ОПЕРАЦИЯ «ЦАРСКИЙ ОРДЕН»
Внимание сотрудников Отдельной службы генерал-майора Козлова привлёк человек азиатской внешности, активный игрок «бриллиантовой биржи» в Столешниковом переулке, который установил спекулятивно-деловые отношения с Галиной Брежневой и её близкой подругой Светланой Щёлоковой, женой министра внутренних дел.
Азиат продавал валюту, японскую видео- аудиоаппаратуру, импортные часы и ювелирные изделия из драгметаллов, а на вырученные деньги скупал золотые монеты царской чеканки и ордена времен российских императоров. Особо интересовал его орден Андрея Первозванного и орден Победы, за каждый он готов был выложить по 50 тысяч долларов.
Завсегдатаям биржи азиат представлялся жителем Ташкента, приехавшим в Москву продавать валюту и скупать драгоценности. Когда же в Столешников переулок для выяснения маршрутов передвижения «Урюка» (кличка ташкентца на «бирже») были стянуты значительные силы «наружки», выяснилось, что он не в Ташкент — в японское посольство в Калашном переулке входит как к себе домой! Вскоре установили, что спекулянт, ни много ни мало, — советник по экономическим вопросам посольства Японии в Москве Иосихису Курусу.
Учитывая намерение японца приобрести редчайшие ордена, ему прямо на «бирже» подставили агентессу экстра-класса «Эдиту», выступавшую в роли эксперта Гохрана. Она сумела заинтересовать объекта не только своим местом работы и возможностью приобрести у нее большую партию царских золотых монет, но и своими выдающимися женскими прелестями…
Агентурную разработку японца под кодовым названием «Царский орден» генерал Козлов проводил под личным контролем председателя КГБ СССР Ю.В. Андропова. Учитывая статус Курусу и особенности национальной психологии, председатель дал указание провести его вербовку на компрометирующей основе.
* * *
«Эдита» сумела расположить к себе азиата, и он открылся ей: сообщил, что он — японский дипломат. Рассказал также о своих регулярных поездках в Токио, Сингапур и Гонконг для доставки в Союз аудио-видео аппаратуры, часов и ювелирных украшений. Проблем при перевозке больших партий товара у него не возникает, так как он обладает дипломатическим иммунитетом. Контрабандой он занимается ввиду крайней необходимости: нужны деньги для оплаты врачей, лечащих его жену и ребенка.
Японец посетовал, что безуспешно пытается приобрести орден Андрея Первозванного и орден Победы, за которые отдал бы немалые деньги. На «Эдиту», как на работницу Гохрана, он возлагает особые надежды и готов выполнить все ее условия.
В порыве откровенности японец с явным сожалением признался, что в Москве находится без жены, да и, вообще, истосковался по женскому обществу. Заявил, что не поскупился бы на подарок, если бы агентесса пригласила его к себе домой.
Следуя линии поведения, отработанной генералом Козловым, «Эдита» с готовностью принялась обсуждать эту тему, сказав, что пригласит Курусу в гости, как только муж уедет в командировку. Иностранец поинтересовался, чем занимается ее супруг. Агентесса, великая актриса по жизни, простодушно ответила, что муж работает геологоразведчиком, ищет алмазы и золото в Якутии, и поэтому часто бывает в командировках.
Японец пояснил, почему он намерен поддерживать отношения только с «Эдитой»: удобнее и безопаснее продавать контрабандный товар одному надежному посреднику, чем многим случайным покупателям. К тому же «Эдита», по его мнению, принадлежит к элитной группе государственных служащих, а это — гарантия безопасности их бизнеса, ибо она рискует не менее, чем он, и, значит, будет предельно осмотрительна и конспиративна в делах…
Когда о состоявшемся разговоре агентесса сообщила генералу Козлову, тот, следуя в фарватере намерений председателя КГБ, предложил ей загнать азиата в «медовую ловушку», установив с ним интимные отношения у себя на квартире. Договорились, что процесс надо растянуть, подержав японца на сексуальном карантине, — пусть дозреет!
