Все началось с поездки в лифте. Как-то вдруг в кабине оказались три нимфетки различного окраса: блондинка, брюнетка и пепельная. Общим было одно: ноги. Едва прикрытые мини-юбками, размером с носовой платок, они у всех див росли прямо из подмышек.

Универсальный окрас трех нимфеток, рельефные фигуры и увеличенные силиконом губы и бюсты удовлетворили бы вкус самого взыскательного клиента. Вызывающие позы, томные вздохи, подмигивания и призыв чарующих взглядов: «выбери меня!» — откровенно говорили об их профессии и намерении немедленно заполучить ангажемент.

…В кабинке ехали вшестером, впрессовав тела друг в друга. Аристотель буквально уперся головой в грудь блондинки. Громкое сопение щуплого мальчика-лифтера, казалось, доносилось откуда-то из-под юбки брюнетки.

Гигант Ганнибал, забившись в угол и сложив руки на груди, чтобы создать естественную преграду между собой и третьей красоткой, в недоумении взирал на немой эксгибиционизм компании с высоты своего двухметрового роста. Вдруг прижавшаяся к нему пепельная нимфа, обволакивая его маслено-непристойным взглядом, приподняла сумочку до уровня подбородка, щелкнула замком и вынула оттуда… резиновый фаллос. Ганнибал демонстративно отвернулся, продолжая краешком глаза наблюдать за девицей. Еще теснее прижавшись и горячо дыша ему в шею, дива сунула фаллос себе под юбку. По тому, как ритмично двигался ее локоть, метис догадался, что она мастурбирует.

Как только лифт остановился, она томно запрокинула голову назад и громко по-английски оповестила попутчиков о достижении оргазма: «I’ve come!»

— Послушай, Ари, — едва только переступив порог номера, набросился Ганнибал на друга, — куда ты меня привез?! Здесь же черт знает что творится! Ты обратил внимание, что делала стоявшая рядом со мной девица?! Она же с помощью искусственного члена онанировала прямо в лифте!! Да и ее подруги, эти бывшие в употреблении грации, они взглядами откровенно приглашали нас составить им компанию! Это ж, это ж… Это ж черт знает что такое! Великосветский бордель, оазис разврата этот твой пансионат! В конце концов, это насилие над моей нравственностью…

— Мой юный друг, — с пафосом произнес Аристотель, — ты, оказывается, девственник! Или, быть может, ты — ханжа?

— Ни то ни другое… Но существуют ведь общепринятые нормы поведения!

— И, кроме того, задание двух генералов, которое мы должны выполнить! Не так ли, Ганнибал? Ты просто засыпал меня упреками, и я сразу не могу сообразить, на который из них ответить прежде всего. А впрочем, знаешь, что я тебе скажу? Если ты у нас такой праведник, то самый лучший выход — повесить себе на грудь плакатик: «Я — советский разведчик-пуританин. Прошу меня не домогаться!» Впрочем, вторая фраза будет лишней. Достаточно тебе написать лишь свою гражданскую принадлежность, и никто к тебе ближе, чем на метр, не приблизится…

— Почему?

— Да уж такая слава ходит о нас по свету… Мы же — бессребреники, ну что с нас взять! Знаешь, почему эти девицы потянулись к тебе? Потому что увидели в тебе американца. А что? Твой рост, наивно-романтичное лицо, наконец, манера одеваться вводят в заблуждение окружающих европейцев… Уверен, что и эти проститутки приняли тебя за парня из американской глубинки. Ну, подумаешь, пепельной красотке приспичило поонанировать в твоем присутствии, ну и что с того? Она же таким образом свое расположение к тебе продемонстрировала! А ты что? Благодарностей от нее ждал за то, что вдохновил ее?! Это, милый мой, — верх наглости. Скажи спасибо, что она не вытерла о твои штаны фаллоимитатор… Так что, Ганнибал, не драматизируй, все в порядке!

В конце концов, Аристотель успокоил приятеля, сказав, что его нервный срыв — это следствие долгой поездки, да и вообще, разведчики на задание выходят взвинченными, поэтому во всей ситуации нет ничего необычного. Добавил:

— Как ты думаешь, если я заказал два двухместных номера на разных этажах гостиницы, у нас хватит трех тысяч, выделенных Казаченко?

— Не уверен…

— Тогда я совсем не зря захватил с собой карточку «GOLDEN VISA». На нее, если я не ошибаюсь, Ширин перевела около ста тысяч евро! Так что поживем в свое удовольствие, старина!

…Вышли в фойе. Ганнибала тут же привлекло объявление, исполненное красным фломастером:

«Господа, кто из вас вчера подвозил очаровательную блондинку с пикантной родинкой на правой ягодице, просьба вернуть ее джинсы и документы. Обращаться в администрацию. Вознаграждение и анонимность гарантируются».

— Тьфу ты, сплошное бесстыдство! — укоризненно покачал головой Ганнибал.

— Успокойся, дружище, немцы вывешивают объявления, казалось бы, в самых неожиданных местах. Неожиданных для представителей других стран, но отнюдь не для соотечественников. Объявления выставляются для того, чтобы донести информацию до всех, не так ли? Поэтому и размещаются они в местах, посещаемых всеми посетителями и постояльцами: в туалетах, у лифтов, у входа в ресторан и казино. Психология! Впрочем, ты не туда смотришь, Ганнибал! Вон стенд хозяйственных принадлежностей. Обрати внимание на него!

— А что там интересного?

— Дурачина, там выставлены сачки для ловли бабочек!

— Бабочек? А зачем они нам?

