Глава 1

Сегодня вечером в общей гостиной воспитанниц Большого Храма было непривычно многолюдно. В уютной комнате с низенькими диванчиками и креслами, с множеством разноцветных подушек разных размеров, разбросанных по ковру с толстым ворсом, освещаемой несколькими неяркими светильниками, вопреки обыкновению, собрались все семеро особых учениц одновременно. На невысоких столах стояли фрукты, немного вина и сладостей — девушки с разрешения наставниц устроили посиделки, отмечая окончание своей учебы.

Завтра их обучение официально закончится, и за ними начнут приезжать женихи, а сейчас, пока они ещё все вместе, можно пообщаться напоследок. Никто не знает, свидятся ли они в будущем, как сложится их жизнь, кто и когда уедет из Храма — с теми, кто их заберёт, уже определились, и девушки тоже это знали. Кому-то даже посчастливилось познакомиться с будущим мужем до выпуска.

Надо сказать, что всех их, облаченных в одинаковые храмовые одежды, и несмотря на это, выглядевших по-разному, объединяла одна черта: от юных выпускниц так и веяло шармом и уже проснувшейся чувственностью. Плавность движений, негромкий, приятный смех, живые, блестящие глаза — любой мужчина, случайно заглянувший бы сюда, равнодушным точно не остался.

Девушки расположились на диванчиках и подушках в непринуждённых позах, негромко переговариваясь и улыбаясь, обсуждая прошедшие годы, за которые они стали друг другу почти сёстрами.

— Главное, узнать, кто за кого выходит, потом ведь можно списаться и встретиться снова, — с воодушевлением произнесла одна из девушек, невысокая, изящная брюнетка с копной блестящих волос, рассыпавшихся по плечам и спине. — Или у наставниц узнать. Как вы думаете, м-м?

Ещё одна выпускница, пухленькая улыбчивая шатенка, поднесла к губам бокал и отпила.

— А вдруг попадётся муж, который не захочет тебя никуда отпускать ни на какие встречи с подружками? — ехидно заметила она. — Вдруг такой ревнивый будет?

Брюнетка небрежно повела плечом, с которого словно невзначай сползла рубашка.

— Уговорю, — низким, бархатистым голосом произнесла она, и тёмные глаза блеснули.

Девушки снова рассмеялись — в том, что супругов удастся выдрессировать, как им надо, никто из них не сомневался. Тот первый урок госпожи Руолис они помнили отлично, несмотря на прошедшие годы. И мужа наставницы даже видели несколько раз, правда, мельком, из окон Храма, когда он приезжал за супругой. Видя, как мощный, мускулистый воин трепетно и бережно относится к своей супруге, девушки только томно вздыхали и ещё больше налегали на учёбу. Всем так хотелось, конечно, из мужа верёвки вить, причём не капризами и истериками, а — чувствами. Ещё точнее, дёргая за невидимые ниточки привязанности и страсти, опутав сетями чувственности и привязав ими к себе крепче, чем настоящими верёвками.

Эллиа смотрела на остальных и тоже улыбалась, ощущая, как печаль потихоньку отступает. За годы учёбы ближе этих девушек у неё больше никого не осталось, и как же хорошо, что восемь лет назад она попала в Храм! Если бы не мачеха, которая любила её, как дочь, Ли так бы и осталась не очень знатной девушкой из провинции, вышла бы замуж за какого-нибудь торговца или служащего средней руки. Зато теперь… Взгляд Элли затуманился, стал отсутствующим, и нахлынули воспоминания.

— Милая моя, ты сегодня будешь самой красивой девочкой! — отец с гордостью оглядел семилетнюю дочь и поправил светлый локон, выбившийся из прически.

Девочка с ясными серыми глазами разулыбалась, глядя на мужчину — ей было приятно слышать от отца тёплые слова. Впрочем, в чем в чем, а в его любви она никогда не сомневалась. А господин Уиллар Фримо действительно искренне любил свою дочь, даже не смотря на то, что Эллиа родилась вне законного брака. Впрочем, это обстоятельство на ее жизни никак не сказывалось. Магического дара ее родителя, слишком слабого для того, чтобы пойти на королевскую службу, все же оказалось достаточно, чтобы на девочку распространялся закон о детях. Он гласил, что у владеющих силой нет незаконных детей, и если отец или иной родственник мужского пола признает ребенка, он имеет такие же права, как и дети, рожденные в освящённом союзе. Ну а учитывая, что у господина Уиллара Фримо других детей помимо дочери не было, Эллиа с момента появления на свет получала всю любовь и заботу отца.