* * *
По возвращении из Сингапура с очередной партией товара Курусу сразу позвонил «Эдите». Та ответила, что встретиться не может, так как сломала ногу, да и вообще, лежит в постели голодная, а муж в командировке, и некому ей даже чаю заварить. После чего навзрыд расплакалась в телефонную трубку.
Курусу и растерялся, и обрадовался одновременно — от упоминания о постели перехватило дыхание, к тому же женщина прозрачно приглашала посетить её на дому! Но сначала — дело, поэтому японец спросил, что же делать с привезенным товаром.
Будто не расслышав вопроса, «Эдита», перейдя на шепот, добавила, что если Курусу-сан желает взглянуть на орден Андрея Первозванного, то у него есть шанс — регалия временно находится у нее дома.
Все сомнения мгновенно развеялись, японец прокричал в трубку, что уже едет. Бросив трубку, выскочил из телефонной будки. Вернулся, чтобы узнать адрес, а заодно спросил, не захватить ли ему пару бутылок шампанского…
Агентессе спешно забинтовали ногу, вооружили костылями. Макияж она наложила сама.
В сопровождении двух бригад «наружки» Курусу через двадцать минут подъехал на такси к дому. «Эдита» встретила японца, прыгая на костылях и морщась от боли. Извинилась за беспорядок в квартире — некому убрать. Минуя гостиную, проследовала в спальню и уселась на прикроватный пуфик…
…Свою роль агентесса-обольстительница играла с упоением. Халатик постоянно распахивался, то обнажая до самого основания стройные ноги, то вдруг из него одновременно выкатывались молочные луны грудей…
От такого натиска Курусу вмиг забыл и о привезенном товаре, и об ордене Андрея Первозванного.
Осушив залпом пару бокалов шампанского, он попросил разрешения снять пиджак. На пиджаке не остановился, стащил и надетый поверх рубашки полотняный пояс с кармашками-ячейками, заполненными часами и золотыми браслетами. С облегчением вздохнул: «кольчуга» весила около десяти килограммов!
«Эдита» попросила разрешения прилечь на кровать — болит нога. Вновь предательски распахнулся халатик. Зачарованный Курусу вперил взгляд в манящий лобок. Ленивым движением женщина одернула подол. Отрешенно глядя в потолок, стала поправлять прическу. При этом лукавые глаза, источавшие похоть, призывно смеялись.
Нет, она просто издевалась над молодым изголодавшимся самцом!
Завуалированный стриптиз стал последней каплей, что переполнила чашу плотских вожделений японца. Не в силах противостоять разбушевавшейся физиологии, он сорвал с «Эдиты» халат, покрыл ее тело неистовыми поцелуями, с остервенением рванул брючный пояс и вмиг оказался меж ее ног…
Женщина вскрикнула и начала робко сопротивляться. Притворная борьба, а, по сути, — освобождение от халата, еще больше раззадорили японца. Дрыгая ногами, он пытался выбраться из брюк. Затрещала рвущаяся материя — это лопнули по шву брюки, из которых азиату наконец удалось выпрыгнуть…
…Тела сплелись в пароксизме страсти, комната наполнилась вздохами и сладострастными стонами. Дьявольская пляска уже достигала апогея, когда хлопнула входная дверь и в прихожей раздались хмельные мужские голоса…
— Боже мой! Муж! — закричала агентесса, пытаясь столкнуть с себя вошедшего в раж азиата. — Вернулся раньше времени! Что делать? Что делать?!
Забыв, что у нее по сценарию перелом, «Эдита», извиваясь всем телом, начала обеими ногами колотить навалившегося на нее японца.
— Иосихису! Да остановись ты наконец!
— Сейчас-сейчас! — обезумев от азарта, заорал японец.
— Как ты тут без меня, золотце мое? Что ты там делаешь, почему не встречаешь своего зайчика? — раздался из прихожей голос «мужа».