— И как тебя в органы брали? Явно по анкете и… по анализам. Простофиля! Ты никак не можешь понять, что профессора на делянке, если он там живодерствует, мы можем найти, лишь прикинувшись энтомологами — собирателями бабочек и других летающих тварей, вплоть до вшей. Я ясно выразился, Ганнибал? Пойми же ты, наконец. Две приобретенные проститутки — это первое наше прикрытие, потому что мы — два великовозрастных жиголо, приехавших разнообразить свой досуг. Сачки энтомологов — наше второе прикрытие, необходимое для поиска генетика, ясно?! Ну посуди сам, не с бейсбольными же битами нам бегать по полям, на которых священнодействует ученый?!

— Ари, скажи, — поспешил сменить тему Ганнибал, — а у тебя такой же номер или лучше?

— Нет, милый мой, — такой же… Ибо мы с тобой — в обыкновенных номерах, а апартаменты для особо важных персон расположены на третьем этаже. Вот там, да, настоящая роскошь! Там в нескольких номерах, каждый из которых состоит из двенадцатикомнатной анфилады, находят приют арабские шейхи, наркобароны, звезды эстрады и кино мирового масштаба…

Недавно, например, здесь гостили сын короля Саудовской Аравии, Мадонна, Леонардо ди Каприо, Сильвестр Сталлоне, а Кевин Костнер, тот вообще неделями не вылезает из «Оазиса».

Не знаю точно, кто сейчас из знаменитостей обживает упомянутые мною кельи, но думаю, что нам тоже что-нибудь перепадет и мы непременно кого-нибудь из редких персонажей рода человеческого встретим. Тем более что сегодня пятница — конец рабочей недели. На уик-энд сюда такие птицы слетаются, у-у-у! В «Оазисе грез» всегда присутствует цвет нашей вселенной, поэтому здесь постоянно царит атмосфера вечного праздника!

Был апрель, и в качестве аперитива молодым людям принесли громадный серебряный ковчег, наполненный колотым льдом, на быстро таявшей поверхности которого были уложены в своих раковинах громадные королевские голландские устрицы — последние в уходящем зимнем сезоне. Их прозрачные тела под лучами ослепительного полуденного солнца, косо падавшими прямо на стол, приобретали удивительный перламутровый оттенок. Разрезанные пополам марокканские лимоны, словно водяные лилии, дрейфовали вдоль серебряной кромки в талой воде.

«Черт подери, и вот так живет некогда побежденная нами страна. Да уж лучше бы мы со всем своим богатством сдались ей в плен!» — мелькнула мысль у Аристотеля.

На столе появились изящные подсвечники, тут же зажглись и свечи. Еще один источник света был явно лишним, но возражать никто не стал. Бесчисленное количество столовых приборов, крахмальные салфетки и изогнутые в желании угодить официанты расслабляли и предрасполагали к безоглядному чревоугодию, но никак ни к обдумыванию плана выхода на связь с G-1…

Аристотель с легкой ухмылкой наблюдал за реакцией Ганнибала.

— Ну, как, нравится? Но это только начало. Мы еще совершим омовение в филиале Мертвого моря. Ты спросишь, почему филиал? Да потому, что немцы додумались в «Оазис» доставлять на военно-транспортных самолетах выпаренную соль из настоящего Мертвого моря, да-да, того самого, что в Израиле! Купание в нем действительно вызывает фонтан ни с чем не сравнимых ощущений. Ну так что, пойдем?

— А как же профессор?

— Нам, Ганнибал, для начала надо осмотреться, вникнуть, так сказать, в оперативную обстановку, а профессор от нас никуда не денется. Ну, так идем?

— Разумеется! — с готовностью ответил Ганнибал, у которого от окружающего великолепия слегка закружилась голова. Он поднял бокал шабли и потянулся за очередной устрицей, как вдруг увидел, что в проеме двери появились и застыли в ожидании метрдотеля три черно-бело-пепельные нимфы.

— А вот и наши соседки, — произнес Аристотель и приветственно помахал им рукой. Подняв глаза на онемевшего от удивления сотрапезника, вежливо, но очень твердо произнес:

— Ганнибал, мы договорились с тобой: здешние традиции ты воспринимаешь глазами американца, так? Да и вообще, ты — мой друг из Штатов, так что веди себя, как подобает американцу, ясно?

Ганнибал сразу повеселел.

— Ари, так почему мы теряем время? Где это чертово Мертвое море? Не пора ли двинуть туда, к этому куску земли Сиона?!

— Мой юный друг! Во-первых, мы еще не покончили с аперитивом, и нас ждет основательный обед. В бассейн рекомендуется идти, сытно поев, ибо твоя молодая кровь должна сконцентрироваться в районе желудка и быть занятой только перевариванием пищи, иначе… Иначе она ударит тебе в голову от зрелища, которое тебе предстоит созерцать. Так что не торопись, всему свое время… Обещаю, нас ждут события, которые потрясут тебя!

Грек поднял свой бокал шабли и знаком показал усевшимся за соседним столом черно-бело-пепельным нимфам, что пьет за них и, к удивлению Ганнибала, осушил его до дна. Аношин, вспомнив о наставлении Аристотеля играть роль парня из Штатов, сделал то же самое. Кутить так кутить!

— Полагаю, Ганнибал, что черной икрой тебя не удивишь, — с улыбкой произнес Аристотель, рассматривая карточку меню, — поэтому предлагаю начать с французского паштета из гусиной печенки с трюфелями и супа из бычьих хвостов. Кстати, по поводу этого супа есть один исторический курьез… Однажды нашему лысому лидеру Никите Хрущеву во время званого обеда в его честь подали чашку супа из бычьих хвостов. Он брезгливо отодвинул ее в сторону, пробурчав: «Ишь, стервецы, мясо сожрали сами, а мне, главе атомной державы, подсовывают хвосты! Убрать это немедленно!»

На самом деле этот суп — настоящий деликатес, но советую не переусердствовать — нас ждет еще кусок нежнейшей говяжьей вырезки, приготовленной по рецепту великого французского романтика и гурмана, поэта Франсуа Рене, виконта де Шатобриана.

