломат, советник Эрнст фон Рат, и Гриншпан разрядил в него пистолет. При аресте объявил, что он мстил за свою семью, которая якобы попала под депортацию из Германии. Хотя впоследствии раскрылись связи Гриншпана с уже упоминавшейся еврейской террористической организацией LICRA.

А от его выстрелов раскатилось такое эхо, которое уже не вписывалось ни в какую видимую логику. По традиции, сложившейся в нацистской Германии, 9 ноября Гитлер и все партийное руководство собрались в Мюнхене. Это была годовщина «пивного путча» 1923 г. Здесь был построен особый мемориальный комплекс. Маршировал большой партийный парад, проводилась ритуальная перекличка «героев» – 16 нацистов, погибших в перестрелке с полицией. Посвящали молодых эсэсовцев, раздавали награды. На церемонии присутствовали высшие руководители рейха, СС, приезжали все гауляйтеры – партийные начальники областей Германии.

А на местах в дни празднеств остались только второстепенные руководители или заместители. В их кабинетах зазвенели телефоны. Голоса в трубках представлялись, будто обращаются из вышестоящих инстанций, и передавали указания – необходимо отреагировать на убийство фон Рата, наказать евреев. Зазвенели телефоны дежурных в штабах штурмовиков, им читали телефонограммы аналогичного содержания. Партийные функционеры и дежурные пытались проверить, нет ли какой-нибудь ошибки. Перезванивали начальству, но получали недоуменные ответы – подобных приказов никто не отдавал!

Однако в это же время по разным городам появились группы «уполномоченных». Иногда они были в штатском, иногда в эсэсовской форме. Тыкали под нос непонятные удостоверения, обращались к местному начальству и убеждали: приказано начать погромы. Возбуждали к этому жителей, звали за собой.

Впоследствии свидетели отмечали: повсюду действовали группы из чужих, приезжих людей. Откуда они появлялись, неизвестно, но особенно активными они были в приграничных районах. В результате в ночь на 10 ноября по всей Германии разыгрались беспорядки.

Поджигались синагоги, грабились еврейские магазины, шайки врывались в дома. Впрочем, замыслы провокаторов сразу же скомкались. К ним примкнуло довольно мало граждан и отдельные подразделения штурмовиков. В большинстве городов полиция и СА выступили защищать евреев. Даже простые немцы, жившие по соседству, помогали еврейским знакомым отогнать непрошенных гостей. Очевидцы сообщали, что Гитлер узнал о погромах, когда возвращался с праздника. Увидел пылающую мюнхенскую синагогу, потребовал объяснений, но никто не смог ему толком доложить, что творится. Разъяренный фюрер потребовал прекратить безобразия. Первый приказ полетел от начальника СА Лютце – всем штурмовикам подняться по тревоге, навести порядок. Такой же приказ структурам СС и гестапо отдали Гиммлер и Гейдрих.

Расследование было поручено партийному суду, который и выявил многочисленные странности: погромы отмечались по всей стране, но их не организовывал… никто! Приходили телефонограммы «ниоткуда», возникли «уполномоченные» ни от кого – и исчезли в «никуда». О том, что погромы не готовились и не проводились ни одной из официальных структур нацистского государства, красноречиво свидетельствуют цифры. Убит был 91 человек. Уж наверное, если бы на евреев целенаправленно спустили штурмовиков и эсэсовцев, число жертв исчислялось бы не такими числами. Пострадавших жилых домов и квартир насчитали всего «несколько сотен» – и часть из них пострадала слегка, между делом: разбитые окна, поврежденные двери. Зато число торговых предприятий, подвергшихся нападениям, достигло 7,5 тыс. Общий ущерб оценили в 25 млн. марок, и значительную долю, 5 млн., составила стоимость разбитых витрин. Как раз из-за россыпей битого стекла ночь на 10 ноября 1938 г. назвали «Хрустальной» [101].

Характер ущерба однозначно подтверждает, что безобразничали маленькие группы. Двигались по торговым улицам, ломиками и камнями колошматили витрины. Шли побыстрее, не задерживаясь – побольше переколотить. Чтобы погром выглядел помасштабнее. Его изображали – погром! Не сумели раздуть, так хотя бы инсценировали. Между прочим, большинство евреев даже не сразу узнали, что ночью был «общегерманский» погром. В Берлине 10 ноября родители без опаски отправили детей в иудейскую школу, и лишь после полудня директор довел до учеников и учителей информацию о случившемся. Да и хозяева погромленных магазинов внакладе не остались. Как выяснилось, их собственность была заблаговременно застрахована. А страховые компании предъявили претензии нацистскому правительству – почему не обеспечило безопасность еврейских подданных?