Только тогда японец осознал всю трагичность момента. Действительно, что делать? Прыгать в окно? Под кровать? В шкаф? Поздно! Взгляд Курусу беспокойно метался в поисках брюк. А черт! Распоротые на две половинки, они валялись на полу. Что толку их надевать?!
На пороге комнаты с букетом красных гвоздик и в сопровождении амбала зловещего вида появился «зайчик» — сотрудник Службы Козлова. Амбал — сыщик по профессии, драчун по призванию по прозвищу «Витя-выключатель», который ударом сбивал с ног годовалого бычка, был привлечен к мероприятию для оказания на японца психологического, а если потребуется, то и физического воздействия.
…Мизансцена развивалась по канонам байки о вернувшемся из командировки муже и неверной жене.
Женщина, делая вид, что пытается перехватить инициативу, спрыгнула с постели и, застегивая на ходу халат, со стаканом вина ринулась к мужу.
— Коля, дорогой!
В следующую секунду стакан полетел на пол, жена — на постель.
— Ах ты стерва, ах ты б…! — Заорал «муж», увидев голого незнакомца, и добавил несколько этажей непечатных выражений. Развернувшись, бросился к незадачливому любовнику и влепил ему пару оплеух. Для пущей драматизации обстановки схватил подвернувшийся под руку костыль, копьем метнул его в выбегающую из комнаты жену и снова бросился к японцу.
Накал страстей был так высок, актеры настолько вжились в роли, что никто из них не вспомнил, что по сценарию у «Эдиты» сломана нога, и уж бежать она никак не может…
Витя-выключатель перехватил обезумевшего от ревности «мужа» и глыбой навис над иностранцем…
Приоткрыв дверь в комнату, «Эдита» не своим голосом прокричала:
— Коля не трогай его, он — иностранец, дипломат. Он пришел к нам в гости!
— Дипломаты в гости без штанов не ходют! Ты еще скажи, что он папа римский! Ишь, стоило уехать в командировку, как она здесь международным бля…вом занялась!
Разбушевавшийся Коля схватил початую бутылку шампанского и грохнул ею о пол.
Курусу продолжал стоять посреди комнаты, судорожно соображая, что предпринять. Если бы не штаны, он уже давно попытался бы пробиться к двери, но…
В прихожей раздалась трель звонка.
«Эдита» вдруг вспомнила, что у нее сломана нога, громко застонала и, прихрамывая, направилась к двери.
На пороге стоял ее оператор генерал Козлов в форме майора милиции с двумя людьми в штатском.
— Вам чего? — как можно грубее спросила агентесса.
— Что здесь происходит? — грозно ответил на вопрос вопросом Козлов. — Соседи позвонили в милицию, говорят, убийство…
«Майор» придирчиво оглядел присутствующих и остановил взгляд на Курусу.
— Так-так, значит, не убийство, а разбой! Вовремя мы прибыли. «Гоп-стоп» только начался — с гражданина только портки успели снять! А если б мы задержались?
Козлов шагнул к стулу, на котором лежал полотняный пояс, приподнял его. Посыпались часы, броши, браслеты…
Витя-выключатель нагнулся, чтобы поднять один. В ту же секунду «майор» проворно выхватил пистолет, двое в штатском также обнажили стволы.
— Не двигаться! Всем лечь на пол! Быстро! Лицом вниз! Стреляю без предупреждения! Кузькин, вызови подмогу!
Опер в штатском с готовностью вынул из кармана переговорное устройство.
— «Седьмой»! Я — «Пятый»! Здесь ограбление! Группу захвата в четвёртую квартиру… Второй этаж! Живо!
— Вот оно в чём дело! — произнес Козлов, носком башмака сгребая в кучку раскатившиеся по полу часы и браслеты. — Неплохо поживились бы ребята, опоздай мы на пять минут… Кто хозяин этих вещей?
Японец оторвал голову от пола, но тут в квартиру ввалились дюжие автоматчики в камуфляже.
— Забрать всех в отделение, оставить пострадавшего и ответственного квартиросъемщика… для допроса!
— Я не могу ехать, у меня сломана нога, ко мне врач сейчас должен прийти! — скороговоркой выпалила «Эдита».