Заметь, Шатобриан был не только ненасытный чревоугодник, но и неистребимый женолюб. По его убеждению, любая трапеза должна проходить в обществе прекрасной дамы, поэтому и рецепт вошедшего в историю блюда он создал для двоих. Не удивляйся, когда увидишь перед собой тарелку с куском мяса, граммов, этак, на семьсот-восемьсот. Разумеется, к мясу мы возьмем красное вино…

— Ари, я поражен! — с нескрываемым восхищением произнес Аношин. Откуда у тебя, недавно прибывшего в Париж, такие глубокие познания в национальной кулинарии?! Я почти четыре года провел на Западе, но понятия не имею и о десятой части того, что знаешь ты… Нет, я просто снимаю шляпу перед твоим знанием французской кухни!

— Это — заслуга Ширин, — ответил грек и, вспомнив напутствие жены, погрустнел. — Это она таскала меня по всем элитарным ресторанам. И приучила к престижной французской кухне. Кстати, мой друг, — менторским тоном произнес грек, — шабли к мясу употребляют только простолюдины, это — дурной тон. Если ты уж доверился мне, то слушай и мотай на ус, а с заказом я как-нибудь справлюсь сам. Поверь, ты ни о чем не пожалеешь! А закончим обед тетеревом, запеченным в шафранном французском соусе… Да, что ж это я! — Грек хлопнул себя ладонью по лбу. — Обед мы закончим десертом, а не тетеревом!

— А что у них на десерт?

— Здесь по традиции подают сыры. Подкатят к нам двухэтажный столик на колесах со многими сортами сыра. На верхней столешнице находятся сыры твердые, на нижней — мягкие, полузрелые. Рекомендую попросить три-четыре кусочка с каждого этажа. Десерт принято запивать сухим рейнским, так что не вздумай хватать бокал с красным вином… Да, чуть не забыл! Когда тебе подадут мягкий сыр, постарайся сдержать себя и не отпустить какую-нибудь шутку по поводу несвежих носков официанта. Запах будет исходить не от его ног, а от сыров на твоей тарелке, все понял? Тогда приступаем!

…Вырезка от «виконта де Шатобриана» задерживалась, и грек, чтобы заполнить вынужденную паузу, заказал мартини — с шабли уже было покончено.

После насыщенных йодом устриц, обильно сдобренных сухим вином, Ганнибал испытывал ощущение невесомости, по телу растекалось ни с чем не сравнимое блаженство, предстоящая явка с агентом, которого еще надо было отыскать, и все заботы виделись далеко-далеко, как в перевернутом бинокле. Мартини мгновенно ударил в голову, и Ганнибал не стал возражать, когда грек предложил пригласить черно-бело-пепельную троицу к себе за стол.

— Так будет лучше, старина… Надо поближе познакомиться с нашей «крышей» за столом, все-таки мы на них рассчитываем, — по-хозяйски распорядился Аристотель, — и тогда ты не будешь шарахаться от них в бассейне. А то, что они туда пойдут, — нет никаких сомнений. Все это делают после обеда, посмотришь! Да и вообще, Ганнибал, у тебя есть уникальная возможность понаблюдать, как проводят свободное от работы время горлопаны из немецкого парламента, бундестага, помощники министров, их шефы, банкиры, капитаны германской индустрии, да и другие особо важные персоны…

А если ты проявишь щедрость, и не только на внешние знаки внимания, то сумеешь расположить к себе одну из этих фей напрокат. Она тебе взамен таких пикантных подробностей о сильных мира сего нарасскажет, что хватит на целый отчет Казаченко… Ты как? Еще не против составить отчет о проделанной работе своему шефу? Извини за шутку, но в каждой шутке, как известно, есть только доля шутки… Ладно-ладно, можешь не отвечать. Кстати, ты еще не забыл, что нам надо разыскать генетика?.. Так! — командным голосом приказал Аристотель, — забыли обо всем! Общаясь с нашей «крышей», только успевай называть фамилии из мира бизнеса, политики, спорта, и любая из этих птичек начирикает тебе столько о них, что у тебя материала хватит не на одну шифровку для Казаченко. Уверяю тебя, имена многих высокопоставленных чиновников, с которыми ты можешь встретиться лишь на дипломатических раутах в турецком посольстве, если, конечно, ты туда попадешь, давно уже в записных книжках этих див. Почему? Да потому лишь, что все они когда-то перебывали в постели с этими птичками… Многие из тех, кого ты привык видеть на фотографиях в газетах и журналах облаченными в смокинги, в строгие костюмы и при галстуках, сегодня предстанут перед тобой в чем мама родила. Уж они-то никогда не откладывают работу на субботу, а постель с нимфеткой из «Оазиса» на старость. Советую последовать их примеру. Еще раз напоминаю: ты для девушек — американец.

— Но по-английски я говорю гораздо хуже, чем по-французски…

— Ну что ж, будем перестраиваться на марше. Ты — канадец и говоришь по-французски. Ты из Монреаля, а не из Парижа, и зовут тебя Поль, а не Ганнибал, договорились?

Раскурив сигарету и успокоившись, Аристотель менторским тоном продолжил излагать положения «Курса молодого бойца».

— Проститутки, практикующие в «Оазисе», — аккумуляторы самой актуальной информации. Однако должен тебя предупредить, это касается только европеек, наподобие наших знакомых…

— Других я что-то здесь не вижу! — громко выпалил уязвленный Аношин.

— Подожди, еще не вечер, они появятся… Я тут полистал один свеженький буклетик, пока ты рассматривал в хозяйственном отделе сачки для бабочек… Хозяин заведения пригласил сюда трансвеститов из знаменитого на весь мир ансамбля «Альказар-шоу» — это настоящая передвижная кунсткамера под управлением некоего Эмиля Барановского.