Даже когда он проявил интерес к богатой, по меркам той провинции, в которой они жили, соседке, и она стала часто бывать в их доме, к девочке по-прежнему относились с любовью. Причем не только её отец, но и сумевшая заинтересовать закоренелого холостяка особа. Когда же Уиллар решил жениться, в первую очередь он сообщил об этом дочери. Неизвестно состоялась бы свадьба, если бы она была категорически против, но Эллиа, услышав это известие, обрадовалась: у неё появится мать! И радостно готовилась к свадьбе, постаравшись вместе с будущей мачехой выбрать наиболее подходящее для себя платье

— Риолла всё равно красивее, — вздохнула Элли совсем не по-детски.

Отец тихонько хмыкнул, выпрямился и взял её за руку — пора было идти. Церемония задумывалась скромной, несмотря на то, что дела пошли в гору, и торговля продукцией местных лесопилок стала приносить хороший доход. Только несколько знакомых и друзей с обеих сторон. Эллиа, хотя ей исполнилось всего лишь семь лет, наблюдая в Храме за Уилларом и Риоллой, надеялась, что ей тоже посчастливится встретить хорошего мужчину, который будет заботиться о ней так же, как отец… А еще девочка мечтала о младшей сестре или брате.

Брат у Элли появился, когда она отпраздновала свой десятый день рождения, но и тогда никто не забыл о девочке. Отец делил внимание между сыном и дочерью, мачеха по-прежнему относилась к девочке с любовью, а сама Эллиа с удовольствием помогала Риолле ухаживать за маленьким братом.

Однако накануне ее одиннадцатого дня рождения всё изменилось. На тот момент, когда к ним пожаловали неожиданные гости, господин Уиллар как раз ненадолго уехал по торговым делам, и кто знает, как сложилась бы судьба девочки, останься он тогда дома.

— Милая, там кое-кто хочет видеть тебя, — в детскую заглянула мачеха и с мягкой улыбкой обратилась к Элли — девочка как раз укачивала братика.

Брови Эллиа вопросительно поднялись.

— Кто, мама? — она всегда так называла жену отца.

Та чуть смешалась и опустила глаза.

— Это служительницы Храма, Элли, — пояснила Риолла и протянула руку. — Пойдём, это важные гости, не стоит их задерживать.

Девочка не понимала, в чём же важность гостей, но послушно спустилась с ней вниз, в гостиную на первом этаже. Там на диване расположились две женщины в одинаковых шёлковых платьях свободного кроя, с длинными разрезами почти до бёдер, в их ушах, на шеях и запястьях поблёскивали золотые украшения. Эллиа, как зачарованная, уставилась на них: они показались ей прекрасными видениями. Обе хоть и далеки уже были от юности, но и старыми их язык бы не повернулся назвать. Скорее, в самом расцвете женской красоты и силы. Плавные движения, блестевшие глаза, лёгкие улыбки — веяло от них какой-то аурой, названия которой Эллиа в силу своего маленького возраста, не знала, а вот её мачеха прекрасно понимала, что это. Чувственность. Женщины определённо знали в ней толк.

— Вот Эллиа, достопочтенные, — Риолла с поклоном вывела вперёд слегка оробевшую падчерицу. — Ей скоро исполнится одиннадцать лет.

Одна из гостий поставила чашку на стол, поднялась и окинула девочку прищуренным взглядом, потом подошла поближе и присела перед ней на корточки. Длинный палец с ухоженным, накрашенным ногтем коснулся подбородка Элли и приподнял её голову, и ей пришлось смотреть в глаза женщине.

— Хороша, — кивнула она с удовлетворением. — А когда вырастет, будет еще лучше. Нам подходит. Ваш муж дома, госпожа? — женщина обернулась на хозяйку дома.

— Нет, он отлучился по делам, — отозвалась Риолла. — Должен приехать через несколько дней.