Со времен Нюрнбергского процесса было принято обвинять в «Хрустальной ночи» нацистов. Утверждалось, что это был своеобразный рубеж – от юридических ограничений гитлеровцы перешли к физическим погромам и уничтожению. Но многие авторы давно уже обратили внимание на приведенные выше нестыковки – например, Ингрид Векерт в работе «Хрустальная ночь 1938: грандиозный анти-германский спектакль». И вывод из этих фактов напрашивается в точности противоположный. Провокацию организовали и разыграли сионисты с целью очернить Германию, раздуть ту самую «всеобщую» войну против нее, которой немцам грозили с 1933 г.

Но… опять не сходится! Опять не сходятся концы с концами! Ведь спецслужбы Германии были одними из лучших в мире, великолепно организованными, разветвленными: гестапо, СД, полиция, абвер. Только «доверенных людей СД» (штатных стукачей) насчитывалось 30 тыс. (не считая нештатных, любителей). У Геринга имелся уникальный институт телефонного прослушивания, способный контролировать всю Германию. Но виновников «Хрустальной ночи» так и не нашли! Не поймали ни одного злоумышленника, распространявшего телефонные звонки и телефонограммы! Ни одного «уполномоченного», поднимавшего народ на погромы! Ни одного, кто ответил бы на допросах, откуда ветер дует [101].

Могло ли такое быть? Могло. Но нестыковки получают объяснение в одном единственном случае. Операция была совместной. Сионисты дали подачу, нацисты приняли. Нет, я далек от того, чтобы причислять еврейских террористов к агентуре Гиммлера. Или Геринга с Гиммлером к тайным агентам сионизма. Но ведь масонские структуры действуют по сетевому принципу. Различные звенья могут быть независимыми, вообще не знать друг о друге или враждовать. Однако существуют ключевые центры, которые дирижируют ими, направляют усилия.

Стоит ли удивляться согласованности действий, если рядом с Гитлером действовали эмиссары той же самой «мировой закулисы», которая возвела на престол Рузвельта? Той же «закулисы», которая разыгрывала карту сионистов? И спецслужбы тоже регулировала – через «кружок друзей рейхсфюрера СС», через оккультных учителей. Эвианская конференция Рузвельта и «Хрустальная ночь» стали звеньями единого плана. Постановили не принимать беженцев, и как раз после этого среди германских евреев стала нагнетаться паника – надо бежать!

Кстати, и нацисты постарались, подхлестнули эту панику. Уполномоченный по развитию экономики Третьего рейха Геринг не без оснований обвинил в организации «Хрустальной ночи» самих евреев. Но участвовали в провокации какие-то тайные группы, а Геринг ввел коллективную ответственность для всех германских иудеев. Возложил на них штраф в 1 млрд. марок. (Брали, правда, не со всех, а только с зажиточных, у кого на счетах было более 5 тыс. марок). Страховые выплаты владельцам разбитых магазинов были конфискованы.

Вот теперь-то и понадобился недавно созданный Межправительственный комитет по делам беженцев. В ноябре, почти сразу после «Хрустальной ночи», его председатель Джордж Рабли обратился не к кому иному, как к… Ялмару Шахту! Председателю Рейхсбанка, экономическому диктатору Германии. Казалось бы, он-то какое отношение имеет к беженцам и евреям? Но Рабли обратился к нему не сам по себе, а по поручению Рузвельта! Просил о встрече, она была назначена в Лондоне. На этом совещании Шахт выступал от лица правительства Германии и изложил ряд условий. Дескать, нацисты готовы выпустить за границу всех имеющихся евреев, если им заплатят 3 млрд. марок (1,2 млрд. долл.).

Прозвучало это как ультиматум! Причем, согласитесь, ультиматум выглядел довольно странно для здравомыслящих людей и политиков. Но Рабли почему-то не смутила подобная постановка вопроса. Он продолжал переговоры, докладывал Рузвельту, принялся искать деньги. Хотя в США отлично знали, зачем Германии нужны деньги – вооружение страны продолжалось чрезвычайными темпами, и средств для этого отчаянно не хватало. Финансовые авантюры наподобие векселей МЕФО исчерпали себя. Требовались экстренные меры, другие источники…

Но надо отметить – никакие погромы и даже попытки «торговать евреями» еще не испортили репутацию нацистов на Западе! Шахт оставался закадычным другом американского посла в Берлине Додда, часто бывал у него. Говорил, что сам мечтает перебраться в США и был бы «в восторге часто видеться с президентом Рузвельтом». А Додд расхваливал его на все лады: «В Германии, да, пожалуй, и во всей Европе вряд ли найдется такой умный человек, как этот экономический диктатор».