— А это что такое? Девятое чудо мира?

— Ты, конечно, из исторических романов знаешь, — начал неторопливо грек, — что у одной из жен короля Генриха Восьмого было три груди. Хотя это — не единственный факт ее жизни, позволивший ей войти в мировую историю… Но речь сейчас не о ней — о таких же уродцах, которых один предприимчивый израильтянин, Эмиль Барановский, собрал по всему свету и гастролирует с ними по самым фешенебельным курортам и заведениям Европы. Сначала он намерен получить громогласную рекламу, а потом махнет со своим аттракционом за океан, в Штаты. Через две недели Барановский убывает в Англию, а пока…

— А этот Барановский, он что? Демонстрирует заспиртованных человеческих аномалов, что ли? Эка невидаль!

— Да нет же, Ганнибал, его экспонаты — не в колбах и пробирках, а во плоти и крови, за деньги выставляющие себя напоказ всем желающим… Впрочем, и нежелающим — тоже! Значит так, когда публика в ресторане основательно захмелеет, герр Зигмунд Лейзенбок, хозяин «Оазиса», предоставляет сцену уродцам из труппы Барановского…

Начинает он с демонстрации самой простой патологии: выводит в зал семь членов какого-то арабского то ли клана, то ли племени, у которых на обеих руках и ногах по шесть пальцев. Поясняет, что члены этого племени, чтобы сохранить свое отличие от других представителей рода человеческого, женятся только между собой. Самое интересное, что если в этом шестипалом семействе появляется новорожденный с пятью пальцами на руках и ногах, все! Муж требует развода.

— Почему?

— Он считает, что жена изменила ему с ненормальным! Но это — только начало. Вслед за арабами, Барановский, что называется, достает из рукава козырного туза — выталкивает на сцену короля уродцев. Думаю, этот Барановский, до того как перебраться в Израиль, проживал у нас в Союзе, в Одессе. Школа та — одесская! Во всяком случае, он отменный психолог: стартует на малых оборотах, потом включает полный газ, а затем шоу уже катится само по себе. Но денег эти монстры собирают с присутствующих в зале тьму-тьмущую!

— Что, прямо-таки с шапкой по столам ходят?

— Представь себе, да! Посуди сам, ну кто ж откажет существу, у которого единственным человеческим признаком является лишь его взгляд, преисполненный мольбы. Некоторые слабонервные клиенты не выдерживают зрелища и, разрыдавшись, либо падают в обморок, либо уходят. Но после того, как заплатят… А платят всегда! Деньги, которые они дают, что-то вроде отступного человеческому уродству. Да, так вот я начал о короле уродцев, — вновь ухватил нить мысли Аристотель, — он — индус, зовут его Коко. Он — гибрид, то есть его мать должна была родить двойню, но в итоге получился один Коко…

— Не понял? — Ганнибал в диком возбуждении безотчетно раскурил новую сигарету.

— Сейчас поясню… Голова у него одна, а вот некоторых органов явно в избытке, природа вынудила его позаимствовать их у своего брата-близнеца. У этого Коко, например, четыре ноги, четыре руки, два комплекта половых органов. На спине он таскает тельце своего безголового братца-близнеца, с которым его связывает только шея.

— Какой ужас! Неужели он в зале появляется обнаженным? — Ганнибал в шоке отвалился на спинку кресла.

— А для чего бы тогда нужно было затевать весь этот балаган?! — как бы между прочим спросил Аристотель. — Разумеется, на сцену он выходит в чем и с чем мама родила. Иначе он ничего не заработает, разве ты не понимаешь? Да и не только он — весь зверинец Барановского появляется на публике только нагишом!

— А женщины в этом зверинце есть? — заинтересованно спросил Ганнибал.

— А как же! Есть одна. Француженка по прозвищу «Женщина во фраке». К ее собственному тазу природа припаяла еще один, рудиментарный член с дополнительными ногами-яйцами. При ходьбе эта пара недоразвитых ножек болтается, как фалды фрака, отсюда и прозвище.

— Потрясающе! — Ганнибал раскурил новую сигарету.

— У нее в паху растут две рудиментарные груди, которые она дает потрогать всем желающим…

— Что, неужели находятся и такие?!

— Желающих хоть отбавляй. Я же сказал тебе, шоу начинается, когда публика, собравшаяся в зале ресторана, находится в крайней кондиции подпития…

— Ари, неужели никто из репортеров не пытался заснять этих уродцев на видеопленку во время выступлений? Ведь можно сделать такой сенсационный репортаж! Это ж — бомба!

— Опомнись, милый мой! Объявление сексуального содержания ты у лифта рассмотреть сумел, а вот более важные вещи — запреты на проведение любой фото— и видеосъемки не заметил! В «Оазисе» любая съемка категорически запрещена как таковая… Впрочем, ты меня отвлек, слушай дальше. Есть здесь еще один уникум, прямо-таки ископаемое чудовище, но его редко выпускают на люди…

— Почему?

— Ну, во-первых, общение с ним, что называется, на любителя, уж больно омерзительное впечатление производит на зрителей его патология. Во-вторых, он, в отличие от своих собратьев, достаточно интеллектуально развит и для него выйти на сцену — что взойти на Голгофу. Говорят, что он — отпрыск какого-то английского лорда, который отказался и от него, и от жены сразу же, как только увидел, какой чудовищный сюрприз преподнесла ему природа. Этот парень, Эдвард Мордейк, внешне очень красив, к тому же он талантливый музыкант — играет на нескольких инструментах. Но при этом у него два лица, одно из которых — женское!

— Да ты что!! — изумлению Ганнибала не было предела.