— Тогда мы подождём, — женщина выпрямилась. — Мы пока остановились в таверне «Ветка сирени» дайте нам знать, когда он вернётся.

— Да, конечно, — мачеха склонила голову.

Женщины ушли, а Элли спросила мачеху, когда та вернулась в гостиную.

— Для чего я им подхожу, мама?

Она присела на диван и задумчиво посмотрела на падчерицу.

— Они хотят взять тебя в обучение, Ли. Но всё равно, последнее слово за твоим отцом, — Эллиа показалось, на лице мачехи мелькнуло недовольство.

Впервые за всё время знакомства с ней у девочки зашевелилось подозрение: неужели Риолла не хочет, чтобы дочь её мужа оставалась в доме?.. Но спросить прямо постеснялась, как и о том, чему же женщины хотят обучать маленькую Элли. Отец вернулся через пару дней, как и обещал, и жена сразу сообщила ему о приходе женщин из Храма. Девочка заметила, как он помрачнел.

— Милая, посиди пока у себя, ладно? — отец мягко улыбнулся. — Нам с мамой надо поговорить.

Эллиа послушно отправилась к себе, хотя очень хотелось послушать, о чём же отец будет говорить. В том смысле, конечно — о тех женщинах, но почему ему не понравился их приход? В тот вечер за ужином ей никто так ничего и не сказал, только отец сидел по-прежнему мрачный, а Риолла бросала на него обеспокоенные взгляды. На Эллиа же мачеха смотрела одновременно с некоторым сожалением и вместе с тем чуть-чуть виновато.

— Элли, завтра утром я хочу поговорить с тобой, — в конце ужина произнёс наконец отец.

И так серьёзно это прозвучало, словно она и не была любимой маленькой девочкой, а уже взрослой, что Элли невольно встревожилась. Но как послушная дочь, кивнула.

— Хорошо, папа.

А вечером личная служанка Эллиа рассказала, что же произошло по возвращении.

— Ох, как ваш отец кричал, госпожа, — она вздохнула, неторопливо расчёсывая светлые локоны девочки — длинные, густые, до пояса. — Я как раз убиралась в соседней гостиной и слышала, — зачем-то пояснила она, хотя Элли догадалась и так — служанка беззастенчиво подслушивала.

Ну нравилось слугам быть в курсе дел хозяев, девочка не видела в этом ничего зазорного.

— Он не хотел отдавать вас, маленькая госпожа, — понизив голос, доверительно сообщила женщина. — Он вас любит, очень! А госпожа Риолла на него в ответ тоже кричала и говорила, что вы достойны лучшей доли, чем стать женой одного из местных господ и что вы слишком красивы, чтобы прозябать в этой провинции, — Эллиа почувствовала, как щёки потеплели от этих слов служанки. Сама она считала себя вполне обычной девочкой. — И что даже если они найдут деньги на обучение вас в Храме ситуация с вашим замужеством не изменится, только финансовые проблемы появятся. А сейчас Храм дает за вас хорошие деньги, а вашему батюшке они нужны, дело-то расширять надо, и муж у вас будет самый лучший, — горничная проявила хорошую осведомлённость о делах хозяина.

— И… что? — с замиранием сердца спросила Эллиа, глядя на горничную в отражение.

— Я не знаю, до чего они договорились, но завтра эти женщины из Храма вернутся, — та вздохнула и отложила щётку для волос. — Правда, я тоже слышала, тем, кто заканчивают обучение в этом Храме, потом подбирают хороших мужей, служительницы заботятся об этом, — добавила горничная. — Ну да вам ещё далеко до этого, госпожа. Ложитесь, может, всё и обойдётся, — ободряюще улыбнулась она.

Засыпая, Элли откуда-то знала, что это — её последняя ночь в родном доме.

Завтрак прошёл так же в молчании, только за ним не было Риоллы, и они сидели вдвоём с отцом.

— А мама где? — спросила осторожно Эллиа.