Что же касается Англии и Франции, то они по-прежнему видели в Германии всего лишь дубинку для разрушения России. С «Хрустальной ночи» не прошло и месяца, как в Париж прикатил гитлеровский министр иностранных дел Риббентроп, подписал с Францией весьма дружественный пакт о ненападении. (Для Советского правительства это стало еще одной иллюстрацией «искренности» западных союзников.)

Однако идея нацистского руководства выпускать евреев за деньги зависла и буксовала, средства на вооружение требовались немедленно. Что ж, Геринг начал действовать уже без всяких согласований с «мировой общественностью». 21 февраля 1939 г. он объявил принудительный выкуп у евреев всех изделий из драгоценных металлов – по фиксированной государственной цене. Ограбил по такому же сценарию, как Рузвельт Америку. А 25 февраля крупные еврейские общины получили предписание. Каждая община должна была еженедельно представлять в полицию списки на 100 человек, которые в течение 2 недель покинут Германию.

Евреев попросту начали выгонять – пускай убираются куда глаза глядят. За выезд с них взималась особая пошлина. За вывоз имущества тоже. Недвижимость теоретически можно было продать, но это обставлялось формальными препонами, и приходилось бросать ее. В целом же условия накручивались такие, что почти все состояние конфисковалось. Вот и полились в казну недостающие денежки. Гиммлер не упустил столь благодатное поле деятельности, подгреб его в ведомство СС. Для руководства этими операциями было создано Центральное бюро еврейской эмиграции во главе с Эйхманом [39].

Хотя судьбы изгнанников становились совершенно неоднозначными. Известен случай, как большая партия евреев арендовала пароход, отправилась в Америку. Доплыли, а их не приняли, выслали обратно в Германию! Аналогичные драмы происходили и в меньших масштабах. Например, евреев, нелегально выбравшихся в Швейцарию, выдворяли регулярно и неотвратимо. Опять пристраивались в Польше за взятки. Опять сионисты набирали добровольцев в Палестину. Но легальный въезд туда Англия пресекла. А нелегальные организации брали не всех подряд. Почтенные старцы и дебелые мамаши их не интересовали. Они отбирали желающих и пригодных владеть оружием, драться с арабами, а если понадобится – и с англичанами.

Но для высшей еврейской элиты трагедия оборачивалась иной стороной. Любопытной иллюстрацией могут стать биографии семейства, уже неоднократно встречавшегося на страницах этой книги – Варбургов. Один из ведущих германских банкиров и руководителей разведки в Первую мировую, Макс Варбург за «заслуги перед рейхом» был «аризирован». Он изрядно погрел руки на вооружении Германии. Разумеется, неприятности «Хрустальной ночи» его не коснулись. Но для него и ему подобных провокация стала сигналом – связи с нацистами пора сворачивать. В 1938 г. Макс Варбург вдруг резко «перевоспитался». Его биографы утверждают, что он «бежал» в США. Хотя зачем ему понадобилось «бежать»? Выехал со всеми удобствами к брату и племянникам. Он уже был в преклонных летах, от дел отошел и скончался в Америке в 1946 г [140].

После его отъезда нацисты конфисковали банк «M. M. Warburg» и переименовали в «Brinckmann Wirtz». Но вряд ли они могли найти в хранилищах банка хоть какие-нибудь ценности. Разве что кипы ничего не стоящих бумажек, вроде МЕФО-векселей. Капиталы своевременно были переведены за границу. Утверждать это можно со всей уверенностью. Потому что банком престарелого Макса фактически заправлял его родственник Зигмунд Варбург. Он тоже «бежал» – в Англию. Объединил усилия с другим «беженцем», Генрихом Грюнфельдом, банкиром из Бреслау, и они вдвоем учредили банк «New Trading Company».

Да-да, это не ошибка и не оговорка. Два изгнанника вроде бы с трудом выскользнули из когтей гестапо, впору пожалеть, пожертвовать бедолагам на кусок хлеба, на койку в ночлежке… А они основали один из крупнейших банков Лондона! Вошли в высшие круги британских финансистов, Варбург стал Уорбергом, Грюнфельд – Гранфилдом, оба получили дворянское достоинство, титулы «сэров». А потом, после войны, эта компания возвратит себе и «родной» гамбургский банк, он получит название «M. M. Warburg Brinckmann Wirtz & Co».