— Ну да, именно так о нем мне и рассказывали, потому что сам я его не видел. Его вообще мало кому удавалось видеть, так как он часто впадает в депрессию и прячется от людей. Говорят, он уже несколько раз пытался покончить с собой. Думаю, что все это из-за того, что если для остальных уродцев из балагана маэстро Барановского выступления и выпрашивание денег, — это карнавал, где они забавляются, как дети, то для бедняги Эдварда — это пытка…

— Так у него две головы?

— Нет, Ганнибал, два лица… Одно, как у всех — спереди, а второе — на затылке. Оно не ест и не говорит, но может вращать глазами и даже плакать и смеяться, представляешь!

— Мать моя! Ари, ну ты меня убил наповал!! Это же настоящий двуликий Янус!

— Да, точно, так и есть… Говорят, он пытался связаться с врачами, чтобы ему удалили лицо с затылка, но как только Барановский узнал об этом, он посадил беднягу на цепь…

— А как же он его перевозит?

— Да так и перевозит. Приковывает к себе наручниками и — вперед! Чтобы, значит, не сбежал, ибо тогда Барановский лишится едва ли не самого высокооплачиваемого экспоната. У него уже один такой умер, некто Паскуаль Пиньон, мексиканец с двумя головами…

— Черт возьми, да сколько же аномалий в природе!

Не обратив внимания на восклицание Ганнибала, Аристотель увлеченно продолжал:

— Так вот у того, покойного Пиньона, на лбу росла вторая голова, которая тоже могла беззвучно шевелить губами и вращать глазами. Однако со временем эта меньшая голова утратила все свои функции и превратилась в бесформенный нарост. После чего Барановский избавился от экспоната. Вот еще что я вспомнил! Последнее время маэстро Барановский якобы накачивает Эдварда наркотиками, чтобы тот был покладистым и давал желающим из числа зрителей прикоснуться к своему второму лицу.

— Мне кажется, что и смотреть-то на это не совсем приятно, не то чтобы прикасаться…

— Не драматизируй, Ганнибал! Услышишь еще об одном экспонате — ахнешь! Этого Барановский оставляет на десерт… Этот — действительный фаворит, жемчужина коллекции израильтянина из Одессы, гвоздь его программы… Кубинец по имени Хулио Дос Сантос. Сложен и красив, как молодой Бог. Ему посчастливилось родиться с лишней парой ног и дополнительным… пенисом! Но если дополнительные ноги — просто рудименты, болтающиеся сами по себе, то его второй член, как и первый, — всегда на боевом посту! Я в постели с ним, слава Богу, не был, судить не могу, но слышал, что одна из штатных проституток «Оазиса» рискнула попробовать, каково быть скрипкой, на которой играют одновременно два смычка…

— То есть?

— Она уложила его к себе в постель, ну захотелось ей чего-то такого, неземного, чтобы запомнить на всю жизнь… Так вот этот Хулио один свой член воткнул ей традиционно в вагину, а второй… Ну, сам понимаешь, куда…

— Куда?!

— Куда-куда… В попу! Пардон, в анальное отверстие… Кончил он в оба отверстия одновременно, поэтому у той бедняжки было ощущение, будто в нее синхронно ударили горячие струи из двух пожарных брандспойтов!..

— Ну и поделом ей, той нимфоманке! — в сердцах воскликнул Ганнибал.

— Ганнибал, ты несправедлив к ней… Ну любит она мужчин и их игрушку между ног, что ж тут зазорного? Смотри на это проще. Может быть, у нее инстинкт продолжения рода ярче выражен, чем у других, как знать? А что касается Хулио, то он ее очень напугал.

— Ну ты даешь, Ари! Штатную проститутку напугать пенисом?!

— Двумя… И испугалась она не двупенисного Хулио, а его сексуальной неистовости. Во время полового акта он агрессивен до безумия — изорвал и исцарапал все ее тело, вся постель была в крови! Хулио оказался сексуальным маньяком с выраженными садистскими наклонностями. Вообще-то, при всей своей внешней привлекательности, он производит впечатление хорошо замаскированного вурдалака! Да ты и сам сможешь убедиться в этом вечером, когда его увидишь…

— Так ты считаешь, Аристотель, что вечер нам придется провести здесь?

— Ну да, конечно! — ответил заплетающимся языком грек.

— А как же генетик? — спросил Аношин, видя, что его друг основательно захмелел и что надо брать вожжи в свои руки.

— Брат, но мы только начали его искать, мы его еще не нашли… Завтра утром начнем поиски, а сейчас расслабься, оттянись немного, ничего не может произойти, пока мы с тобой развлекаемся. Генетик от нас никуда не уйдет! Кстати, Ганнибал, ты жаждал посетить филиал Мертвого моря, что, забыл?

— Нет-нет, ни в коем случае!

— Вот и отлично! Пора звать к нам за стол нашу «крышу». Отведаем десерт, а потом пойдем вместе купаться…

Ганнибал, прихватив с собой бутылку отборного французского коньяка «Remy Martin», в компании пепельной нимфы расположился за столиком на краю бассейна — филиала Мертвого моря.

«Черт его знает, во сколько обойдется эта остановка в “Оазисе Грез”, на которую меня соблазнил Аристотель. До грез ли нам будет, когда подадут счет за все выпитое и съеденное?! Впрочем, платит Аристотель, какие мои проблемы? Гуляй, Ганнибал, от евро и выше!»

Размышления Аношина прервал шепот пепельной.

— Дружок, а как тебя зовут?

— Поль…

— А я — Эмма… Знаешь, Поль, мы вовремя пришли!

— Почему?