— Мама не очень хорошо себя чувствует, — отец отодвинул тарелку с почти нетронутым завтраком и посмотрел на дочь. — Милая, я очень тебя люблю, но обстоятельства складываются так, что тебе придётся уехать, — произнёс он с грустью, и Элли видела, что его чувства искренни. — Как бы мне ни было неприятно это признавать, но, если ты пройдешь обучение в Храме, у тебя появится больше возможностей, чем если бы ты осталась дома — в этом твоя мама права. Возможно, тебе скажут, что мы тебя продали, — мужчина с тревогой посмотрел на дочь и как можно убедительнее произнес. — Поверь, это не так. И пусть за тебя действительно дают хорошие деньги, главное, почему я согласился — это твое будущее, которое после обучения будет обеспечено намного лучше, чем это смогу сделать я. Эти женщины своё слово держат. Да и тебе там понравится, я уверен, — он протянул руку и погладил её по голове. — Только навещать тебя я не смогу, Элли, мужчинам, если они не пришли за женой, вход на территорию Храма запрещён, — вздохнул он. — Но я буду тебе писать. И ты, если захочешь, потом сможешь приехать в гости вместе с мужем, — добавил отец.

Элли помолчала. Глаза защипало, но она сдержалась, не желая расстраивать папу ещё больше.

— Когда мне уезжать? — тихо спросила она, опустив глаза.

— Думаю, они заберут тебя уже сегодня, — помолчав, ответил отец. — Собери пока вещи, самое необходимое. Остальное у тебя будет уже в Храме. Я отправлю им весточку, что согласен. Элли, — девочка вздрогнула и подняла на него взгляд. — Ты не обижаешься на меня, маленькая?

Конечно, немножко ей было обидно, но… Эллиа храбро улыбнулась.

— Ты же не забудешь меня, папа? — ответила она вопросом на вопрос.

— Ну что ты, — отец притянул её к себе, и девочка с готовностью забралась к нему на колени и прижалась, обняв его. — Как я могу забыть мою девочку? Надеюсь, я увижу тебя потом, Элли, ты же приедешь, да?

— Приеду, — кивнула она. — Обязательно, папа!

— Тогда беги, собирайся, — заметно повеселев, произнёс он и аккуратно ссадил её с колен.

Эллиа захватила любимый гребень с гранатами, что подарил ей отец на день рождения, и браслет с красивыми опалами — от мачехи. Позвала служанку и вытащила из шкафа несколько вещей в дорогу: ведь Элли пока не знала, далеко ли ехать до таинственного Храма. Сложив всё в сумку, она спустилась вниз, где в той же гостиной её уже ждали две женщины.

— Здравствуй, Эллиа, — та, которая разговаривала с ней в прошлый раз, поднялась и приветливо улыбнулась. — Меня зовут Руолис, ты готова?

— Да, — девочка кивнула и покосилась на молчаливого отца.

Руолис наклонила голову.

— Тогда прощайся, и поехали, — кратко произнесла она.

Отец молча стоял в сторонке, скрестив руки на груди, но едва дочь подошла к нему, крепко обнял и прижал к себе.

— Удачи, милая, я верю, у тебя всё сложится, — прошептал он.

Когда же мужчина отстранил Эллиа, дверь в гостиную распахнулась и появилась мачеха. По её заплаканным глазам девочка поняла, что та тоже переживала, и сама подбежала и обняла Риоллу.

— Прости меня, малышка, — прошептала женщина. — Не надо было убеждать твоего отца…

— Всё хорошо будет, — прервала девочка, чувствуя ком в горле и понимая, что сама сейчас расплачется. — Не переживай, мама.

— Нам пора, — раздался мягкий голос Руолис. — Пойдём, Эллиа.

Она приблизилась к девочке, взяла её за руку и оглянулась на застывшего у дивана отца.

— Она ни в чём не будет нуждаться, не беспокойтесь, — сказала Руолис. — Поверьте, о её судьбе мы позаботимся.

Эллиа вернулась в настоящее и отпила ещё глоток из стакана, окинув себя взглядом. Действительно, позаботились, и ещё как.

— Эй, Элли, ты с нами? — ворвался в размышления девушки звонкий голосок одной из подруг. — О чём задумалась?

Ли встрепенулась и улыбнулась.

— О прошлом, — отозвалась она и подняла свой бокал с вином — в честь выпуска им разрешили немного алкоголя. — За нас, девочки, — Эллиа обвела взглядом остальных. — И за то, чтобы каждая из нас нашла счастье с мужем. Наше будущее в наших руках, — её улыбка стала шире, глаза заблестели.