— Вы останьтесь! — приказал Козлов.
* * *
— Вы кто такой? — нарочито грубо спросил Козлов японца, когда «мужа» и Витю-выключателя автоматчики выволокли из квартиры.
Курусу пробормотал что-то невнятное.
— Предъявите документы!
В это время один из оперов уже расстегивал кармашки пояса и с ловкостью фокусника раскладывал часы и браслеты на столе. Другой деловито щелкал фотокамерой.
Агентесса, сославшись на боль в ноге, прилегла на кровать.
— Я — дипломат… — промямлил Курусу и трясущимися руками предъявил свою аккредитационную карточку дипломата.
— В таком случае я обязан сообщить о вашем задержании в МИД!
Козлов поднял трубку телефона и стал наугад вращать диск.
— Не надо! — покрывшись испариной, взмолился японец. — Пожалуйста, не надо никуда звонить, — и, указывая на «патронташ» с часами и золотыми изделиями, — забирайте всё… Здесь целое состояние!
Один из оперов навел на него фотоаппарат и несколько раз щелкнул затвором. Курусу окончательно сник.
— Часики и золотишко нам не нужны, — примирительно сказал Козлов, — но договориться сможем…
* * *
Вербовка состоялась.
Японец в подтверждение своей готовности сотрудничать с компетентными органами СССР (какими конкретно, Курусу еще не знал) собственноручно описал подробности контрабандной доставки в Союз часов и ювелирных изделий, перечислил лиц, которым сбывал «товар». Указал дочь генерального секретаря ЦК КПСС Галину Брежневу и жену министра внутренних дел Светлану Щёлокову как своих постоянных покупательниц иностранной валюты и ювелирных изделий из золота.
Покончив с сочинением на заданную тему, иностранец поинтересовался, как подписывать его.
— Да чего там… подпишите его одним словом: «Самурай»! — бодро ответил Козлов. — Чтоб никто не догадался… Ни сейчас, ни впредь! Не возражаете?
Нет, Курусу не возражал. Оставшись без порток, поневоле станешь покладистым. Он лишь на секунду задержал взгляд на лице генерала, улыбнулся своей догадке и сделал решительный росчерк.
Перед тем как выпроводить японца за порог, «Эдита», сидя на недавнем ристалище любовной игры — кровати, — зашивала его распоротые брюки, а Козлов в гостиной инструктировал новоиспеченного агента о способах связи, месте и дате будущей встречи.
Как только за «новобранцем» закрылась дверь, генерал отправил «Эдиту» на кухню разбинтовываться и готовить кофе, а сам нетерпеливо сгреб со стола ворох исписанных бумаг и стал вчитываться в каракули японца, более похожие на иероглифы, чем на кириллицу.
События последнего получаса настолько вывели Козлова из равновесия, что он безотчетно схватил трубку и набрал номер прямого телефона Андропова. Лишь вспомнив, что перед ним не защищенный от прослушивания аппарат городской АТС, в сердцах чертыхнулся, бросил телефонную трубку и, попрощавшись с агентессой, опрометью выбежал из квартиры.
Вечером генерал доложил председателю о завершении операции «Царский орден» по вербовочной разработке советника японского посольства Иосихису Курусу, а также содержание представленного им агентурного донесения.
* * *
На следующее утро Андропов уведомил Леонида Ильича о «грозящей ему опасности» и заручился его поддержкой в реализации своих планов. Под предлогом проведения оперативных мероприятий по защите чести Семьи и, как следствие, — престижа державы, председатель получил карт-бланш на разработку связей Галины Леонидовны, первой в числе которых значилась Светлана Щёлокова…
Таким образом, генсек фактически жаловал Андропова охранной грамотой, позволяющей бесконтрольно держать «под колпаком» всесильного министра внутренних дел!
Брежнев так и не понял, какую злую шутку сыграл с ним Андропов, получив из его рук исключительное право разрабатывать окружение Галины Леонидовны. Впрочем, Леонид Ильич в то время уже мало что понимал…