— Сейчас все купальщики станут выбираться из бассейна, чтобы отправиться на полдник. Но перед этим они сначала пойдут в душ, чтобы смыть с тела соленый раствор. Поэтому будут дефилировать прямо мимо нас голыми! Уж если под одеждой можно что-то скрыть, какой-то природный или приобретенный дефект, то уж теперь все знаменитости будут перед тобой, как на рентгене. Тут такого насмотришься, такие подробности узнаешь бесплатно, которые в другом случае не смог бы купить ни за какие деньги! Смотри-смотри, начинается!

Действительно, из бассейна, отряхиваясь и отплевываясь, стали выбираться мужчины и женщины, которые до этого были скрыты густым туманом испарений.

— Ага, вот и первая парочка, смотри, Поль!

По бортику бассейна неторопливо шествовали в обнимку две обнаженные женщины. Если бы у них не было рук, можно было подумать, что сразу две Венеры Милосские покинули свои пьедесталы в Лувре и забрались в немецкую глубинку, чтобы в филиале Мертвого моря смыть пыль веков. Хороши! Но наиболее колоритно выглядела та, что постарше. Огромные, словно воздушные шары, груди. Ноги, больше похожие на лошадиные ляжки, и под стать им мясистые ягодицы. Но удивительное дело: на всех этих телесах — ни одной морщинки! Легкая, пружинистая походка свидетельствовала, что женщины неутомимо занимаются на всяких тренажерах в гимнастических залах.

— Судя по их походке, они — спортсменки, — задумчиво произнес Ганнибал. — Хотя та, что постарше, скорее всего, уже бывшая. Ей, мне кажется, уже за сорок…

— Поль, ты — очень наблюдательный парень! — Эмма обняла собеседника за шею и влепила ему такой засос в губы, что у метиса замельтешили мухи перед глазами. — Как ты догадался, что они — спортсменки?

— Очень просто! Такие ляжки бывают только у лыжниц и женщин, кто очень долго занимался конькобежным спортом или фигурным катанием…

— А вот и не угадал, они — теннисистки! Та, что постарше, — это известная на всю Америку Билли Джин Кинг. Неужели ты не узнал ее? Это она лет десять назад обыграла непобедимого Бобби Ригса, вызвав его на поединок. Представляешь, женщина одолела мужчину на корте. Впрочем, ничего удивительного, ведь она — активная лесбиянка, так что тоже — мужчина…

— А что, среди них есть и активные, и пассивные?

— Поль, ты меня удивляешь! Среди жриц «розовой» любви, так же как и среди приверженцев любви «голубой», обязательно кто-то выполняет женскую — пассивную роль, а кто-то — активную, то есть мужскую…

— Так значит, эта Билли Джин — активная лесбиянка?

Эмма настороженно посмотрела на Ганнибала. Он перехватил ее взгляд и сразу сообразил, что допустил промашку. Нашелся:

— Ты знаешь, я долгое время жил вдали от Канады… Сначала работал в Юго-Восточной Азии, затем перебрался в Париж. Я совсем не читаю американскую прессу, потому что французским владею лучше, чем английским. Может, потому я и прозевал все эти скандальные сплетни.

— Какие сплетни, Поль! Это — истина! Перед тобой сейчас супружеская пара, где роль мужа играет Кинг, а рядом с нею — ее супруга, восходящая звезда мирового тенниса Амели Морисмо. Ходят слухи, что сам папа римский благословил их брак. А ты говоришь — сплетни!

Ганнибал разлил коньяк по бокалам.

— Послушай, Эмма, а как они доходят до жизни такой?

— До благословения папы римского?

— Нет-нет, как они становятся лесбиянками? Я в этом вопросе абсолютный профан, просвети, может, когда-нибудь пригодится, чтобы сделать о них репортаж…

— Так ты — журналист?

— Ну да…

— Считай, дорогой мой, что тебе повезло… Я в свое время тоже играла роль пассивной лесбиянки. Да-да, только не смотри на меня такими удивленными глазами! Твоя покорная слуга вынужденно играла в «розовую» любовь, была на содержании у одной теннисистки, активной лесбиянки. Это было по молодости и продолжалось очень недолго… Я тогда ушла из семьи, и мне очень нужны были деньги, а вообще-то я предпочитаю таких геркулесов, как ты, с таким обволакивающе-гипнотическим взглядом, с такими кудряшками… Давай выпьем за тебя, а потом я тебе все-все расскажу!

Ганнибал попытался просто пригубить и уже отставил свой бокал, но Эмма запротестовала:

— Так, мой дорогой, за себя не пьют — только до дна!

Пришлось подчиниться. Эмма залпом опрокинула содержимое бокала, да так лихо, будто в нем был не коньяк, а морс. Тут же вновь наполнила бокалы и раскурила сигарету.

— А до лесбийской любви теннисистки доходят не от хорошей жизни. Как они сами объясняют, им приходится «пахать» на корте с утра до вечера, а остальное время они проводят в разъездах, колесят по странам и континентам, чтобы зарабатывать себе на жизнь. «Розовые» девушки, а все они — девственницы, оправдывают свое положение тем, что тренировки и соревнования каждый день, вокруг одни и те же лица, ведь круг общения королев корта весьма ограничен — к ним даже специальную охрану приставляют, чтобы они силы на мужчин не тратили. Вот они и начинают потихоньку, в тайне от тренера и антрепренера, заниматься однополой любовью. Природа берет свое, ты ж понимаешь, потребность в сексуальной жизни все равно существует, куда ж от нее денешься? Со временем все они настолько втягиваются в это дело, что мужчина им уже не нужен. Более того, многие из этих теннисисток становятся настоящими феминистками, ярыми мужененавистницами! Эти доводят себя до того, что один только запах мужского пота может вызвать у них рвотные реакции и аллергический приступ…

Ты знаешь, Поль, некоторые именитые теннисистки так уже обнаглели, что молоденькие кудесницы ракетки рискуют стать их жертвами, если не на корте, то в раздевалке. Да-да, эти заматеревшие «розовые» волчицы могут запросто изнасиловать понравившуюся девочку-спортсменку прямо в раздевалке или в душе! Но это — в худшем случае. В лучшем — они неделями и месяцами добиваются их благосклонности. Иногда даже проигрывают им, чтобы вступить в любовную связь. Разумеется, проигрывают не по-крупному, не на решающих турнирах, а так, на второстепенных. Ну а затем, в знак благодарности, требуют ночи любви. Потом — больше. Так и обращают девчонок, начинающих мастеров теннисной ракетки, в свою «розовую» веру…

— Что, неужели так свирепствуют?