Тост Эллиа поддержали все, ну а потом разговоры свернули на мечты, кто как себе представляет дальнейшую жизнь. Кто-то делился впечатлениями о будущем супруге, из тех девушек, кому посчастливилось уже познакомиться с женихом. Эллиа похвастаться такой удачей не могла, да и вообще, ей не сообщали, выбрал её кто-то уже или нет. С одной стороны, это не очень беспокоило, с другой… слегка волновало. Девушки к полуночи разошлись по своим комнатам, провести последнюю ночь здесь, и Элли тоже отправилась к себе, однако долго не могла уснуть. Мысли о том, что её ждёт дальше, за порогом Храма, кому она достанется в жёны, не давали покоя, и она ещё несколько часов ворочалась, взбудораженная смутным ожиданием больших перемен в жизни.

Утром не было привычного общего завтрака — Элли принесли поднос прямо в комнату, одна из храмовых прислужниц. Девушка поела, почти не ощущая вкуса еды, быстро оделась и поспешила во двор, где уже собрались остальные. Вдруг и за ней сегодня приедут?.. Другие воспитанницы стояли в центре, взволнованно переглядываясь и переговариваясь, но сейчас Эллиа почему-то не тянуло находиться с ними. Она пристроилась в галерее, опоясывавшей двор Храма, прислонилась к колонне и начала наблюдать. Вот раздался гулкий звук гонга, свидетельствовавший о появлении первого жениха, Элли вытянула шею, жадно всматриваясь в тень арки ворот. Появился всадник… Выехал во двор и остановился. На землю спрыгнул могучий мужчина в богатых одеждах, и его взгляд сразу остановился на ком-то в толпе девушек. Лицо с суровыми чертами озарила неожиданно нежная улыбка, преобразившая воина во влюблённого мужчину, его глаза загорелись, и он вытянул руки.

— Киприна! — громко произнёс он имя одной из девушек.

Пухленькая шатенка с радостным возгласом выбежала ему навстречу и с тихим смехом влетела прямо в объятия мужчины. Он прижал её к себе и закружил, и Эллиа невольно вздохнула с лёгкой завистью. Вот бы ей так повезло… Мужчина между тем подхватил Киприну на руки и нежно прижался к её губам. Вперёд выступила Руолис, наблюдавшая за сценой с довольной улыбкой.

— Берегите её, граф, — негромко произнесла она.

— Конечно, — отозвался он.

Усадив будущую жену на лошадь перед собой, граф покинул Храм. Дальше женихи начали прибывать один за другим, и у Эллиа глаза разбежались от обилия красивых и мужественных мужчин. Прикусив губу, она наблюдала, как постепенно редеет группа девушек. Радостные, они покидали Храм, весело щебеча, обмениваясь адресами, заверениями в дружбе, и Ли немного загрустила: она чувствовала себя лишней. Время шло, осталось всего три девушки, и вскоре и они покинули двор, счастливые и довольные. Эллиа осталась одна. Время приблизилось к обеду, Руолис тоже ушла, и девушка медленно направилась к себе, чувствуя себя неуютно в непривычно тихих коридорах. На обед Ли пошла в столовую, где остались одни наставницы. Присев за стол, девушка принялась за еду, невольно прислушиваясь к разговору.

— Руолис, ты домой, да? — спросила одна из них, и Эллиа невольно замерла, не донеся ложку до рта.

— Да, пора уже, — женщина улыбнулась. — Пока у мужа дела были, он отпустил меня сюда, — со смешком добавила она. — Но теперь он вышел в отставку и хочет, чтобы я была рядом. Да и сыновья из Академии возвращаются, — она вздохнула. — Соскучилась я по ним, — в голосе Руолис проскользнули нежные нотки.