В погромах могли калечить или убивать каких-то рядовых людишек, подвернувшихся под руку. Гестапо арестовывало озлобившихся еврейских мальчишек, размечтавшихся о терроризме. Отправляло в концлагеря семьи, задержанные при попытке тайком пересечь границу. Но президента Всемирной сионистской организации Отто Варбурга не трогал никто. Он никуда из Германии не убегал, занимался организацией Иерусалимского университета и прочими делами Палестины, умер от болезни в 1938 г. Не стал убегать и лауреат Нобелевской премии Отто Генрих Варбург. Он возглавлял Берлинский институт биохимии им. кайзера Вильгельма и занимал этот пост все время гитлеровского правления!

В семействе Варбургов был и другой известный ученый, историк и искусствовед Аби Мориц Варбург. Причем его интересовали не только эти науки. Интересы Аби оказывались «на грани» темных оккультных учений. Он был основателем такой отрасли искусствоведения, как иконология. Это наука о влиянии на людей средствами искусства. Как пояснял видный иконолог Гомбрих, это исследование того, как на людей воздействует «невидимый мир духовных сущностей». Сам Аби ушел из жизни еще в 1929 г. Но его наследие родственники считали крайне ценным и позаботились о нем.

Возбужденные нацистами обыватели могли бесноваться, жечь на кострах книги Маркса или Гейне (кстати, он тоже был из семьи гамбургских банкиров). Но в это же время «нечастные беженцы» вывезли из Гамбурга огромную библиотеку Аби Варбурга – 60 тыс. томов и 20 тыс. фотографий. Без всяких препятствий ее доставили в Лондон, где и был создан знаменитый Институт Варбурга… Эта библиотека и впрямь пригодилась следующим поколениям масонов, оккультистов, «мировой закулисы» – на основе трудов Аби Варбурга построена вся современная реклама! Была и важная причина эвакуировать подобные ценности подальше от Германии. Ведь теневым воротилам было известно – скоро начнется война.

Скоро война, а значит, и американцам приходило время дистанцироваться от Германии. Предлогом для этого стали… ну конечно, «гонения на евреев». Разве можно найти предлог лучше? До сих пор никаких гонений не замечали, любые публикации на данную тему затирались. Но в 1939 г. эдакую вопиющую «недемократичность» заметили, разразились публикациями в газетах. Рузвельт изобразил осуждающее лицо и отозвал из Берлина своего посла. Впрочем, реальные связи с Гитлером отнюдь не прервались. Бизнесмены, представители американских фирм, неофициальные эмиссары американского правительства никуда от немцев не уезжали. Иногда навещали и официальные правительственные миссии США. Зато формально Вашингтон «умыл руки». Показал всему миру, что не имеет с Гитлером ничего общего.

Кстати, в окружении Рузвельта громче всех поднял шум о разрыве с Германией племянник Макса Варбурга и один из солиднейших банкиров США Джеймс Пол Варбург. У этого Джеймса Пола имелись и другие столь же солидные родственники. Например, почтенная тетушка, Фрида Варбург (дочка известного финансиста и врага России Якова Шиффа). Был и двоюродный брат, сынок Фриды, Пол Феликс Варбург. Они давно любили заниматься благотворительностью – финансировали еврейскую автономию в Палестине, «Хазарию» в Крыму. Теперь они переключились на новые благотворительные проекты. Начали выкупать у нацистов еврейских детей «для абсорбции их ишшувом». То есть для соответствующего воспитания и заселения грядущего Израиля. К реализации подобных замыслов подключились не они одни. Британские благотворители в конце 1938 г. согласились принять на содержание и устроить 10 тыс. еврейских детей, но без родителей, бабушек, дедушек.

Наверное, это диктовалось принципами гуманизма. Разве не так? Кого же спасать в первую очередь, как не детишек. Тем более что из детишек можно было вырастить новый народ. Совсем не похожий на прежних евреев, привыкших как-то пристраиваться в чужих государствах и народах, выискивать себе ниши для персонального «гешефта» – от крупного бизнеса до часовых мастерских, от журналистского вранья до лотков старьевщика. Нет, новым евреям предстояло стать иными! Тружениками, производителями, воинами. А престарелые, немощные и аморфная масса, привыкшая жить по старинке, были бесполезны для глобальных геополитических проектов. Мешающий балласт. Или материал для жертвоприношения потусторонним силам. Холокост – термин не германский, а еврейский. Он как раз и означает огненное жертвоприношение. Всесожжение. Но какому божеству?