— Не удивляйся… Ты хоть и провел столько времени вне цивилизованного мира, но, конечно, не мог не слышать имени знаменитой теннисистки Мартины Навратиловой, не так ли?

— Она из Чехословакии?

— Оттуда! Потом перебралась в Штаты. На ее счету еще больше побед, чем у Кинг. Только призовыми наградами она заработала двадцать миллионов долларов, представляешь! Так вот, перебравшись в США, Навратилова первым делом совратила бывшую победительницу конкурса «Мисс Техас» Джуди Нильсен. Говорят, что на счету Навратиловой более пятидесяти любовниц. И все — девственницы!

— Почему? — спросил Ганнибал, и рука его непроизвольно потянулась к бокалу с коньяком. Эмма схватила свой. Чокнулись. Опять выпили до дна.

— Потому, мой дорогой, что лесбиянки от природы, а не по воспитанию, всегда стремятся к девственницам, их легче завербовать в качестве наложниц. Впрочем, последние, пройдя полный «розовый» курс под руководством опытной волчицы, типа Билли Джин, становятся такими преданными адептами этой извращенной любви, что уже другой и не мыслят… Да и вообще, зачем им какие-то противозачаточные пилюли, аборты! Женщину ведь к чему приучишь, тем она и будет заниматься. Не испытав еще сладости общения с мужчиной, девственница быстро привыкает к ласкам активной лесбиянки и думает, что так и должно быть, что это — истинная любовь. В конце концов, если и не любовь, то естественный путь усмирения своей плоти…

— А как же ты? Ты же говорила, что…

— Ну, таких, как я, вынужденных лесбиянок, немало… Я тебе вот что скажу. Если девушка попробовала мужской ласки, то ее можно на время сделать лесбиянкой, как это было со мной. Но только на время. Потом она вернется к традиционной любви. Совсем иное дело — девственницы. Если она попадет в руки искушенной в «розовой» любви «активистке», то уже вряд ли захочет мужчину!

— Послушай, Эмма, а в других видах спорта тоже существуют кланы лесбиянок или это — специфика только большого тенниса?

— Я, мой дорогой, сексологическими исследованиями в спортивной среде не занималась, рассказала тебе только то, что знаю не понаслышке, из первых рук. По-моему, кланы лесбиянок в большом теннисе существуют потому, что у него особый статус в спорте. Чтобы попасть в это сообщество, недостаточно виртуозно владеть ракеткой, надо быть еще и милашкой, иметь привлекательную внешность, безупречную фигуру, ноги…

— Даже так?! — Ганнибал был искренне удивлен и даже не пытался скрыть этого.

— Да, мой дорогой. Посуди сам, кому будет приятно смотреть на обезьяну, пусть и без промаха работающую ракеткой?! Большой теннис — это, прежде всего, шоу, которое собирает многомиллионную аудиторию, а, значит, там крутятся огромные деньги. И те, кто заправляет этим шоу, диктуют жесткие условия приема и выхода на корт подающих надежды девушек. Именно им, заправилам большого тенниса, выгодно, чтобы в среде теннисисток процветала «розовая» любовь… Ну представь, вложили они в подготовку какой-нибудь девочки миллионы долларов, а она возьми да и влюбись без памяти в футболиста или боксера — все! Праздник окончен! Она забеременеет, станет матерью, значит, для тех, кто спонсировал ее тренировки, вкладывал в нее деньги, все потеряно, одни убытки. Так вот, чтобы этого не допустить, деляги от спорта и потворствуют расцвету «розовой» любви среди теннисисток… Вообще-то одно время ходили разговоры, что и среди лыжниц немало лесбиянок. Но там это явление имеет совсем другие корни, скажем так: естественного, природного характера…

— Что ты имеешь в виду?

— Среди лыжниц немало гермафродитов, женщин, у которых преобладают мужские гормоны. То есть внешне она выглядит женщиной, а на самом деле… Так, все! Молчим — Билли Джин с женой уже рядом! Только прошу тебя не фиксировать взгляд на каком-то определенном участке их тел. Это здесь считается дурным тоном…

— Ну а Навратилова? Ты не закончила…

— А то ты не знаешь, Поль! «Железная Мартина» сейчас в зените славы. После ухода Билли Джин из большого спорта «розовая» корона перешла к Навратиловой. Она вовсю выступает и живет в свое удовольствие со своими соотечественницами Ханой Мандликовой и Яной Новотной…

— Что, так втроем и живут?

— Да представь себе, втроем…

— Но на кортах все трое — непримиримые соперницы! — этой репликой Ганнибал решил восстановить свое реноме — не такой уж он дремучий невежда.

— Знаешь, Поль, что я тебе скажу: можно быть соперницами на корте, но в постели любовницами. Кто-то из лесбиянок предпочитает менять партнерш, кто-то любит постоянство… Так вот Навратилова, Мандликова и Новотна из последней серии. Открою тебе один секрет. Когда десять лет назад в теннисном королевстве начали греметь имена Мандликовой и Новотной, никто не знал, что именно они, эти две якобы соперницы, были первой «розовой» парочкой… Мандликова, чтобы скрыть свое увлечение Новотной, даже вступила в притворный брак с каким-то голливудским актером, но со временем все вылезло наружу, публикациям не было конца, фото обеих «розовых» королев корта не сходили с обложек журналов. Их даже в «Плэйбое» печатали только вместе. Они были ледоколами, взломавшими лед предрассудков и условностей. С тех пор, как стали известны подробности их взаимоотношений, остальные жрицы «розовой» любви из мира тенниса перестали маскироваться…

— Эмма, а кто, по-твоему, станет преемницей Навратиловой, есть кто-нибудь на горизонте?