Эллиа стало совсем грустно. Вот и любимая наставница уезжает. Девушка всё же надеялась, что и её скоро заберут. Однако прошёл день, другой, Ли тенью бродила по коридорам, не зная, чем себя занять — ведь никого нет, и уроков тоже, что делать? На четвёртый день Эллиа не выдержала и направилась к главной наставнице, госпоже Сенис. Остановилась перед дверью, слегка оробев — строгую Сенис побаивались и большинство взрослых женщин, — постучала, и услышав дозволение войти, открыла дверь. Переступила порог, справившись с порывом теребить рукав простого платья, посмотрела на наставницу, сидевшую за столом. Уже немолодая, в волосах кое-где поблёскивала седина, тем не менее, Сенис всё ещё выглядела привлекательно.

— Да, Эллиа? — негромко спросила она.

— Простите, а что мне делать? — не слишком уверенным голосом спросила девушка. — За мной никто не приезжает, я что, никому не нужна? — вышло слишком жалобно, и Ли покраснела с досады.

Брови Сенис поднялись, она окинула посетительницу внимательным взглядом, отчего Эллиа захотелось поёжиться.

— Не переживай, здесь точно не останешься, приедут и за тобой, — ответила она наконец. — Ну а если тебе скучно, можешь отправиться в класс танцев, — добавила Сенис и усмехнулась. — Листик и кувшин с водой ждут, а то что-то живот выпятился и попа обвисла, и двигаешься резко, — Сенис кивнула на дверь. — Иди, не думай о всякой ерунде.

Элила послушно вышла и направилась в указанном направлении. Конечно, с фигурой у неё всё в порядке, и плавность движения не потеряли, но всё лучше, чем слоняться по пустым коридорам, Сенис права. Почему бы не вспомнить упражнения, которые все восемь лет входили в обязательный курс обучения. И снова нахлынули воспоминания, как в первый раз она вместе с другими девочками оказалась в этом классе…

— Сейчас раздеваетесь, берёте вот эти передники, — скомандовала Руолис десятилетним девочкам, выстроившимся перед ней в линию. Всего их было человек десять. — И по одному заходите в комнаты, вас там ждут, — она махнула в сторону ряда дверей.

В раздевалке воцарилась тишина, девочки неуверенно переглядывались — они только несколько дней, как приехали в Храм, и ещё толком не успели познакомиться.

— Простите, а совсем раздеваться? — несмело спросила одна из девочек, худенькая, с длинной рыжей косой.

— Да, — кратко ответила Руолис. — Живее, барышни, не тяните время.

Стесняясь и стараясь не смотреть друг на друга, они молча подошли к скамейкам и начали снимать одежду, которую им выдали в Храме — простые льняные рубашки и юбки. Потом облачились в передники и по одному стали входить в двери. Эллиа переступила порог комнаты, покосившись на ожидавшую её женщину. Рядом с ней на столике стоял кувшин с водой и лежал лист бумаги.

— Это — на голову, — скомандовала женщина и взяла кувшин. — А это, — она кивнула на лист. — Зажми между ягодиц.

Элли почувствовала, как щёки заливает яркий румянец, но спорить не посмела. Послушно выполнила указания, не понимая, зачем это странное упражнение. Женщина, видимо, заметила удивлённый взгляд воспитанницы и снисходительно улыбнулась.

— Попробуй, пройдись, — пояснила она. — Мигом попа, живот и бёдра подтянутся, ну и внутренние мышцы тоже развиваются. Впрочем, последнее тебе пока непонятно, — добавила она.

Девочка сделала несколько шагов, чувствуя себя неуверенно и придерживая кувшин на голове, опасаясь, что он сейчас ка-а-ак упадёт…

— Плечи и спину ровно держи, — давала пояснения женщина. — Осанку тоже формирует, и плавность движения вырабатывает. Давай, вперёд.

Эллиа улыбнулась, вспоминая свою неуклюжесть в те, первые разы. Конечно, кувшин падал, и листик время от времени выпадал, но потом тело привыкло. И их занятия проходили уже не по отдельности, чуть позже девочки все вместе ходили по кругу, эти занятия являлись ежедневными утренними. Действительно, очень скоро появилась и плавность, и осанка, и худощавые тела девчонок подтянулись. Раздевшись, Элли привычно поставила кувшин на голову, уже не придерживая рукой, и зажала листок между ягодиц. Сегодня передник ей не требовался — кого стесняться, подруги уже разъехались и в классе она одна.

Впрочем, Сенис оказалась права, и упражнение действительно помогло отвлечься от грустных мыслей.