— Поль, ты у меня прямо интервью берешь… Знаю я вас, журналистов! Сегодня я тебе что-то расскажу, завтра ты опубликуешь это в своей газете, а послезавтра у меня, Эммы Рамштейнер, будут неприятности!

— Эмма, поверь, я не собираюсь на тебя ссылаться как на источник информации, можешь не волноваться! Так как насчет преемницы Навратиловой?

— А-а, ты все про это… К черту! Сейчас скажу тебе и закроем эту тему, перейдем к практическим упражнениям… Я тебя такому научу — век будешь помнить! Значит, слушай. Преемницей Навратиловой наверняка станет Кончита Мартинес. Она уже сейчас среди теннисисток слывет половой бандиткой. Ее уже раз десять заставали в раздевалке в тот момент, когда она лежала на какой-нибудь симпатичной дебютантке. И это при том, что она в открытую живет с Джиджи Фернандес! Сегодня никто из молоденьких теннисисток не решится войти в душ, когда там моется Кончита… Но я думаю, это до поры. Эта агрессивная испанка всегда добивается своего. Любовниц у нее среди теннисисток будет не меньше, чем у Навратиловой. Попомни мои слова!

Ганнибал хотел задать еще вопрос, но тут из тумана вынырнул Ари в обнимку с черно-белой парой:

— А-а, разбойники, вот вы где! Предаетесь пороку без нас? Но мы тоже времени зря не теряли, правда, девочки? Ну-ка, налейте и мне! «Remy Martin» — мой любимый коньяк…

На следующее утро грек с большим трудом разбудил Ганнибала. Проснувшись, тот некоторое время отсутствующим взглядом рассматривал спящих рядом проституток, разбросанные на ковре пустые бутылки из-под шампанского и коньяка, предметы женского и мужского туалета, пытаясь понять, где он находится и что вообще происходит.

— Ганнибал, поторопись, нам же надо отыскать генетика! Или ты уже передумал? Тогда останемся и продолжим… Ты вчера клялся, что ради таких женщин, — грек указал на спящих сном праведников нимф, — готов бросить и свою работу, и Париж, да и вообще остаться в Германии… Что ты так на меня смотришь? Неужели ничего не помнишь?! Да-а, набрался ты вчера… Ну ничего. Пара таблеток аспирина, и все как рукой снимет…

— Мне бы лучше пару бутылок пива, — с трудом произнес Ганнибал.

— Будет тебе и пиво, будет и кофе, и какава, как говаривал один герой из блестящей кинокомедии «Бриллиантовая рука»… Так, я не понял, Ганнибал, мы идем искать ученого или нет?

— Конечно, идем, только дай мне принять душ и немного прийти в себя…

Стоя под леденящими струями воды, Ганнибал пытался вспомнить какие-нибудь подробности событий вчерашнего вечера. Тщетно.

«Н-да, погуляли… Ну ничего, сейчас пройдусь по делянкам, оклемаюсь в поле… Стоп! А что будет делать в это время Ари? А, черт, голова прямо-таки раскалывается!»

Когда Ганнибал и грек спустились в фойе гостиницы, у Аристотеля уже был готов свой план действий.

— Значит, так, — сказал он тоном, не терпящим возражений, — ты, Ганнибал, направляешься в хозяйственный отдел и покупаешь сачок для ловли бабочек, а затем отправляешься искать в полях ученого с характерным орлиным профилем. Не забудь, его зовут Гийом Борхфениус. Найдешь его и вернешься сюда… за подарком, ясно?

— Ари, а ты что будешь делать?

— Сейчас утренний завоз почты, — грек посмотрел на часы, — поэтому я расположусь в фойе и буду наблюдать, кому из постояльцев понадобятся научные журналы, особенно по энтомологии. Таким образом мы сумеем нанести удар по двум направлениям и наконец выясним, какой номер занимает генетик, план ясен?

— Так точно, шеф!

…Однако, вопреки ожиданиям Аристотеля, научными журналами никто не заинтересовался, хотя газеты и популярные журналы шли нарасхват.

Грек выждал некоторое время и обратился к камердинеру, разбиравшему почту.

— Простите, — в руках Аристотеля хрустнула купюра в десять евро, — я разыскиваю профессора Борхфениуса, вы не могли бы мне подсказать…

— Я сожалею, мой господин, — пряча деньги в нагрудный карман, с готовностью ответствовал служка, — но профессор вот уже неделя, как съехал из «Оазиса»…

— И где он работает теперь? — настаивал грек.

— Если я не ошибаюсь, он перебрался куда-то в Испанию…

До Страсбурга Аристотель и Аношин домчались быстрее пожарного вертолета.

— Единственная надежда отыскать генетика, — со злостью процедил сквозь зубы грек, — это встретиться с резидентом Куприяновым — он-то не может не знать, где находится ученый…

…Увы, в назначенное время Куприянов на связь в ресторане Эйфелевой башни не вышел. Как сообщили вечерние парижские газеты, его, в числе других российских дипломатов, объявили персоной non grata и предложили покинуть пределы Франции в течение сорока восьми часов.

— Ну что ж, Ганнибал, — откладывая газету в сторону, произнес грек, — у тебя есть шанс снова повидать матушку… Ведь других способов связи с Казаченко у нас нет!

— Я готов… хоть сегодня! — радостно ответил Аношин.